| Текст и идеи, в нём содержащиеся, в определённых случаях очень надолго переживают автора. В особенности долговечны алфавиты и связанные с ними знаковые системы. Вне зависимости от конкретных исторических подробностей, народное сознание (и его высшее проявление - Священное Предание) связало наш алфавит и родственные ему - с именами Кирилла и Мефодия. Из совокупности трудов славянских первоучителей и их последователей (Св. Стефана Пермского, Константина Костенечского, Епифания Славинецкого, Яна Амоса Коменского, Св. Иоанна Вишенского, Кариона Истомина, Яна Коллара) складывается система Кирилло-Мефодиевской идеологии. Язык и текст как крепости, которые нельзя взять - в отличие от павших твердынь Велеграда, Смедерева и Белой Горы... Язык и текст - таково было вдохновение просветителей славянских народов XVIII - XIX веков. Но где языку искать опоры, где его фундамент? В богослужении? Да, но только в своём, церковно-славянском. Те же народы, которые были лишены этого главного Кирилло-Мефодиевского сокровища - чехи, словаки, словенцы, лужичане (или почти лишены, как хорваты, у которых едва теплилась глаголица) - им оставался народный говор, облагороженный появившейся в две предыдущие эпохи - Возрождения и Просвещения - национальной литературой. У одних - более представительной (хорваты, поляки), у других - скудной и презираемой иноземцами (лужичане, русины). У сербов положение было особенным. В конце XVII - начале XVIII столетий огромная часть народа сняла пламя с вековых очагов и, под предводительством Патриархов Арсения III и Арсения IV унесла его далеко на север, от Воеводины до Северского Донца рассыпались цепью сербские городки и сёла. В старых римских, немецких, венгерских городах образовались крупные общины - так возникли культурные феномены «Сербской Вены», «Сербского Будапешта» (Буды и Пешта - до слияния), «Сербского Темешвара» (Тимишоара). Но центром стал сербский город, столица изгнанников - Нови-Сад. В Воеводине творили новую сербскую литературу Досифей Обрадович и Захария Орфелин, Лукиан Мушицкий и Стефан Стратимирович, Йован Хаджич и Георгие Магарашевич. Для поддержки журнала Магарашевича - «Сербской Летописи» и была основана в 1836 году первая в истории Матица - Сербская. |
| При фонологическом в своей основе характере церковнослав. орфографии А. на слав. почве приобрел иной, нежели в греч. языке, функциональный смысл, несмотря на присущее многим слав. книжникам стремление копировать греч. грамматику: орфография в церковнослав. языке должна отражать семантику (а не этимологию, как в греческом). Если в греч. языке пары типа χερα (руку) - χρα (вдова), одинаково произносимые как [híra], возникли естественным образом в процессе развития языка, в церковнослав. текстах противопоставление омонимов устанавливается искусственно, приводя к последовательной орфографической дифференциации ранее не различавшихся форм. Принцип А. отражает специфику церковнослав. языка как особой системы - «иконы Православия», стремящейся к однозначному соответствию между планом выражения и планом содержания. Впервые в слав. книжности принцип А. был изложен в трактате серб. книжника Константина Костенечского «Сказание изъявленно о писменех» (ок. 1424-1426). Необходимость соблюдения этого принципа автор обосновывает задачей построения церковнослав. языка по модели греческого. А. определяются Константином как противопоставленные элементы церковнослав. письма - буквы, надстрочные знаки, знаки препинания, имеющие смыслоразличительное значение. «Сказание» предлагает различать лексические омонимы с помощью омофоничных букв, напр.: -: (от - священное масло) и (от - мир, покой), - : (народ) и (часть тела, речь), и знаков ударения - (острого) и (облеченного): (веревка) и (уже). Формы с различными грамматическими значениями, в т. ч. грамматические омонимы, также противопоставляются посредством графем и надстрочных знаков. В паре - за Константин закрепляет значение ед. ч., за - мн. ч.: - - - . Данное различение сложилось под влиянием греч. названий букв и (ο μικρν - «о малое» и ω μγα - «о большое»), а также отчасти под влиянием участия и в противопоставлении именных форм ед. и мн. ч. в греч. языке, где употребление ω характерно для форм мн. ч., напр. в окончании род. п. -ων. Для трехчленного противопоставления форм ед., дв. и мн. ч. слова «око» в «Сказании» использованы особые графемы, передающие наряду с грамматической и собственно лексическую семантику,- p («о-очное») и графема в виде 2 соединенных букв @ : p (ед. ч.) - @ (дв. ч.) - (мн. ч.). приписывается также значение жен. р., - мужского: - - - . Пару - Константин предлагает использовать, в частности, для различения форм ед. и неединственного ч.: (им. п. ед. ч. жен. р.) - (им. п. дв. ч. муж. рода). С помощью надстрочных знаков - «сил» и различаются формы (явился) и (явил это), совпадающие еще и потому, что в рукописях не было регулярного словоделения. В качестве средства для создания А. «Сказание» предлагает также кавычки, в к-рые заключаются цитаты. Одинарные кавычки являются показателем православности цитируемого источника, двойные - предназначены для цитат из апокрифических и еретических текстов. |
| По преданию, В. умер на руках своего племянника Милутина . В. был погребен во внешнем притворе (припрате) Вознесенского собора мон-ря Милешева. «Проявление» мощей В. произошло в правление кор. Уроша V (1356-1371), известна дата события - 30 июня. По свидетельству венецианского путешественника П. Контарини, относящемуся к 1580 г., гробница В. находилась к востоку от раки св. Саввы ( Contarini P. Diario del viaggio da Venezia a Constantinopoli... nel 1580. Venezia, 1856. P. 19). В посланиях милешевских иноков в Москву 1587 и 1652 гг. упоминается о том, что мощи В. находятся в мон-ре (в наст. время их местонахождение неизвестно). Краткое житие В. было написано во 2-й четв. XIV в. архиеп. Даниилом II и вошло в агиографический сб. «Жития кралей и архиепископов сербских». Службы В. в ср. века и раннее Новое время, видимо, не существовало. Память преставления В. как ктитора мон-ря впервые встречается в месяцеслове пергаменного серб. Апостола 1-й трети XIV в. (РНБ. Гильф. 13; СКСРК, XIV. 12), привезенного А. Ф. Гильфердингом в 1857 г. из мон-ря Милешева, начиная с сер. XIV в. помещается в ряде серб. списков Иерусалимского устава (Афон. Хиландар. 165. Л. 45 - см.: Д. Каталог рукописа манастира Хиландара. Београд, 1978. С. 98). В России личность и деяния В., прежде всего его участие в перенесении мощей св. Саввы, стали известны в 1-й четв. XVI в. благодаря житию св. Саввы, написанному Феодосием (принесено в Москву с Афона в 1517), и родословию серб. правителей в житии деспота Стефана Лазаревича Константина Костенечского , послужившими источниками Русского Хронографа (1518-1522), а через него Никоновской летописи (ПСРЛ. Т. 10. С. 45-48; 1911. Т. 22. Ч. 1. С. 392-395). Почитание В. в России как святого началось не ранее посл. четв. XVI в. и связано с достаточно регулярными (упом. в 1587, 1628, 1635, 1638, 1647, 1652, 1657, 1659, 1664, 1667, 1688) посольствами за «милостыней» в Москву иноков мон-ря Милешева (Сношения России с Востоком по делам церковным. Ч. 1. С. 187; Бантыш-Каменский Н. |
