| Правда, во втором месте проводится мысль о неделимости Христа, но, думается нам, в том смысле, в каком апостол Павел говорит о Христе: «еда разделися Христос» ( 1Кор. 1, 13 ), уличая коринфян за споры: «я Павлов, я Аполлосов, я Кифин, а я Христов» 62 . Вообще – работа проф. Мишо во многом пытается св. отцу усвоить то, чего желает исследователь. В таком виде представляется аргументация, почерпнутая проф. Мишо из трактата св. Кирилла: «О поклонении и служении в духе и истине». Знакомство с этой аргументацией, обрисовывая её облик, вместе решает нам вопрос, почему проф. Мишо, излагая данные, не сортирует их, но включает их в один ряд. Поступая так, автор, несомненно, руководился желанием представить как можно больше мест, где так или иначе говорилось бы о жертве духовной. Для него важно не столько то, как сам Кирилл понимает жертву духовную (нравственную), сколько то, что у св. Кирилла есть речь о жертве духовной, и вот, руководясь этой идеей, он не считает нужным проводить грань между данными по степени их ценности или пригодности. Наше заключение следующее. Неоспоримо, что метод толкования Св. Писания ветхого завета у св. Кирилла преимущественно таинственный. Неоспоримо также, что в рассмотренном трактате не мало говорится о прообразах, символах, о жертве духовной. Но все это в своем порядке: все места о прообразах, символах, жертве духовной имеют свой определенный смысл и, правильно понятые, отнюдь не говорят в пользу тезиса проф. Мишо. На ряду со всем этим мы встречаем и места, которые дают право утверждать, что, по учению св. Кирилла, Христос присутствует в евхаристии не духовно только, но и телесно, и что верующие причащаются Его не духовно только, но и материально. Вследствие основного характера трактата, правда, судя по обширности его, таких мест сравнительно не много, но и те, какие мы находим, имеют важное значение. Сюда относится прежде всего место (Lib. X, n. 862–868), где св. Кирилл учит, что жертва церковная представляет из себя непрерывность и непрекращаемость жертвы голгофской; затем – те суждения, где св. Кирилл говорит об евхаристии в связи с её действием на тление и смерть. Сюда же, наконец, относится место (Lib. XVII, n. 597–598), где, рассуждая об образе причащения Христа в будущем веке сравнительно с образом причащения Христа в настоящем веке, св. Кирилл дает понять, что если грядущий образ причащения Христа будет исключительно духовным; то настоящий – является не духовным только, но и телесным. III |
| В своих известиях о Кирилле Лукарисе Мафа всецело следует Мелетию Афинскому. II. Источники латинские 1) Грубо тенденциозное изображение жизни и деятельности Кирилла Лукариса представил грек-ренегат Лев Алляций, бывший библиотекарем в ватиканской библиотеке 18 , в своем сочинении: «De ecclesiae occidentalis atque orientalis perpetua consensione, libri tres. Coloniae Agrippinae», 1648 г. Сочинение это было написано Алляцием по поручению папы Урбана VIII, много заботившегося об утверждении унии между православными и католиками 19 . Филипп Кипрянин справедливо замечает, что, «так как Алляций был злейший враг Кирилла и писал (вышеуказанное сочинение) по излишней (nimius) ревности к римской церкви, то нередко намеренно примешивает клевету, которой никто, понимающий дело, не поверит» 20 . Алляций не пропускает случая, чтобы очернить Кирилла Лукариса. 2) Книга Готтингера: «Analecta Historico-theologica», Tiguri. 1652 года, и именно восьмое рассуждение («Dissermamuo octava») этой книги. Мы нашли эту книгу в библиотеке Киевского университета св. Владимира. Автор смотрит на Кирилла Лукариса как на зараженного протестантскими богословскими воззрениями. III. Источники протестантские 1) Полное и сравнительно беспристрастное описание жизни и деятельности Кирилла Лукариса мы нашли в книге Смита: «Collectanea de Cyrillo Lucario, patriarcha Constantinopolitano». Londini. 