| Третий Константинопольский канон по отношению к вопросу о Константинопольском патриархе не имеет такой важности, как 28-й канон Халкидонского IV Вселенского собора. Различно понимая 28-й канон, профессора Барсов и Павлов различно представляют и положение Константинопольского иерарха в древней Церкви. Мнения того и другого относительно этого предмета изложены нами раньше; теперь по возможности постараемся выяснить, как нужно правильнее представлять положение Константинопольского иерарха. Нам, прежде всего, представляется невозможным на основании канона представлять Константинопольского иерарха во всем: «достоинстве, власти, чести и значении», равным с Римским, как об этом думает проф. Барсов. Но с другой стороны не достаточно основательным представляется и мнение проф. Павлова, что в 28-м каноне «в существе дела» постановлено то же, что и в 3-м каноне Вселенского собора. Ничего не прибавляя к подлинному смыслу канона и ничего не убавляя от него, 28-й канон нужно понимать так. Так как Константинопольский епископ находится в царствующем городе, заменившем собою Рим, то ему, как занимающему такое положение, еще 150 отцов Вселенского собора предоставили преимущества (разумеется, чести) после Римского епископа. Но поскольку весьма несообразно преимуществовать в чести и не иметь никакой власти, а находиться напротив в ведении другого митрополита, то и определяется, чтобы Константинопольский епископ, имеющий преимущества чести после Римского, и в делах церковных был властен подобно тому. Вследствие этого отводится ему в управление три диоцеза – Понтийский, Асийский и Фракийский; в каждом из этих округов митрополиты должны быть поставляемы Константинопольским иерархом. Из этого мы видим, что о власти Константинопольского епископа по всему Востоку прямо здесь не говорится; ему, как и другим патриархам, предоставляется определенный округ, которым он и должен управлять, занимая при этом на всем Востоке первое место, а во всей христианской Церкви второе. Но если в каноне не сказано прямо, чтобы Константинопольский патриарх простирал власть на весь Восток, то это, скажут, можно усмотреть из следующих соображений. |
| Положительно несправедливо Гарнак прикрывается авторитетом знаме- нитого Каспари, когда объявляет, что символ константинопольский нигде и никому не был известен до времени Халкидонского собора. В этом случае Гарнак поступает прямо недобросовестно. Для доказательства сейчас приведенной мысли он указывает на журнальные статьи Каспари, писанные в пятидесятых годах, но он должен бы судить о взглядах Каспари по более обстоятельным, новейшим трудам этого ученого. А в этих трудах он нашел бы доказательства, что символ константинопольский был известен в церкви раньше Халкидонского собора. В знаменитом ученейшем сочиненин Каснари: Quollen zur Gesehmchme d. Symbols он нашел бы наглядное подтверждение, что символ этот известен был патриархом константинопольским – Златоусту и Несторию (Band. I, 94. 136 Anmerk). По-видимому, важнее и неотразимее доказательства внутренние, приводимые Гарнаком против рассматриваемого „традиционного» мнения. I. Согласимся, что в символе константинопольском очень немного выражений взято из символа никейского; согласимся, что только едва пятая доля константинопольского символа представляет повторение выражений никейских, а прочее составлено вновь или занято еще из каких-нибудь других символов; согласимся и с тем, что только 33 слова никейского символа вошли в состав символа константинопольского, состоящего из 178 слов 939 . Но что же следует отсюда для вопроса о происхождении Константинопольского символа? Пусть Константинопольский символ немного походит на Никейский; ужели же отсюда с необходимостью вытекает заключение, что в основу его не мог быть положен символ Никейский и что он составлен не на Константинопольском вселенском соборе? На основании сейчас указанного критерия, при помощи которого Гарнак безапеллиционно произносит свой приговор касательно символа Константинопольокого, подобный же приговор наука должна была бы произнести и касательно Никейского символа, если бы нам не было достоверно известно, как произошел символ Никейский. Нам хорошо известно, что в основу символа Никейского лег символ Косарийский, предъявленный на соборе Евсевием, как свидетельствует он сам. |
