| «Образ епитимии может быть разный, например, делание добродетели противоположной греху. Вот, человек украл что-то, грех воровства, почему бы ему не предложить, предложить именно, раздать милостыню нуждающимся. У женщин очень часто специфический грех – искусственное прерывание беременности, но если она в своей жизни хоть кого-то сможет отговорить от этого греха, вот рядом будет человек, который будет колебаться: сделать или нет, в данном случае – поделиться тем, что она испытала потом – своими угрызениями совести…» протоиерей Дмитрий Дашевский «Епитимью не следует рассматривать как наказание; еще менее – как способ искупить преступление. Спасение – свободный дар благодати. Своими собственными усилиями мы никогда не сможем загладить свою вину: Христос , единый посредник, – наше единственное искупление; или Он свободно прощает нас, или мы вообще не прощены. В исполнении епитимьи нет “заслуги”, потому что по отношению к Богу человек никогда не может иметь никаких собственных заслуг. Здесь, как всегда, мы должны мыслить прежде всего в терапевтических, а не в юридических терминах. Епитимья – это не наказание и даже не способ искупления, но средство исцеления. Это рнагтасоп, или лекарство. Если сама исповедь подобна операции, епитимья – укрепляющее средство, которое помогает восстановлению организма в период выздоровления. Поэтому епитимья, как и вся исповедь в целом, существенным образом позитивна по своему предназначению: она не создает преграды между грешником и Богом, но служит мостом между ними. “Итак, видишь благость и строгость Божию” ( Рим.11:22 ): епитимья есть не только выражение Божественной строгости, но равным образом и выражение Божественной любви». епископ Каллист (Уэр) «Как учит Шестой Вселенский Собор, “грех – это болезнь души”. Поэтому и епитимьи иногда бывают как наказания, иногда как лекарство, своего рода курс лечения при болезни души. Они налагаются главным образом для того, чтобы человек осознал масштаб греха и покаялся в нем искренне. Кроме того, епитимии не являются некой данью, которую мы платим как выкуп за грехи, словно за “отпустительную грамоту” или для того, чтобы освободиться от угрызений совести. Они ни в коем случае не “выкупают” нас и не оправдывают перед Господом, Который не является беспощадным диктатором, требующим искупительных жертв. По большому счету, епитимии не являются наказаниями. Это – духовные лекарства и духовное закаливание, которые нам чрезвычайно полезны. Потому следует принимать их с благодарностью и соблюдать со тщанием». |
| Богословский стиль отца Василия необычен, часто труден, парадоксален и требует осмысления. Епископ Каллист Уэр замечает: «Когда я первый раз читал его книгу, временами я задумывался: почему кажется, что автор так таинственен, так загадочен? Почему он не развивает ясной аргументации, бросая ее, едва только начав? Но потом, когда я перечитывал текст, я увидел, как все в нем сочетается между собой, и я отметил для себя: действительно, он не сказал ни много, ни мало, а столько, сколько было нужно; и если мы собираемся писать богословский текст, то он может быть написан только в таком духе». С первых же строк отец Василий берет читателя за руку и ведет по какому-то удивительному и «странному» пути, часто оставляя его в недоумении, наедине с самим собой и своими страхами, но в конце пути возникает будто бы из ниоткуда образ Царства Божия, которое пребывает внутри нас. Слово отца Василия пробуждает какие-то неизвестные нам самим чувства, таящиеся глубоко в душе, оживляет нашего внутреннего «мертвеца», погребенного под обломками повседневности и суеты, срывает личину собственной праведности и самоуверенности, которой мы защищаемся от внешнего мира, делает нас беззащитными. Оно выводит нас на свет перед Богом такими, какие мы есть. Его слово — это слово мудрого наставника и друга, подобного Сократу, который в диалектической форме помогает нам найти необходимые ответы: в нем мы видим то, что когда-то знали, но забыли. И через это узнавание, которое является припоминанием, мы