| Заключенная в приведенном высказывании новозаветная аллюзия ( Гал. 3:28 : «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе») характерна тем, что на тот же библейский текст опирались Феодосий Косой и польские радикальные реформаторы в их критике сословных институтов 438 . В критике состояния православной церкви братства были ничуть не менее суровы, чем диссиденты 1560–1570-х гг. 439 Автор «Перестроги», например, практически не скрывал своих симпатий к протестантам. Он был близко знаком с протестантской литературой, внес один из разделов известного сочинения 3. Любберта «De papo romano» в свое сочинение, выражал удовлетворение, что Виленское братство тесно связано с протестантами и что они выступают в защиту православных на сейме и вообще, по словам К. Студинского, видел в протестантах лучших друзей православия 440 . Полемическая антиправославная литература приписывает братствам и откровенно еретические тенденции. Так, Ипатий Потей в обращении к православному населению Бреста от 3 октября 1596 г. 441 обвинял братчиков Брестского братства в игнорировании церковных служб, устроении «тайным еретическим способом» молитвенных собраний в своих домах и посещении «еретицких божниц» 442 . В «Антиризисе» Потей утверждал, что некоторые из братчиков называли посещающих храмы балвохвальцами (т.е. идолопоклонниками), церкви – вертепами, которые не следует посещать 443 . Один «шевчик» из «тогож незбожного и свовольного братства» якобы во время религиозного спора заявил о себе как о «предтече», а своего единомышленника назвал «истинным Христом». Их оппонент не стерпел такого кощунства и ударил собеседника сапогом по лицу 444 . Оппоненты братского движения не раз обвиняли братства в распространении ересей 445 . Как квалифицировать идеологию братского движения? Ее противоречивость ставит исследователей в затруднительное положение. Одни видят в братствах «специфическую форму реформационного движения в православных странах» 446 , другие – наоборот, своеобразные институты, так сказать, православной Контрреформации 447 . |
| Братство не могло еще, не умело назвать епископов, решившихся на унию: так осторожно и тайно действовали они; понятно, что в таком важном деле они должны были действовать медленно, и потому не нужно искать причину этой медленности в каком-нибудь внешнем обстоятельстве. Львовское братство писало патриарху, что у многих укореняется мысль о необходимости подчиниться римскому престолу, как о единственном средстве избавиться от безначалия и беспорядков, господствовавших в русской церкви; но сделать решительный, открытый шаг к этому подчинению было крайне трудно и опасно. Терлецкий один не мог на это решиться; Терлецкому одному трудно было действовать, приобретать сообщников: как мы видели, он лишился дружбы князя Константина Острожского. Но скоро явился человек, который занял место Терлецкого в расположении князя Константина: в начале 1593 года, по смерти владимирского епископа Мелетия, епархию эту получил Ипатий, в миру Адам Потей, тот самый сенатор и каштелян брестский, о благочестивой ревности которого упоминало Львовское братство в письме к патриарху. Потей явился достойным своего нового сана, явился «великим подвижником, воздержником, постником, чутким охранителем прав церковных и ни в какое дело светское не вступающимся». Но бывший каштелян был мало сведущ в догматических подробностях восточного исповедания, был равнодушен к вопросу о различии церквей и тем легче мог быть склонен к унии. Терлецкий взялся за это дело. «На ласку князя Острожского полагаться опасно, – говорил он Потею, – ко мне был ласков, а теперь презирает. Патриархи будут часто ездить в Москву за милостынею, а едучи назад, нас не минуют; Иеремия уже свергнул одного митрополита, братства установил, которые будут и уже суть гонители владык: чего и нет, и то взведут и оклевещут; удастся им свергнуть кого-нибудь из нас с епископии: сам посуди, какое бесчестье! Господарь король дает должности до смерти и не отбирает ни за что, кроме уголовного преступления, а патриарх по пустым доносам обесчестит и сан отнимет: сам посуди, какая неволя! А когда поддадимся под римского пану, то не только будем сидеть на епископиях наших до самой смерти, но и в лавице сенаторской засядем, вместе с римскими епископами, и легче отыщем имения, от церквей отобранные». |
