| Кроме описанных нами душевных состояний и страстей, есть еще много других; но они большей частью суть видоизменения тех же самых, кои мы доселе старались анализировать. Напр., страсть к хвастовству и лжи, которой бывают заражены очень многие, есть следствие суетной гордости и тайного честолюбия: ибо хвастун хочет себя превознести хотя бы на словах; он тешит себя собственными похвалами. Но, говоря о страстях, нельзя пройти молчанием о склонности некоторых людей к особенному самолюбию, эгоизму. Самолюбие должно быть рассматриваемо двояким образом. Во 1-х, как источник вообще всех наших душевных состояний и страстей: ибо сии последние суть как бы видоизменения его. Во 2-х, как особенная исключительная наклонность думать и заботиться лишь о своем спокойствии, о своих выгодах, пренебрегая и жертвуя собственным интересам всеми другими личностями; в этом случае она называется эгоизмом. Эгоист думает лишь о себе и на всех людей смотрит, как на орудия для своей личности. Такой человек бывает хладнокровен к чужим страданиям и думает лишь о том, чтоб самому быть покойным. Такое состояние духа есть самое жестокое и бесчеловечное. Холодный эгоист есть чудовище общества, – существо, лишенное человеческого чувства. Можно смело сказать, что эгоизм хуже всех прочих страстей и пороков: ибо прямо противоположен основному закону общественной жизни и общего благосостояния. §120. Страсти предполагают привычку к ним Страсти в собственном смысле не вдруг овладевают человеком, но постепенно. Присутствие какой бы то ни было страсти в душе предполагает что человек приучил себя к ней, и до такой степени приобрел привычку и вкус к удовольствиям, в ней заключенным что они делаются для него необходимостью. Всякая же привычка рождается в нас в следствии лишь частого повторения одних и тех же ощущений и действий: след., чтобы приобрести страсть, надобно доставлять себе несколько раз то удовольствие, которое составляете предмет желания. Исключение составляет разве одно сластолюбие, которое проявляется, в следствии устройства организма, без всякой привычки; но и оно от привычки может усилиться. Отсюда-то и происходит, что человек так сильно подчиняется страстям: ибо привычка, как известно, сильнее самой натуры. Отсюда же происходит и то явление, что чем сильнее питается страсть, тем она становится настойчивее, и чтобы освободиться от неё, не надобно её удовлетворять, или надобно стараться приобрести противоположные ей привычки. В. Некоторые общие замечания о душевных состояниях |
| Какое громадное усилие воли требуется для того, чтобы победить в себе не только сильную страсть, но и незначительную привычку! ясный признак, что человек по большей части бывает несчастным рабом своих страстей. §115. Страсть к зрелищам Страсть к зрелищам состоит в стремлении к удовольствиям, доставляемым впечатлениями зрения вообще; в частности же, здесь разумеется страсть к зрелищам театральным. Сии зрелища привлекают к себе всякого человека; но страсть, или сильное и неудержимое желание постоянно доставлять себе это удовольствие, бывает только у немногих, так называемых театралов. Разные театральные представления возбуждают в душе различные чувства. Комедия привлекает тем, что возбуждает смех, чувство веселости и приятного настроения духа; трагедия напротив, возбуждает в нас чувство сострадания, страха, надежды, сожаления, негодования, участия и пр. Что сказать о нравственной стороне страсти к театральным зрелищам? В нравственном отношении то полезно, что питает добрые чувства, укрепляет душу, вливает трезвые впечатления; напротив того, все, что льстит дурным чувствам, расслабляет характер, возбуждает нечистое воображение, вредно. Отсюда не трудно решить, какое значение для души могут иметь театральные зрелища. Беспристрастно говоря, страсть к представлениям собственно драматическим не может заключать в себе значительного нравственного вреда; но не трудно понять, какое влияние могут иметь на людей те зрелища, которые распаляют воображение молодых людей видом обнаженных членов, страстных и возбуждающих движений красивых женщин. Какой сведущий Психолог, какой мыслящий ум, чистосердечно может объявить, что такие зрелища могут быть полезны кому-либо и в чем-либо? И посмотрите какой рождается плод от этих зрелищ: здесь жалкий безумец, жертвующий своим достоянием для приобретения благосклонности порочной женщины; там – другой, посвятивший все силы души, данные ему Богом для пользы ближних и собственной, на поклонение идолу зрелища; далее – двое других, вызывающих друг друга на смертельный поединок из-за улыбки срамной женщины! |
