| Latinit, под словом Camelaucum. Когда папы изменили свою тиару из повязки в нынешнюю высокую конусообразную шапку, неизвестно, но вероятно после того, как в Европе явились Арабы (Испания) с их тюрбанами или теми же головными повязками и когда таким образом оказалось предосудительное и соблазнительное тождество. Теперешняя папская тиара имеет надетыми на себя три венца, и дело должно представлять так, что папы, перестав носить повязку, как таковую, надели её на свою митру (богослужебный головной покров, общий папам со всеми епископами, тогда как тиара составляет их исключительную принадлежность,– тёмное происхождение митры, вероятно, подобно происхождению нашей митры, о чём сейчас ниже). Т. е. мы хотим сказать, что в этих вещах теперешней папской тиары, которых сначала был один и которые дошли до трёх только в позднейшее время, должно видеть древнюю повязку (митра епископская у католиков с раздвоенным верхом, а папская тиара с одиноким или цельным, но надетый на неё венец должен был сплотить её верх, как обруч, в одно). Название тиара,– τιρα, tiara, из персидского и означает головную повязку в виде тюрбана (чалмы), бывшую национальным головным покровом Персов. Что касается до головного покрова патриархов Александрийских, то сведения о нём не только не достаточны, но и как будто не согласны между собой. Патриарх Александрийский Тимофей, преемник с 460г. Тимофея Елура, носил прозвание Σαλοφακολος, что значит бело-тюрбанный (из египетского σαλς – белый и взятого в египетский греческого φακολιον или φακελιον, что значит тюрбан, чалма,– у Дюканжа в Gloss. Graecit. под словом φακελιον, cfr Византия Κωνσταντινουπ. III, 402). В Менологии императора Василия святые Афанасий и Кирилл Александрийские , под 18 января, ч. II, стр. 116, представлены в своеобразных (ничем не украшенных) скуфьях, похожих на наши женские повойники или чепцы. Но Вальсамон о своём времени говорит, что патриарх Александрийский служит, покрывая голову своей повязкой (у Ралли и П. IV, 539 fin.: ερουργε μετ το ατο λρου κεφαλν καλυπτμενος). |
| с Папским престолом, однако между кор. Филиппом V и папой Климентом XI, осудившим попытку испан. короля вернуть итал. области, которые были утрачены по Утрехтскому договору (т. н. война четверного альянса, 1717-1720), сохранялись напряженные отношения. В 1734 г. испан. войска завоевали Неаполитанское королевство; королем Неаполя и Сицилии стал сын Филиппа V инфант Карл (впосл. испан. кор. Карл III). Военное давление со стороны И. заставило папу Римского Климента XII искать примирения с испан. Бурбонами. Папа был вынужден согласиться с требованием Филиппа V назначить администратором Толедского архиеп-ства и возвести в достоинство кардинала 8-летнего инфанта Луиса Антонио, однако отказался признать инфанта Карла королем Неаполя и Сицилии без совершения над ним светской инвеституры (Неаполитанское королевство считалось вассалом Папского престола). В марте 1736 г. в Риме начались волнения из-за насильственного призыва в неаполитанскую армию жителей Папской области; для подавления волнений в город были введены испанские войска. Заключенный в нояб. 1737 г. конкордат урегулировал отношения между Папским престолом и И., в мае 1738 г. папа совершил акт инвеституры Карла во владение Неаполитанским королевством. Конкордат 1737 г. носил декларативный характер: в нем заявлялось о намерении папы оставлять в И. часть ренты с вакантных бенефициев, о согласии на сокращение числа духовенства и об ограничении права церковного убежища. Условия соглашения не соблюдались, и 11 янв. 1753 г. папа Римский Бенедикт XIV и испан. кор. Фердинанд VI заключили новый конкордат (действовал до 1833), утвердивший за испанскими королями право «всеобщего патроната»: монарх предлагал кандидатов на епископские кафедры (кроме Леона и Овьедо, которые оставались в подчинении Папскому престолу), а также получал ренту с вакантных бенефициев. В качестве компенсации испан. корона выплатила Папскому престолу 37,5 млн реалов. Заключение конкордата 1753 г. позволило испан. монархам приступить к ограничению финансовых прав Церкви в пользу государства. |