| Наконец, в самый разгар паламитских споров мы читаем в актах собора 1341 г.: «Наша Мерность (т. е. патриарх вселенский) повелела прочитать вслух всего собора священные и божественные каноны, которыми воспрещено и никак не допускается не только тем, кто с ним (Варлаамом), но и вообще кому бы то ни было подымать догматические вопросы, и то, что с ними вообще соприкасается, рассуждать о них, и присваивать себе учительское достоинство; не допускается исследовать какие либо церковные вопросы, ибо это дано только архиереям Божиим, по благодати свыше» . В подтверждение этого мнения патриарх ссылается на 64 правило V вселенского собора и 19 правило Халкидонкого собора. Следует заметить, что: во–первых, приводимое под заглавием 19 правила Халкидонского собора, является правилом того же Константинопольского VI вселенского собора; а, во–вторых, оба эти правила никак не применимы к тому положению, которое патриарх защищает. В самом деле, 64 прав. Трулльского собора запрещает «мирянину произносить перед народом слово или учить и, таким образом, брать на себя учительское достоинство, но должно повиноваться преданному от Господа чину, отверзать ухо приявшим благодать учительского слова и от них поучаться божественному». Одно дело, насколько кажется, произносить слово перед народом и поучать, а другое, «вообще кому бы то ни было подымать догматические вопросы, рассуждать о них и исследовать церковные вопросы». Таким мнением константинопольского патриарха все, кроме клириков высшего ранга, лишаются права богословствовать, и даже интересоваться догматическими и церковными вопросами. Если продолжить мысль патриарха, то книжная деятельность Хомякова и подобных ему светских богословов является антиканоническою. Второе из приведенных правил, 19–й канон Трулльского собора говорит о том, что предстоятели церквей должны во все дни, особливо же в воскресные, поучать весь клир и народ словом благочестия, и что это поучение должно быть в полном согласии со Священным Писанием и традицией отцов церкви. |
| Затем, восточные патриархаты (за исключением константинопольского) после трулльского собора подвергаются тяжким политическим бедствиям 808 , что, в свою очередь, должно было ещё более затруднять в них созвание и составление общих соборов. Поэтому на деле пришлось обратиться и к сравнительно несовершенному выражению соборного принципа, которое отчасти было выработано практикой предшествовавшего времени, ещё до халкидонского собора. И в восточных патриархатах вскоре же после халкидонского собора, сначала в константинопольском 809 а потом и в других, в качестве высших органов церковной власти начинают выступать синоды. Они были сначала повременными, с течением же времени переходят в постоянные 810 и всё более и более приобретают значение обычных высших инстанций власти в патриархатах. Переход синодов из повременных в постоянные, по вероятному мнению некоторых учёных, относится к концу IX века, после константинопольского собора 879 года 811 . При отсутствии сколько-нибудь подробных данных из других патриархатов Востока мы рассмотрим (главным образом с конца IX века) новую, синодальную, форму окружного управления, как и всю вообще организацию высшего церковного управления, по патриархату константинопольскому, который находился и в лучших условиях церковной жизни и порядки управления в котором, по общему утверждению учёных 812 , были образцом для других восточных патриархатов. При кафедре константинопольского епископа ещё до халкидонского собора существовал так называемый συνδος νδημδυσα или νδημοντων. Происхождение этого учреждения по общепринятому взгляду таково. С того времени, когда Константинополь сделался столицей и резиденцией римско-византийских императоров, сюда к последним стали обращаться по тяжебным делам епископы различных христианских церквей. Императоры же поручали рассмотрение и решение таких дел именно константинопольскому епископу. Но этот последний, в силу канонических принципов, рассматривал и решал их не единолично, a вместе с другими, присутствовавшими в Константинополе по различным делам, епископами 813 . |
| При римском папе Бонифатии I (418—422) были даже попытки подчинить константинопольской кафедре восточный Иллирик. При Сисиннии (426—428), муже, по сказанию историков, святой простоты и простой святости (vir sanctae simplicitatis et simplicis sanctitatis), дело было приняло обратный ход. Город Кизик не принял поставленного константинопольским епископом епископа. Скоро представителем древнего строя александрийским патриархом одержана была новая победа. При Кирилле александрийском был низложен константинопольский патриарх Несторий (428—431) как еретик. Инициатива принадлежала александрийскому епископу; он же председательствовал и на соборе. Это выдвигало значение александрийского патриарха. Что в этом деле руководила последним не одна догматическая сторона дела, это можно выводить из предшествовавшего. Преемник Нестория, Максимиан (431—434), человек не особенно деятельный, стоял в нравственной зависимости и даже, может быть, пользовался руководством александрийского патриарха. Но уже при св. Прокле (434—447) дело константинопольского патриарха пошло опять на повышение. Впрочем, из Рима косвенно поддерживали Александрию. Там высказывали то мнение, что с Проклом согласны в догматическом