| культура: Но одно дело понимать, другое - представлять. Складывается впечатление, что Сергей Федорович мыслил глубиной кадров, панорамами, бесшовным, виртуозно умножающим пространство монтажом. Каптерев: Он был синтетическим мастером, остро чувствовавшим правду мгновения и пространства. Прекрасно понимая природу актерской игры, умел создавать запоминающиеся образы, но часто ставил исполнителей в некомфортные ситуации. Попав в «свою» усадьбу, старик Болконский - маститый мхатовец Анатолий Кторов - терялся: как здесь играть? Проход в ставке Кутузова стоил Вячеславу Тихонову тридцати дублей. В сцене бала Наташи Ростовой снимались 500 статистов, камера Петрицкого кружилась среди них, как бабочка, смакуя «прекрасные мгновенья» мимолетной жизни в искусстве. культура: «Оскар» стал неожиданным бонусом? Каптерев: Да, американцы признали: Бондарчук сделал лучший фильм, чем Видор. культура: К тому же образы кровавой европейской истории выгодно подчеркивали прогрессивный имидж «миротворцев». Высоко чтимая критиками эпопея «Ватерлоо» стала эффектным послесловием к экранизации Толстого, но провалилась в мировом прокате. Почему? Каптерев: Все наши попытки совместного производства с капстранами кончались крахом. Считается, что картину запорол перемонтировавший ее продюсер Дино де Лаурентис. культура: Тем не менее Бондарчук заявил себя как политический мыслитель, видящий взаимодействие вождей и масс на поле брани с толстовской дистанции, зафиксированной между мегаломаном Наполеоном и спасителем Отечества Кутузовым. Затем Сергей Федорович снял свой заветный фильм - трогательную, лирическую чеховскую «Степь», - вернулся в Россию позапрошлого века, как в собственное детство. Каптерев: Мне ближе великая картина о войне «Они сражались за Родину», которую в штыки приняли генералы. культура: А затем Бондарчука перестали понимать и принимать буквально все. В чем причина? Каптерев: Режиссер, по его признанию, мысливший, как Толстой, цитировавший классика абзацами, был обременен поисками материала для глобального проекта. Но что может быть эпичнее «Войны и мира»? Он хотел снимать революционное кино, однако спорить с каноническими версиями Великой Октябрьской не мог и отправился в Мексику за революционным опытом. Правда, ничего особенного в «10 днях, которые потрясли мир» так и не обнаружил. Следуя выбранному вектору, Бондарчук погрузился в русскую смуту и экранизировал «Бориса Годунова». Оказалось, пушкинский царь мучился и мыслил вполне по-толстовски. Возможно, крылья Сергею Федоровичу подрубила смерть Шукшина, готовившегося снимать в его творческом объединении «Я пришел дать вам волю» и затравленного бесконечными измывательствами над «Калиной красной». |
| Во-первых, что хотел сказать г. Каптерев непонятной фразой: «дошедшие до нас редакции в учении (даже не учения, а в учении) о перстосложении?» Могут быть и существуют различные редакции известных письменных памятников, известных свидетельств о перстосложении, и писатели противораскольнических сочинений действительно обращали и обращают внимание на различие и даже противоречивость (а не одну только «неясность и неопределенность») как редакций одного и того же свидетельства о двуперстии, так и изложения в разных памятниках, или свидетельствах, одного и того же учения о двуперстии (о способе сложения перстов и об их знаменовании). Полагаем, что и со «строго-научной» точки зрения этот прием критики, употребляемый православными полемистами против раскола, не подлежит ни малейшему порицанию, напротив достоин полного одобрения, и нужно пожалеть, что сам ученый автор рассматриваемой статьи пренебрег этим научным приемом. Во-вторых, несправедливо говорит г. Каптерев, что будто бы православные полемисты «обращая внимание на неясность и неопределенность редакций в учении о перстосложении», делают «попытки истолковать (эти редакции) в пользу существования у нас троеперстия». Ближайшая цель критического разбора свидетельств о двуперстии совсем не эта. Имеется целью показать только