| Высшая степень радости называется восторгом. Восторг есть состояние напряженное, в котором человек долго оставаться не может, и которое часто вызывает другую крайность, т.е. грустное расположение. Не всякий человек равно склонен к радости или к восторгу: есть люди, кои совсем не способны к восторженному состоянию; другие, напротив, от всего приходят в восторг. Чувство радости не должно смешивать с веселостью. Веселость больше относится к нраву и означает некоторую постоянную склонность к обнаружению приятного расположения духа, происходящую, если оно бывает непритворное, а истинное, от внутреннего довольства, от душевного спокойствия. Чувство противоположное радости называется печалью. Печаль происходит в душе при мысли о том благе, которое мы или утратили, или не могли получить, не смотря на все наши старания. Печаль бывает тем сильнее, чем более воображение напоминает нам о потерянном благе, или рисует нам картину тех удовольствий, какие могло бы доставить нам то или другое благо. Таково, напр., состояние матери, оплакивающей смерть сына. Воображение беспрестанно рисует ей черты умершего; она воспоминает об его привычках, об уме, о всем, что так было ей дорого, в чем она находила столько удовольствия, и все это служит пищей её печали. Поэтому, кто хочет утешить человека печального, тот должен развлекать его, т. е., заставить его не думать о своем горе, удалить от него все, что напомнило бы ему о предмете печали. Отсюда происходит и то, что время лучше исцеляет раны сердечные, чем словесные утешения. Но мы часто испытываем печаль и при виде чужой горести. Даже одно воспоминание о скорби ближнего рождает в нас печаль: но самый вид скорби, зрелище страданий ближнего, особенно же близкого нам человека, возбуждает в нас сильную скорбь. В этом случае печаль наша есть сочувствие страданиям ближнего. Кто внимательно наблюдал состояние своей души, когда она испытывает сострадание: тот мог заметить, что человек в этом состоянии как бы поставляет себя на место страждущего; воображает, как бы он страдал сам, если был в подобном положении: словом возбуждает в себе то самое чувство, какое находится в страждущем. Вот почему некоторые слабонервные особы не могут выносить вида чужих страданий; они, как бы сами испытывают в это время те муки, какие представляются их глазам. |
| Сама возможность воспитания нравственного, т.е. сообщения человеку известного нравственного состояния, показывает, что влияние природных склонностей не так неизбежно, чтоб их нельзя было, если не уничтожить, то значительно ослабить, и чтоб сильная воля человека не могла сопротивляться природным влечениям. §196. Заключение главы Мы представили в этом втором отделении результат трудов новейших Германских ученых, старавшихся ближайшим образом исследовать отношение между душой и организмом. Но, да не подумают, чтоб этими трудами окончательно был решен тот существеннейший пункт сего вопроса, который был поводом тысячи теорий и гипотез, и всегда останется неразгаданною тайною природы. Какой же это вопрос? Он состоит именно в том, каким образом перемены органические могут окончательно отражаться в душе, а с другой стороны, как душа может действовать на тело? Чтоб этот вопрос сделать более понятным, возьмем след. частный случай. Впечатление органа зрения от предметов, как известно, передается посредством зрительного нерва к известному пункту мозга, и производит в нем некоторую перемену, – теперь, каким образом душа воспринимает эту перемену в виде света или формы предмета? Или с другой стороны: в душе явилась воля двинуть какой либо член: каким образом она может сообщить толчок тому нерву, который должен передавать волю в виде движения органу? Судя по тем представлениям, какие мы имеем о внешних предметах, мы знаем только один способ по коему предметы могут действовать друг на друга, именно способ непосредственного прикосновения; но мы несомненно убедились, что душа есть существо совершенно непохожее ни на что материальное: поэтому как она может воспринимать органические впечатления, или перемены и раздражения мозга и как, с другой стороны, может сообщать толчок телу? Словом, как можно объяснить окончательное соединение души с телом? Этот вопрос, повторяю, навсегда останется нерешенным. Карус, Кленке и другие новейшие психологи поступили странным образом с этим неизбежным вопросом. Они не решили его, чего и сделать нельзя, а обошли, или лучше, уничтожили его тем, что признали организм тождественным с душой, называя его внешним проявлением идеи или души, а душу или психею – творцом своего организма. |