| С кон. XIII в. широкое встречается в разных начертаниях - либо с особенно развитой верхней частью , либо с сильно выдвинутым язычком, к-рый иногда подвергается орнаментировке, как, напр., в Рязанской Кормчей 1284 г.: . Декоративное в Рязанской Кормчей по рисунку приближается к язычковому - широкому, полулежащему в строке, с язычком, направленным вверх: , появляющемуся в рус. рукописях во 2-й четв. XIV в. С кон. XIV в. употребляются также лежащее в строке якорное и узкое, стоящее, с высоко вытянутым язычком: . В XV в. распространяются южнослав. начерки. Появляются округленные начертания: ε (грецизированное, идущее от болг. курсивных почерков XIV в.), к-рые вошли в московскую и юго-западнорус. скоропись. Вместо йотированного и язычкового или якорного используется начертание, к-рое отличается от большей шириной, а от язычкового или якорного направлением не вверх, а вниз (т. н. опрокинутое): или вправо: . Употребление йотированной буквы в XV в. напрямую связано с архаическими почерками: уставом и рус. полууставом. В Сев.-Вост. Руси выходит из употребления во 2-й четв. XV в., в Новгороде и Пскове - в 70-х гг. XV в. Рукописные орфографические руководства XVI-XVII вв. («Написание языком словенским о букве и о ея писменех», «Сила существу книжнаго писма») предписывали употреблять широкое («великое») в начале и конце слова, узкое - в середине («в слозе»): ( Ягич. 1896. С. 352, 430). Первые грамматики церковнослав. языка: Лаврентия Зизания (1596) и Мелетия (Смотрицкого) (2-е изд. 1648 г., в 1-м издании 1619 г. правило отсутствует), кодифицируя написание в начале слова, а - в середине, в позиции конца слова после гласных допускают вариативность и Различные начертания буквы Е использовались и для реализации принципа антистиха - орфографической дифференциации грамматических и лексических омонимов. В трактате серб. книжника Константина Костенечского «Сказание изъявленно о писменех» (ок. 1424-1426), в котором впервые в слав. книжности был изложен этот орфографический принцип, пара графем - противопоставляла лексические омонимы (народ) и (часть тела, речь). |
| Чрезвычайную близость к письму В. С. (оформление рукописей могло быть выполнено одним человеком) обнаруживает почерк работавшего вместе с ним Стефана, переписавшего августовский и июльский тома Минеи того же комплекта (там же. 71, 74) и оставившего свою подпись на их страницах. сходство достигает такого уровня, что не может быть объяснено только принадлежностью к энтропольской школе и обучением у одного мастера. мнения исследователей по поводу атрибуции июньского тома (там же. 75) одному из переписчиков расходятся; вероятно, между ними существовало кровное родство (отец и сын, братья). После написания Миней для афонского мон-ря (2-я пол. 40-х или рубеж 40-50-х гг. XVII в.), возможно по заказу печского патриарха, один из этих писцов переписал и украсил заставками, инициалами и вязью список «Сказания о письменах» Константина Костенечского (Белград. Патриаршая б-ка. 129), сохранившийся в единственном экземпляре. Лит.: Лавров П. А. Палеогр. обозр. кирилловского письма. Пг., 1914. С. 314-315. (ЭСФ; Вып. 4. 1). 6; Иванов Й. Български старини из Македония. София, 19312. С. 251, 51; Райков Б. , Кожухаров С. , Миклас Х. , Кодов Х. Каталог на славянските ръкописи в библиотеката на Зографския манастир в Света гора. София, 1994. С. 60-62, 74. 71-76, 102; табл. 70-76, 103; Караджова Д. Археографски приноси за ръкописно книгохранилище на Зографския манастир в Света гора//АрхПр. 1995. [Кн.] 17. С. 233-235; Турилов А. А. Эпизод болгаро-сербско-рус. связей сер. XVII в.: (Гипотеза о происхождении Карловацкого списка «Сказания о письменах» Константина Костенецкого)//Славяноведение. 