| Anth. Pal., VII, 417 (пер. Л. В. Блумеиау). 43 Ср.: Mumiglianu A. Alien Wisdom: The Limits of I Iellenisation. Cambridge University Press, 1975. P. 4–6. 44 Cic. Tuscul. Ill, 54. 45 Horat. epist. II, 1, 156–157. 46 Philostr. vit. sopli. II, 31, 3. 47 Ibid. II, 31,1. 48 Var. hist. 11,9. 49 Strab. V,3,3. 50 Polvb. XXXIX. 12, 1 (пер. С. Н. Соболевского). 51 A. Gell. noct. Att. XVII, 17, 1: «Quintus Knnius tria corda habere sese dicebat, quod loqui Graece et Osce et Latine sciret» [Квинт Эннии говорил о себе, что у него три сердца, ибо он умеет говорить по–гречески, ио–окекп и полатыни]. Ср.: Momigliano A. Op. cit. Р. 16–18. Момильяно задает риторический вопрос, понимали ли греки эпохи эллинизма, «какую опасность представлял народ, способный соблазнить выходцев пз Великой Греции, Кампании, Умбрии π Африки использовать свое знание греческого языка ради создания литературы на латинском языке» (Ibid. Р. 21). 52 Hieronym. Chron. а. 1838, р. 138 Helm. Пестрому этно–языковому составу основоположников литературы на латинском языке особое значение придавал Μ. М. Бахтин. «Для начала римской литературы характерно — триязычие. «Три души»жили в груди Энння. Но три души и три языка–культуры жили в груди почти всех зачинателей римского литературного слова, всех этих переводчнков–стилнзаторов, пришедших в Рим из Нижней Италии, где пересекались рубежи трех языков и культур: греческой, оскской π римской. Нижняя Италия была очагом специфической, смешанной, гибридной культуры π смешанных, гибридных литературных форм. С, этим трпязычпым культурным очагом существенно связано возникновение римской литературы: она рождалась в процессе взапмоосвешення трех языков — своего–родного и двух своихчужих» (Бахтин М. Из предыстории романного слова//Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975. С. 428). Как кажется, эти замечания гораздо убедительнее, чем утверждения этого же исследователя, касающиеся «сложного многоязычия» эллинизма. Конечно, Лукиан из Самосаты — пример Бахтина (там же, с. 429): вырос в зоне распространения арамейского языка, однако едва ли в его творчестве можно выделить «взаимоосвещение» арамейского и греческого слова; но «взанмоосвешение» греческого н латыни — вещь реальная и осязаемая. 53 |
| на оленей (англ.). 21-го сентября. Суббота. После кофе вышли вместе в сад, где нас снимали и простым способом и вертящимся (синематограф). Гуляли с Granny. Завтракали со всеми детьми Беатрис, по случаю дня рождения ее младшего сына. В 3 1/2 приехала т. Аликс с двоюр. сестрами. Видались с ними недолго, так как пришлось скоро отправиться с Granny. Пили чай с нею дома. Переоделся в сюртук Scots Greys. Обедали в 8 3/4 и около 10 ч. простились с Balmoral и при факельном освещении и с тем же конвоем поехали в Ballater. Сели в поезд ив 11 ч. тронулись в путь. Аликс и я были в удобном вагоне Granny. Спали в одном отделении. 22-го сентября. Воскресенье. Спали отлично. В 8.45 остановились в Preston для кофе. Шел дождь и было холодно. Завтракали в Oxford в 2 часа. Видели там бывшего бомбейского губернатора — lord Harris. В 5 1/2 приехали в Портсмут. Два почетных караула — креп. артил. и моряков. Прямо по сходне вошли на “Полярную Звезду”. “Штандарт” стоял на рейде. В 8 ч. обедали с английскими адмиралами, генералами и нашей шитой. Посетили “Victoria Albert”, на кот. проводят ночь д. Arthur, т. Lonischen и Helen. Наконец послушали нашу музыку за обедом. Ночь стояла ясная. 