| Наполнение её возбуждает в ней удовлетворение – и сходное с ним чувство довольства, пресыщения, равнодушия. §185. Физиологические доказательства сказанного Наблюдения и опыты физиологические подтверждают сказанное здесь. Оба эти явления лимфатической деятельности, т.е. её оскудение и переполнение, выражаются в душе: первое – стремлением к улучшению, приобретению внешнего; второе – самодовольствием, желанием уединенного спокойствия и равнодушием к тому, что прежде нам нравилось. Такие явления особенно явственны при патологическом состоянии лимфатической системы. Лимфа может быт или особенно пустой, или же слишком наполненною, сильно возбужденною или же торпидною, как бы парализованною. В первом случае являются в человеке вожделения, желания и мечтательность. Всякий может заметить, что многие особенно мечтательны бывают на пустой желудок, когда человек чувствует голод и пр. Люди плотные не бывают столь мечтательны, как люди тощие, худые. Напротив того, равнодушие и пресыщение внешнею жизнью бывает следствием наполнения лимфатических сосудов. Когда же система эта подвержена бесчувственности в некоторых болезнях, напр. в водяной, происходит совершенное бесстрастие, неподвижность духа; больной водяною не обнаруживает ни малейшего желания к приобретению. Известно также, что люди флегматического сложения не бывают жадны и не обнаруживают вожделений. Если же лимфатическая система возбуждена, раздражена через меру, как у чихотных, у золотушных, в таком случае в душе обнаруживается стремление к лучшему, надежда и пр. Е. Значение системы отделительной Человек в спокойном состоянии находится как бы в равновесии с самим собою и с внешним миром. Душерасположение его соответствует нормальному движению крови. Напротив того, неспокойное душерасположение есть расстройство, разъединение однообразия и нормальности в действии крови. Как скоро чувство собственного бытия помрачено, то являются различные страсти, беспорядочные состояния. Таковы, напр., уныние, происходящее от потери единства с самим собою, тоска и пр. |
| Но мышечные движения имеют другое значение: именно, ими выражаются состояния души, соответствующие известным её чувствованиям. В гневе всегда обнаруживаются известные движения, стремление подчинить внешний мир; вот почему гневливого человека можно укротить, остановивши его движения. Радость также имеет свои движения; врачам известно, что самые веселые люди от продолжительной неподвижности теряют веселость и впадают в меланхолию и даже помешательство. От такого тесного отношения между душерасположением и движениями мышц происходит то, что радость и печаль соединены с известными непроизвольными, или произвольными сокращениями волокон; а с другой стороны вид известно сгруппированных движений всегда рождает известные представления в душе. В радости все мышцы приходят в напряжение, выпрямляются, сгибаются и разгибаются; отсюда происходит бодрое положение тела, красивые, волнистые движения. Мускулы личной поверхности обеих верхних челюстей сокращаются; щеки делаются выпуклыми, поднимаются вверх, через это поднимаются углы рта и образуют улыбку. Боль сопровождается другими противоположными движениями. Мускулы тела изнемогают, придают человеку стесненный, особенный вид; углы рта протягиваются и сгибаются в дугу, щеки делаются плоскими, мускулы, отводящие губы, напрягаются и рот невольно раскрывается. Гнев выражается также в движении мышц. У рассерженных напрягаются более мышцы груди и движутся личные мускулы, лежащие около носа. Замечательно также, что в гневе происходят непроизвольные сокращения желчного пузыря, вытесняющие желчь; это обстоятельство изъясняется тем, что печень есть продолжение дыхательной сферы, которая сильно участвует в гневе. Вот почему в гневе разливается желчь. Страх, как чувство некоторым образом противоположное гневу, сопровождается и противными мышечными движениями. Замечательно здесь суживание лицевой плоскости, которое сообщает физиономии испуганного заостренный вид. Б. О влиянии на темперамент кровеносной системы §178. Предварительные положения Самое общее и основное положение отношения между душой и кровообращением есть то, что сие последнее производит душерасположение. |