2003. 2. С. 87-97. А. А. Турилов Рубрики: Ключевые слова: ВЛАДИСЛАВ ГРАММАТИК (не позднее нач. 40-х гг. XV в.- после 1480), южнослав. книгописец-каллиграф, агиограф, последователь тырновской книжной школы ГАВРИИЛ (не позднее кон. 90-х гг. XIV в.- после 1451), мон. из Нямецкого мон-ря, книгописец, каллиграф и оформитель рукописей, создатель славяно-молдав. каллиграфической школы ГЕРАСИМ (Замыцкий Григорий Петрович; † после 1526 - ранее марта 1529?), архим. Симонова Нового московского в честь Успения Пресв. Богородицы муж. мон-ря (1520-1526), писец-каллиграф |
| Уроженец г. Дебар (Зап. Македония), иером. того же Слепченского мон-ря. Чрезвычайно продуктивный книгописец, специализировавшийся преимущественно на четьих рукописях. Известно не менее 9 полностью или частично написанных им книг: отрывок сочинений Дионисия Ареопагита с толкованиями Максима Исповедника (РНБ. F. I. 488/13), 1542 г.; Л. 210-373 Книг Царств (РГБ. Григор. 1684), 1544 г.; отрывок сборника сочинений Дионисия Ареопагита, Григория Паламы и Иоанна Дамаскина (СПб. БАН. 33. 16. 12); начальная часть (Л. 4-6) Помянника Слепченского мон-ря (ОГНБ. 1/116), 1548 г.; сочинения Дионисия Ареопагита с толкованиями Максима Исповедника и «Небеса» Иоанна Дамаскина (НБКМ. 1032, отрывок - РНБ. F. I. 488/15, 16), 1553 г.; «Небеса» Иоанна Дамаскина (Ч. 3) и слова Григория Паламы (София. Б-ка Болгарской АН. 82), 2-я четв. XVI в.; Стишной Пролог на сент.-февр. (Там же. 75), сер. XVI в.; Евангелие тетр (Там же. 16), сер. XVI в.; сборник, содержащий ч. 3 «Небес» Иоанна Дамаскина, слова Григория Паламы, сокращение грамматического трактата Константина Костенечского («Словеса вкратце») и «Песнь песней» без толкований (НБКМ. 311), сер. XVI в. Все рукописи, за исключением кодекса 1553 г., атрибутированы В. по почерку. Орфография книг, переписанных В., как правило, выдержанная ресавская. Использовал неск. вариантов не очень каллиграфического полуустава и курсив, преимущественно в глоссах и толкованиях. Деятельность обоих соименных монахов-книжников, работавших в Слепченском мон-ре, и репертуар переписанных ими текстов непосредственно связаны с реализацией программы архиеп. Охридского Прохора (1528/29-1550), направленной на возрождение и распространение слав. книжности в диоцезе. Критерии для различения рукописей двух Виссарионов сформулированы С. Николовой. Виссарион (Никифор) Инок, работал в Предтеченском мон-ре на р. Мораве. В 1562/63 г. переписал Минею служебную ( Записи. 1. С. 198. 636). Виссарион-мастер (серб. мастор). В 1567 г. переписал с соблюдением ресавской орфографии и украсил миниатюрами, заставками и инициалами для «попа Божко» из с. Бухово близ Софии Евангелие тетр (НБКМ. 57 - т. н. Буховское Евангелие). |
| Феодосием Хиландарцем , но ошибочно приписал его иером. Доментиану ( Дoмehmujah, иером. Жumuje св. Саве. Београд, 1860); Жития святых Симеона и Саввы ( Дoмehmujah, иером. Живот светога Симеона и светога Саве. Београд, 1865); послесловие к Никодимову типику 1319 г. (1859); Житие Илариона, еп. Меглинского, написанное патриархом Евфимием Тырновским, и послание Владислава Грамматика Димитрию Кантакузину (1869); Никольское Евангелие Београд, 1864); Жития королей и архиепископов сербских, написанные архиеп. Даниилом II ( Данило II, apxujen. Животи и apxujenuckona српских. Загреб, 1866); Апокалипсис по боснийской рукописи «христианина Хвала» 1404 г. (1872); ряд притч, апокрифов и др. Издал ранее неизвестные списки сочинений, посвященных равноапостольным Кириллу и Мефодию: Житие Кирилла и Похвальное слово Кириллу и Мефодию по сборнику Владислава Грамматика 1469 г. (Рукопис Владислава Граматика, писан 1469 г.