23-го сентября. Понедельник. Вышли из Портсмута в 7 ч. и малым ходом пошли к английской эскадре, которая ждала нас на О от острова Wight. Гулял на палубе и это время. Ветер задувал все крепче и волна делалась больше ио мере удаления от берега. Но погода стояла ясная. Англ. суда держали замечательно свои места; шли 13-узловым ходом. Качка усиливалась и броненосцы брали волну за волной. В 11 ч. встретили французскую эскадру; англичане повернули лихо назад с салютом, французы заняли их места. После этого пошел спать. Бедную Аликс совсем укачало и дочку тоже. В 2 часа вошли в Шербург во внутренний порт, а “Штандарт” и вся эскадра стали по диспозиции на рейде. Сошли на берег и встречены были президентом Феликс[ом] фор[ом]. После представлений вернулись на яхту и пересели на на кот. совершили обход всех судов и посетили флагман, броненосец “Носпе”. Здесь смотрели на парад всех свезенных вместе морских команд. Дуло здорово. Вернулись на “Полярн. Зв.”, к 5 час. и катере президента. Пили чай у себя, т. к. весьма изрядно проголодались. В 6 1/2 пошел к обеду Фора в морском арсенале. Во время курения разговаривал с адмиралами и генералами. Вернувшись на “Полярную Звезду” и простившись с офицерами и командой, сел с Аликс в наш поезд тут же на пристани и в 8 1/2 тронулись. Ночью шел дождь. |
| Зло возникает вследствие свободы воли (см. свобода воли). Отсюда не следует, что быть свободным – это зло. В своей свободе мы больше всего подобны Богу и приобщаемся к вечной реальности (ibid., 129). Христиане соглашаются с дуалистами в том, что мироздание находится в состоянии войны. Ио христиане не считают, что это война между двумя независимыми силами. Скорее это мятеж, и мы живём на территории, захваченной бунтовщиками (Lewis, Mere Christianity, 51). Этот мятеж поначалу не был ориентирован на злодеяния. «Злодейство, если его проанализировать, оказывается стремлением к некоему благу, но ложным путём» (ibid., 49). Льюис, как и °Августин, и °Фома Аквинский, считал, что зло существует не само по себе, а в качестве искажения добра (см. проблема зла). «Благо существует, так сказать, само по себе; а зло есть только испорченное благо. И сначала должно существовать что-то доброе, прежде чем оно сможет испортиться» (ibid., 49). Даже диавол – это падший ангел. Итак, «зло – это паразит, а не самостоятельная сущность» (ibid., 50). Бог не допускает зла без благих целей. Даже чисто физическое зло имеет нравственное назначение. Ибо «Бог шепчет нам через наше наслаждение, говорит с нами через нашу совесть, но кричит нам через нашу боль – это его мегафон, чтобы разбудить глухой мир» (Lewis, Problem of Pain, 81). Человеческие существа . Итак, люди – это свободные, рациональные и нравственные существа с бессмертной душой. Но каждый находится в своём теле в материальном мире вместе с другими телами. Льюис пишет: «У создания без окружающей среды не было бы выбора, какое принять решение, – таким образом, свобода, как и самосознание (если, конечно, это не одно и тоже), снова требует существования, кроме самой личности, чего-то иного, отличающегося от неё» (ibid., 17). Среда, в которую помещён человек, именуется природой. Но бытие человека есть нечто большее, нежели естественные процессы. Человек мыслит рационально, а «ни одна мысль не является состоятельной, если может быть полностью объяснена как следствие иррациональных причин». Всякое мировоззрение, рассматривающее человеческий разум как следствие иррациональных причин, неприемлемо. Такие воззрения «были бы доказательством того, что таких вещей, как доказательства, не существует, а это бессмыслица» (Lewis, Miracles, 21). |
| Эта именно фаза интеллектуальной любви очерчена понятием πγνωσις в словах апостола: И как они не заботились иметь Бога в разуме ( οκ δοκμασαν τ. θе и χειν ν πιγν σει), то предал их Бог превратному уму ( ες δκιμον ио и) делать непотребства t. μ καθη κοντα ( Рим.1:28 ). Выше та же мысль выражена так: познавши ( γνντες) Бога не как ( οχ ς) Бога прославили ( Рим.1:21 ), т. е. раскрывали содержание своей жизни не в соответствии с приобретенным религиозным знанием 78 . Язычники не заботились иметь Бога в разуме, и Бог предал их превратному уму ( ες δκιμον νον) делать непотребства. Констатируется сознательный