| гос-ва: незавершенность процессов объединения в пределах полуострова, неэффективность гос. аппарата, дефицит финансовых ресурсов. В правления Филиппа V (1700-1746) и Фердинанда VI (1746-1759) были определены главные направления адм. и экономических реформ, их осуществление продолжилось при Карле III (1759-1788). Реформы не затрагивали сословных привилегий и сеньориальных отношений, но имели целью укрепление централизации государства: ликвидировались обл. привилегии Арагона и Валенсии (1709), Каталонии (1714) и Мальорки (1716), вводились интендантства (1718-1749). Утрата европ. владений благотворно сказалась на хозяйственном развитии страны - появилась возможность более рационального использования экономических ресурсов. И. почти не участвовала в европейских военных конфликтах и вплоть до 90-х годов XVIII в. не вела войн на своей территории. В кон. XVII - 80-х гг. XVIII в. И. переживала хозяйственный подъем на фоне естественного прироста населения (с 7,5 до 10,5 млн чел.) и увеличения спроса на продовольствие, что привело к активизации товарных отношений. Была изменена система налогообложения, проведена колониальная реформа в духе протекционизма (1778), предприняты попытки аграрных преобразований (ограничение майоратных прав (1749), отмена привилегий овцеводов (Месты, 1759), колонизация пустошных земель в Эстремадуре (70-е гг. XVIII в.)). Испанские монархи поощряли развитие образования и культуры: были основаны Испанская академия (1713), Академия медицины (1734), Академия истории (1738), Академия изящных искусств (1752), открыты светские учебные заведения (ун-т в Сервере, Дворянская семинария), в университетских программах увеличилось количество светских дисциплин. Король Испании Филипп V. Худож. М. Х. Мелендес (Прадо, Мадрид) В основу гос. идеологии легли принципы Просвещения , находившие поддержку у испан. гос. деятелей (П. Аранды, П. Кампоманеса, Х. Флоридабланки, М. Роды, Х. Уркихо, Ф. Кабарруса). Среди сторонников идей Просвещения в И. было много представителей католич. |
| 475 г. был составлен кодекс права «Кодекс Эвриха» (Codex Euricianus; изд.: MGH. Leg. Nat. Germ. T. 1. P. 1-32). Сохранившиеся 54 статьи (предположительно 1/6 кодекса) посвящены гл. обр. отношениям между готами и рим. населением на завоеванных территориях и свидетельствуют о большом влиянии рим. права, в частности «Сентенций» рим. юриста Юлия Павла (1-я пол. III в.) и «Кодекса Феодосия» (V в.). Спорным остается вопрос, распространялось ли действие «Кодекса Эвриха» только на готов или же на все население И. Законодательная деятельность Эвриха была продолжена его сыном и преемником Аларихом II (484-507). В 506 г. рим. юристами был составлен «Римский закон вестготов» (Lex Romana Visigothorum; изд.: Idem./Hrsg. G. Hänel. Aalen, 1962r), известный также как «Бревиарий Алариха» (Breviarium Alaricianum), или «Аниана» (Libri Aniani, по имени юриста Аниана, руководившего его составлением); он включал законы из «Кодекса Феодосия» и др. рим. источников. К каждому из законов прилагалось толкование. Согласно предисловию (Commonitorium Alarici Regis), «Бревиарий Алариха» был утвержден «достопочтенными епископами и представителями наших провинциалов», что позволило нек-рым исследователям (напр., А. Гарсии Гальо) предположить, что действие этого сборника законов распространялось не только на римлян, но и на вестготов. Впрочем, по мнению большинства историков, до издания кор. Рекесвинтом «Книги приговоров» (Liber iudicorum) вестгот. и рим. население жили по разным законам. С 30-х гг. VI в. на вост. границах королевства вестготов начали проявлять активность византийцы. После разгрома королевства вандалов и аланов (534) визант. полководцы захватили принадлежавшие вандалам Балеарские о-ва и крепость Септем (ныне Сеута) на африкан. берегу Гибралтарского прол. Вестготское королевство оказалось в состоянии морской блокады (вестготы не обладали собственным флотом). После убийства преемника Тевдиса Теудигизила (549) началась борьба за власть между представителем остгот. знати Агилой (король в 549-555) и Атанагильдом (избран королем в 554, правил в 555-567), которого поддерживало большинство вестготов. |