слабость и шаткость свидетельств, на которых утверждают учение об исключительной древности и правильности двуперстия ревнители этого обряда; а «существование у нас троеперстия» доказывается положительными свидетельствами. В-третьих, г. Каптерев, назвав «решительно неудачными» «попытки православных полемистов» обличить внутреннюю несостоятельность свидетельств о двуперстии, в доказательство такого о них отзыва говорит: «ибо они не могут привести в пользу троеперстия ни одного авторитетного свидетельства в роде тех, какие имеет за себя двоеперстие». Мы покажем в свое время, справедливо ли г. Каптерев утверждает, будто «в пользу троеперстия» нельзя привести «ни одного авторитетного свидетельства», даже «в роде тех, какие имеет за себя двоеперстие»; здесь обратим внимание только на совершенную неуместность этого ибо. Разве критический разбор свидетельств о двуперстии, обличающих их несостоятельность, может потерять свое значение от того, что нет (допустим даже, что их нет) авторитетных свидетельств в защиту троеперстия? Свидетельств о троеперстии может и совсем не быть; а свидетельства о двуперстии тем не менее могут оказаться совершенно несостоятельными перед научной критикой. |
| АСЭИ. Т. 3. 6. Каптерев Н. Светские архиерейские чиновники в Древней Руси. М., 1879. Там же. С. 115 и сл. Исследователь, правда, полагал, что в момент составления докончания десятинники еще не имели судебно-административных функций (С. 116), но как лица, уже определенно обладающие такими функциями, «митрополичьи десятильници» выступают уже в грамоте Димитрия Донского (АСЭИ. Т. 2. 340). «Переяславская десятина» (АФЗиХ. Ч. 1. 136), «Владимирская десятина» (Там же. 189), «Звенигородская» и «Волоцкая» десятины (Там же. Ч. 2. 359). Так, в грамоте 90-х гг. XV в. (АФЗиХ. Т. 1. 190) фигурируют «наместници мои (т. е. митрополичьи.— Б. Ф.) володимерские и десятинницы медушские», т. е. десятинники, округом которых был Медушский стан Владимирского уезда. В грамоте 1512 г. упоминается «Сурожская десятина» (АФЗиХ. Ч. 2. 56), соответствовавшая, очевидно, Сурожскому стану Московского уезда. Юшков С. В. Очерки... С. 15–16. О повинностях, взимавшихся в XV–XVI вв. с приходского духовенства, см.: Назаров В. Д. Полюдье и система кормлений: Первый опыт классификации нетрадиционных актовых источников//Общее и особенное в развитии феодализма в России и Молдавии. М., 1988. Лишь в 60–70-х гг. XVII в. была признана недопустимой практика управления приходским духовенством через светских лиц (Каптерев Н. Светские архиерейские чиновники. С. 129). Ср. сведения о кормах десятинникам в докончании Василия Дмитриевича с Киприаном (АСЭИ. Т. 3. 6, § 11) и сведения о кормах в пользу волостелей на «черных» землях в грамотах середины XV в. (Там же. Т. 1. 260–261). Каптерев Н. Светские архиерейские чиновники. С. 135. В Белозерской уставной грамоте 1488 г. о доводчике белозерского наместника говорится, что там, где он «обедаеть, туто ему не ночевати» (АСЭИ. Т. 3. 22. С. 38). Каптерев Н. Светские архиерейские чиновники. С. 70 и сл.; Николай (Ярушевич). Церковный суд... С. 324 и сл.; Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. С. 419, 422–423, 426–427. Наиболее ранним документом, содержащим упоминание о «поповских старостах», является грамота митрополита Ионы 1449 г. (АФЗиХ. Ч. 1. 135). |
| Но если г. Каптерев читал эту статью, то при некоторой внимательности все же мог бы разобраться в этой путанице и отличить здесь главное от неглавного, самое постановление о перстосложении от толкования его и от свидетельств, какими оно подтверждается. А между тем г. Каптерев с удивительной небрежностью (допустим именно небрежность) выхватывает из середины 31-й главы Стоглавника и выдает за постановление собора о двуперстии такую фразу, которая собственно постановления соборного не составляет, а только содержит клятву, ограждающую изложенное выше постановление, и есть притом повторение здесь же приведенного мнимо-отеческого свидетельства в подтверждение двуперстия: «аще кто