отношении, но не в отношении управления. Последний удар против константинопольского патриарха направлен был на разбойничьем соборе (449), когда осужден был Флавиан (447—449), а епископом константинопольским был поставлен Анатолий. Можно сказать, что возвышение константинопольской кафедры до положения действительного экзархата является делом Анатолия константинопольского (449—458). В первый раз Анатолий явился в Константинополь в качестве диакона и апокри-сиария александрийского патриарха Диоскора. Это был человек дела, отлично пользовавшийся обстоятельствами времени, прошедший настоящую практическую школу. Решившись бросить своего архиепископа (который никак не мог ожидать такого шага от своего апокрисиария), Анатолий извлек из обстоятельств все возможное для возвышения своей кафедры. Правило 28 Халкидонского собора послужило краеугольным камнем значения и могущества константинопольской кафедры, хотя оно, собственно, только разъясняет 3 правило II вселенского собора. Особенно важно самое начало 28 правила Халкидонского собора, в котором отцы собора точно и подробно выяснили, какой смысл нужно соединять с кратко выраженными понятиями 3 правила II вселенского собора, и установили, в частности, что римская кафедра обязана своим возвышением столичному положению города. На этом основании решили, что константинопольская кафедра стоит того, чтобы ее почтить равным преимуществом и сделать вторым Римом. За константинопольским патриархом права его были утверждены в отношении к трем ди-эцезам: фракийскому, асийскому и понтийскому. Митрополиты в них поставлялись константинопольским епископом. |
| Противостояние Константинопольской и Элладской Церквей грозит расколом (версия для печати)/Православие.Ru Противостояние Константинопольской и Элладской Церквей грозит расколом Православие.Ru , 17 октября 2003 г. Святая София в Стамбуле, превращенная в музей / Фессалоники, 17 октября 2003 г. Кризис в отношениях между Элладской Православной Церковью и Константинопольской Патриархией обсуждался на прошедшем в четверг, 16 октября, Синоде иерархии в Стамбуле. Согласно некоторым данным, Фанар, накануне очередного Архиерейского Собора в начале ноября, разошлет Послания митрополитам «Новых территорий» с просьбой поддержать его позицию. Патриарх Варфоломей , выступая 16 октября в специальной передаче известной греческой телекомпании «Μega», не отверг возможности раскола с Элладской Православной Церковью, если создавшееся положение будет продолжаться. На заявление Архиепископа Афинского Христодула , сделанное им на заседании Священного Синода: «Я предпочитаю войну унизительному миру», Константинопольский Патриарх в интервью греческому телеканалу «Mega» ответил: «Предпочитаю мир, но если буду вынужден воевать, мой арсенал полон». По мнению Патриарха Варфоломея, события не приняли бы такого оборота, если бы сразу после своего избрания Архиепископ Христодул не проявил тенденций «узурпации духовных прав», которые, как он полагает, имеет Константинопольская Патриархия в отношении митрополий «Новых территорий» . Создавшееся положение, считает Патриарх Варфоломей, обязано своим существованием человеческому тщеславию, плохим советникам и одновременно – попытке перечеркнуть прошлое. «Прошлое, - подчеркнул предстоятель Константинопольской Церкви, - нельзя искоренить и уничтожить. И если кто-то захочет предпринять нечто подобное, мы готовы идти до конца». Наконец, он, не вдаваясь в подробности, сказал, что существует «план подрыва духовного влияния и исторического значения» Константинопольской Патриархии. Конфликт начался с того, что Патриарх Варфоломей потребовал утверждения архиереев, назначаемых Синодом Элладской Церкви на кафедры «Новых территорий». При этом он, ссылаясь на Томос 1928 года о предоставлении Элладской Церкви во временное управление северных митрополий, настаивает, что последние продолжают принадлежать Фанару. В свою очередь, Архиепископ Афинский и всея Эллады Христодул, поддерживаемый многочисленными архиереями Элладской Церкви, считает, что если списки кандидатов на Фессалоникийскую кафедру (входящую в «Новые территории») будут посланы в Константинополь не для уведомления (как это было сделано), а для утверждения, то таким образом будет дискредитирован сам факт автокефального бытия Элладской Православной Церкви. |