| С его смертью пресеклась династия св. Феодосия Великого в Западной империи, а новым царём Рима был избран убийца Валентиана Максим, до этого дважды избиравшийся консулом, четырежды служивший префектом «вечного города», удостоенный чести быть прославленным поставлением ему памятника при жизни. В виде мести Максим совершил крайне безобразный поступок, принудив вдову Валентиниана III Евдоксию, дочь св. Феодосия Младшего, к сожительству с собой. Отчаявшаяся женщина, для которой отмщение Максиму отныне стало целью жизни, тайно призвала вандалов Гейнзериха из Африки овладеть Римом 649 . Едва на горизонте показался флот варваров, как римляне пришли в страшное смятение и 12 июня 455 г. камнями убили Максима, царствовавшего всего 77 дней, а тело его бросили в Тибр. Власть в Риме отсутствовала; папа св. Лев в очередной раз попытался спасти город, выйдя навстречу вандалам, но на этот раз из миссии ничего не получилось. Никем не охраняемый город пал под натиском вандалов, грабивших его в течение 14 дней; разорение Рима было ужасающим. Покидая опустошённый город, Гейнзерих уводил с собой в Ливию тысячи пленных римлян, среди которых была сама императрица Евдоксия и обе её дочери. Одну из них взял в жёны сын Гейнзериха Гуннерих, а вторая, Плацидия, лишь через несколько лет смогла сбежать вместе с мужем Олибием (вскоре, благодаря связи с царствующей семьёй, на короткий срок ставшим императором Рима) из плена и достичь Константинополя 650 . Древние историки свидетельствуют, что царствующая на Востоке династия римских императоров разгневалась на Евдоксию за то, что она ради утоления собственной жажды мщения поставила под удар Империю, и отказалась выкупать её из плена у вандалов 651 . Последующие императоры Рима уже не имели никакой власти и являлись абсолютными марионетками в руках варваров, систематически менявших их на престоле. Наконец, 23 августа 476 г. последний царь Западной империи Ромул Август (475–476) под давлением скира Одоакра, отец которого служил ещё у Аттилы, отказался от своего титула перед сенатом; императорское правление стало совершенно невозможным 652 . Одоакр собрал знаки императорского достоинства и отослал в Константинополь. Через посланника он заявил, что в Империи хватит одного императора, и второй ей не нужен. Взамен лояльности Одоакр попросил титул патриция, и в этом не услыхал отказа от единоличного – теперь уже – императора Римской империи, только восточная часть которой имела ещё возможность жить и развиваться по законам своей цивилизации. Весь Запад оказался захваченным варварами, хотя формально ни Италия, ни Галлия, ни Испания не подпали под чей-то политический суверенитет и продолжали считаться пусть и захваченными, федеративными, но землями Священной Римской империи. Глава 3. Третий Вселенский Собор 431 г. |
| Палимпсест, открытый Моне и находящийся ныне в придворной библиотеке г. Карлсруэ 253), состоит из рукописи-пергамена в 4-ю долю листа и содержит на первых 45 листах восстановленного текста одиннадцать литургий на латинском языке, из которых нет ни одной полной от начала до конца, но каждая заключает в себе несколько молитв или из начала, или из середины, или с конца литургии, большею частью без рубрик и заглавий молитв и без всякого указания священнодействий между молитвами. Впрочем, так, что из всех их вместе может составиться довольно полная литургия, начиная с молитвы после чтений из Ветхого Завета и оканчивая молитвами после