| Двигаясь по линии государственной службы, достиг звания пана-радца, т. е. сенатора. Женился на дочери одного князя, через что связался родством с кн. Острожским. Около 1574 г., по-видимому, в атмосфере семейного родства, принял снова свое природное от колыбели православие. Затем овдовел, и вот в это время в 1588 г. мы и обнаруживаем его пока секретную решимость пойти на унию. Ничего не подозревая, кн. Острожский сам рекомендовал Потея королю, как блестящего кандидата на епископию. Епископ Луцкий, Кирилл Терлецкий, сам постриг Адама и нарек ему имя Ипатий. В 1593 г. Сигизмунд III сам уведомил кн. Острожского, что «дал владычество Владимирское Брестскому каштеляну Адаму Потею за его заслуги пред королем и Речью Посполитой». Высокий образовательный ценз, свободное владение латинским языком, родственные связи с знатными родами и сознательный план унии делали из Ипатия Потея фигуру фатальную для обессилевшей сверху русской православной церкви. Ипатий Потей и есть личный творец унии. Приезд патриарха Иеремии II Возникновение унии переплелось с этим чрезвычайным событием — приездом в первый раз за 600 лет правления Русской церковью на ее территорию КПльского патриарха (!). Иеремию II (Траноса) погнала сюда нужда. В КПле он был усердным строителем, благоукрасителем патриархии и скопидомным собирателем патриаршей казны. Турецкое правительство этого периода уже привыкло почти систематически срезать накопляемый жир на теле патриархии. Так и на этот раз оно основательно ограбило патриархию и изгнало ее из ее кафедрального храма Паммакаристы-Всеблаженной и принадлежащих ей монастырей. Иеремия встал перед героической задачей: — вновь купить и обстроить разоренное седалище патриархии. Он эту задачу выполнил и заслуженно прославлен греками за строительство новой резиденции патриархии. Однако, это стоило Иеремии трудных поездок и унизительных сборов у своих православных братьев — «варваров» русских. Ради денег ом вынужден был в Москве, вопреки греческому патриотизму,создать патриаршество. |
| Находится ли этот документ в противоречии с предыдущими? Поскольку он содержит лишь общие формулы, есть все основания думать, что собранные Г. Балабаном клирики подписали бы и декабрьские обращения, о которых только что шла речь. Но важно и другое: среди подписавших многие – как и сам Гедеон Балабан – оказались позднее решительными противниками заключенной в Бресте унии. На вопрос, почему это произошло, нам еще предстоит ответить. Подготовка унии зимой-весной 1595 г. Итак, в ходе унионных переговоров зимой 1594/1595 гг. с православной стороны главными действующими лицами выступали Потей и Терлецкий. Самостоятельную линию пытался вести, видимо, и Балабан, но материалов, которые характеризовали бы его проунионную деятельность, помимо декларации от 28 января 1595 г., не сохранилось. Ипатий Потей в письме к Рагозе от 16 (26) января 1595 г. оценивал в связи с этим инициативу Г. Балабана как «фортель», который, с одной стороны, вносит раздор между митрополитом и епископом, с другой – усугубляет несогласия мирян и духовенства 720 . Сам Рагоза 20 января 1595 г. писал Ф. Скумину-Тышкевичу о своих сомнениях относительно своевременности унионных инициатив 721 . Думается, что противоречивые заявления киевского митрополита отражают не только часто вменяемое ему в вину двурушничество, но и искренние колебания и нерешительность, склонность делать шаг вперед и два шага назад 722 . Нунций Маласпина сообщал в Рим 10 февраля 1595 г., что рутенские и литовские епископы послали к нему Терлецкого с документом, скрепленным епископскими печатями, в котором они сообщают о желании соединиться с католической церковью, прося при этом принять их в сенат и сохранить их религию, «хотя и реформированную по усмотрению» папы 723 . Последние слова заслуживают внимания, потому что они не предполагают никаких предварительных условий унии. Действительно ли Терлецкий занял такую позицию, сказать с уверенностью трудно. Какой документ, скрепленный печатями, мог привезти с собой Терлецкий? Вероятнее всего, это была Торчинская декларация, а не «Инструкция», которая по содержанию была адресована королю и не имела печатей. |
| 3. P. 241 Лучшее доказательство, что в Западнорусской митрополии до этого времени с времен Флорентийского Собора никакой унии с Римом не существовало! Равным образом и Ипатий Потей в послании к князю К. К. Острожскому от 3 июня 1598 г. писал: «Благодатию Бога Вседержителя, без которого воли ничто человеку невозможно сталосе соединение межи Церковью Греческою и Рымскою в панстве его королевское милости, пана нашего милостивого, которое по так долгом времени сцызмы проклятое, мало не полторасто лет, недбалостью старших церковных, по Соборе Флорентийском отлогом лежало, а теперь часов наших одновлено, постановлено и утвержено есть» (А. Ю. и З. Р. 1. 