возвращаемся к собственным истокам, к источнику всего живого. Читатель найдет в этой книге статьи и выступления отца Василия на разные темы, которые объединяет одно. И это не праздное слово знатока, не знающего самого себя, не пустое увещевание проповедника, смотрящего на других людей как на глупое стадо, которое нуждается во вразумлении. Это живое познание своего внутреннего «я», честная исповедь перед самим собой, слово, обращенное к самому себе, и к этому слову может приобщиться читатель. Приобщаясь, он может стать соучастником таинства познания человека и мира, стать местом рождения животворящего слова. Это слово объединяет и роднит всех разумных существ, имеющих одну и ту же человеческую природу: роднит их друг с другом, с предшествующими поколениями и с источником слова, Божественным Логосом. |
| Преобразование оказалось своевременным, так как изменение ситуации в России и Восточной Европе привело к свободе передвижений в обоих направлениях и церкви в этих странах испытали на себе воздействие, если не сказать, нашествие, различных западных церковных организаций всех ориентации. Сегодня мы в состоянии поддерживать различные проекты. Среди них: приглашение для участия в наших конференциях гостей из России и других стран, что стало в последние годы непременной частью программы; ряд издательских проектов, одним из которых является и этот сборник статей из журнала «Соборность»; весьма успешная выставка, посвященная жизни восточных (дохалкидонских) православных церквей, а также несколько исследовательских проектов, включающих поездки и встречи. Наше Содружество является одним из немногих источников финансовой поддержки тех людей, которые приезжают с Востока на Запад. Еще многое необходимо обдумать и переосмыслить. Мы открыты новому будущему, хотя его очертания и не всегда ясны. Наша скромная администрация работает предельно экономно с единственной целью: обеспечить эффективное продолжение нашей деятельности. Постоянные и основные формы нашей работы — ежегодные конференции и издание журнала. Мы готовы поддерживать — посредством совета, практической помощи или финансирования — разнообразные местные инициативы, направленные на достижение единства христиан в любви. Содружество — это не столько «организация», сколько своего рода «сеть», связывающая отдельных людей и различные группы в их деятельности ради достижения общей цели. Каллист Уэр. Николай Зернов (1898-1980) © KallistosWare. Nicolas Zernov (1898-1980). Sobornost, 1981. Д-р Николай Зернов мирно скончался в своем доме в Оксфорде 25 августа 1980 г. на 82-м году жизни. «Один из великих христиан наших дней» — так сказал о нем архиепископ Кентерберийский в обращении, зачитанном на заупокойной службе в Лондоне 23 октября; и конечно, с этим согласятся члены нашего Содружества. Действительно, именно Николаю, больше чем кому-либо другому, наше Содружество обязано своей нынешней активностью и даже самим своим существованием. |
| Богословские дискуссии Каковы же теперь мотивы — и какими они должны быть — продолжения англикано-православного богословского диалога? Бесспорно, что; «союз против Рима» исключается, так как сегодня англикано-православный диалог осуществляется в контексте англикано-католического, православно-католического и других двусторонних и многосторонних диалогов, в ходе которых каждая сторона ориентирована на ! другую, что-то заимствует у другой, внося при этом что-то свое. Бесспорно и то, что «союз единомышленников» также исключается, поскольку в процессе послевоенных англикано-православных собеседований особое внимание было уделено тому, чтобы с англиканской стороны были представлены как все церковные течения, так и различные общины из разных частей света, входящие в мировое Англиканское сообщество. И конечно, как отметил в этой связи епископ Каллист Уэр, в последнее время в ходе англикано-православного диалога «было уделено больше внимания молитве и духовной традиции, чем это обычно бывает в подобных межцерковных встречах» . И тем не менее мы должны задаваться