причащения Святых Таин, с повторением одинаковых по содержанию и месту в чинопоследовании литургии, но различных по выражениям молитв по нескольку раз. По всем признакам эта часть рукописи есть не что иное, как один из литургийников, называвшихся в древности на Западе libellus по своему малому формату, и заключает в себе образцы литургий, совершавшихся в пределах Галлии не позже IV в. Что эти образцы литургического богослужения принадлежат именно Галликанской церкви, а с тем вместе и Испанской, – так как Испания в то время находилась в тесной связи с Галлией, – это доказывается, во-первых, местом, где найдена упомянутая рукопись. Она открыта в северной Галлии, именно в аббатстве Авгиенском (Рейхенау, Константского округа), куда, вероятно, была привезена Пирминием, основателем этого аббатства, около 724 г. из его отечества, древней Австразии, или Лонгобардии, потому что в конце VIII в. она уже находилась здесь, как видно из сделанной на ней другой рукой и другими чернилами надписи о принадлежности ее епископу Иоанну, аббату Авгиенскому (управлявшему с 760 до 781 г.). Притом в ней, кроме литургий, находятся еще между палимпсестами отрывки из проповедей Цезария, епископа Арльского (Arles), что в южной Галлии, жившего в первой половине VI в. († 542); во-вторых, доказывается особенностями латинского языка, на котором написаны литургии. По заключению Моне , основанному на изучении западной латинской литературы первых веков христианства, которая в переходное время от классического языка к романским наречиям отличалась солицизмами и варваризмами, язык этих литургий идентичен языку письменных памятников древней Галлии от III до VII вв., так что все уклонения от чистой латинской речи, какие в них неоднократно встречаются, большей частью согласны с тогдашним народным наречием, употреблявшимся в Галлии и соседних с нею областях 1145 . |
| Новый эмир порвал с далеким правлением Аббасидов в Багдаде, хотя сначала дипломатично признал их сюзеренитет над собой. На самом деле он собирался постепенно вывести Испанию из-под правления халифа. Аббасиды послали экспедицию, чтобы свергнуть его. Абд аль-Рахман I разбил армию, казнил командиров, сгрузил их отрубленные головы в мешок, прикрепив к ушам записки с именем хозяина, и отправил посылку халифу в Багдад. С тех пор аль-Андалус находился в безопасности от Аббасидов. Абд аль-Рахман I начал превращать Кордову в то, что два или три столетия спустя стало, вероятно, самым утончённым городом в Европе. Он превратил мусульманский аль-Андалус из западного форпоста ислама в центр цивилизации, где представители трех великих средиземноморских культур, мусульманской, иудейской и христианской, собирались веселой компанией, живя вместе и процветая, а иногда бывая и во вражде, сражаясь насмерть в причудливом ритуале священной войны резни, убийств и обезглавливания. Как напоминает Ричард Флетчер, «Мавританская Испания чаще была страной беспорядков, чем страной спокойствия.» Кордова, такая же большая, как Константинополь, пользовалась своим культурным превосходством всего около столетия, в период терпимости, который начался с прихода Абд аль-Рахмана III к власти в 912 году. Город приобрел библиотеку в четыреста тысяч томов и престижную репутацию ученой столицы. Студенты, в том числе будущий папа римский, приезжали со всего христианского мира, чтобы учиться в этом мусульманском городе, однако это продолжалось недолго. В конце концов религиозные противоречия оказались слишком сильными. В годы, последовавшие за созданием астурийских христианских королевств и прибытием Абд аль-Рахмана в Испанию, берберы и арабы слишком увлеклись борьбой друг с другом, проливая кровь в жестоких войнах, чтобы сражаться ещё и с христианами. Появление Абд аль-Рахмана в аль-Андалусе не только повысило опасность нападения Аббасидов с востока, но и сопровождалось новыми угрозами с христианского севера. Франки, или французы, если вы предпочитаете более современное название, победившие мусульман по ту сторону Пиренеев, теперь прибывали в Испанию как союзники испанских христианских королевств. Карл Великий направился в Сарагосу в 778 году, возможно, как друг мусульманского губернатора Сарагосы, хотевшего иметь сильного союзника в борьбе против Абд аль-Рахмана; но, когда Карл Великий появился у ворот города, они остались закрытыми для него. Карл Великий подумывал взять Герону и Барселону, но потом вернулся на север, чтобы подавить вспыхнувшее в Саксонии восстание своих немецких подданных. |