224. С. 281 См. Барония в самом конце 7 тома его летописей: там представлена и копия этой медали Достойно замечания, что в латинском переводе послания к папе, как оно читалось в торжественном собрании пред папою, слово «при вере» — намеренно опущено (Theiner. 3. Р. 237 Это не могло быть без ведома Потея, который знал по-латини и сам читал послание в собрании по-латини. Впрочем, за литургиею дозволено было униатам читать Символ без прибавления «и от Сына», в силу того что папа разрешил им вообще совершать их богослужение по-прежнему, без перемены. Апокрисис. С. 71–72 По свидетельству автора Перестроги, Потей и Терлецкий напечатали в Риме по-русски книжку о новом календаре и привезли с собою (А. З. Р. 4. 149. С. 218, 225 От этой книжки случайно уцелели доныне два листка, из которых видно, что она была напечатана «в Риме, в друкарне апостольской ватиканской», 1596 г., кириллицею и что в книжке предложен был пасхальный ключ с наставлением, как пользоваться новым календарем, чтобы оставался целым и ненарушимым порядок старой пасхалии (Головацк. Книга о новом календаре, напеч. в Риме в 1596 г. см.: Записк. Академии Наук. 1877 В послании к митрополиту и владыкам русским папа писал: «Fratres nostros Hypatium et Cyrillum episcopos — praelatos nostros domesticos et assistentes fecimus, qui saepius nobiscum interfuerunt ad sacrum et tremendum sacrificium... et caet [Братьев моих Ипатия и Кирилла я назначил прелатами и позволил мне сослужать. Часто вместе со мною они совершали священные и вызывающие трепет таинства... и т. д. (лат.)]». Все эти послания папы, как мы уже указали, в прим. 574, напечатаны у Тейнера Снес. прим. 500. Архив Юго-Западн. России. Ч. 1. Т. 1. 116. С. 480 Апокрисис. С. 53–57 Архив Юго-Западн. России. Ч. 1. Т. 1. 123. С. 533–537 Князь Острожский отправился на этот варшавский сейм еще в первых числах марта (там же. С. 481). А. Ю. и З. Р. 1. 218 Архив Юго-Запад. России. Ч. 1. Т. 1. 119 А. З. Р. 4. 96 О состоянии Кирилла Терлецкого можно судить по описи его имущества за 1596 г., где об одних деньгах сказано: «Грошей готовых в золоте, чирвоными зототыми, коп литовских тысячей дванадцать; таляров старых две тысячи; монеты деветьсот коп грошей литовских; лянцухов три и в одном золотых чирвоных сто и чотырнадцать, у другом шестьдесят девять, у третьем сто девять...» и пр. (А. Ю. и З. Р. 1. 218. С. 265 |
| М.В. Дмитриев Глава 4. Церковная уния: взгляд православных и взгляд католиков Задача настоящей главы исследования состоит в том, чтобы сопоставить взгляд на церковную унию православных и католиков в те годы, когда обсуждался вопрос об унии, когда родилась унионная инициатива православной стороны и был осуществлен унионный проект. Исходная гипотеза, которая возникает при предварительном ознакомлении с источниками, состояла в предположении, что понимание унии православными и католиками было существенно различным, и это послужило, с одной стороны, причиной многих в буквальном смысле слова недоразумений в 1590-е гг. и, с другой стороны, породило совершенно непредвиденные для обеих сторон трудности, коллизии и конфликты. Сравнение того, как мыслилась уния католическим и православным духовенством, поможет проверить эту гипотезу. Церковная уния: взгляд православных, 1590–1596 гг. В предшествующем разделе мы рассмотрели, какие события привели к Брестской унии и каковы были позиции сторон, заявленные в официальных документах. Попробуем теперь взглянуть на роль и мотивы проунионной деятельности отдельных православных иерархов и мирян, которых вслед за А. Жобером можно назвать «архитекторами Брестской унии», а затем задаться вопросом, какие причины заставили многих первоначальных сторонников унии перейти в оппозицию. Общая задача, которая связывает два предшествующих вопроса, состоит в том, чтобы выяснить, что именно православные понимали под унией, когда шли ей навстречу. «Архитекторами Брестской унии» с православной стороны выступили прежде всего Кирилл Терлецкий и Ипатий Потей (а первоначально также и Гедеон Балабан). Ключевую роль в подготовке Брестской унии ех officio играл и митрополит М. Рагоза, хотя последнему было много более свойственно бесконечно колебаться, чем следовать какой-то определенной линии. Когда и как сформировались их убеждения в необходимости (или полезности) заключения унии с Римом? Как именно они понимали предстоявшее объединение церквей? Насколько их голоса и мнения были репрезентативны для всего православного духовенства? характерны для украинско-белорусского общества? Кирилл Терлецкий: взгляды на унию |
