| Монахов иверян , вверженных в море за обличение царя Михаила (1261–1281), латинствовавшего и патриарха Векка. Обновление Богоматери Всецарицы ( Παντσσης) на о. св. Гликерии, т. е. на Лемносе, где были мощи ее?) Пр. девицы Гликерии в Новгороде. Мощи обретены чрез 50 лет по кончине в 1572 году 14 июня. V. Полувия еп. Неап. (12 мая). Мефодия патарского. Минеи слав. XII и XIII в. (20 июня). Муч. Менигна белильника. Мак. (22 нояб.). Савина муч. Петр. (16 мар. или вместо архиепископа кипрского 12 мая). Мучч. Ираклия, Павлина и Венедима . Печ. Пролог 51 (18 мая). Стефана , еп. сурожского. 1621 (15 дек.). Пр. Макария глушицкого. 1621. 201. 51 (12 окт.). 14 I. Св. муч. Исидора в Хиосском острове, † 251. Почти все за Конст. МКр. М. 11 и 12 в. Исидора Тихиота ( ν τ Χι). Канон Феофана по Греч. М. 1870 г., что и у нас. Служба. (Кал. и Флор. 1 окт. 17. Копт. 1425 марта 14 и сестры его. А. У. Н. 15 мая. М. Р. 15 мая и 5 февр.). Св. муч. Максима при Декии. Вас. Петр. 240. Рум. Сирл. и др. †. (МГр. и Никод. 7 мая. М. Р. Ф. А. У. 30 апр. Р. Н. 21 апр.). Пр. Серапиона синдонита в нач. 5 в. Ч. М. В Прологе повесть. (Мак. МГр. М. Р. мР. А. У. Н. 21 марта. Киев. и друг. 7 апр. 1621 марта 22. Белоз. 493 июля 14 и 28 авг.). Св. блаженного Исидора твердислова, Христа ради юродивого, ростовского чудотворца, † 1474 мая 14. У. 336. Св. XVI в. Мак. 1610. 1625 и др. Соф. М. XVI в. 395. Синод. М. 1570 г. Служба Мощи под спудом. II. Мучч. Александра, Варрвара и Аколуфа усеченных. Петр. Клар. 1370 и др. Собор их у св. Ирины при море. (Аколуф у нас 19 мая). Леонтия , патриарха иерусалимского, (1223–1261 г.). Муч. Марка , усеченного мечем в Смирне в 1643 г. Солов. Муч. Иоанна болгарского, † 1802. См. новый греч. Лимонарь. III. Теребинской иконы Божией Матери в теребинской пустыне Тверской епархии. Ярославской печерской иконы Богоматери. Явилась в 1823 году. IV. Богородицы в Диакониссовых в Царьграде. Тур. (Сн. 28 июля). Исидора и Виктора . Хлуд. 28 и 31 (без сомнения Виктор воин мученик в Сирии при Антонине. См. Р. М.). |
| Святаго мученика Феодота, иже в Анкире, и святых мученик Петра, Дионисия и иже с ними, и святых седми дев Стихиры, глас 1. Подобен: Небесных чинов: Мирным строением удобряемь,/служити всем, Феодоте преблаженне,/преподобно избран был еси/и, страдальческим просвещся венцем,/с пострадавшими с тобою ликуеши на Небесех,/с нимиже моли спастися нам. Возложився Господеви,/якоже священен сосуд,/и повинуяся словесем Его, Богоблаженне,/раздал еси богатно, мучениче мудре,/нищим богатство некрадомо,/мучения разумно и чудно себе притворяя. Се река спасения, се источник жив,/святых ковчег показася дев,/темже, приидите усердно,/почерпем ныне, болящии, исцеление/и радость, иже в скорби,/молитвами святых невест Христовых. Ины стихиры, глас 4 Подобен: Дал еси знамение: Зарею просвещаеми трисолнечнаго Божества,/темноту претекосте мук/и явистеся светлы звезды,/Церкве Божественное утверждение,/присно световодяще, святии мученицы,/Темже светозарное ваше совершаем торжество,/покланяющеся мощем и персти телесней. Петра, Дионисия,/Павла, Андрея, Венедима,/доблия адаманты,/Христину, Ираклия и Павлина/вси радостию ныне ублажим, вернии,/по Троице твердо страдавшия,/и вся змиина коварства поправшия,/и тьму отгнавшия идольскую благодатию. Кровьми искуписте Царствие, блаженнии,/Божие недвижимое,/и пристанища достигосте тихая,/всяко треволнение подъемше лютых/разумом мужеским, Богоблаженнии./Тем ублажаетеся и всеми прославляетеся,/молящеся всегда обрести нам/милость в День судный. Слава, и ныне, праздника Канон мученика и святых жен, глас 4. Песнь 1 Ирмос: Поим Господеви,/преславно погрузившему фараона в мори, песнь победную,/яко прославися. Поем Господеви, человеческую немощь на невидимаго врага укрепльшему/и победами венчавшему. Богоданную, страстотерпче, победу прием,/не побежден супостаты явился еси, Феодоте славне, тех побеждая. |