вопросом, что поддерживает этот диалог в условиях новых трудностей — в особенности после рукоположения женщин в священный сан в некоторых частях Англиканского сообщества? Ибо подобные трудности неоднократно приводили диалог на грань срыва. Работа Смешанной православно-англиканской богословской комиссии имеет оправдание сама по себе, поскольку она может вносить большой вклад в дело «миссии и мира между церквами после древнего разделения Востока и Запада», а также в служение церквей примирению и миру «в условиях политической напряженности в мире и ее последствий» . Это само по себе ценно, и если собеседования должны будут прекратиться, ценность эта будет утрачена. Но прекратятся ли они? Встреча комитета по продолжению работы англикано-православной комиссии в июле 1979 г. состоялась в соответствии с пожеланием Ламбетской конференции (1978) «изучить фундаментальные вопросы, касающиеся согласия и расхождения между нашими церквами в области вероучения», а также после того, как лидеры Православной церкви выразили готовность продолжить работу, несмотря на решения Ламбетской конференции относительно рукоположения женщин в священный сан. Комитет подтвердил, что «конечной целью остается церковное единство». Но «возможно, следует изменить метод, для того чтобы подчеркнуть пастырские и практические измерения предметов нашего богословского обсуждения. Наши собеседования направлены на поиск единства в вере. Они не являются переговорами о немедленном достижении полного общения. Если существует такое понимание, тогда обнаружение расхождений по различным вопросам, сколь бы они ни были огорчительными, будет рассматриваться как необходимый этап длительного пути к тому единству, которое есть воля Бога о Своей Церкви» . |
| 11. Из письма отца Софрония епископу Вениамину. Письмо не сохранилось. Некоторые отрывки восстановлены благодаря заметкам, сделанным самим Д. Бальфуром. См.: Д. Бальфур. Заметки из письма отца Софрония к митрополиту Вениамину. В: The Archive of the Gennadeios Library, Athens. G1. Excursus. 12. Необходимо отметить, что, сознавая приверженность Бальфура духовности кармелитов в прошлом, отец Софроний поначалу вынуждался быть крайне осторожным в своей критике Католичества. Из сохранившихся набросков писем (MSB) очевидно, что в окончательной версии каждого письма отец Софроний скрашивал в более мягкие тона свои изначальные мысли, где он подвергал критике некоторые моменты в аскетической традиции Католичества. Позднее, в 1952 г., в книге «Старец Силуан» отец Софроний более подробно разбирает духовные отклонения, свойственные западной мистике. Этим вопросам посвящены главы «О видах воображения» (см.: Архимандрит Софроний. Преподобный Силуан Афонский. Эссекс, 1991. С. 64—70) и «О мраке совлечения» (там же. С. 78—80). 13. Д. Бальфур. Письмо к отцу Софронию от 7 апреля 1936 г. В: The Archive of the Monastery of St John the Baptist. MBS (см. приложение II, 1: «Старец — не оракул»). 14. Архимандрит Софроний. Письмо к Д. Бальфуру от 7 (20) апреля 1936 г. В: The Archive of the Gennadeios Library, Athens. G1. 15. См.: Епископ Каллист (Уэр). Obituary: David Balfour. In: Sobornost (incorporating Eastern Churches Review). Лондон, 1990. T. 12, С. 55. 16. Там же. С. 56. 17. Там же. 18. Архимандрит Софроний. Письмо к Марии Семеновне Калашниковой (сестре отца Софрония) от 24 августа 1973 г. В: The Archive of the Monastery of St John the Baptist. 19. Д. Бальфур. Письмо к отцу Софронию от 8 апреля 1945 г. В: The Archive of the Monastery of St John the Baptist. MBS (см. приложение II, 5: «Годы безбожества»). 20. Так, в конце декабря 1944 года он был переводчиком Уинстона Черчилля во время переговоров с греческим правительством. 21. Архимандрит Софроний. Письмо к Д. Бальфуру от 24 декабря 1950 г. В: The Archive of the Gennadeios Library, Athens. G2. |