двема персты не благославляет, якоже и Христос... да будет проклят, святии отцы рекоша», – и, как видят читатели, повторение, сделанное с самым уродливым искажением этого якобы святоотеческого свидетельства: «иже кто не знаменуется двема персты, якоже и Христос, да есть проклят». Г. Каптерев как-будто нарочно выбрал из всей главы такое выражение, в котором по преимуществу обнаружились «нерассудство и невежество» составителей соборного определения о двуперстии. Ибо, что может быть нелепее и бессмысленнее, как утверждать, что будто бы сам Христос, вознося молитвы свои к Богу Отцу, «знаменовался», т. е. полагал на себя крестное знамение, и именно двумя перстами, что поэтому и все, кто «не знаменуется двема персты, якоже и Христос», подлежат проклятию? Находясь в совершенно таком же положении, как и г. Каптерев, приводя также по «степеням», в восходящем порядке, свидетельства о всегдашнем существовании на Руси двуперстия, Андрей Денисов поступил гораздо основательнее. Указывая в своей «17-й степени» на свидетельство Стоглава о двуперстии, он привел из него, хотя с некоторыми лукавыми умолчаниями, действительное о сем предмете постановление. С редким искусством изложив сначала свои воззрения на значение и важность Стоглавого собора, Андрей Денисов говорит далее: «и того убо и такова священного собора отцы, в соборной их книзе Стоглаве, во главе 31-й, последствующе святым (?) древнее православие утверждаху – на крестное знамение персты слагати: палец да два последних воедино совокупити, а верхний перст со средним совокупив, тема двема креститися и благословати. |
| 17 О «всевозможных рукописных сборниках 17 века» не напрасно ли даже и упоминает г. Каптерев? В 17 в., когда в московской Руси прочно утвердилось книгопечатание, рукописных сборников стало являться у нас, сравнительно, очень мало; и со второй половины этого столетия являются преимущественно раскольнические рукописные сочинения и сборники, в которых действительно, Феодоритово Слово приводится часто. Но ужели г. Каптерев разумеет и эти раскольнические сборники? 18 Даже и в этой цитате г. Каптерев допустил неточность, обличающую малое знакомство с делом. В статье Братского Слова (напечатанной Братством и отдельной книжкой) говорится не о доселе известных редакциях Феодоритова Слова, но о доселе известных списках его, или текстах, представляющих три различные редакции (о которых мы будем говорить), почему и статья озаглавлена: «Феодоритово Слово в разных его редакциях». Надо бы знать, что иное дело список, текста, иное – редакция. 19 Нас удивляет не столько это голословное замечание г. Каптерева, в сущности ничего не стоящее, сколько то, что г. профессор не умел оценить по достоинству почтенный труд, употребленный (преимущественно о. игуменом Филаретом) на собрание текстов Феодоритова Слова, правда не из «всевозможных», но из всех наиболее примечательных и известных сборников 15 и 16 вв., и на издание оных со всей тщательностью, какая требуется в этом деле. Г. Каптерев не только не оценила этого труда, но не умела и воспользоваться им, как подобает ученому. 20 Сборник «Фатеева писма» (Библ. М. Д. Ак. 165–534) писан в 7027 (1519) году, в Иосифовом Волоколамском монастыре, «при настоятельстве господина игумена кир Даниила». Любопытно, что в этом сборнике текст Феодоритова Слова приводится еще в своей первоначальной редакции, а прибавочные слова: «болшей да два последних», вписаны после, на поле, с выносным знаком против слов: «три перста». В сборнике Даниила добавочные слова внесены уже в сам текст. 21 В этом отношении заслуживают особого внимания списки Феодоритова Слова находящийся в сборнике Тр.-Сергиевой Лавры 768) «Вассиановском Козевина» (Вассиан Козевин был келарем 1495–1511 гг.), и находящийся в июльской части Макарьевских Миней, – в обоих встречается следующий любопытный вариант: «креститися треми персты», вместо: «три персты...». Вот что говорили мы об этом варианте в предисловии к изданию «Феодоритова Слова в разных его редакциях»: «Если мы и признаем, что здесь допущена описка, несколько нарушающая смысл, то и сама эта описка, повторенная двумя писцами и, очевидно, не случайная, во всяком случае весьма любопытна, ибо показывает, что в Феодоритовом Слове писцы видели наставление именно о том, чтобы креститься тремя персты, а не двумя (Брат. Сл. 1876 г. 2, 196.). Прибавим еще: такая описка была бы невозможна, если бы писцы не знали обычая креститься тремя персты. |