разрыв личных отношений. Богообщение прекратилось. Нормы божественного права отвергнуты, как не имеющие цены. Человек творит собственное независимое право. Производятся новые вполне субъективные опыты жизни. Творится неподобное, неположенное. Нарушается божественный план естественной жизни. Теоцентричность сменяется эгоцентричностью. Таково содержание превратного ума ( δκιμος), предоставленного своей собственной свободе. Его отрицательная автономная деятельность является не только богоборством, но и сознательным самоубийством (Рим.1ср. 2627.32): 79 «Ум, забывающий истинное ведение, ведет с людьми войну за вредное себе, как за полезное» 80 . Исключив из своего сознания Бога, как объект опытного познания, человек тем самым лишился источника жизни. Так как человек перестал преисполняться жизнью от вне, то смертное, не поглощаемое бессмертием, начало истлевать до полного разрушения. Так явилась смерть. Не просвещаемый свыше разум погрузился в плоть, стал умом плоти ( Кол.2:18 ) 81 . Омраченное сердце не прозревало в пневматическую жизнь. Ум остался при одних материальных образах. Чувственное наполнило его нечувственную природу. Рефлексивная деятельность разума ( δινοια) 82 , отчужденная от жизни Божией, начала обслуживать плоть, вращаться около неё, как около своего исключительного центра ( Еф.4:1718 , Еф.2:3 ) 83 . Такое отношение разума к плоти было причиною того, что в теле произведены неестественные и незакономерные изменения. |
| 205 В науке это сообщение давно сопоставлено с так называемыми «Змиевыми валами» – системой земляных фортификаций, которые отчасти, быть может, восходили в своей основе еще к скифскому времени, но в целом были сооружением древнерусской эпохи (Зbiздeцьkuй 1987. С. 119–124; Кучера 1987; Кучера, Ibahчehko 1987. С. 67–79; Kowalczyk 1992. Р. 151–160). Трудность, однако, в том, что лат. sepes означает именно ограду, частокол, палисад (а не «завал», как считает П. П. Толочко С. 66–67], пользуясь неверным переводом). Следовательно, по крайней мере в отдельных пунктах валы были укреплены палисадами. Такими пунктами могли быть прежде всего места, где в валах были проделаны проходы (то, что чуть ниже в «Послании» именуется «воротами» – porta), которые должны были иметь постоянную охрану. Понятно, что Бруно не осматривал систему укреплений в целом и потому мог остаться в убеждении, что такого рода палисады были везде. 206 Перевод условен в той мере, в какой исходит из конъектуры salit de equo вместо неудобопонятного sedit de equo. В таком случае очевидец рисует киевского князя бодрым всадником. Если же остаться при чтении, донесенном рукописью, то (при всей своей языковой корявости, в остальном вовсе не свойственной стилю Бруно) оно дает совсем иную картину: князь усаживается, спустившись с коня, что больше соответствует данным другого современника – Титмара Мерзебургского 11, примеч. 309). 207 Сглаживающая неопределенность, отмеченная выше в отношении употребляемой Бруно титулатуры правителей (см. примеч. 202), наблюдается и в отношении наименований знати в различных обществах. Размытый термин maiores видим у Бруно применительно как к Руси, так и к печенегам (чуть ниже в «Послании», см. примеч. 216) и даже к Германии (Brun. Vita V fr. 7. Р. 45: maiores в окружении императора Оттона III). Затрудняемся передать его во всех случаях одним и тем же русским термином. 208 Ио. 21:15–17. В. Мейштович видит здесь датирующее указание. Эти слова входят в богослужебное последование на память Престола св. |