| «Столь красивый, из разнообразных членов состоящий человеческий организм, при первом вступлении в природу, представляет каплю яичной жидкости; однако ж идея индивидуальности находится здесь нераздельною: ибо в этой капле уже начинается развитие и формирование будущего многоразличия. В этой капле идея обнаруживается в самом малом своем значении: ибо жизнь природы творит во времени и пространстве; в капле яичной жидкости еще вовсе не заметно разнообразия свойственного будущему организму, однако из этой же капли творчески зиждется организм. Творческая деятельность, исполненная сознательной, бесконечной будущности, есть идея, которую мы называем душою. Она есть умственно понимаемое бытие того феномена, который мыслит и из вечно пребывающего первообраза творит, преобразует и формирует материю. Чем более идея возрастает в своей реальной интенции, тем образованнее становится материя, как экстенсивное отражение идеи». : «Организм пребывает в беспрерывной деятельности. Эта деятельность обнаруживается только проявлением всей полноты индивидуальной идеи в формах времени и пространстве, и рядом метаморфоз достигает до того что каждое новое развитее приближается к своей цели. Беспрерывная деятельность предполагает уничтожение прошедшего; но идеальное развитие хотя действует во времени, однако по сущности своей остаётся постоянно идеальным: поэтому уничтожение исключительно свойственно только телесной стороне организма и проявляется феноменом исчезания и перемены субстанции. Органическая идея образуется идеально и ею же образуется материя до возможного, в первообразе предначертанного разнообразия. Как скоро идея предуготовляет новую взаимную деятельность организма с природой, являются новые органы; вещество получаемое организмом извне для известных целей, вступая в соотношение с индивидуальной жизнью, лишается всех свойств внешнего мира и приводится в однородность яичной жидкости, бывшей основанием организма. Таким образом каждое мгновение повторяется основной феномен, – переход простого в многоразличное, – и проч. " 16 §148. Рассмотрение сего учения |
| Но если психея и душа одна и та же субстанция, то она не может так стройно разделяться, чтоб одна часть её сделалась телесною и мыслила в организме бессознательно, а другая, оставаясь только в мозгу, мыслила столь сознательно. Очевидно, что здесь или совершенно отвергается различие организма от духовной субстанции человека, что ясно, впрочем, и из других мест системы Кленке, или же под именем души надобно понимать не то, что под именем психеи. В 4-х. Наконец последняя несообразность рассматриваемой системы с опытными наблюдениями та, что раздражения внешних органов или те впечатления, какие органы сообщают через нервы мозгу, смешиваются с самими ощущениями. Опытная физиология несомненно доказала, что вне мозга, мимо впечатлений органов, нет ощущений; что органы не сами собою ощущают впечатления, а передают их нервному центру. Между тем, по системе Кленке, все органические сферы обладают способностью ощущений; все они, без помощи нервов, сами по себе могут ощущать. Этого еще мало, органические сферы не только ощущают, но мыслят; или, лучше, душа в них мыслит, хотя бессознательно, тем не менее разумно. По всем сим соображениям трудно допустить, чтоб душа сама образовала для себя тело: мы этого не сознаем, не можем понять и объяснить. Напротив того, образование нашего организма вовсе не зависит от произвола души; организм образуется сам, по своим органическим законам, исследованием которых занимается опытная физиология. Это, впрочем, не значит, чтоб не было никакой зависимости и влияния между развитием организма и развитием души. Оно необходимо есть, но, как увидим далее, в ином виде. §150. От чего произошли такие странные мнения? Одна из главных причин, которые служат основаниями заблуждений, представленных в предыдущем параграфе, есть привычка многих ученых олицетворять умственные представления законов природы, т.е. говорить о них, как о личных существах, действующих самостоятельно и намеренно. Таково, например, олицетворение психеи, или души, которая творит организм человека. Душа человеческая, без сомнения, есть существо личное; но Г.Кленке говорит не о той душе, которая живет и действует во взрослом человеке, ибо эта душа, как очевидно, развивается постепенно и сама не может творить своего организма. Очевидно, что идея, которая у Кленке творит организм, есть олицетворение того закона, по которому развивается организм в утробе матери. Очевидно, говорю, что здесь автор олицетворил свое отвлеченное представление об общей жизни природы и одарил это представление волею и разумом, даль ему роль какого-то таинственного деятеля. |