| Каптерев как-будто именно готов допустить и «подлинность» Феодоритова Слова, что нам кажется по меньшей мере странно после того, как подложность этого несомненно русского сочинения, выданного его составителем и доселе выдаваемого раскольниками за произведение Блаженного Феодорита, доказана и засвидетельствована всеми исследователями, начиная с патриарха Никона 12 и отцов собора 1667 г., которые объявили решительно, что «Феодорит о том (двуперстном сложении) ничтоже писа... и не обретеся в Феодоритове книзе таково писание, но солгано на него Феодорита» 13 . Итак, не подлежит сомнению, что Феодоритово Слово есть сочинение подложное, что его составил, как говорит и сам г. Каптерев, для «оправдания» двуперстия, и сознательно, с преднамерением выдал за творение «святого» отца 14 , один из тех «лжесловесников», по свидетельству Курбского, существовавших у нас именно в половине 15-го века, которые имели обычай свои собственные сочинения злонамеренно «подписывать на святых имена, да удобно их писания приемлются простыми и ненаученными», и дабы «за имена святых» удобнее побеждать состязающихся с ними. И напрасно г. Каптерев не хочет придавать никакой важности этому обстоятельству, что Феодоритово Слово есть подложное сочинение; напротив, обстоятельство это имеет несомненную важность, – оно показывает, что в 15 веке двуперстие было явлением столь новым и сомнительным, что для поддержания и оправдания его признал нужным какой-то из его ревнителей прибегнуть к составлению подложного сочинения и выдать его под именем святоотеческого. Какие редакции Феодоритова Слова г. Каптерев признает «ясными и определенными», и какие неясными и неопределенными? Как выражается в тех и других учение о перстосложении? И почему именно одни редакции должны быть признаны ясными и определенными, а другие неясными и неопределенными? И сколько именно есть редакций ясных и определенных (он говорит во всех таких редакциях, значит их не мало)? И наконец, откуда и как явились редакции неясные и неопределенные? – Все это, казалось бы, г. |
| Вот характеристика Никона Лигаридом, положенная в основу и Соловьевского и Каптеревского суждения: «Никон до Патриаршества скрывал свой истинный характер и казался добродушным, аскетом, любителем учения греков, и по проповедям напоминал Божественного Григория. Но, когда он достиг своей цели, то сбросил маску и показал свое действительное лицо человека каменного, интригана, честолюбивого, мстительного, гордого, безчеловечного насильника, незаботливого о стаде, любящего роскошь, удовольствия, домагавшегося царских титулов (III, 38). Эта характеристика и легла в основу для разъяснения всех Никоновских поступков, которые получают совершенно иное освещение, если к ним не подходить с предвзятым мнением о Никоне, а исходить из того, что он был прежде всего аскет и ревнитель исполнения церковных правил и в частной, и в общественной жизни. xxi) О вопросе Каптерева, оставил ли Никон Патриаршество или это было притворство. О мнимых противоречиях в заявлениях Никона Каптерев задает вопрос по поводу оставления Никоном Патриаршества: «Действительно ли Никон совсем хотел оставить Патриаршество, или это было только притворством с его стороны, разсчитанным только на то, чтобы побудить этим царя преклониться перед Патриархом и признать его своим опекуном» (« Патриарх Никон », 408). Самый вопрос в такой постановке предполагает, что Никон хотел вообще навязать свое регенство царю. Но этого ни откуда не видно: ни разу Никон нигде ни в его слове, дошедшем до нас, ни в писаниях, никогда не сказал о