| Если говорить определенно, то такое спокойствие духа дается людям смиренным, кротким и надеющимся на Господа. Слышите вы, как у святой раки Преподобного Сергия Господь терпеливо и нежно повторяет одно и то же: «…научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» ( Мф. 11:29 )? Слышим, конечно, и очень часто слышим. Но слова эти летят мимо наших ушей, а вернее, мимо нашего сердца, и мы опять не учимся от Господа смирению, не учимся кротости. А потому и не имеем до сих пор спокойного душевного состояния. О, какое это великое богатство! Какое огромное благодатное сокровище – мирный, тихий дух, невозмутимое состояние духа! Святые отцы говорят, что мирная душа подобна светлому глубокому озеру, которое, сколько ни бросай в него камней, сколько ни возмущай его, чуть-чуть восколеблется, погрузит в свою глубину камень, и опять – полное спокойствие, тишина. Как бы я хотел, мой милый друг, чтобы душа твоя обогатилась этим мирным духом, чтобы она вкусила сладость полного спокойствия и благодатной тишины, вопреки окружающему нас постоянному беспокойству, немирности, какому-то расстройству жизни, всех дел, какой-то безумной спешке, смятению духа. Как тихое светлое солнце распространяет свои благодатные лучи на всех и вся, так и мирный тихий дух отца Павлина вносил везде спокойствие и благодатную тишину. И каждому хотелось как можно дольше побыть около него, послушать его простые слова, посидеть у его ног. Были и другие добродетели у отца Павлина. Их было очень много в его святой душе, но я смею указать на основные. Любил старец что-либо обязательно дать человеку, пусть совсем незнакомому, а все-таки дать ему что-либо. Это была прямо болезнь старца Божия. Иной человек норовит обязательно чего-нибудь стянуть, украсть, взять, похитить. Иначе он не может жить, если чего не возьмет, не стащит, не сунет в свой карман. Пусть даже и вещь-то совсем ему не нужную. Но ему обязательно хочется это взять, непременно стянуть, иначе он не успокоится, иначе он заболеет, если не возьмет. Есть такие люди. Несчастные они, больные, достойные большого сожаления. А вот отец Павлин – другое. Совсем обратное; он «страдал болезнью» – отдать, непременно что-либо «сунуть» человеку, дать ему какую-нибудь вещь, чем-то сделать ему приятное. |
| О эта дивная тихая старость! Это годы второго, позднего, детства. Сколько в тебе благодатной прелести и тихой старческой простоты!.. Вот он идет, раскачиваясь из стороны в сторону, в свою келию. Согбенный стан и низко опущенная седая голова. Замасленный, помятый клобук низко опущен на глаза. «Что ты, старчик Божий, так незаурядно облачен?» – с улыбкой спрашивает его о. Наместник. – «Да ладно, отец Наместник, лишь бы душа была красива и чиста», – обычно ответит отец Павлин и идет себе дальше. Да, он жив. И теперь он жив. Ибо эта святая детская душа, пережившая так много бед, перенесшая так много скорбей, не может умереть и не должна. Так судил Правосудный Бог наш. Отец Павлин жив и находится в ином мире, в иных условиях, в иной стране, более совершенной, более прекрасной, чем наша. В каждом человеке живет жажда жизни. Но жить надо с толком. Жить надо так, чтобы жизнь эта, земная, рождала новую жизнь – небесную. И как хорошо делают люди, когда своим духовным взором устремляются вдаль, или поточнее сказать, когда они, находясь на земле, очами веры видят другую, лучшую – небесную жизнь. Этих людей можно назвать дальновидными. Их вера в жизнь будущего века открывает им горизонты в невидимое, открывает жизнь духовных обителей. Вот этот простой старец, своим изможденным телом все ниже и ниже склонявшийся к земле, – своей окрыленной душой стремился к вечной жизни. «Старец Божий, а ты, небось, с бесами-то воюешь?» – иной раз спросит отца Павлина встречный брат. Старец заставит повторить вопрос (глухой был отец Павлин) и ответит: «О дитятко мое, они, эти бесы-то, коварны и хитры, а я-то дюже немощен. И с ними надо, братец мой, постоянно драться, а я сплю много, да все болею, где уж мне с ними сражаться!» Но отец сражался, и злые духи побаивались его крепко. Мы не знаем всей внутренней жизни отца Павлина. Не знаем его ночных келейных молитв. Не знаем его многих старческих слез. Не знаем всей силы брани, которую он вел с бесами. Знают это один Господь Бог да Ангел Хранитель как свидетель всей его жизни. Теперь старец давно помер, но бесы и сейчас его помнят. |
| На том месте, где была келия отца Павлина теперь расположена столовая-кухня. Поздним вечером, когда все уже улеглись спать, по коридору кухни шел молодой иеродиакон. Вдруг слышит он: на кухне за дверью звон посуды. И этот звон-то не простой, а особенный. Как будто кто выбивает ритм. Как будто там, за дверью, происходит пир какой. «Боже мой, да ведь скоро двенадцать ночи, кто же это там веселится?» – вслух сказал себе молодой иеродиакон. Он остановился у двери. Постоял. В коридоре темно. Ему стало жутко. За дверью вовсю наигрывали посудой: и ложками, и чашками, и пустыми кастрюлями, и Бог знает только чем. Иеродиакон хотел идти и звать других, но все спали. Да и что он так боится, маленький, что ли? Ему стало стыдно за себя. Перекрестившись, он шагнул вперед, рывком открыл дверь, нажал в знакомом месте кнопку выключателя и дрожащим голосом крикнул: «Кто здесь?» Гром упавшей к его ногам кастрюли оглушил его. На кухне никого не было. Посуда стояла на своих местах. Ложки и чашки были собраны в кучу. По телу иеродиакона побежали мурашки… И так было несколько раз. Духи зла не унимались и после смерти отца Павлина. Но чему они радовались? Отчего веселились? Может быть, оттого, что мы, современные монахи, нерадиво живем? А может быть, они совершали свое последнее ликование? Но таковы уж, видимо, затеи бесовские. Бесы без них, наверное, и обойтись-то не могут. Особенно во святом месте. И особенно в наше скудное верой время. Вот, например, их торжество, бывшее несколько раньше, и не в Троицкой Лавре, а в другом месте. Это было в 1917 г. Ямщик по фамилии Казакин проезжал темным лесом. Вдруг он слышит – льется песня. Посмотрев на левую сторону, он увидел на поляне странных мужчин и женщин. Они были наряжены в какие-то острые колпаки, сидели на пнях, деревьях и пели песню: «Наши годы – наша воля, наши годы – наша воля». Казакин начал истово креститься, но бесы и не думали исчезать. Они продолжали петь свою песню и по-бесовски веселиться. Тогда ямщик ударил лошадей и рванулся вперед. Ему было не по себе. Он чувствовал, как шапка поднимается на его голове, и чем быстрее он ехал, тем больше ему казалось, что песня становится все сильнее и сильнее. Глянув вверх, он увидел, что по обе стороны дороги на деревьях сидят эти причудливые певцы и провожают его своей музыкой. Он подлетел к реке, лошади остановились. Нужно было ждать парома. «Боже Ты мой!» – воскликнул перепуганный ямщик. У ног своих он увидел страшного змия, который пытался уязвить его… А вдали все слышалась песня: «Наши годы – наша воля, наши годы – наша воля…» |