| Другой пункт этой части инструкции предусматривал введение в трибунальский суд трех представителей православного духовенства и трех православных светских лиц. Третий пункт требовал запретить епископам передавать в руки светских людей судебные полномочия по «духовным делам» – разводам и другим вопросам. Наконец, четвертый пункт касался сохранения церквей в Рыдле, Кесе, Троках и других местах. Таким образом, инструкция предусматривала продолжение разносторонних реформ в православной церкви. Однако главная роль в их обеспечении отводилась мирянам, представленным братствами. При том что некоторые пункты инструкции предусматривали укрепление статуса и влияния духовенства, в целом она представляла большую опасность его полномочиям. Епископат как группа подвергся острой критике. Их избрание становилось фактически прерогативой шляхты, и это должно было стать законодательной нормой. Предусматривалось существенно ограничить их права распоряжаться церковным имуществом. Под особенно сильный ударом оказывались Терлецкий, Балабан и Копыстенский. С другой стороны, на особом положении как прототроний и хранитель казны, предназначенной для церковных «инвестиций», оказывался Ипатий Потей. По сути, речь шла о коренной перестройке внутрицерковных отношений. И поскольку она предусматривала очень заметное ограничение власти духовенства при одновременном усилении роли мирян, консенсус, выработанный между духовными и светскими руководителями церкви в Бресте в 1591 г., оказался под прямой угрозой. Как инструкция была воспринята духовенством, присутствовавшим на соборе? Мы можем судить об этом только на основании соборной грамоты и реакции Кирилла Терлецкого. Соборная грамота была подписана не всеми перечисленными в преамбуле духовными лицами и далеко не по всем откликнулась на требования инструкции. Она подтверждала права и статус признанных собором братств, а другие братства запрещала и упраздняла. Относительно противников «законных» братств подписавшее грамоту духовенство заявляло, что не будет снисходить к тем, кто подлинно виновен, но судить виноватых будет и на соборах, и у себя в епархиях и приходах «водлуг духовного права». |
| В послании от 25 марта еп. Ипатий Потей вовсе не пытается убедить кн. К. Острожского в преимуществах католического вероучения, он пишет о «притеснениях христиан», которые «отпадают громадами, видя наше бессилие». Таким образом, главным аргументом в пользу унии являлось тяжелое положение православной Церкви в Речи Посполитой. Это и стало одной из причин, склонивших и самого еп. Ипатия Потея в пользу унии с Римом Сведения о второй поездке епископов Кирилла Терлецкого и Ипатия Потея к королю до сих пор ограничиваются теми свидетельствами, которыми располагал митр. Макарий. Возможно, к этим переговорам относится письмо папского нунция Г. Маласпины от 15 мая 1595 г. В ответ на запрос из курии, почему Западнорусские епископы не едут в Рим, Маласпина писал, что дело откладывается до полной уверенности в окончательном решении не только епископов, но и всего клира, чтобы не вызвать в королевстве волнений (Litterae nuntiorum. V. 2. P. 54). П. Жукович, внимательно анализировавший вслед за митр. Макарием ход переговоров, справедливо отметил, что выработке окончательного текста условий унии предшествовал документ под заголовком «Соглашение духовенства латинского и русского при посредничестве еп. Кирилла Терлецкого, епископа Луцкого, с ведома его кор. милости и панов сенаторов» (Harasiewicz M. Annales Ecclesiae Ruthenae. Lw?ow, 1862. P. 175–176). Именно в этом документе, подчеркивает исследователь, был впервые поднят вопрос о догматических разногласиях между Церквами. Так, констатировалось: «Об исхождении Святого Духа должно быть заявлено, что греки и римляне правильно об исхождении веруют, только до сих пор договориться не могли». Нарочитая неясность употребленной формулировки свидетельствует, что латинской стороне не удалось добиться от епископов признания католического учения о Filioque. Далее в документе разъяснялось, что «иные предметы, о которых шел спор, оставили на усмотрение папы, т. е. о причащении под двумя видами или под одним». Очевидно, латинской стороной был поднят вопрос об изменениях не только догмы, но и обрядности, и на это православные епископы не согласились. Но уже в тот момент становилось ясно, что уния вряд ли ограничится формальным признанием авторитета папы (Жукович. Сеймовая борьба. С. 125–126). |