1708 года. Книга эта содержит в себе: 1) Narratio de vita, studiis, gestis et martyrio D. Cyrilli Lucarii, patriarchae Constantinopolitani; 2) Fragmentum vitae D. Cyrilli Lucarii per D. Antonium Legerum 21 ; 3) Narratio Historica turbarum, quas Constantinopoli moverunt Jesuitae adversus Cyrillum Patriarcham et alia notatu dignissima. Это последнее «Narratio» без изменения помещено в книге Аймона «Monuments authentiques de la religion des grecs» (p. 201 – 236), по которой мы и будем его цитировать в своем сочинении. Эту книгу («Collectanea») мы получили из библиотеки Казанской Духовной Академии. 2) Несколько эпизодических, но очень важных замечаний о Кирилле Лукарисе мы встретили в книге Поппадополи: «Historia gymnasii Patavini, томы 1 – 2. Venetiis, 1726 г.». Мы пользовались этой книгой в библиотеке Киевского университета св. Владимира. |
| Диодор Тарский и Феодор Мопсуэстийский, как блестящие представители Антиохийской школы, определяют собою главное направление этой школы. Несторий всецело был их учеником. Исходный пункт III-ro и IV-ro Вселенского Собора – это различие в богословствовании представителей Александрийской и Антиохийской школы. Поэтому есть большой интерес и даже необходимо изложить богословские воззрения Кирилла Александрийского , как самого крупного представителя Александрийской школы в IV-oм веке и что не менее важно, как современника Несторию. Учение Кирилла Александрийского Значительное неудобство при изложении учения Кирилла возникает из того, что он не развивал его положительным методом, по принципу теоретического исследования, а только по требованиям полемическим и формулировал в нужных для цели тезисах. Поэтому-то и в терминологии св. Кирилл не был устойчив, хотя и имеет в данном случае некоторое преимущество пред каппадокийцами, как не допускавший смешения, слияния Божества с человечеством. Вера св. Кирилла, как и св. Афанасия и Григория Назианзянина, – в противоположность антиохийцам, – исходила не от исторического Христа, а от Θεος– Λογος. Бог-Слово чрез воплощение усвоил Себе, так сказать включил в состав всю человеческую природу и однако остался Тем же Самым, Каким был и до воплощения; ничто в Нем не изменилось; но человечество Он воспринял в единство Своего существа, не утративши ничего в нем; напротив, Он возвел его чрез Свое восприятие в Свое существо к высшей чести. Соединившись и с человеческою природою, Иисус Христос остался Тем же самым, Каким был и до воплощения, т. е. одним нераздельным индивидом, который нечто присоединил, приобщил Себе, не изменяя, не претворяя этого в Свое существо. Все, что переносило тело и человеческая душа Бога-Слова, Он Сам переносил, ибо они суть Его тело и Его душа. Такую схему можно подтвердить изречением самого Кирилла Александрийского . Слово – по нему – соделалось человеком, но не восприняло человека – γεγονεν ανθρωπος, ουκ ανθρωπος ανελαβεν (Epist. |
| Между тем, о. Иванцов, выступая в своей книге ярым апологетом александрийской школы, не мог не сказать при встрече с личностью Кирилла много такого, о чем нам говорить не было никакой нужды, например, о том, что объяснения Кирилла важны в «философском отношении», «смелы и свободны». Затем, о. Иванцов, в особенности, недоволен тем, что мы говорим об «унии», объединившей александрийцев и антиохийцев тотчас после III вселенского собора. Здесь его недовольство вращается около самого слова «уния», которое напоминает много неприятных страниц из церковной истории: унию лионскую, флорентийскую и, может быть, юго-западную унию. «Уния есть, своего рода, религиозная сделка, компромисс между идеями и убеждениями, не согласными между собою по существу дела». «Православие, по существу своему, не допускает сделок и компромиссов с не православием , потому, уний в православной церкви не бывает», поучает наш критик (233). Но он забывает, что уния унии рознь. Сам о. Иванцов допускает нечто, вроде компромисса