| Когда он явился, начались голосования. Конклав распался на три партии. Австрийская партия, во главе которой наружно стоял кардинал Антонелли, а тайно руководил ею Герцан, хотела избрать папой кардинала Маттеи, как неоднократно оказывавшего услуги Австрии. Вторая партия была в строгом смысле римская. Ее официальным вождем был племянник покойного папы кардинал Браски, который собрал около себя кардиналов, чувствовавших себя особенно обязанными благодарностью памяти Пия VI: действительным вождем ее был Альбани. Кандидатом этой партии был кардинал Беллизоми, о котором можно было предполагать, что он, безусловно, будет стоять за права церковного государства. Раньше он был нунцием в Португалии, а затем епископом в Чезене. Третью партию, так называемых нерешительных (volanti) составляли кардинал Иоркский, Зеланда, Мори и ученые кардиналы Борджиа и Жердиль, из которых последний прославился своим сочинением о религии, направленным против энциклопедистов Единственные государства, которые с особенным интересом следили за делами конклава, были собственно Австрия и Неаполь. Французы уже давно заняты были совершенно другими делами и вообще, для тогдашней Франции избрание папы имело весьма мало значения. Однако в конклаве не было недостатка и в сторонниках этого государства Киарамонти, Капрара, Ди-Пиетро и Дориа, прежний нунций в Париже, относились с живым сочувствием к делам Франции; но проявлять такое сочувствие в качестве члена конклава и, притом на австрийской почве – было небезопасно. Испания, которая в прежние времена с большим интересом занималась так называемой конклавской политикой, теперь относилась к делу равнодушно. Она решительно устранила всякое вмешательство папского двора в свои дела и первый министр Карла III Д’-Уркийо освободил испанских епископов от назойливой опеки курии, равно как и испанский народ от отяготительных поборов в пользу Рима. Варнава Людовик Киарамонти родился 14 августа 1742 года, в Чезене, в легации Форли. Отец его принадлежал к итальянскому дворянству, хотя не отличался ни знатностью, ни богатством. |
| Ни один из моих критиков, – писал он, – не называл цифры, превышающей полтора миллиона» (Коллингвуд, цит. изд., с. 401). От свободной Каледонии римскую Британию отделял двойной лимес: хорошо сохранившийся вал Адриана, протянувшийся от устья Тайна на востоке до Солуэй-Ферта на западе, почти совпадающий с границей между Англией и Шотландией, и второй, носивший имя Антонина, строительство которого было однако завершено в основном уже при Септимии Севере, – ныне основательно разрушенный; он выдвинут был на север и проходил по линии между заливами Ферт-оф-Форт и Ферт-оф-Клайд, или от Эдинбурга до Глазго. Поскольку вал Адриана – это собой самый замечательный из дошедших до наших дней фрагментов лимеса, его описание, сделанное Т. Моммзеном, представляет интерес, выходящий за рамки римской Британии: «Это настоящая военная дорога.., защищенная с обеих сторон крпостными сооружениями. С севера дорогу прикрывает мощная стена, первоначально по крайней мере в 16 футов вышиной и 8 футов толщиной, облицованная с обеих сторон массивными каменными глыбами, промежуток между которыми заполнен бутом и известью, а перед нею тянется не менее внушительный ров в 9 футов глубиной, имеющий более 34 футов ширины в верхнем разрезе. С юга дорога