| 606 В латинской версии эти пассажи, как правило, опущены. В случае с аввой Аполлоном (cap. 8, 55) мы имеем два синонима, стоящие рядом (περ σκσεως κα πολιτεας). 607 Πολλκις γρ πιδεικνων ατος τν σκησιν κατ κυριακν μνον μετ’ ατν μετελμβανεν, ατς μν οδν πλον σαπερ τν λαχνων ατομτως κ τς γς ναφεται... οκ σπριον ... οδ’ σα δι το πυρς χει τν χρσιν (cap. 8, 9). В латинской версии, как кажется, значение «аскетическое правило» проявляется более отчетливо: cum tamen ipse solitis abstinentiae observationibus deserviret herbis solummodo aut oleribus utens nec usum aut ministerium ignis admittens (cap. 2:10). 608 Интересно отметить, что в латинской версии этот аспект практически не выражен – в большинстве данных мест фраза изменена – лишь в случае с аввой Феоной (cap. 6) молчание трактовано как «воздержание», а затем речь идет о совершении добродетелей (virtutes facere). Здесь «добродетель» скорее благой поступок, нежели душевное качество. 610 Зафиксированы еще три значения εχ/εχομαι: «хвастаться, гордиться» (εχομαι), «(нереальное) желание, стремление» и «проклятие» (εχ) – LSJ. Р. 739. Однако первое значение могло быть связано с громкой декламацией, а второе и третье – с молитвой или обращением – Ibid. 612 Помимо этого, для обозначения молитвы в Новом Завете используются другие слова – ατω, ατομαι, δομαι, προσκυνω, γονυπετω, ελογω, εχαριστω, ανω [Van Deun, 1999. Р. 205, n. 24], κετηρα 1996. С. 455]. О некоторых семантических различиях этих терминов см. напр., Зарин, 1996. С. 453–456, прим. 70. 613 Значение προσευχ как «места молитвы», «святилища» – применительно к иудейскому культу – «синагоги», зафиксировано еще в античности – главным образом на материале надписей и папирусов. LSJ. Р. 1511. 617 Слова о непрестанной молитве могут быть истолкованы не буквально, а именно в экзистенциальном смысле: «‘Всегда молиться’ – совсем не означает, что нужно постоянно произносить молитву. Готовность к молитве, правильная молитва , воздействие молитвы на повседневную жизнь приобретает все большее и большее значение, пока молитва, как и сама жизнь, не становится особого рода существованием. Внутренний настрой и внешнее поведение постепенно образуют единство, так что в конце концов невозможно отличить повседневность от молитвы, ставшей теперь неким безграничным молением» [Дюкофф, 1994. С. 56], ср. также Каллист, еп. (Уэр), 2004а. С. 66–72. |
| Так что, не думаю, что сейчас, b XXI beke, слова святителя Игнатия нужно воспринимать буквально, и уж тем более использовать их как «дубину». Это, по-моему, крайняя, начетническая позиция. К тому же его письма были адресованы конкретным людям, со своими духовными особенностями, которым из пастырских соображений, по-видимому, нужно было сказать именно это. А вот покойному владыке Антонию Сурожскому книги Льюиса очень нравились. Их высоко оценивал епископ Каллист (Уэр), их любят многие православные священники — так что мнение об их «душевредности» весьма и весьма спорное. — Но все ли равноценно в апологетике Льюиса? — Разумеется, не все. Об одной характерной черте — апелляции к разуму, логике — я уже сказала. Впрочем, апологетика — то есть в изначальном смысле «оправдание христианства» — и должна быть обращена к разуму. Но между апологетикой и богословием большая разница. А богослов из Льюиса никакой. У него есть большая книга «Просто христианство», где он пытается объяснить новоначальным сложнейшие понятия. Конечно, чтобы дать этим попыткам квалифицированную оценку, нужен профессиональный богослов, но я уверена, что любому образованному православному или католику «Просто христианство» не понравится. — Может, это «профессиональный риск миссионера»? Он пытается говорить с несведущими людьми о сложных вещах максимально простым языком — и попадает в ловушку собственного упрощения... — Да, разумеется. Но это ловушка не только для миссионера, но и для его слушателей и читателей. Некоторые попадаются. Я не раз наблюдала, как люди, начитавшись Льюиса, воображали себя великими знатоками богословия. А на самом деле не то чтобы хорошо в нем разбирались — они богословия и в глаза-то не видели. Ведь «Просто христианство» — это вообще не богословский труд, а крайне упрощенная проекция христианского вероучения. Причем, часто упрощенная до