между Афанасием и арианами, к концу его жизни, когда говорит, например: «уже и сам Афанасий, непоколебимо всю жизнь стоявший против всяких уступок арианизму со стороны православия, в последние годы своей жизни признал, что времена переменяются, и обстоятельства требуют иного отношения к делу (уступок?), сравнительно с тем, какое поддерживалось им прежде» (194). К этому нужно прибавить, что Афанасий требовал, чтобы приходившие от арианской ереси к церкви, исповедовали никейскую веру, но не требует, однако же, чтобы таковые непременно принимали и слово: «единосущный», если оно кажется им сомнительным, и не отказывает им в наименовании «братий» (III, 166). Уния александрийцев и антиохийцев после III вселенского собора имела, в некоторых отношениях, такой же характер. Уния их заключалась не в том, чтобы православные отказались при этом от чего-нибудь, в угоду не православным. Например, православные ни в чем не уступили Несторию. Было очень много антиохийцев, которые боялись тех выражений в сочинениях Кирилла, в которых он слишком сильно утверждал мысль о соединении естеств во Христе, причем, как будто бы, страдало учение о целости двух естеств в Богочеловеке. |
| При каких обстоятельствах и в каком объеме под ложные документы сделались Кириллу известными, дать на эти вопросы точный ответ трудно. 150 Доверие Кирилла, главного борца против несторианства, к столь важным в борьбе с ересью патристическим свидетельствам, разделяли и другие участники этой борьбы. В собрании подобных свидетельств, прочитанном в Ефесе на первом заседании III Вселенского собора 431 г. 22 июня протонотарием пресвитером Петром, фигурируют в ряду других авторитетов и имена пап Юлия и Феликса с выписками из аполлинарианских документов, находящимися в Апологетике Кирилла. 151 Противники Кирилла, несмотря на свой полемический интерес к аполлинарианству, со своей стороны, по-видимому, не имели в своем распоряжении средств к раскрытию подлога. Обвиняя Кирилла и его союзников в аполлинари-анстве и арианстве за отнесение к Божеству свойственных человеческой природе предикатов, они могли отвечать на приводимые против них цитаты из отцев только общими предположениями о допущенной Кириллом и его сторонниками подделке или, по крайней мере, о злоупотреблении сходством имен известных православных и еретических авторов. 152 О восстановлении аполлинарианского учения на самом деле, конечно, как уже замечено, не могло быть и речи, и указанные обвинения со стороны антиохийских богословов объясняются прежде всего их собственной догматической точкой зрения; употребление Кириллом апол-линарианской терминологии для них являлось лишь подтверждением справедливости этих обвинений. Истина совершенного Божества и совершенного человечества Христа считалась не подлежащей никакому сомнению после осуждения арианства и аполлинарианства в IV в. «С учением Аполлинария, – заявлял Кирилл, отвечая восточным, – нет у нас совсем ничего общего; известно, что от тех, которые однажды подверглись осуждению, как искажающие истину, нужно отвращаться». 153 Подозрения относительно аполлинарианского происхождения подложных документов устранялись для него, вероятно, главным образом встречающимися в них утверждениями о совершенном человечестве Христа. |
| Cyr., Ер. IV ad Nest. ( Καταφλυαροσι) М. gr. 77, 44С. М. IV, 888А. Д.В.С. I 2 , 134. Тьерри прибавляет к этому: „четвертый опозорил своего епископа“ (op. cit. I, 47–48), имея, конечно, в виду того Виктора, о котором говорит св. Кирилл в своем „Апологетике“ к императору, что он (Виктор) напрасно был оклеветан пред отцами Эфесского собора, как враг Кирилла (М. V, 253D-E. Д.В.С. II 2 , 120). Такое сопоставление как будто бы двух Викторов впервые сделал Garnier (М. Mercat., М. lt.18, 813, not. 1) на том основании, что св. Кирилл, назвав в этом послании четырех лиц, в послании к Несторию ( Καταφλυαροσι-М. gr. 77, 44С. Д.В.