| Какцикийский народ 276. Калиф, значение этого достоинства 322. Каллиополь, город во Фракии 221, 222. Каломан (Константин), дукс Киликии 238, 318. Калогрея 42, 70. Каматир (Андроник) 232. Каматир (Василий), посол за невестой царя 232. Камень священный 307. Каниклий 203. Каннискерт, крепость в Сирии 23. Кантакузин (Иоанн), участвует в далматской войне 119; единоборствует с Вакхином 120; лишается двух пальцев на руке 122; усмиряет белградян 146, 147. Кантакузин (Мануил), ослепляется 327. Канцелярий, командует итальянским войском 164. Капр, река в Памфилии 3. Кардон, город в Далмации 276. Каспакс (Никифор), судья Вилы 279. Кассиан (Алексей), правитель Селевкии 197; доносит Мануилу о замысле Алексея Протостратора 297. Кастамон – город в Памфилии 12, 14. Кастория – город в Италии 137. Кастор, правитель одного итальянского города 160. Келадий, знаменитый венгерец 10. Келвиан, крепость в Лидии 41. Кельты, у Киннама – германцы 71; отделяются от римского войска под Брундузием 183. Кесария 220. Кесарь Мелиссинский 328. см. Вриен. Никиф. Мелис. Кипр 196, 200, 277. Кипселла 211. Киама, Киев 261. Кладон, смотритель над царскими темницами 258. Кличестлан, султан 225, торжественно принимается в Византии 226, стремится к распространению своих владений 325, притворно вызывается сдать царю занятые им города 326; с тою же целью отправляет к Мануилу посла 333. Кокковасилии – благородные киликийцы, добровольно принимают римское подданство 219, участвуют в войне против гуннов 300. Конрад, германский император 73, невнимательность его к беспорядкам крестоносцев 76, надменность его и движение к Византии 79; он осматривает византийские укрепления 80, пишет царю из Пикридиона 81, требует от царя трирем и угрожает осадою Византии 84, переправляется чрез Геллеспонт и просит проводника 86, терпит поражение от персов 88, возвращается в Византию 93, отправляется морем в Палестину, а оттуда в Фессалонику 94, его смерть 95. Константинополь, его башни и стены 80. Константин Каломан, см. Каломан. Константин Дука доносит Мануилу о замысле Алексея 297. |
| КНИГА 1. 1 . Древние мудрецы не почитали делом маловажным заниматься и Историею; напротив, весьма многие из них даже прославились этим. Один за предмет своей Истории брал дела эллинов; другой раскрывал воспитание Кира в его детстве и рассказывал о подвигах, которые он совершил в мужеском возрасте. Так как настояла опасность, чтобы события, случившиеся задолго, не пришли в забвение; то они начертывали их в книгах, будто на вечных столпах, и сведения о них передавали дальнейшему потомству. Таково дело историка. Но я думаю, что приступающие к подобному труду не недостойно цели, должны быть хорошо знакомы с каждым событием и свободны от всех забот и хлопот, непрестанно вплетающихся в эту жизнь; а у нас нет, сколько нужно, ни того, ни другого. Из-за этого, однакож, не должно умалчивать о тех делах, которые случились в наше время, а надобно стараться, чтобы представляющийся нам благоприятный случай не прошел без пользы. И он не пройдет, если мы, решительно оставив повествование о всем другом, что входит в общественную человеческую жизнь, опишем дела двух царей, из которых один окончил дни свои прежде, чем родились мы на свет, а другой процветал при нас и умер, оставив царство еще несовершеннолетнему сыну 2 . 2 . По кончинен Алексея, Иоанн принял царство, которое еще прежде было завещано ему отцом 4 , и позанявшись, сколько позволяло время, политическими делами, поспешно отправился в Азию. Близ фригийских рек Лика и Капра есть город по имени Лаодикия 5 . Когда-то в прежнее время он взят был персами; а теперь царь задумал возвратить его римской империи, и для того послал к нему значительное войско. Так как от этого города невдалеке находилась Филадельфия, то царь расположил в ней свой стан и окопал его рвом. Для осады Лаодикии сперва выслал он из Филадельфии с войском одного преданнейшего ему полководца, Иоанна, который производил свой род из Персии, а потом, немного спустя, пошел и сам во главе всего войска, и при первом нападении овладел городом. В то время в этом городе случилось вообще много варваров, и одних важнейших по ихнему особ не менее восьмисот, между которыми находился также отличный знаток воинского искусства, Пихара. |