неверности. Можно понять людей, которым в советское время приходилось черпать знания о христианстве из всего, что попадалось под руку. Что-то из Брокгауза, что-то из самиздатовского Льюиса, а что-то и из «Настольного справочника атеиста». В итоге у этого поколения сложились очень своеобразные, «клочковатые» представления. В том не было его вины. Впрочем, как и особой беды, особенно если люди придерживались важнейшей христианской добродетели — смирения, и не считали свои обрывочные познания истиной в последней инстанции. Но в наше время есть множество других книг, по которым следует знакомиться с основами богословия. Такие разные книги... |
| Очевидно, что решения в этой области супруги должны принимать по обоюдному согласию, прибегая к совету духовника. Последнему же надлежит с пастырской осмотрительностью принимать во внимание конкретные условия жизни супружеской пары, их возраст, здоровье, степень духовной зрелости и многие другие обстоятельства, различая тех, кто может «вместить» высокие требования воздержания, от тех, кому это не «дано» ( Мф 19:11 ), и заботясь прежде всего о сохранении и укреплении семьи» (XII.3). 473 Бер-Сижель Э., Каллист (Уэр) , еп.Рукоположение женщин в Православной Церкви. М., ББИ, 2000. С. 46, 80–81. См. также весьма содержательный сборник статей: Women and the Priesthood/Ed. by archpr. Th. Hopko. Crestwood, NY: SVSPress, 1999. В обеих книгах приведена и обширная библиография вопроса. 474 См.: Белякова Е. В., Белякова Н. А. Обсуждение вопроса о диакониссах на Поместном Соборе 1917–1918 гг.//Церковно-исторический вестник. М., 2001. 8. С. 139–161. 475 Fitz Gerald Kyriaki К .The Nature and Character of the Order of the Deaconess//Women and the Priesthood. P. 126, 129. 478 Розанов В. В. Около церковных стен. СПб., 1906. Т. I. С. 180–181. (Статья написана в 1901 г.) 481 Аггеев К.[М.]Современные думы служителя Церкви//Московский еженедельник. М., 1906. 13. С. 402. 482 С-ов А., свящ.Мысли при чтении «Требника»//Отклики сельских пастырей. Киев, 1911. Январь-март. С. 88–92. Подробнее см.: Балашов Н., прот. На пути к литургическому возрождению. М., Круглый стол по религ. образ, и диаконии, С. 383–385. 483 См., например: Evdokimoff Р. Sacrement de l’amour: Le Mystere conjugal a la lumiere de la tradition orthodoxe. Paris: Editions de ГEpi, 1962; Harakas S. Contemporary moral issues facing the Orthodox Christian. Minneapolis, Minn.: Light and Life., 1982; Breck J. The Sacred Gift of Life: Orthodox Christianity and Bioethics. Crestwood, New York: St Yladimir’s Seminary Press, 1998. 484 Подробнее см.: Балашов Н ., прот . «И сотворил Бог мужчину и женшину…» М., Даниловский благовестник, 2001. С. 35–68. Читать далее Поделиться ссылкой на выделенное |
| Однако Бог открывает Себя миру, нисходит до человека, и в этом нисхождении Он как бы облачается в слова и образы, которые делают Его «видимым», «воспринимаемым», имманентным миру, познаваемым в Своих действиях, – таков катафатический способ богопознания 97 . В этом процессе Бог открывается как «Творец», «Добрый», «Справедливый», «Благой» и т. п. 98 Но при познаваемости в Своих действиях Бог остается непознаваемым по природе, отсюда известная антиномичность библейских текстов (есть выражения, говорящие о познаваемости Бога, а есть отрицающие таковую) 99 . Полученная через катафатику возможность богопознания есть только начало пути, поднимаясь по которому все катафатические (утвердительные) наименования должны быть признаны недостаточными и оставлены позади. Благодаря сочинению свт. Григория Нисского «О жизни Моисея Законодателя» этот путь восхождения нашел яркое сравнение в пути Моисея на гору Синай, где, в конечном итоге, пророк вошел во тьму, в которой ему и открылся Бог 100 . Процесс богопознания не может сосредоточиться только на утвердительных наименованиях прежде всего потому, что человеческое сознание превратит все относительные имена в неких ментальных идолов, отгораживающих нас от Живого Бога, о чём и говорит митр. Каллист (Уэр) : «Для того чтобы наши словесные