| Очерк стоить в связи с докторской диссертацией автора, недавно вышедшей – «Сеймовая борьба православного западно-русского дворянства с церковной унией» и отличается теми же достоинствами, что и эта последняя, и прежде всего тщательностью изучения материала не только изданного, но и архивного. Сеймовая борьба дворянства завершилась двумя конституциями 1607 и 1609 г.г. Для православи1я было важно то, что последней признано было право существования православной иерархии, устоявшей в борьбе с унией, и спокойное владение тем, что ей принадлежало в момент издания конституции. Но вынужденная конституция не охранила православия. Король Сигизмунд III нагло и беззастенчиво нарушал данное православным сеймовое обязательство. Митрополит – униат Ипатий Потей явился ревностным борцом за унию, не останавливавшимся ни перед какими средствами. Православное духовенство, опираясь на сочувствие городского мещанства и православной шляхты, противится притязаниям Потея и его сподвижникам. Возникают столкновения, тяжбы и дела переносятся в суд, доходя до королевского асессорского суда. Возникло пять таких процессов (два виленских, два новгородских и один гродненский). Разумеется, кончились они не в пользу православия. Произошло покушение на жизнь Потея. Проф. Жуковичу удалось найти новый документ по этому делу (письмо современника, почти очевидца), который свидетельствует, что покушение это не было делом православного общества, а одного только виновника – какого-то панского гайдука, возмущенного сценами отобрания униатами православных церквей. В Киеве борьба с унией была энергичнее. В защиту православия открыто и решительно выступает православная шляхта, опирающаяся на конституцию 1609 г. Наряду с дворянством защитниками веры выступают здесь впервые казаки. VI. О духовной цензуре в России „О духовной цензуре в России» проф. Т. В. Барсова (Христ. Чт., май–сентябрь). Под этим завлекательным заглавием преподносится читателю сухой и, как увидим, довольно односторонний очерк. Автор сам чувствовал это и в одном месте сделал такое примечание. |
| Упоминание о «кройнике» свидетельствует о том, что аноним не ограничился посланием афонского прота и обратился к западноевропейским источникам о папессе Иоанне. По мнению М. С. Грушевского , автором «Послания» была использована книга Бартоломео Сакки (Платины) Liber de vita Christi ac omnium pontificum 1479 г. Переведенная на немецкий язык в 1546 г. Каспаром Хедио, она стала основным источником сведений о «папессе» для протестантских теологов, посредством которых дошла и до православных полемистов. Платина в основном опирался все на тот же рассказ Мартина Опавского. Рассказ о папессе с упоминанием замены праздника Богоявления на «трех королей Перских» содержится в другом полемическом рукописном трактате — «На богомерзкую на поганую Латину» . Это произведение было включено в рукописный сборник антикатолических произведений, переписанный в начале XVII в. в Михайловском Златоверхом монастыре в Киеве. В том же сборнике находился один из списков «Послания до латин» . Ни Хрущев, ни Татищев не бывали в библиотеках киевских монастырей, так что эти рукописи им на глаза попасться не могли. Иначе обстоит дело с другим списком «Послания до латин». Он тоже вошел в антиуниатский рукописный сборник, но этот сборник не исчез в монастырских хранилищах, а был переплетен с двумя печатными богословскими книгами — «Унией» и «Гармонией», изданными в Вильно в 1595 и 1608 гг. соответственно . Автором обоих сочинений был знаменитый «промоутер унии» Ипатий Потей. «Уния» и «Гармония», судя по всему, попали в руки его православных оппонентов, которые внимательно их прочитали и снабдили полемическими комментариями на полях. Не довольствуясь этим, комментаторы собрали разного рода антилатинские памфлеты и переплели их, как бы в виде контрдовода, вместе с трудами Потея. В таком виде «Уния» с «Гармонией» оказались в России и были обнаружены П. А. Гильтебрандтом в Чертковской библиотеке Москвы. До того, как попасть туда, список «Послания до латин» вполне мог побывать в руках Хрущева. Надо отметить, что сочинения «Уния» и «Гармония» соответствуют кругу интересов Хрущева, который не чуждался богословских вопросов и был какое-то время близок к прокатолическому кружку российской аристократии. Так, ему принадлежит один первых русских переводов «Подражания Христу» Фомы Кемпийского, который он в 1719 г. преподнес перешедшей впоследствии в католичество княгине Ирине Петровне Долгорукой . Дружба Хрущева с ярым «антилатинистом» Татищевым могла бы в этой связи показаться странной, но надо учитывать, что российские «латинофилы» первой половины XVIII столетия ориентировались преимущественно на янсенистское крыло католичества и к папскому абсолютизму относились отрицательно, что сближало их позиции со взглядами Татищева. |
|
|