| Константин Отт, см. Отт. Константин Аспиет, см. Аспиет. Констанция, вдова антиохийского князя Рожера 133, отказывается вступить в брак с кесарем Рожером 196. Контостефан (Андроник) командует пехотным войском в войне против Раймунда 34; участвует в нападении Мануила на передних фуражиров 64, 65, 67; находится при осаде Корциры 108; отправляется на помощь Стефану 240; командует войском в Сирмие 299, 301; распоряжается войною в Египте 309. Контостефан (Алексей) протостратор 142, отправляется в Анкону 185, собирает в Италии большое войско 186, попадает в плен 188, командует войском для поддержания Стефана на венгерском престоле 235. Контостефан (Иоанн) отправляется послом к союзникам 219; встречается с персидским отрядом и разбивает его; едет в Триполь за невестою царю 230. Контостефан (Стефан) отправляется с флотом в Корциру 105. Контостефан (Феодор), военачальник Мануила 41, убит под Мопсуестиею 135. Коринф 100, 190. Корк, подручник Тероза 198. Корцира осаждается войском Мануила 105, 107, 110. См. Акрополь. Косма, патриарх константинопольский 67–69. Котерец, чиновное лицо в войске Мануила 52, 56. Кремона 255. Крест, сооруженный Константином Великим 20, воздвигнутый Иоанном Дукою в Венгрии 290. Критопл, начальник расской крепости 11, получает сильное поражение от персов 57, 59. Крит 110. Ксир, сановник Мануила 100. Куртикий, военачальник Иоанна, комендант Браничева 10, подвергается наказанию от Иоанна 11 . Л азарь, знатный скиф 104. Лампа, место рождения Димитрия 279, 331. Лампарда (Андроник), римский военачальник 289; участвует в войне против гуннов 301. Лаодикия 3, 218, 333. Левкусия 197. Левуний, правитель Исаврии, берет множество римских городов и осаждает Селевкию 14, 15. Лесбос 312, 316, 330. Лехи участвуют в крестовом походе 91. Ливо или Лев, первый царь Армении 252. Ливоний, правитель Армении 133. Ликаония 43, 210, 320, 322. Лик – река 3. Лигурийские всадники 9, 219. Логофет – тоже, что канцелярий 156. Ломбардцы, см. лигурийские всадники. Лонги 78. Лонгомирская страна 113. |
| Но он сперва отказывал и говорил им так: «Почтенные послы! Уступка была бы, конечно, весьма важная, если бы кто изволил отдать нам то, что мы уже отняли. Сирмий в наших руках, Зевгмин в нашей власти, Далмацией тоже владеем мы. Мы – господа над всем тем, что вы нам теперь столь милостиво отдаете. Разве есть у вас другой Сирмий? Разве где-нибудь есть другой Зевгмин и другая Далмация, для отдачи которых вы пришли к нам? Если есть, покажите, чтобы мы тотчас протянули к ним свои руки и взяли их. Знаем, конечно, что не владеть нам спокойно и тем, что мы получили от вас, ибо действовать противозаконно для вас ничего не значит; однако же своей силой, при Божией помощи, надеемся как-нибудь удержать полученное. Если же все это – в нашей власти, то у вас не остается ничего, чем, по вашим словам, хотите вы одарить нас. Стало быть, какие же условия? На чем помиримся?» Так сначала отвечал им царь, но потом, переменив тон речи, сказал: «Вы должны знать, что мы желаем примириться с вами безвозмездно, как с христианами; произнесите клятву». Так сказал Мануил, и посланные, подтвердив все клятвой, удалились к своим, а царь возвратился в Византию. 17 . Между тем Иоанн Дука, покорив Далмацию 234 , управление ею, по предписанию царя, передал Никифору Халуфе, потому что царь еще прежде послал его туда с войском, чтобы он либо силою, либо посредством переговоров занял эту страну, по согласию гуннов предназначавшуюся в наследство Беле. Как скоро Дука, миновав Сербию, вступил в Далмацию, вся власть над ней в короткое время перешла большей частью к царю. В то же время покорился римлянам Трагурион 235 и Севеник 236 ; – затем Спалаф 237 и народ какцикийский 238 , со знаменитым городом Диоклеей, который построен римским царем Диоклитианом 239 , Кардон 240 , Острумбица 241 , Салона 242 и все другие города, лежащие в Далмации,– числом пятьдесят семь. Итак, дела в Далмации шли успешно. Царь возвратился, как мы говорили, в Византию и шел с триумфом от самой крепости до великого храма Софии, где, принеся благодарение Богу и одарив священнослужителей золотом, которое римляне собрали в Сирмии, успокоился во дворце. |