| Раскрытый нами взгляд на сущность христианства, содержится в самом Слове Божием. И. Христос называется в н.-заветном писании θεμλιον 1 Кор. 3:11, λιγος κρογωιαος христианской религии Мф:21, 42, Мр. 12:10. Ло. 20, 17. Деян. 4:11. Еф. 2:20. 1 Петр. 2:6. 7. В частности, христианство само дает о себе двоякое свидетельство, во-первых, что оно есть спасительная сила Божия и истинная жизнь, что оно сообщает человеку жизнь в Боге, словом, совершенную жизнь, a потому содержит в себе, силу примирения, искупления и дарует человеку жизнь вечную, короче: что оно имеет силу совершенной религии. Во-вторых, что само оно есть, религиозная истина и сообщает верующему истинное знание, или просвещение. Направляясь к тому, чтобы быть φζ и ζω, жизнью и светом мира Ио. 1, 1 —14, христианство своими обетованиями обнимает в религиозной сфере идеальный и реальный мир. Отсюда две стороны — исторически реальная и вечная идеальная — одинаково необходимы в христианстве и совершенным единением их образуется то понятие, которое установляет о себе само христианство. В том и заключается сущность христианства, что его историческая сторона или его реальность в И. Христе в то же время и сама в себе является идеальною, т. е. не чем иным, как историческою действительностью самого идеального, и, следовательно, есть истина Ио. 14, 6, и что его идеальная Божественная сущность стремится к внешнему самообнаружению и проявляется исторически, как реальная действительность Ио. 1, 14. 1 Ио. 1, 1 др. Таким образом христианство заявляет о себе как об осуществившейся в действительности религ. истине и как об истинной действительности. И. Христос есть θεο δναμις κα θεο σοφα 1 Кор. 1:24. Такое полное единение истины и исторической действительности по Хр. учению, исполнилось в лице Иисуса Христа. Он для христианства является таким Лицом, в котором происходит непостижимо-дивное совпадение идеального и реального в мире, таким Лицом, в котором взаимопокрываются и то, и другое, где лествица соединяет небо с землею и еще более: где само небо нисходит на землю для того, чтобы основать на ней царство небесное. И. Христос является здесь таким Лицом, которое имеет в Себе силу переродить древний и создать новый мир, поэтому только И. Христос продолжает и в богоотчужденном человечестве единение последнего с Богом посредством св. Духа, оживляющего Христову Церковь. Таким образом, И. Христос, как личное единение Божеского и человеческого, идеального и реального, наименованный Церковию Богочеловеком Ис. 7:14; Мф. 1, 23, есть реальный принцип христианства, есть истинное его основание. |
| 21, 20). Тогда для всех явно предстала эта сокровенная сторона личных отношений между ним и Господом. Все апостолы суть друзья φλοι Господа (Ио. 15,4–15), но Иоанн есть друг возлюбленный, личный, избранный. Ему одному только разрешается личная ласка Божественным Другом, – он возлежит на лоне Иисусове. Так это и поставлено евангелистом в прямую непосредственную связь: «Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса» (Ио. 13, 23). Поэтому только Петр и мог сделать ему знак, чтобы он неприметно спросил о предателе, и тогда он, еще особливо «припадши к груди Иисуса», спросил Его. Евангелист умалчивает о том, каковы были собственные отношения Предтечи к обоим ученикам и, в частности, к будущему возлюбленному ученику Христову. Может быть, неуместно и самое это вопрошание. Для Предтечи в его аскетическом подвиге самоотсечения не было и места для личных чувств и привязанностей. Надо всем его духовным миром царило одно и притом сверхличное чувство – любовь Предтечи к Грядущему, устремление друга Жениха навстречу Жениху. По-человечески же личных чувств у него не было, если разуметь под ними особливую привязанность к тому или другому ученику ради его личных свойств или особенной близости. Образ Предтечи и здесь отмечен иными чертами, нежели Иисусов. Господь помимо учеников Своих, ближних и дальних, и всего Своего окружения, имел и личных друзей: в числе таковых кроме Иоанна Богослова в Евангелии названы еще Марфа и Мария и брат их Лазарь, их же любляше Иисус (Ио. 11, 3, 5, 11). Эта личная любовь была, несомненно, взаимная и покоилась на каких-то особых личных свойствах друзей Господних, чуткой нежности, которая как-то без слов показана в 11 и 13 гл. Ев. от Иоанна. Однажды она даже подчеркнуто выражена, именно в рассказе о воскресении Лазаря: «прослезися Иисус. Глаголаху убо жидове: виждь, како любяще его» (Ио. 11, 35–36). Больше нигде в Евангелии не сказано, чтобы Господь прослезился, как не плакал Он перед воскрешением ни дочери Иаировой, ни сына вдовы. |