| То есть, ссылки современных защитников особого статуса Константинопольского Патриарха на 28-е правило Халкидонского Собора вряд ли можно признать состоятельными. «Китеж-град на греческий манер» — Владыко, Константинополь был завоеван турками и не является уже городом императора и сената, а епископ Константинополя все же первый в диптихе… — Как известно, арабские завоевания привели к тому, что уже в VII-VIII веках такие древние апостольские кафедры, как Александрия, Антиохия, Иерусалим, оказались вне границ православного государства. Участь покоренных Патриархатов была незавидной: христиане сильно урезались в своих правах, а полноценная деятельность епископов зачастую просто не могла осуществляться. При таких условиях Константинополь (который был тогда еще не завоеван) стал восприниматься не просто как столичный город, а как защитник всех православных христиан. И, соответственно, Константинопольский Патриарх становится единственным свободным православным Патриархом на Востоке. Именно в это время в полной мере складывается сакральный образ императора не просто как главы государства, а как покровителя и защитника всех православных, где бы они и под какой властью ни проживали. Об этом сакральном образе власти очень важно помнить, чтобы правильно понимать дальнейшие претензии Константинопольского Патриарха. Все дело в том, что после падения Константинополя полномочия византийского императора как защитника и покровителя всех православных (греков) переходят к Константинопольскому Патриарху. И, скажем прямо, развитию подобного положения дел прямо содействовали турецкие султаны. Известно, что Мухаммад II после завоевания Византии определяет статус Константинопольского Патриарха как главы всех православных христиан, живущих в Османской империи. Таким образом, с подачи султана Константинопольский Патриарх становится лидером греческой нации. — Так есть ли у Константинопольского Патриарха особые права и полномочия? — Кроме первенства чести, нет. Константинопольский Патриарх, давно утративший положение первого епископа империи, продолжает формировать учение об особой своей власти. Давайте еще раз вспомним — Константинополя не существует. Есть Стамбул. Греки мифологизировали Константинополь, сделав его этаким Китеж-градом на греческий манер. Константинополь — это город-память, город-миф, город-призрак и город-мечта. Мечта о былом статусе, блеске и величии православной империи. Как говорил один автор: «Греки живут так, как будто бы не слышали о падении Константинополя». |
| Из учителей же антиохийских решительно нельзя назвать ни одного такого, у которого в писаниях можно было бы найти такую близость к константинопольскому символу, как у отцов каппадокийских. Что касается до антиохийских и сирмийских вероопределений, которые составлялись на полуарианских соборах сороковых и пятидесятых годов: то константинопольский символ решительно не имеет с ними никакой связи и по характеру своему представляется совершенно от них отличным 176 ). Таким образом, с главными положениями, раскрываемыми в четвертой главе сочинения г. Лебедева, мы не можем согласиться точно так же, как и с теми, которые раскрыты были в предшествовавших главах. Но помимо этих главных положений, большей частью имеющих отношение к основной искусственной тенденции всей книги, г. Лебедев затрагивает в рассматриваемой главе несколько частных вопросов – довольно важных, решениями которых представляющимися у него, так же нельзя удовлетвориться, но на которые, во всяком случае, стоит обратить внимание при серьезном рассмотрении истории II Вселенского Собора. Так у г. Лебедева высказано в этой главе несколько заслуживающие внимания замечаний о составлении вселенского символа веры. Прежде всего, г. Лебедев представляет довольно обстоятельное сличение редакций символа – никейской и константинопольской (стр. 112–119). Сличения этого конечно нельзя назвать новым: подобные сличения делались и в иностранной литературе, и в русской 177 ). Нельзя назвать этого сличения и совершенно полным: г. Лебедев не обратил внимания на некоторые новые черты константинопольской редакции символа сравнительно с никейской, преимущественно в третьем и четвертом членах 178 ). Нельзя согласиться и со всеми теми соображениями, какими г. Лебедев объясняет наиболее важные изменения никейского символа в редакции константинопольской: например, те соображения, которые представляются авторам в объяснение исключения из никейской редакции слов «из сущности Отца» мы находим недостаточно ясными и натянутыми 179 ). Наконец, всего более следует сделать здесь г. Лебедеву упрек в том, что он, ограничившись сличением константинопольской редакции символа с никейской, совершенно оставил без рассмотрения другие редакции, которые образовались во время, ближайшее к собору Константинопольскому, и, конечно, на основании редакции никейской, но уже в большой близости к редакции константинопольской. Мы разумеем здесь преимущественно редакцию символа церквей кипрской и малоазийских, приводимую у св. Епифания, и редакцию иерусалимскую, находящуюся в поучениях св. Кирилла. Но все-таки нельзя не поблагодарить г. Лебедева и за то, что он сделал по этому предмету. |