| Однако же он и в этих трудных обстоятельствах не потерял обычной своей отваги; но когда зять его Иоанн, о котором много раз было мной упоминаемо, подошел к нему и хотел ограждать его щитом (при царе в это время не было оруженосцев),– он отослал его от себя, сказав, что один щит не может хорошо закрывать два тела. Пройдя с такой трудностью это место и достигнув большего простора, так что можно было уже испытать ловкость и силу коней и людей, римляне издали воинственный крик, устремили копья на врагов, обратили их в бегство, многих убили и, уходя, захватили с собой всю собранную ими добычу. В то время многие показали свое удальство, но царь превзошел всех, потому что никто прежде него не схватился с врагами и собственной рукой не совершил столько доблестных дел. Окончив этот подвиг, он возвратился в Византию. 24 . Персы тяжко скорбели о случившемся и решились отплатить римлянам. Улучив время, они разграбили восточный город Филиту и, неожиданно напав на Лаодикию в Малой Фригии, разорили ее, многих из взрослых туземцев поразили острием меча и забрали в рабство великое, неисчислимое множество. Узнав об этом, царь пришел в негодование, скорбел и, если бы было можно, тотчас бы перешел в Азию и поставил лагерь у Иконии. Но так как он знал, что для начатия таких дел нужно благоприятное время и большее прежнего приготовление к войне, то отложил это и вознамерился наперед собрать отовсюду силы. С этой целью он послал Иоанна Контостефана в Палестину, чтобы переговорить с королем Балдуином и привести оттуда силы, которые Балдуин, в случае нужды, обещал дать царю на помощь, и, кроме того, собрать наемное войско. Приказано было также антиохийскому князю Ренальду, чтобы и он как можно скорее шел с бывшими у него войсками. Такое же приказание отдано было и тогдашним правителям Армении – Терозу и Тиграну, киликийцу Хрисафию и так называемым Кокковасилиям, которые тоже командовали военными силами и уже давно приняли добровольное подданство царю. Такую-то армию царь собирал на востоке, а с запада привел лигурийских всадников, послал за далматским архижупаном и его войском, нанял скифов и многие племена, обитающие около Тавра. |
| Первым шагом, обеспечивавшим дальнейшие успехи, было занятие Малатии, которая была во владении младшего из сыновей Кылыч-Арслана, Тогрула. Когда осажденная Малатия изнемогала от голода, Тогрул-Арслан обратился за помощью к латинянам (1124), но голод заставил жителей открыть ворота Гази III, который с тех пор стал твердой ногой в верхнем течении Евфрата. Между тем вследствие поднявшейся смуты в Иконии был лишен власти Масуд и искал поддержки в Константинополе. Ему был оказан любезный прием, дана просимая помощь, и таким образом начавшаяся в султанате смута нашла поддержку в империи. Правда, непосредственные выгоды извлечены были из этого положения дел только Данишмендами, но, когда Гази III простер свои завоевания на юг и стал приближаться к Киликийским горным ущельям, где нанес сильное поражение антиохийскому князю Боемунду II, царь Иоанн нашел момент благоприятным, чтобы выступить против чрезмерных притязаний турецкого эмира. Хотя византийские историки Киннам и Никита Акоминат очень скупо освещают восточную политику царя Иоанна, но благодаря недавно изданной хронике Михаила Сирийца 136 мы имеем возможность понять, как занят был император на протяжении 1130–1135 гг. восточными делами. Так, в 1130 г., после трагической смерти князя Боемунда, царь отправился в поход против турок. В связи с этим походом упоминается о заговоре против царя, во главе которого стоял любимый его брат севастократор Исаак, которому он всего более был обязан при вступлении на престол. После раскрытия заговора Исаак убежал к султану иконийскому и подстрекал его к войне с империей. Это вообще весьма любопытная в истории Византии фигура, оставившая разнообразные следы как необузданных увлечений, так и просвещенного ума. После бегства из Константинополя он долгое время проживал в Азии, в Сирии и Палестине, при дворах мусульманских и христианских государей, везде подстрекая к войне против Иоанна и ища себе союзников, с помощью которых замышлял завладеть императорским престолом. Зиму 1130/31 г. севастократор Исаак вместе с трапезунтским дукой Гаврой и иконийским султаном проводили у эмира Гази III Данишменда, откуда он переправился к князю Армении Льву, где старший сын его Иоанн вступил в брак с дочерью князя, наконец, после ссоры со Львом снова прибыл в Иконии. |