желании управлять государством. Каптерев усматривает противоречие в том, что 10 июля 1658 года и вскоре после Никон делал заявления, из которых можно предположить, что он окончательно оставил Патриаршество и о возвращении не думал. Каптерев опять ссылается на показания Трубецкого, что Никон налагал на себя анафему, если похочет быть Патриархомъ… В письме царю в июле 1658 г. Никон называет себя бывшим Патриархом. Он дает благословение Крутицкому Митрополиту Питириму быть местоблюстителем до избрания Патриарха, а потом благословляет избрать и Патриарха. Каптерев и заключает, что Никон окончательно отказался от Патриаршества и в первое время вовсе не думал возвращаться на Патриаршество, но царь де этим не воспользовался, а потом и Никон с своей стороны стал колебаться в своем решении окончательно оставить Патриаршество, стал уже уверять в том, что он от Патриаршества не отказывался и даже стал заявлять претензии вновь занять Патриаршую кафедру. |
| Ц. 30 к. Вып. 2-й. Алексей Острогорский. Семейные отношения и их воспитательное значение. Ц. 30 к. Вып. 3-й. Фесенко И.О. Город и деревня в деле первоначального воспитания детей. Ц. 25 к. Вып. 4-й. Каптерев П.Ф. О детских играх и развлечениях. Ц. 30 к. Вып. 5-й. Фесенко И.О. Награды и наказания в семейном воспитании. Ц. 25 к. Вып. 6-й. Каптерев П.Ф. О детской подражательности. Ц. 30 к. Вып. 7-й. Каптерев П.Ф. Основные начала семейного обучения. Ц. 30 к. Вып. 8-й. Карцов Н. Капризы и раздражительность детей. Ц. 30 к. Вып. 9-й. Розенбах П., прив.-доц. Наследственность Ц. 30 к. Вып. 10-й. Ельницкий К. Привычки, их значение и воспитание. Ц. 30 к. Вып. 11-й. Поворинская В.В. Детский сад и огород. Ц. 25 к. —727— Вып. 12-й. Переселенцева К. Семейное воспитание в Финдляндии Ц. 30 к. Вып. 13-й. Литвинский П.А. Игрушки, их назначение и выбор. Ц. 30 к. Вып. 14-й. Ван-Путерен М.Д. Нормальная детская. Ц. 20 к. Вып. 15-й. Вирениус А.С. Искривление позвоночника в детском и отроческом возрасте. Ц. 30 к. Вып. 16-й. Лимберг А.К. Уход за зубами. Ц. 30 к. Вып. 17-й. Каптерев П.Ф. О природе дтей. Ц. 30 к. Вып. 18-й. Маляревский А. И., прот. Религиозное воспитание в семье. Ц. 30 к. Езерский О.В. Как легче изучить счетоводство? С-П-б. 1900. Протоиерей Александр Дернов. Брак или разврат? По поводу статей г. Розанова о незаконных детях. С-П-б. 1900. Ц. 30 к. К делу умиротворения, возбуждаемого нотою 12-го августа 1898 года. Воронеж, 1899. Ц. 40 к. Назревший вопрос. Ко дню столетия присоединения Грузии к России. Тифлис, 1900. Ц. 20 к. Чешское торжество православия. К тридцатилетию воссоединения с Православной Церковью первой группы Чехов. С-П-б. 1901. Отчет о состоянии и деятельности Орловского Православного Петропавловского Братства за 1898 год. Орел, 1900. Отчет совета Новгородского Епархиального Братства за 14-й год существования. Новгород, 1900. Отчет Томского Епархиального Училищного Совета за 1898 гражданский год. Томск, 1899. Отчет о деятельности Велико-Устюжского Стефано-Прокопиевского Братства за 18981899 год. |
| «В качестве ученого и беспристрастного критика,– поясняет Николай Федорович Каптерев неувядаемый до сих пор метод научно-погромной критики,– г.Субботин извлекает обыкновенно из разбираемого им трактата одну какую-нибудь отдельную фразу, безотносительно к общему смыслу и характеру целого рассуждения, и начинает ее всячески перевертывать, чтобы как-нибудь выжать из нее тот смысл, какой ему нужен, но какого она в себе вовсе и не заключает. С этой целью он строит целый ряд своих собственных произвольных догадок и выводов, которые, приурочив как-нибудь к выхваченной им отдельной фразе, он решительно и авторитетно выдает за мнение разбираемого им автора. А затем уже он научно и важно начинает доказывать всю нелепость им же самим измышленного и насильственно навязанного автору мнения. Этим ученым приемом г.