| Но у нас бывает совсем по-другому. Не то что стремиться к подвигу, а совсем ничего не хочет делать человек. До того обленится, до того опустится, что даже вечерние или утренние молитвы не хочет прочесть. Вот это уже самая настоящая беда. Ужас какой-то! И приходится его не то что удерживать от чрезмерного подвига, где уж там, а прямо побуждать: «Да читай же ты эти необходимые-то утренние и вечерние молитвы! Что ты такая лентяйка стала, о чем ты только думаешь?» Особенная небрежность проявляется в чтении вечерних молитв. Часто их прочитывают не полностью, а то и вообще не читают. «Вот я, батюшка, устану днем, приду с работы и немножечко прилягу отдохнуть; думаю: отдохну немного, потом встану и помолюсь – да и просплю до самого утра и совсем ничего не прочту», – так вот обычно говорят неопытные души. Слушаются врага. «А ты передохни, – шепчет он в ухо, – ведь устала, что ты так себя убиваешь, ведь и так больная да слабая. Ляг, полчасика отдохни, а потом со свежей головой и помолишься лучше». Вот нашелся какой доброжелатель-то! Вот добряк! Как сильно заботится о нашем здоровье, как жалеет-то нас. Ах, окаянный обманщик! А ему-то ведь только и надо, чтобы сделали по его воле. Это ему радость, веселие… «И правда, – думает лентяйка, – что это я так уж стараюсь, не как другие. Полежу немножечко, а потом и помолюсь». А бес-то, бес-то радуется! Прыгает, скачет, как на празднике: «Моя воля, моя воля…» Особенным качеством отца Павлина было тихое состояние духа. Какая-то благодатная, ангельская тишина всегда окружала его. Вот идет он мне навстречу, и еще далеко, а уже на душе делается тихо, мирно, спокойно. Будто он весь был овеян каким-то особым мирным благодатным воздухом, и одно его появление проливало на мятущееся сердце успокоение и мир. Этот дар дается не всем старцам. А вот отец Павлин его имел от Господа. Именно теперь, в наши буйные дни, как нам нужны такие мирные люди, как нам нужны мир, тишина, спокойствие! Вот одна раба Божия волнуется о своей работе, что там неспокойно, не так, как ей хочется. Другая – не видит мира в своей семье, со своей родной сестрой, с матерью, отцом, братом. Третья беспокоится о плохом своем здоровье: что-то стали болеть голова, желудок, сердце, душа. А четвертая вообще не поймет, что с ней творится. Все будто у нее болит, все ноет, все ее тревожит, все нервирует, всеми она недовольна, все ее обижают, никто ее не любит, все ей колдуют, хотят только именно ей одной зло причинить, и, Боже Ты мой, так без конца! Спрашивается, что нужно этим душам? Мир, тишину духа, успокоение сердца. Такое благодатное состояние нужно, которое бы дало душе покой, твердость, незыблемость. |
| Еле решив проблему с надписью, студент слышит позади какой-то шум. Бежит отец Павлин. Догоняет. «Эх, братец мой, да ты совсем память-то свою оставил в Академии. Ушел, а грибы-то свои забыл», – и сует студенту банку с солеными грибами, которую только что тот принес отцу Павлину. Не успел студент опомниться, как старец быстро юркнул за угол, и его теперь не найти. Какое это прекрасное занятие, какая дивная привычка – дать… «Блажени милостивии, яко тии помиловани будут» ( Мф. 5:7 ). Как-то совсем незаметно отец Павлин добрался до «тихой пристани»… Конечно, он давно-давно готовился к переходу в иной мир. Но для нас-то это было неожиданно. Однажды, когда я возвращался с Божественной службы, мне сказали, что в два часа дня будет вынос тела почившего отца Павлина. Вечная тебе память, дорогой и милый старчик!.. Ты всю жизнь свою стремился к Богу, к жизни вечной. Ибо Господь сказал: «Я есмь путь и истина, и жизнь» ( Ин. 14:6 ). Ты не обманулся, избрав путь за Господом. Ты возлюбил жизнь, но не