С. I 2 , 131) дает характеристику только трех, тем самым будто бы показывая, что имя Виктора в послании к апокрисиариям было внесено по недоразумению. Вокруг личности этого Виктора, с открытием коптских актов III вс. собора, создалась целая литература (См. Kraatz, Koptisch. Akten zum ephesinisch. Konzil, Leipzig, 1901; В. В. Болотов , op. cit. и др.) на почве решения вопроса, можно ли считать за историческую личность того Виктора, который является главным действующим лицом в коптских актах. Нам, конечно, нет возможности в настоящем случае заняться разбором всей этой литературы. Скажем только кратко, что с одной стороны: а) странно, что св. Кирилл так легкомысленно поверил при написании послания к апокрисиариям клеветам на „возлюбленного“ (как он его называет) александрийца „старца“, „инока“ Виктора, если допустить, что в этих документах речь идет об одном и том же Викторе; б) странно, что еще в феврале 430 г., при написании послания к Несторию ( Καταφλυαροσι), убежденный в невинности Виктора (почему, как думает Garnieri, и не дает ему характеристики в этом послании), св. Кирилл в июне 431 г. допустил возможность распространиться на соборе снова тем же ложным слухам о том же Викторе. Поэтому догадка Garnieri нам не кажется особенно находчивой. А с другой стороны, не так уж убедительными нам кажутся доводы отрицающих историческое бытие личности Виктора коптских актов и его деятельности в пользу св. Кирилла. Ведь легенды, окружающие выдающихся деятелей в какой бы то ни было области, не дают права историку отрицать историческое существование этих лиц и всей их деятельности; историк и в легенде должен искать историческое зерно. Итак, пока скажем, что, по нашему мнению, Виктор послания св. Кирилла к апокрисиариям и Виктор Апологетика к императору не одна и та же личность. О последнем Викторе речь впереди. |
| Главной же задачей св. Кирилла в этот период было примирение с «восточными». Энергичные меры по такому примирению все еще враждующих сторон принимает сам император Феодосий II вкупе с вновь избранным Константинопольским предстоятелем Максимианом, отличавшимся вообще миролюбивым характером 676 ; содействовал им в этом и новый папа (с 432 г.) Сикст III 677 . Наконец, «большое влияние на самое начало хлопот о примирении с восточными нужно отнести на долю св. Кирилла» 678 . В результате после долгих переговоров состоялось и само примирение (433), иногда неточно называемое в научной литературе «унией». Свое ликование по поводу столь желанного им церковного мира св. Кирилл выразил в послании к Иоанну Антиохийскому, которое начиналось словами: «Да возвеселятся небеса и радуется земля ( Пс. 95:11 ). Разрушено средостение ( Еф. 2:14 ), печаль прекратилась, и всякие раздоры уничтожены, так как общий Спаситель наш Христос даровал мир Своим, а благочестивейшие и возлюбленнейшие Богу императоры призывали к тому». Здесь же он подписывается под исповеданием веры «восточных», ключевой фразой которого было то, что во Христе, единосущном Отцу по божеству и единосущном нам по человечеству, «совершилось соединение двух естеств» ( δο γρ φσεων νωσις γγονε) 679 . Признавая это вероисповедание, Александрийский архипастырь отнюдь не отступал от основных посылок своей христологии, а лишь уточнял их, ибо в данном исповедании речь шла о «неслитном единении» ( τς συγχτου νσεως), – а это было главным для св. Кирилла, хотя порой и колеблющегося в терминологии, но никогда не испытывающего колебаний относительно смысла православного учения о Лице Господа Иисуса Христа 680 . И сам св. Кирилл, и православные сторонники антиохийского направления, начертавшие данное исповедание, рассматривали его лишь как истолкование сути Никейского символа веры , а не как некий новый «символ» 681 . Поэтому «нельзя сказать, что Кирилл или православные чем-то пожертвовали со своей стороны, когда снизошли к требованиям антиохийцев, как нельзя сказать, что