| Подробной и современной истории Иоанна Комнина, получившего прозвание Калоиоанна, не сохранилось, и едва ли была такая написана. Историки периода Комнинов, Иоанн Киннам и Никита Акоминат, весьма кратко излагают время Иоанна, в особенности они скудно осведомлены о западных делах и, касаясь на основании слухов и устных преданий того, что происходило в Италии и на Балканском полуострове, часто впадают в ошибки и не могут быть хорошими руководителями. Хотя в XII в. Византия вполне вошла в круговорот европейской жизни, так как западные народы вторгались в имперские владения со всех сторон и западные нравы и учреждения постепенно входили в Византию, но так было серьезно создавшееся на восточной границе, в Сирии и Палестине, положение вследствие образования на Востоке христианских княжеств, что для преемников Алексея Комнина восточная граница должна была представлять более значения, чем западная. Очевидным для них оправданием служило и то, что западноевропейские события находили себе живой отклик, а иногда и разрешение в Иерусалиме и Антиохии. Так или иначе византийская летопись хуже осведомляет нас о западных событиях, чем о восточных. Между тем эпоха Комнинов, составляющая наибольший подъем византинизма, какого империя никогда уже потом не достигала, самыми выразительными своими чертами относится к западной истории. Хотя время Калоиоанна до известной степени было продолжением царствования Алексея, но при нем гораздо рельефней выказались потребности времени, он был отзывчивей на запросы своего века и, по-видимому, менее увлекался фантастическими планами и охватившим тогда высшее византийское общество религиозным и политическим индифферентизмом, чем его сын Мануил и потомство его брата Исаака севастократора. Иоанн представляет собой более цельный характер, чем его отец и сын. Изложение истории его времени много выиграет в своей рельефности, если мы не будем отвлекаться мелочами и сгруппируем факты по тем главным течениям, которыми роковым образом направляется вся византийская история XII в. События времени Калоиоанна рассмотрим по следующей схеме: 1) западные дела, 2) события на восточной границе и 3) внутренние отношения. |
| Посему, оставшись на несколько времени в той стране, чтобы окончить начатое дело, он отправился в Византию. Но та жена, великая духом, обнаруживавшая доблести больше мужеские, между тем уже скончалась. Коснувшись ее моим словом, я припоминаю себе здесь один достойный удивления поступок ее. Говорят, что кесарь Рожер, когда по смерти царя Иоанна город Константина еще не имел нового самодержца, тоже засматривался на царский престол и привлек к себе – как много других мятежников, так и одного итальянца, своего соотечественника с четырьмястами преданных ему товарищей. Этот итальянец 35 принадлежал к знаменитой и славной фамилии и управлял Капуею, многолюднейшим и весьма богатым итальянским городом. Причиною же проживания его в Византии было следующее: тогдашний властелин Сицилии, Рожер, о котором мы будем обстоятельно говорить после, при обозрении итальянских войн, посягал на обладание Капуею и сильно теснил этого человека войною; так что последний, отчаявшись в сохранении своего города, удалился в Византию. Итак, намерение кесаря было таково. Но супруга его, видя, что многократные убеждения ее недействительны, что он, оставаясь непреклонным, сильно домогается царствования и, что ни случилось бы, не хочет отстать от своей цели, пригласила к себе государственных сановников и, объявив им о намерении Рожера, сказала: «Или мне передайте этого человека, или всячески позаботьтесь сохранить царство моему брату». Выслушав это, сановники под разными предлогами подошедши к кесарю, вывезли его в одно из ближних предместий Византии, будто бы для какой-то нужды, и когда он прибыл на место, оставили его там, а сами возвратились в город. 5 . Такова была Мария. Как скоро возвестили царю о ее болезни, он прибыл в Византию, а потом чрез несколько времени, находясь в риндакской долине, 36 где царь Иоанн снова построил крепость, называемую попросту Лопадионом 37 , собрал там войско и намеревался вступить в Персию; потому что персы, нарушив заключенный с римлянами договор, опустошили и взяли исаврийский город Пракану, и причинили римлянам много другого вреда. |