временную, земную, обманчивую и мимолетную, но жизнь вечную, бесконечную. Жизнь с Богом. Потому ты теперь жив. И всегда будешь жив, и жив будешь бесконечно. Потому что сказал Господь: «Веруяй в Мя имеет живот вечный; …веруяй в Мя не умрет вовеки» ( Ин. 6:47, 11:26 ). Аминь. Все для Бога Иеромонах Арефа (Афанасий Евстафьевич Синьков) (1880–1959) Не отступай от нас духом, сохраняя нас от стрел вражиих, и всякия прелести бесовския, и козней диавольских, пастырю наш добрый. (Молитва Преподобному Сергию) Бывают на свете люди, которые без конца суетятся. То они что-либо строят, то куда-либо едут, то что-либо планируют на будущее. Словом, никогда не имеют покоя для себя. Днем и ночью, во всякое время года, во всяком возрасте – в детстве, в юности, в зрелости, в старости – они живут какой-то стихийной жизнью, каким-то случаем, мимолетной и временной идеей. Так и живут, так и проводят свою короткую земную жизнь, свои драгоценные дни. Проводят мелко, неразумно – они, как будто дети, играют в игрушки. |
| Филита и дружины, 31 марта Ипатия в Руфинианех, 13 мая Иравлия, Павлина и Венедима, 19 мая Иоанна готфского, 31 мая муч. Философа и других; нет в сих святцах и пренесения ризы Господней из Персиды в Москву в 1625 году; вероятно, они писаны между 1606 и 1625 годами. Святцы 54 публичной библиотеки также с историческими сказаниями, но гораздо менее полны, чем 51. Некоторые дни богаты памятями, а в некоторые дни по две и по три только памяти. Этот тип святцев, наиболее распространенный в XVII веке в России. С означенными святцами сходствует в памятях 338 публичной библиотеки XVIII века за сентябрьское полугодие, но в некоторые дни имеет пространные слова, наприм. 21 ноября слово св. Епифания, так что одно полугодие составляет довольно толстую книжку. Из святцев публичной библиотеки, расположенных по пасхальным знакам, замечательны 50, XVI в., ибо нет царевича Димитрия. В них памяти расположены по числам месяца, так что в первое число перечислены святые всех месяцев, и потом памяти второго числа всех месяцев и т. д. В святцах Антониева сийского монастыря с пасхалиею (в публичной библиотеке) 1670 года имена святых писаны, а пасхальные знаки и украшения напечатаны. Вообще пасхальные святцы весьма разнообразны, особенно богата ими библиотека Ундольского в московском музее, но так как мы имеем дело с памятями святых, то описание разных видов пасхальных святцев не входит в план нашего труда. Из святцев московского музея замечательнейшие, как мы сказали, по полноте и особенностям святцы Ундольского 237, написанные в 1621 году. В конце их, на листе 267 значится: «совершены бысть сии святцы в лето 7129, апреля в 25 день, в 4 час в корежемском монастыре». В них есть краткие исторические сведения о некоторых святых, подобные тем, какие находятся в следованной псалтири. Они имеют довольно особенностей в сравнении с календарными памятниками, доселе известными; так 22 сент. св. Феодота, 27 св. о. Феодула (неизвестны), 29 Михаила игумена (вместо 1 окт.), октября 3 св. Феодора, еп. русского, нового чудотворца (ростовского), 5 пр. |
| Как счастливы люди, умирающие о Господе! Как они блаженны! Мы не можем себе представить их светлую и радостную судьбу. Тело иеромонаха Павлина принесли на кладбище, опустили гробик с тихим покойничком в глубокую темную могилку, стали бросать свежие комья земли. Со всех сторон летят они, градом ударяются о крышку гроба – все больше и больше земли на гробе. Братия взяли лопаты, стали ковырять ими свежую кучу земли и бросать ее вниз на гробик, и его уже совсем не видно стало. Земли в могиле все больше и больше становилось, все выше и выше