антиохийцы вносили какое-либо неправославие в Православие, когда настаивали, чтобы Кирилл не отказался от тех обычных у них формул христологических, которые прежде казались подозрительными Кириллу. До этого времени, до унии Кирилла с антиохийцами, конечно, существовало и ясно сознавалось всеми православными истинное учение относительно Лица Богочеловека. Но доселе еще не было определено, в каких именно словах выражать это учение. Одни выражали так, другие иначе. Со времен же унии исчезло всякое сомнение по этому поводу. И александрийцы, и антиохийцы общими силами выработали ту терминологию, какая с тех пор живет в догматическом языке православных богословов» 682 . |
| 2 Запись патриарха Кирилла V аз-За‘има о его хиротонии 1672 г. Этот уникальный текст, автограф Патриарха Кирилла, содержится в рукописном сборнике Патриарха Макария III аз-За’има, хранящемся в ИВР РАН под шифром В–1227 (л. 129–129 об.). Исторические записки Макария вдохновили на подражание его внука, в целом не отличавшегося литературными наклонностями. Запись Кирилла о его патриаршей хиротонии следует образцу аналогичного текста Макария, перечислившего лиц, которые присутствовали на его рукоположении осенью 1647 г. в Дамаске, а также митрополитов, занимавших на тот момент различные кафедры Антиохийского Возможно, Кирилл стремился также зафиксировать легитимность своего избрания перед лицом претензий соперников-антипатриархов. Несомненно, существовала какая-то официальная грамота о поставлении Кирилла с подписями выборщиков, и патриарх переписывал эти имена оттуда. Отдельные имена, видимо, пропущенные по оплошности, добавлены на полях. В переводе некоторые имена и фамильные прозвища священников реконструируются приблизительно, ввиду того что в арабском письме не передаются многие гласные. (Л. 129) Когда избран был я, убогий Кирилл, Патриархом Антиохийским, присутствовали на хиротонии из архиереев Григорий, митрополит Хаурана, Роман, митрополит аз-Забдани, Леонтий, митрополит Сайданаи, и Герман, митрополит Памфилии (а Памфилия Сирийская – это [А также] хури Якуб Кассаб, и хури Ханна Ташат, и хури Ханна и хури Юсуф Сайдах, и хури Михаил Наккаш, и хури Насралла Халаф, и хури ‘Иса и хури Неофит ибн и хури Шахин Ба’али, и хури Ильяс Ба’али, и хури Абд аль-‘Азиз Хиляль, и хури Джурджис Калиля, и хури Ханна Кассаб, и кассис Лютфи ‘Аббас, и кассис Муса Джильда, и кассис Мас’ад Сансаль, и кассис Джурджис Сакакини, и хури Ильяс Рахиййа, и хури Абдалла Мидан, и хури Халифа Мидан, и хури Фараджалла Салихиййа, и хури Мансур ‘Умрати, хури Ильяс Хахри (?), и хури Мансур Кафрани, и хури Юсуф Саджани, и хури Ирмия Сайданави, и хури Бишара Сайданави, и хури Атанасий, священник [патриаршей] и диакон Сам’ан (?), сын митрополита и диакон Ибрахим Халлят, и диакон Михаил Тассаб, и диакон Ханна ‘Умрани, и диакон Михаил Сайдах, и диакон Баракат Кассаб, и диакон Михаил Нашв и хури Даниил, настоятель Мар и другие, все они находились на хиротонии. И в то время были епархиальные митрополиты: Иеремия, митрополит Сайды, Филипп, митрополит Бейрута, Мелетий, митрополит Триполи, Неофит, митрополит Ладикиййи, Мефодий, митрополит Байаса, Мелетий, митрополит Халеба, Неофит, митрополит Хамы, Иоаким, митрополит Аккара, Иоаким, митрополит Хомса, Антоний, митрополит Баальбека, Леонтий, митрополит Сайданаи, Роман, митрополит аз-Забдани, Герман, митрополит Памфилии, (Мелетий, митрополит [патриаршей] (Л. 129 об.) Григорий, митрополит Хаурана, Леонтий, митрополит митрополит Амида, то есть Дийарбакира. |