| Поэтому царь придумал следующее: собрав сколько можно больше лодок и баркасов, он связал их сверху бревнами и, поставив на них машины, поплыл прямо к упомянутым крепостям. Но в это время случилось подняться сильной буре, которая так взволновала озеро, что погибли многие римские воины. Несмотря, однакож, на то, царь, хотя и с великим усилием, взял означенные крепости. Между тем сведал он, что антиохийский правитель Раймунд задумывает восстание, и потому опять двинулся в Киликию с намерением Киликию и Антиохию с Атталой и Кипром отдать в наследство Мануилу. А каким образом пришел он к этой мысли, сейчас скажу. Иоанн задолго еще завещал скипетр Римской империи Алексею, который был старшим его сыном. Когда же родился у него Мануил, последний, тотчас стали ходить толки о признаках, что это дитя будет царствовать. Упомянуть об одном или о двух из них не будет, думаю, неблаговременно. Однажды Мануил заснул, и вот представилась ему во сне какая-то женщина важной наружности, в черном платье, державшая в руках туфли, какие обыкновенно носят цари. Она подавала их Мануилу и приказывала надеть, а свои сбросить, указывая при этом на обыкновенные его голубые. Проснувшись взволнованным и не найдя туфлей, какие видел во сне, он, как свойственно детям, начал плакать и думал, что их унес кто-нибудь из слуг. Таков был этот признак; не менее замечателен и другой. Был один монах; отечество его Галилея, а жизнь отшельническая в горах. Однажды, беседуя с царем Иоанном, он увидел подошедших к себе царских детей и к прочим отнесся, как к частным лицам, а к Мануилу подошел благоговейно и благословил его. Когда же царь спросил, почему он так сделал, монах в ответ сказал, что из всех детей Иоанна один Мануил кажется ему царем. Хотя эти и другие подобные случаи возбуждали в душе царя различные помыслы, однако же, не решаясь нарушить то, чего прежде хотел, он продолжал иметь в виду упомянутую цель. Но из всех дел ни одно не зависит от предначертаний человеческих. Еще не дошел он до Киликии, как лишился двух старших своих сыновей, а один из двух остальных, хотя был тоже некрепкого здоровья, отправился препроводить тела умерших в Византию. |
| Тут произошло самое упорное сражение, так что при первой стычке римлян пало восемьдесят человек, а варваров гораздо более. Но римляне выдерживали борьбу с какой-то невыразимой стойкостью и наконец, благодаря своему мужеству, обратили гуннов в бегство. Вслед за этим произошло такое побоище варваров, что тамошняя равнина почти вся была устлана их трупами, потому что, когда были переломаны копья и сокрушены мечи, несчастных били по голове дубинами. Тогда было отбито и знамя, которое, по значительной его величине, эти варвары возили на тележке 257 ; тогда со всем вооружением был взят и конь Дионисия, а сам Дионисий – не могу сказать, каким образом,– едва спасся от опасности. Да и те из варваров, которые успели убежать с поля битвы и пришли к реке, были здесь перехвачены римским флотом. Таким образом, военачальников, которых сами они называют жупанами, взято в плен пять, а воинов около восьмисот, и в этом числе было много лиц благородных, даже знаменитых. Много тысяч и пало в этой борьбе. Не было ни одного римлянина, который не совершил бы тогда собственноручно великих подвигов; но больше всех совершили их Иоанн Контостефан и Андроник Лампарда. Исполнив с успехом свое дело, римская армия – так как была уже полночь – удалилась в лагерь и взяла с собой пленных, также до двух тысяч лат, а шлемов, щитов и мечей никто не мог бы и пересчитать. Итак, ночь римляне провели здесь; когда же наступил день, они вооружились и отправились в лагерь гуннов, но людей в нем не нашли и потому, разрушив его, возвратились назад. Такой был исход этой войны с гуннами. 8 . Между тем царь обратил внимание на стены Константинополя, которые во многих местах от времени повредились, и так как этот город чувствовал недостаток в воде, то старательно очищал водопроводы. Он нашел, что для возобновления весьма древних труб, которые проводили в Византию воду, потребуется много труда и времени, а потому, не в дальнем расстоянии от Византии высмотрев одно место, называемое Петра 258 , устроил там подземный бассейн. |
|
|