Субботин в полной мере воспользовался при разборе нашей книги». Субботин стремился показать, что Каптерев – не православный, а Николай Федорович подробно и аккуратно разбирал в своем ответе источники оппонента, показав, что все они свидетельстуют в его, Каптерева, пользу. Вообще чем дальше он разбирает «опровержения» Субботина, тем становится спокойнее и выдержаннее. Он даже отказывается от заключительного вывода, предоставляя читателю самому решать, верить ли разгромленной аргументации оппонента, или «допустить, что профессор Субботин совсем неверно представляет себе все то дело, о котором он взялся говорить в своей критической статье». «Из моего ответа,– вспоминал позже Каптерев,– г. Субботин убедился, что научно-литературным путем подорвать правильность моих воззрений и доказать правоту свою – дело едва ли возможное. Тогда он прибегнул к другому способу, чтобы заставить меня замолчать окончательно. Человек, близко знакомый тогдашнему обер-прокурору Св. Синода и его помощнику (Саблеру.– А.Б.), он представил им начавшееся печатанием мое исследование как очень вредное для православной церкви, а мою личность как неудобную для профессуры в духовной академии. Выгнать меня из академии ему, однако, не удалось, но цензор журнала Православное обозрение, свящ. Ив. Дм. Петропавловский, получил приказание от К. П. Победоносцева не допускать к дальнейшему печатанию моего исследования о патриархе Никоне , почему оно и было прекращено печатанием, остановившись только на времени патриарха Иосифа». |
| Денисов построил фантастическую «лествицу», с подобающими лествице ступенями, на правильном одна от другой расстоянии, и по этим ступеням доводит читателя от великого князя Владимира до царя Ивана Васильевича, и от царя Ивана Васильевича до патриарха Никона; а г. Каптерев, тоже признавая, что существует такая лествица, положил первую ступень ее, соответствующую 989 году, и заставляет читателя прямо с нее перепрыгнуть на ступень, соответствующую половине 15 века, – перепрыгнуть через целых 460 лет! Прыжок, очевидно, слишком смелый и опасный... Есть у Денисова еще одно, очень важное преимущество перед г. Каптеревым. Защищая свою теорию непрерывного и всеобдержного содержания русскими двуперстия, Денисов, частью вызванный вопросами иеромонаха Неофита, частью по своему собственному побуждению, входит в разбор представляемых православными возражений против такого учения о двуперстии и, что еще важнее, представляемых православными свидетельств о преимущественной древности и правильности троеперстия. Г. Каптерев этого совсем не делает. Приводя более или менее известные свидетельства о двуперстии, группируя и толкуя их по своему, он или совсем не упоминает о существующих против них возражениях, или ограничивается самым кратким, в нескольких словах, презрительным отзывом об этих возражениях со стороны несимпатичных ему «полемистов с расколом»; а что имеются несомненные исторические свидетельства о троеперстии из тех самых времен, когда будто бы, по его уверению, всеобщим и единственным обрядом перстосложения было у нас и считалось «единственно православным» двуперстие, – свидетельства, очевидно, разрушающие и во всяком случае колеблющие его теорию, – об этом он хранит полное молчание, как будто таких свидетельств и не существует вовсе. Настойчиво проводя мысль, что русские, вместе с крещением, приняли от греков обряд двуперстия и с тех пор неизменно содержали его до лет патриарха Никона , подбирая свидетельства в подтверждение этой мысли, он оставляет, или старается оставить читателя в совершенном неведении о том, что есть письменные и иные памятники, свидетельствующие о противном, подтверждающие несомненное существование у нас троеперстия в древнейшие времена, – не только не опровергает, или не разбирает эти свидетельства, но и тщательно обходит их. Полагаем, что это прием, вовсе не соответствующий той «строгой научности», пример которой г. Каптерев хотел показать в своем сочинении всем, занимающимся вопросами о расколе и особенно не имеющим якобы и понятия об ней «полемистам с расколом». В этом отношении, повторим опять, даже Андрей Денисов поступал более «научно», нежели г. Каптерев. |
|
|