| Приводим некоторые отрывки из полемики Феодорита против Кирилла. «Муж (т. е. Кирилл), которому поручено пасти и вверено такое стадо, и повелено врачевать немощных овец, не только сам болен и весьма сильно, но и старался заразить болезнью и овец, и хуже диких зверей терзает своих овец. Меня особенно сокрушает то, что под именем и видом благочестия и состоя в достоинств, пастыря, он изрыгает еретические и хульные слова и возобновляет уничтоженное прежде пустое и вместе нечестивое учение Аполлинария». Самого Кирилла называет человеком «дерзким, коварным, его учение нелепостью, снопами еретических семен ( Дeяh. II , стр. 126–7; 139). При другом случае, пиша в защиту Феодора Мопсуетского, которого опровергал Кирилл, Феодорит порицал Кирилла, этого защитника истины, с не меньшей яростью. Он писал: «Что воспламенило в тебе, защитник истины, столько ревности, что ты так и столько высокопарничаешь против Феодора и представляет его нечестивейшим язычников и вместе иудеев и содомлян? Что нового (еретического) сказал Феодор, что ты забросал его столькими хулами, приказывая ему обуздывать язык, а сам пустил его бежать без узды? Какою нескладною речью, как с похмелья, и сколько хулений ты излил против него» ( Дeяh. V, 148 )! Кирилл в свою очередь, опровергая возражения, какие представлял Феодорит против пего, делает самые строгие отзывы о характере и учении епископа кирского. Он писал против Феодорита: «Ты, который разверзаешь против нас величественные уста, ты утонченно созерцаешь таинство едва-едва в бодрственном состоянии, как будто бы сквозь сонь и в опьянелости». Кирилл называет его « клеветником, дерзким, коварным, блуждающим в непотребных умствованиях», и учение его «странными и противными истине словами, бесстыдным сопротивлением слову Божию, извращением догматов истины» ( Дeяh. II, 131, 143, 146, 155 ); наконец, прямо объявляет его последователем Нестория: «Ты усердный подражатель мерзости Нестория» (Ibid. 184). Таким образом склонность Феодорита к несторианству, его борьба с Кириллом, противление его собору III вселенскому и авторитетный отзыв о нем Кирилла, давали сильное оружие порицателям Феодорита в споре о трех главах. |
| Он поднял бы страшный шум из-за анафематизмов св. Кирилла, а так как Несторий еще пользовался влиянием, то эта партия вышла бы очень значительна. И я не знаю, нельзя ли сказать (si l’on ne peut point dire), что предвидя это зло и пререкания из-за права председательства, св. Кирилл предпочел лучше поспешить и избегнуть того, что могло произойти, чем подвергаться рискованной случайности (s’exposer à un hazard), столь прискорбной (fascheux) для него и для самой церкви. 50 Ср. В. В. Болотов, Архимандрит тавеннисиотов Виктор при дворе константинопольском в 431 г. (По The Church Quarterly Review 1891 October), в „Христ. Чт.“ 1892, I, 63–89, 335–361. II, 18–37 (=Из церковной истории Египта. Вып. III). I, 70 (188), 350–1 (223–4). Рассказ коптского памятника о посольстве Кириллом александрийским в Константинополь пред Ефесским собором Виктора, архимандрита тавеннисиотов, и его деятельности там в пользу Кирилла, В. В. Болотов признает вымыслом, в основе которого лежит отождествление с знаменитым тавеннисиотским архимандритом Виктором упоминаемого у Кирилла (в апологетике к импер. Феодосию) александрийского монаха Виктора (может быть, доставившего под видом нищего в Константинополь из Ефеса послание Кирилла, I, 356–8=229–231). Автор памятника, однако, имел, по В. В. Болотову, под руками и разные подлинные документы, и это придает ему известное историческое значение. Отрицательно отнесся к рассказу о Викторе J. Chrystale, Authoritative Christianity. The third World Council. Vol. I. New Jersey 1895, p. lxix–lxxxi, знавший этот рассказ также лишь в передаче его в The Church Quarterly Review. Коптский текст с французским переводом издал U. Bourianm, Actes du Concile d’ Éphèse. Texte copte publié et traduit. (Mémoires publiés par les membres de la Mission archéologique française au Caire. T. VIII, fasc. 1, part. 2). Paris 1892. Работу Буриана подверг весьма резкой критике К. Piehl в упсальском журнале по египтологии „Sphinx“ 1897, t. I, 122–154 (cp. Leclercq, 1310–1). Более исправным является перевод коптского текста на немецкий язык у W. |
|
|