| Противостояние Константинопольской и Элладской Церквей грозит расколом Святая София в Стамбуле, превращенная в музей / Фессалоники, 17 октября 2003 г. Кризис в отношениях между Элладской Православной Церковью и Константинопольской Патриархией обсуждался на прошедшем в четверг, 16 октября, Синоде иерархии в Стамбуле. Согласно некоторым данным, Фанар, накануне очередного Архиерейского Собора в начале ноября, разошлет Послания митрополитам «Новых территорий» с просьбой поддержать его позицию. Патриарх Варфоломей , выступая 16 октября в специальной передаче известной греческой телекомпании «Μega», не отверг возможности раскола с Элладской Православной Церковью, если создавшееся положение будет продолжаться. На заявление Архиепископа Афинского Христодула , сделанное им на заседании Священного Синода: «Я предпочитаю войну унизительному миру», Константинопольский Патриарх в интервью греческому телеканалу «Mega» ответил: «Предпочитаю мир, но если буду вынужден воевать, мой арсенал полон». По мнению Патриарха Варфоломея, события не приняли бы такого оборота, если бы сразу после своего избрания Архиепископ Христодул не проявил тенденций «узурпации духовных прав», которые, как он полагает, имеет Константинопольская Патриархия в отношении митрополий «Новых территорий» . Создавшееся положение, считает Патриарх Варфоломей, обязано своим существованием человеческому тщеславию, плохим советникам и одновременно – попытке перечеркнуть прошлое. «Прошлое, - подчеркнул предстоятель Константинопольской Церкви, - нельзя искоренить и уничтожить. И если кто-то захочет предпринять нечто подобное, мы готовы идти до конца». Наконец, он, не вдаваясь в подробности, сказал, что существует «план подрыва духовного влияния и исторического значения» Константинопольской Патриархии. Конфликт начался с того, что Патриарх Варфоломей потребовал утверждения архиереев, назначаемых Синодом Элладской Церкви на кафедры «Новых территорий». При этом он, ссылаясь на Томос 1928 года о предоставлении Элладской Церкви во временное управление северных митрополий, настаивает, что последние продолжают принадлежать Фанару. В свою очередь, Архиепископ Афинский и всея Эллады Христодул, поддерживаемый многочисленными архиереями Элладской Церкви, считает, что если списки кандидатов на Фессалоникийскую кафедру (входящую в «Новые территории») будут посланы в Константинополь не для уведомления (как это было сделано), а для утверждения, то таким образом будет дискредитирован сам факт автокефального бытия Элладской Православной Церкви. Говоря о теме отношений Фанара и Афинской Архиепископии г-н Т. Хитирис, исполняющий обязанности представителя правительства, еще раз подчеркнул: «Греческое правительство настаивает на том, что весь вопрос носит исключительно институциональный характер, и поэтому государство не может в него вмешиваться». 17 октября 2003 г. Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Священный Синод Русской Православной Церкви выразил решительный протест в связи с назначением двух иерархов Константинопольского Патриархата «экзархами» в Киеве 2 мин., 08.09.2018 Священный Синод Русской Православной Церкви выражает решительный протест и глубокое возмущение в связи с назначением двух иерархов Константинопольского Патриархата «экзархами» Константинопольского Патриархата в Киеве, сообщается в заявление Священного Синода, опубликованном на официальном сайте Московского Патриархата . Заявление Священного Синода Русской Православной Церкви от 8 сентября 2018 года Священный Синод Русской Православной Церкви выражает решительный протест и глубокое возмущение в связи с опубликованным 7 сентября 2018 года коммюнике Генерального секретариата Священного Синода Константинопольского Патриархата, в котором сообщается о назначении двух иерархов этой Церкви — архиепископа Памфилийского Даниила (США) и епископа Эдмонтонского Илариона (Канада) — «экзархами» Константинопольского Патриархата в Киеве. Данное решение принято без согласования с Патриархом Московским и всея Руси Кириллом и митрополитом Киевским и всея Украины Онуфрием и является грубейшим попранием церковных канонов, воспрещающих епископам одной Поместной Церкви вмешиваться во внутреннюю жизнь и дела другой Поместной Церкви ( 2-е правило II Вселенского Собора; 20-е правило Трулльского Собора; 13-е правило Антиохийского Собора; 3-е, 11-е и 12-е правила Сардикийского Собора ). Оно полностью противоречит остававшейся до сего дня неизменной позиции Константинопольского Патриархата и лично Патриарха Варфоломея, который неоднократно заявлял, что признаёт Блаженнейшего митрополита Онуфрия единственным каноническим главой Православной Церкви в Украине. Решение Константинопольского Патриархата принять к рассмотрению вопрос о предоставлении автокефалии «православным верующим Украины» принято вопреки воле епископата Украинской Православной Церкви, который единодушно высказался за сохранение её существующего статуса. |
|
|