| §144. Внутренняя борьба – доказательство свободы Борьба чувств с разумом, внутреннее раздвоение, которое замечает в себе всякий человек, яснее всего доказывают свободу человеческой воли. Там, где действие подчинено необходимым физическим законам, не может быть никакой борьбы; а потому, если бы воля неизбежно должна была следовать закону необходимости, она бы не колебалась, не выбирала, а делала бы все без нерешительности. Где есть возможность в выборе действия или покоя, в выборе одного движения между многими – не основательно предполагать волю несвободную. Внутреннее чувство уверяет всякого, что даже в те минуты, когда какая либо страсть неудержимо, по видимому, влечет его к чему-либо, он в состоянии остановиться и повинен сам в своем действии. Совесть осуждает нас за дурные поступки, этот внутренний голос сознательно и непогрешительно внушает нам, что мы должны вести борьбу, что мы должны доверяться влечению не низших представлений, а внушению разума. Внутреннее довольство наше, когда мы удержали чувственность, или победили страсти, ясно показывает, что воля вышла победительницею, что она боролась и не потеряла свободы, не сделалась рабою. Эта внутренняя борьба неизбежна во всяком развитом человеке. Она может ослабнуть иногда, но исчезнуть может только в двух случаях: 1) Когда какое-либо из борющихся начал одержит совершенный перевес. Напр., когда чувства и страсти так завладели человеком, что воля его без всяких уже колебаний повинуется им; именно, когда стремление к удовлетворению низшим побуждениям сделалось для него нормальным. Таково, к сожалению, состояние очень многих, именно тех, кои живут лишь для удовлетворения низшим потребностям плоти. 2) Внутренняя борьба может ослабнуть, но не исчезнуть и тогда, когда рассудок одержал верх над чувствами; когда воля усовершилась и человек победил в себе чувственные влечения и живет лишь по внушению нравственного закона. Мы сказали, что в этом случае борьба ослабевает, но не исчезает: ибо на какой бы степени совершенства ни стоял человек, в нем всегда почти остается борьба с низшими стремлениями. §145. О высочайшей свободе |
| Вот объяснение того, почему земная жизнь для христианина есть приготовление к небесной; почему она почитается временем сеяния, а жатва её – в будущей жизни. Вот, наконец, связь психологии с Богословием, связь, делающая эту науку столь необходимой для богослова. §139. Заключение В заключении скажем еще, что религиозные состояния души составляют отличительную принадлежность человека перед всеми другими земными тварями. Все описанные в предыдущей главе состояния принадлежат и животным, но только один человек может возвыситься до побеждения в себе плотских вожделений, до любви чистой, бескорыстной, религиозной. Глава шестая. О деятельности воли §140. Содержание главы и связь с предыдущим Анализируя во 2-ой главе деятельные или желательные способности души, мы сказали, что нужды рождают в душе беспокойство, беспокойство возбуждает желание или стремление к его удовлетворению, а воля есть самая решимость души на известное движение, – выбор, или даже само начатие известного действия. В этой главе мы займемся решением всех вопросов о деятельности воли, а в особенности главного – о свободе воли. Этот важнейший философский вопрос не раз бывал предметом самых глубоких исследований многих метафизиков, и как обыкновенно бывает со всеми метафизическими вопросами, породил много противоположных мнений. Сущность вопроса состоит в том – свободна ли воля в своих действиях, т.е. свободно ли, без принуждения ли она решается на те или другие действия, или же она всегда и по необходимости должна желать и действовать так, а не иначе. Мы, постараемся разрешить этот вопрос сообразно с основаниями нашей Психологии. §141. Определение понятия о свободе Если внимательно вникнем в понятие наше о свободе, то увидим, что оно неизбежно предполагает, во 1-х, разум, во 2-х, силу или возможность к известному действию. Не трудно согласиться с тем, что где нет разума или размышления, там не может быть свободы, и что свобода может быть только уделом существа мыслящего и должна быть следствием мышления. Существо неодушевленное, неразумное, не может быть свободным ибо оно действует механически, не сознавая своих движений и неизбежно покоряясь силам внешним. |
|
|