ее насыпали. Вот уже полная яма, а люди еще и еще стараются целую кучу навалить, чтобы был и холмик над свежей могилкой, чтобы земли как можно больше было, чтобы толще она лежала, будто боятся люди, что если мало будет земли над покойничком, то он может вылезти из могилы… Так же мы прощаемся со всеми нашими умершими собратиями и, уходя с кладбищ, глубоко вздыхаем, крестимся и говорим: «Упокой, Господи, душу усопшего новопреставленного раба Твоего…» А потом снова продолжается обыденная жизнь. Суетимся, переживаем, заботимся, крутимся, пока очередная жертва смерти не заставит нас опять побывать на кладбище. И опять мы видим свежую могилку, новый гробик. Летит земля в глубокую яму, растет бугорок, водружается крест, и люди уходят. А потом опять приносят новый гробик с покойничком, а в этом новом-то гробике – я или ты, мой милый и любезный друг. И летит сырая земля на твой гробик, и уже заваливает тебя, да все больше и больше валят на тебя земли, стараются, стараются, чтобы темнее было тебе в сырой могиле… Колесо нашей жизни… Круговорот нашего земного бытия. Ну что, спросишь, это вот и все? Этим все и кончается? Нет. Этим-то как раз и не кончается. С печального момента, как новый гробик с покойничком запрячут далеко в землю, набросают на него много-много земли, – с этого момента начинается новая жизнь, новое рождение… Три рождения у человека. Первое – из утробы матери, второе – с момента благодати Крещения и третье – из утробы земли, когда тело – в землю, а душа – к Богу. |
| Перед читателями второй части книги «У Троицы окрыленные» оживают образы тринадцати монахов – подвижников благочестивой жизни, окончивших свой земной путь в 1944–1960 гг.: архим. Филадельфа (Мишина Ф.П., 1876–1959), иеродиакона Даниила (Маланьина П.И., 1926–1956), архимандрита Иоасафа (Альбовского П.Л. 1877–1960), игумена Тарасия (Мишина Т.И., 1875–1957), игумена Прокопия (Зинина П.И., 1876–1960), игумена Пахомия (Уржуляцкого С.П., 1904–1960), иеромонаха Павлина (Мельника П.А. 1882–1958), иеромонаха Арефы (Синькова А.Е., 1880–1959), иеромонаха Питирима (Полосухина С.Я., 1871–1960), протодиакона Григория (Михеева Г.Л., 1889–1958), диакона Ильи (Ефремова И.П.), монаха Венедикта (Залеткина В.М., 1876–1957), монаха Мелетия (Рукосуева М.К., 1886–1959). Объем нашей книги позволяет поместить только несколько фрагментов из этого тома, воссоздающих образы лишь первых шести из перечисленных лиц. Архимандрит Филадельф (Мишин) Архимандрита Филадельфа в миру звали Филадельф Петрович Мишин. Где он родился, кто его отец и мать, каков путь его земной жизни – покрыто тайной минувшего. 177 Известно только то, что он пришел в Лавру Преподобного Сергия в 1940-х годах, т.е. вскоре после ее открытия. Пришел уже довольно изнуренным, пожилым, измученным монахом. Пришел, чтобы уже никогда больше не возвращаться в суетный мир. (...) Вскоре о. Филадельф стал иеромонахом, архимандритом и духовником народа, богомольцев. И в этом святом подвиге – послушании духовника он провел несколько лет.(...) Облаченный в монашескую мантию, епитрахиль, поручи, согбенный, с белой головой и брадой стоит он у аналоя. На аналое Святое Евангелие и Крест как живые свидетели невидимо стоящего здесь Господа Христа. Уже довольно уставший, он еле держался на ногах. Праздничный день. Много причастников. Приезжие издалека. «Кто еще?» – кротко спрашивает старец слабым голосом. Подходит юноша совсем еще молодой. – «Отец, жизнь померкла», – говорит он безнадежным голосом, – «неудача в любви и вот все стало мрачно, как будто ночь страшная нависла над моей головой бездной. Отец святой, и веры нет в душе, все угасло». |
|
|