защищена двумя параллельными земляными насыпями, еще и теперь имеющими в вышину 6–7 футов, между которыми тянется ров в 7 футов глубиной, южная сторона которого несколько выше северной... Между каменной стеной и земляными насыпями на самой дороге расположены лагеря и караулы.., имеющие вид самостоятельных обороноспособных фортов с воротами на все четыре стороны на расстоянии малой мили друг от друга; через каждые два таких форта находится подобное же сооружение меньшего размера с воротами на север и юг, через каждые два таких сооружения – четыре меньших караульни на расстояние человеческого голоса одна от другой» (Моммзен, цит. изд., т. 5, кн. 8, с. 185–186). Защитные сооружения лимеса, обращенные не только на север, но и на юг, явным образом свидетельствуют об опасности, которая угрожала оккупационной власти на острове не только со стороны свободного народа Каледонии, но и от не до конца замиренных племен современной Англии, – опасности, сохранявшейся, по крайней мере, до начала III века, пока процесс романизации Британии не зашел так далеко, что подвергшиеся культурной, а в своем верхнем слое, осевшем в городах, также и языковой мутации туземцы забыли вкус варварской свободы. |
| В связи с размещением в Херсонесе и на подступах к нему римских гарнизонов этому полису дарована была Римом свобода, иными словами, прямой, а не через Боспорское царство, римский протекторат. Однако при Адриане, когда в Боспоре правил сын Савромата Котис II, Херсонес возвращен был под опеку Боспора. Но вскоре, в царствование Реметалка, Боспор, по воле римского правительства, вновь утратил власть над Херсонесом, и был опять объявлен свободным, и Рим контролировал его, как, впрочем, и само Боспорское царство через легата Нижней Мезии. В Балаклаве, на территории военного лагеря, кастелла, раскопан храм с вотивными надписями, посвященными Юпитеру, Геркулесу и Вулкану, которые были особенно популярны в войсках. Официальный культ и в Боспоре и в Херсонесе был аналогичным тому, который поддерживался в других грекоязычных полисах империи. В городах Таврии почитали богиню Рому, обожествленных императоров, особенно Августа, гения правящего императора, а также олимпийских богов и иные божества греческого пантеона под их эллинскими именами – Зевса, Геру, Ареса, Гефеста. Цари Боспора возводили свое происхождение к Гераклу и Посейдону, не игнорируя при этом и свою менее фантастическую генеалогию, которая связывала их через Митридата Великого с Ахеменидами. Но под покровом официального культа скрывалось древнее местное почитание верховной богини. Страбон писал о Херсонесе: «В городе есть святилище Девы (какого-то божества). В 100 стадиях перед городом находится мыс, названный по имени этого божества Парфением, с храмом божества и его статуей» (Страбон, цит. изд., с. 282). Тавры почитали богиню, культ которой сопровождался человеческими жертвоприношениями, и которую греки отождествили с дочерью Агамемнона Ифигенией. Почитание богини в Херсонесе и Боспоре имеет прозрачную генетическую связь с этим культом. Страбон называет эту богиню девой, парадоксальным образом позже она была отождествлена с Афродитой. По словам М. И. Ростовцева, в Боспоре «господствует, почти подавляя остальные, один культ – старый местный культ великой верховной богини. Только ее храмы засвидетельствованы нам на Тамани, только ее изображения появляются на медных монетах боспорских царей, начиная с Динамии. Она, отождествленная с Афродитой, всецело царит на монетах с того времени, когда в III в. по Р. Х. постепенно осуществляется эмансипация Боспора от Рима. Очень вероятно, – продолжает историк, – что ее спутником было великое мужское божество, которое позднейший синкретизм, не без влияния иудейства, называл высочайшим богом (theos hipisistos) и который, вероятно, тождествен с фракийским и кавказским Сабазием» (Ростовцев. Эллинство и иранство на юге России, с. 124). |
|
|