| Непрерывное или, по крайней мере, очень древнее предание приписывает это Евангелие апостолу Иоанну, сыну Заведееву: его оно считало «учеником, которого любил Иисус», который на вечери приклонился к груди Иисуса (Ио 21, 20). Это подтверждается и самим автором четвертого Евангелия: «Сей ученик и свидетельствует о сем, и написал сие. И знаем, что истинно свидетельство его» (Ио 21, 24). Согласно Иринею, епископу Лионскому, который знал смирнского епископа Поликарпа, по преданию, в свою очередь, лично знавшего апостола, Иоанн написал четвертое Евангелие в Ефесе, в старости, т. е. между 75 и 115 г. Уже с первых веков христианства возникли некоторые сомнения по поводу авторства Ио. Надписание четвертого Евангелия именем ап. Иоанна – одним из пунктов, в котором новейшие критики (не все, но большинство) резче всего восстали против традиции. Вот некоторые из выдвинутых возражений: по свидетельству Папия, еписк. Иерапольского в начале II в., сохранившемуся у поздних Византийских писателей, а также и по одному сирийскому мартирологу, апостол Иоанн был будто бы убит иудеями так же, как и его брат Иаков (42 – 44 г.). Значит, он не может быть автором четвертого Евангелия, которое, наверное, не было написано ранее 70 г. С другой стороны, христианская мысль четвертого Евангелия достигла слишком высокого развития, чтобы можно было отнести ее к апостольскому поколению. Да и как мог бы галилейский рыбак Иоанн так освоиться с эллинским языком и мыслью? Наконец, согласно Евсевию, еп. Кесарийскому, который, в свою очередь, комментировал одну цитату из Папия, выходит, что в Ефесе жил и был погребен некий Иоанн Пресвитер, отличный от ап. Иоанна. Этот Иоанн Пресвитер написал будто бы четвертое Евангелие, и только вследствие сходства имен его приписали апостолу. Ириней мог стать жертвой того же заблуждения. Что же касается свидетельства евангелиста о самом себе, это всего лишь литературный прием, употреблявшийся в «псевдэпиграфических» писаниях и никого не смущавший по нравам эпохи. Тогда не считалось подделкой покрыть собственные свои писания авторитетом известного имени. |
| Бог Отец не только знает все, но и все предвидит — весь ход мировой истории (Де., XV, 18, XVII, 24–31), и все пути Божии праведны и истинны (Ап., XV, 3, XVI, 7). Бог знает и сердце людей и все нужды их (Лк., XVI, 15, Мт., VI, 8, 32). Бог есть Источник истины для всего человечества и особенно для Церкви. Сын Божий есть Истина в преимущественном смысле, по самой личности Своей, ибо Он есть Логос Отчий, пребывающий в Отце; Им было все сотворено (Ио., I, 1–2). «Нет твари сокровенной от Него, но все обнаружено и открыто перед очами Его: Ему дадим отчет» (Евр., IV, 13). Он есть Свет мира (Ио., I, 4–13 и др.). Он «осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения» (I Кор., IV, 5). В свете знания Божия исчезает всякая тьма — все сокрытое или неясное. В нем Истина (Еф., III, 21), Премудрость и ведение (Кол., II, 3). Он знает всех (Ио., II, 24–25) и самые помышления человеческие (Мт., XII, 25)… Истина и жизнь совпадают в Боге (Ио., VI, 40, XVII, 3 и др.). Истина Божия открывается в самых делах Христовых (Ио., X, 24–27, 36–38). И Дух Св. есть Истина (I Ио., V, 6) или Дух Истины (Ио., XV, 26). Дух Св. обладает совершенным знанием Бога, «ибо Дух все проницает, и глубины Бо–жии» (I Кор., II, 10), Бога никто не знает, кроме Его Сына и Св. Духа (Мт., XI, 27; I Кор., II, 11). Дух