формулировки и умственные понятия не стали идолами, которые заслоняют от нас Живого Бога, мы должны постоянно применять апофатический метод» 101 . Таким образом, апофатическое и катафатичекое богословие взаимосвязаны не просто как философские методы, корректирующие друг друга, но как двуединый путь – откровения Бога и восхождения к Нему. Как пишет В. Н. Лосский : «Путь богопознания в отличие от пути Его (Бога) проявлений не «катабасис», не нисхождение, но «анабасис», восхождение, восхождение к источнику всяческой проявительной энергии, к «Богоначалию» 102 . Несмотря на всю значимость апофатического метода именно как мистического пути, предполагающего отказ в процессе богопознания от всех тварных категорий и образов, даже таких фундаментальных понятий, как «бытие», следует понимать, что апофаза никогда не доходит до отрицания личности, так как именно с Личностью и должно вступить в общение на вершинах восхождения, с Личностью Того, Кто «превосходит любое отрицание и любое утверждение» 103 . §18 Отношение Божественных свойств к самому Его существу |
| В послевоенный период к изучению православной традиции обратились не только богословы, но и многие философы, историки и филологи. Последовали многочисленные переиздания свв. отцов, «Добротолюбия», что предопределило постепенный поворот к традиции всей Церкви. Наступил новый расцвет монашества. Монастыри, прежде всего афонские, оказывали колоссальное влияние на студенчество и богословскую мысль, многие молодые ученые – выпускники богословских и исторических факультетов обратились к работе в монастырских архивах, изучению аскетизма и патрологии. Расцвет греческого богословия во второй половине XX в. совпал с общим подъемом гуманитарных наук. В результате объектом пристального научного внимания стали самые разные темы церковной и политической истории. К концу 50-х гг. в Греции становится заметной деятельность группы богословов, ориентированной на изучение святоотеческой традиции в поисках основ православной веры. Стимулом развития этого самобытного направления, внесшего уникальный вклад в сокровищницу мировой церковно-исторической науки, стало знакомство с русским эмигрантским богословием. Греческую и русскую эмигрантскую церковно-историческую науку роднило многое: обращенность к изучению исихастской традиции; отход от схоластики и крайних позитивистских моделей; подчеркивание апофатического и опытного характера православного богословия; взгляд на этику и мораль сквозь призму филокалической традиции; утверждение приоритета евхаристического, литургического перед институциональным устройством Церкви, приоритета Церкви перед Писанием; рассмотрение христологии и сотериологии сквозь призму экклезиологии. В настоящее время именно такие подходы преобладают в греческих университетах, которые стали крупными центрами православной церковно-исторической науки. Ежегодно публикуются сотни новых монографий по литургике и церковному праву, но приоритетное внимание уделяется патрологии и церковной истории. Большой интерес к традиционной идеологии проявили и исследователи многих европейских стран, занимавшиеся изучением исторических судеб православия. Это прежде всего богословы русского зарубежья, которые сделали известным богословие Паламы и исихастов в Европе и Америке. К этому исследовательскому направлению, помимо греческих ученых, примыкают православные исследователи многих стран: румыны о. Думитру Станилоэ и о. Рафаил Нойка, француз О. Клеман, англичанин митр. Каллист (Уэр) , целый ряд сербских историков Церкви 258 . Постепенно изучение традиционализма привлекло внимание большого числа неправославно ориентированных ученых, признававших глубины поднятой тематики и принимавших непосредственное участие в ее разработке. Таким образом, параллельно сформировались определенное направление православной мысли и историографическое течение, которое продолжает успешно развиваться во многих странах. Русская, сербская, румынская и греческая «школы» плодотворно сотрудничали, сохраняя при этом свои особенности. |
|
|