//Старине. Загреб, 1869. 1. C. 44-85). Ввел в научный оборот, исследовал и частично опубликовал единственный (Карловацкий) список полной редакции грамматического трактата Константина Костенечского (Starine. Zagreb, 1869. Knj. 1. S. 1-43), положив начало изучению взглядов книжников тырновской школы XIV-XV вв. на кирилло-мефодиевскую миссию. Перевел на серб. язык и опубликовал по частям ветхозаветные тексты «Повести из Старого и Нового Завета» (Npunobujemke из Старог и Новог завета. Вена, 1860) и в 1868 г. издал полный перевод ВЗ вместе с НЗ в переводе Караджича (см. ст. Библия: Переводы на серб. яз.//ПЭ. Т. 5. С. 162), перевод Псалтири (Псалтир Давидов. Беч, 1865). Перевел с рус. языка и издал «Историю сербского народа» А. Майкова ( Majkob А. Ucmopuja србскога народа. Београд, 1858). Соч.: С. Бuблuorpaфuja радова Београд, 1889. С. 232-236; М. Бuблuorpaфuja радова за фuлoлorujy и лингвистику. Нови Сад, 1975. 18. Св. 1. С. 9-64; Изложба поводом Београд, 1975. Лит.: М. Београд, 1959; Веселинов И. као издавач старих српских текстова//Библиотекар. Београд, 1975. Бр. 3/4. С. 224-238; Р. |
| и (или) лат. классиков. При этом отсутствие школьной системы образования (выходящей за пределы элементарного обучения грамоте) явилось косвенной причиной слабого распространения в правосл. слав. мире (вплоть до XVI в.) и текстов христ. авторов, представляющих собой теоретические трактаты и руководства в области гуманитарного знания,- «Диалектики» прп. Иоанна Дамаскина , приписываемого ему же трактата «О осми частех слова», «О образех» Георгия Хировоска , полного текста «Сказания о письменах» Константина Костенечского и т. д. Такая ситуация устойчиво сохранялась на протяжении многих столетий (по существу до 2-й пол. XVI в.), понятия «А.» и «Православие» в восприятии слав. книжников были устойчиво поляризованы. Даже лица, сами причастные к античному образованию (писатели и переводчики рубежа IX-X вв. в Болгарии, а позднее греки, оказавшиеся в слав. среде и ставшие слав. авторами,- Димитрий Кантакузин в Сербии в XV в., прп. Максим Грек на Руси в XVI в.), не считали нужным переводить на слав. язык сочинения классических авторов. Это отношение распространялось и на светскую (преимущественно ориентирующуюся на А.) лит-ру визант. периода. Поэтому основным источником знакомства правосл. славян с античным миром являлись творения христ. авторов, содержащие отдельные сведения о нем, и немногочисленные христианизированные тексты эллинистических писателей. Последние из-за отсутствия сведений об авторах далеко не всегда ассоциировались с породившей их эпохой. Сведения об античной мифологии содержались в Словах свт. Григория Богослова (еще в большем объеме - в толкованиях на них Псевдо-Нонна Панополитанского и свт. Никиты , митр. Ираклийского) и в «Хронике» Иоанна Малалы (где они истолкованы в ключе эвгемеризма - понимания героев античных мифов как обожествленных исторических деятелей). Историю (преимущественно эллинистических монархий и Рима как предысторию христ. царства) излагали хроники Малалы, Георгия Амартола (переводилась на слав. язык дважды), Георгия Синкелла , Константина Манасси и Симеона Логофета. |