Св. есть Помазание, Которое учит всему, потому что Оно истинно и неложно (I Ио., И, 27). Он есть Источник истины для христиан. Божественная Премудрость принадлежит прежде всего Богу Отцу: Новый Завет трижды именует Его «единым Премудрым» (Иуда, 25; Рим., XIV, 26; I Тим., I, 17). Сын Божий есть Сама ипостасная «Божия Сила и Божия Премудрость» (I Кор., I, 24). Дух Св. есть Дух Премудрости (Еф., I, 17)… В Новом Завете говорится также о Премудрости Божией в связи с тем, что в Ней содержится предвечный план спасения мира через боговоплощение и Церковь (I Кор., II, 6–9; Еф., I, 3–10, III, 8–12). При этом ап. Павел называет Премудрость «многоразличной», т. е., очевидно, содержащей в Себе множество истин… С учением о Премудрости надо сопоставить у ап. Павла его слова об откровении в мире «вечной Силы и Божества» (Рим., I, 15–25). Истина Божья открывается в Церкви, потому что в церкви пребывает Христос и Дух Божий, она обладает «умом Христовым», ей вверено Писание, она хранит неповрежденным учение апостолов, поясняя его в творениях отцов, и православных богословов. «Дом Божий есть Церковь Бога живого — столп и утверждение Истины» (I Тим., III, 15). |
| «Также высоты он устроил на горах Иудейских, и ввел в блужение жителей Иерусалима и соблазнил Иудею. И пришло к нему письмо от Илии пророка, в котором было сказано: так говорит Господь Давида, отца твоего: за то, что ты не пошел путями Иосафата, отца твоего, и путями Асы, царя Иудейского, а пошел путями царей Израильских и ввел в заблуждение Иудею и жителей Иерусалима, как вводил в блужение дом Ахавов, еще же и братьев, дом отца твоего, которые лучше тебя, ты умертвил, за то, вот Господь поразит поражением великим народ твой и сынов твоих, и жен твоих, и все имущество твое, тебя же самого — болезнью сильною, болезнью внутренностей твоих до того, что будут выпадать внутренности твои от болезни со дня на день» (2 Пар. 21, 11-15). Такое письмо Илия послал нечестивому Ио-раму, который был царем Иудеи, а Илия был пророком в Израиле. Так что Илия был грамотным и писал, возможно, и книги, но они не вошли в Библию как его произведения, или вошли в другие пророческие сочинения или книги. Предсказания пророка исполнились. Спустя некоторое время Господь возбудил против Иудеи дух Филистимлян, Аравитян, они вошли в нее, захватили ее и все «имущество, находившееся в доме царя, также и сыновей его и жен его; и не осталось у него сына кроме Охозии, меньшего из сыновей его. А после всего этого поразил Господь его внутренности болезнью неизлечимой. Так было со дня на день, а к концу второго года выпали внутренности его от болезни его, и он умер в жестоких страданиях; и не сжег для него народ его благовоний, как делал то для отцов его. Тридцати двух лет был он, когда воцарился, и отошел неоплаканный, и похоронили его в городе Давидовом, но не в царских гробницах» (2 Пар. 21, 17-20). Его похоронили неоплаканного, как самого простого смертного, а может быть, и хуже. Вот так исполнилось письмо пророка Илии. Мы можем сказать, что Илия был пророком и в некоторой степени был и писателем. Елисей — преемник Илии, Видимое преемство было выражено в том, что Елисей имел милоть (накидку) Илии, с которой он не расставался всю свою жизнь. 4 книга Царств передает нам несколько чудес Елисея. Это чудо с маслом у вдовы, когда он помог бедной вдове заплатить долг. Обещание о сыне Сонамитянки, воскрешение сына Сонамитянки. Оздоровление ядовитой похлебки. Чудесное насыщение ста человек. Пришел некто и «принес человеку Божию хлеба начаток — двадцать ячменных лепешек и сырые зерна в шелухе. И сказал Елисей: отдай людям, пусть едят. И сказал слуга его: что тут я отдам ста человекам? И сказал он: отдай людям, пусть едят, ибо так говорит Господь: «насытятся, и останется». Он подал им, и они насытились, и еще осталось, по слову Господню.» |
|
|