| Болг. книжники при копировании вносили в П. разнообразные изменения, в т. ч. содержательные и по результатам сверки с греч. текстами. Известны случаи редактирования состава и текстов изначальных переводов: напр., предположительно в Зап. Болгарии во времена болг. царя Самуила (997-1014) заимствованные из Синайского П. неск. рассказов вошли в сборник, к-рый впосл. получил распространение под названием «Лимонис»; в XIV в. был отредактирован текст Скитского П. В 1-й пол. XIV в. в связи с введением Иерусалимского устава и реформой богослужебных книг старец Иоанн на Афоне перевел некий П. («преложи и исписа книгы, ихьже имена зде: Лествица, Исаака, Варлаама, Дорофеа, патерик, Антиох и ина многа»), но сведений о переводе не сохранилось. Тексты П. использовали средневек. болг. писатели: Скитский П. цитировал Косьма Пресвитер (X в.), источниками при составлении Жития прп. Ромила Видинского (XIV в.) послужил Синайский П., последний тип П. был известен серб. книжнику Константину Костенечскому (кон. XIV - 1-я пол. XV в.). С. Николова, А. А. Турилов Патерики Патерики в русской книжности. В XI-XII вв. у вост. славян благодаря болг. переводам стали известны П.: Синайский, Скитский поглавный, Азбучный и Иерусалимский, Египетский, Римский. Термин «патерик» (наряду с калькой «отеческие книги») впервые в слав. книжности появился в Изборнике 1076 г. (рус. список болг. сборника X в.), позднее в обиход вошла калька «отечник». Древнейшая рукопись Скитского П.- восточнославянская (Сербия, Б-ка мон-ря Высокие Дечаны (Deani. Man. 93), сер. XIII в.), список неполный. Наиболее полный состав Скитского П. читается в 2 более поздних рус. списках: РНБ. Погод. 267, XIV в.; ГИМ. Син. 3, нач. XV в. Скитский П. внесен в Великие Четьи-Минеи под 31 дек. с нарушением порядка глав и разделов ( Иосиф, архим. Оглавление ВМЧ. Стб. 309-310). Часть Скитского П. наряду с заимствованиями из «Лествицы» прп. Иоанна Синайского и Краткого Египетского П. вошла в компилятивный Протопатерик Скалигеров (X в., Болгария), послуживший источником для Изборника 1076 г. |
| Глаголические буквы, обозначавшие звук [и], использовались следующим образом: - в начале слова и после гласного, - после согласного. В кириллице изначально употребление букв И и I не было дифференцировано. В южнослав. памятниках до XIII в. и в древнерусских до кон. XIV в. буква I использовалась преимущественно как необязательное сокращение буквы И в конце строки (или близко к нему) в целях экономии места, при этом если в одном слове нужно было рядом употребить 2 буквы, обозначающие звук [и] (или [и] и [й]), то 1-м писалось И, затем - I. В остальных случаях, когда I встречается редко, прослеживаются 3 основные тенденции его употребления: 1) в начале заимствованных слов, напр.: (Супрасльский сборник, Остромирово Евангелие); 2) в начале заимствованных и собственно слав. слов, а также после гласных (Саввина книга, Добромирово Евангелие , кириллические приписки в Ассеманиевом Евангелии, Энинский Апостол); 3) нерегулярно после согласных (Энинский Апостол, Слепченский Апостол (см. Слепченские Триодь и Апостол ), Болонская Псалтирь и др.). В посл. десятилетие XIII в. в южнослав. письменности появляется, а в XIV в. становится нормативным использование I в позиции перед всеми гласными (Ватиканский список Хроники Манассии, Евангелие царя Ивана Александра 1355-1356 гг., Псалтирь Томича и др.). Подобная орфография обусловлена ориентацией на греч. модель, поскольку в греч. языке сочетания ια, ιο, ιε, ιη встречаются существенно чаще, чем ηα, ηο, ηε, ηι и т. п. Слав. И, восходящее к греч. H естественно ассоциируется с этой буквой, а слав. I происходит от греч. Ι и ассоциируется с ним. Данное орфографическое правило было сформулировано в филологическом трактате Константина Костенечского «Сказание о письменех» (ок. 1424-1426): « » ( Ягич. 1896. С. 123). В результате 2-го южнослав. влияния (см. Южнославянские влияния на древнерусскую культуру ) правило, согласно к-рому I следует писать перед гласными, а И - перед согласными, устанавливается и в древнерус. |
|
|
