| Слово шестое Против ереси новгородских еретиков, говорящих, будто не следует поклоняться рукотворным предметам. Здесь же приводятся из Священного Писания свидетельства того, что и в Ветхом Законе люди поклонялись рукотворным вещам, которые Господь Бог повелел создать во славу Свою; а в наше время тем более следует поклоняться рукотворным предметам, то есть святым иконам, Честному и Животворящему Кресту и другим божественным и освященным предметам, которые Господь Бог наш Иисус Христос повелел создавать во славу Свою Многие из еретиков, в особенности наши современники, новгородские еретики, уклонившиеся в тяжкое заблуждение, в безумии и злобе внесли немало раздора в Божественную и Апостольскую Церковь , распространяя жидовское учение. Мы же теперь скажем об одной из их ересей: будто бы не следует поклоняться плотскому образу ради нас вочеловечившегося Бога Слова, иконному изображению Господа нашего Иисуса Христа, Пречистой Богородицы, всех святых, Честному и Животворящему Кресту, Божественному Евангелию, Святым и Животворящим Христовым Тайнам, освященным сосудам, в которых совершаются Божественные Таинства, честным мощам святых и Божественным храмам. Беззаконствуя в своих бесстыдных словах и поступках, еретики, как бешеные собаки, рвущие все своими зубами, оскверняли священные предметы, выбрасывая Честные Кресты и Божественные иконы в нечистые места. При этом еретики говорили, будто не следует поклоняться рукотворным вещам по заветам, данным Богом Моисею: «Не сотвори себе... всякого подобия» (См. Исх. 20, 4 ) 29 . И еще: «Не делайте... богов серебряных, или богов золотых, не делайте себе» ( Исх. 20, 23 ); и: «Не делайте себе кумиров и изваяний... чтобы кланяться пред ними» ( Лев. 26, 1 ). Еретики спрашивают: «Почему вы, православные христиане, делаете себе многочисленные изображения, хотя Бог запретил это?» Мы же, призвав Бога себе на помощь, ответим на это: рассмотрите со вниманием, безумные и нечестивые, что сказал Бог Моисею: «Не сотвори себе всякого подобия». Бог сказал: «всякого подобия»! Если бы Он сказал: «Не сотвори себе никакого подобия», то вы были бы правы. Но Бог сказал «Не сотвори себе всякого подобия», наподобие тех, какие делают язычники: они создают изображения волхвов, прелюбодеев, убийц, зверей, птиц, пресмыкающихся, потом называют их богами и поклоняются им со словами: «Вот наши боги и нет других богов, кроме этих». Потому-то Бог и сказал Моисею: «Не сотвори себе всякого подобия, и не поклоняйся им и не служи им» (См. Исх. 20, 4–5 ), – за исключением достойного образа! Если ты сделаешь достойное изображение в честь и славу Божию, то ты не согрешишь. |
| Содержание (К истории русского старчества) «духом и истиной подобает кланятися Отцу». Преподобный Нил Сорский (1433—1508), «опасно и изящно иночествуя», являет в истории Русской Православной Церкви редкий оригинальный образ — служения «духом и истиною». Большая часть его современников, как церковных деятелей, так и мирян, резко разошлась с ним в понимании основных вопросов православия и церковной деятельности. Решительно и определенно церковная иерархия принимает участие в русском государственно-политическом строительстве, и в деятельности отдельных ее представителей это направление выявляется очень выпукло; мирские интересы принимаются близко к сердцу, а религиозно-нравственному влиянию на паству удаляется очень мало внимания. С другой стороны к этому времени в сфере религиозных отношений создаются формальные и законнические понятия, получающие закрепление в сочинениях церковных деятелей. Постепенно создаются традиции религиозного быта вместо религиозного обряда, выполнение которых трактуется, как главная задача верующего; сторона религиозно-нравственная отодвигается на второй план, догма не только не познается, но такое познание считается вредным и недопустимым для мирянина, которому даже «грех чести св. Евангелие и апостола», и ему в назидание и руководство дается вместо этого апокриф. «Книга» закрывает духовное узрение истины, «книжность» заменяет богословие; церковный формализм — путь ко спасению; он способствует обесцвечиванию церковного общества и умаляет личность верующего, а по мнению Иосифа Волоцкого и ограждает от ереси, ибо «всем страстем мати мнение, мнение второе падение». И крупные церковные деятели, как Иосиф Волоцкий и митрополит Даниил, вообще все, так называемое, «осифлянское» направление, только такой путь считало правильным и единственным для православного. «Прежде о телесном благообразии попечемся, потом же о внутреннем хранении — говорил представитель и основоположник этого направления. Таков был идеал, и церковный человек замыкался в нем или был замыкаем условиями жизни. |
| Содержание Устава довольно хорошо раскрыто церковно-исторической литературой, правда, лишь в виде более или менее подробного пересказа. В этой связи нужно отметить прежде всего труды священника Н. А. Булгакова, магистра русской словесности И. П. Хрущова, святителя Московского Макария (Булгакова) и профессора МДА Е. Е. Голубинского 224 . Книга состоит из предисловия и четырнадцати глав. Предисловие написано в форме лирического монолога об обязанности игумена наставлять свою братию и об особой ответственности монахов перед Судом Божиим. Кстати замечу, что современный исследователь А. Ю. Григоренко ошибочно, на мой взгляд, считает основной темой предисловия, как и всего Устава, тему «бессловесного послушания» 225 . На самом деле в тексте предисловия указанного словосочетания даже и нет, а говорится об особой ответственности настоятеля монастыря перед Богом как пастыря, обязанного отсекать обличением и запрещением свою паству от зла, а также – о встречной обязанности монахов ввиду памяти о Страшном Суде никогда не забывать, чего ради они отверглись мира и Христу обещали «терпети всяку скорбь и тесноту иноческого жития и смирения и послушания и христоподобную нищету имети». Констатируя мирские порядки и обычаи, распространенные среди монахов, Иосиф призывает их помнить о смертном часе и, соответственно, поступать по евангельским заповедям и святоотеческим преданиям и писаниям 226 . Первые девять глав книги посвящены общим для всей братии без разделения по рангу правилам жизни в ограде монастыря. Здесь речь идет: о благочинии во время богослужения (1-я), о поведении за трапезой (2-я), о личном имуществе и одежде (3-я), о келейной жизни в вечернее время (4-я), о порядке выхода за стены родной обители (5-я), о трудническом послушании и рачительстве в соборной и особной молитве (6-я), о грехе пьянства и о недопустимости хмельных напитков в монастыре (7-я), о закрытости монастыря от женщин (8-я) и «отрочат голоусых» (9-я). В 10-й главе излагаются аргументы в пользу необходимости для настоятеля поучать подвластных ему иноков не только устно, но и письменно; кроме того, примерами из истории русского подвижничества подтверждается тезис о неизменности правил, установленных основателем обители. 11-я глава представляет собой размышление об игуменском служении. В 12-й главе тезисно воспроизведено содержание первых девяти глав в виде девяти кратко сформулированных правил иноческого поведения и монастырского чина в целом. 13-я глава – довольно обширная – содержит общее поучение об обязанностях настоятеля, а также старейших и соборных старцев, относительно «монастырского и иноческого устроения» и девять параграфов, или «преданий», в которых эти обязанности расписаны по темам применительно к содержанию вышеизложенных правил. 14-ю главу составляют девять совершенно исключающих самоуправство «запрещений», или предписаний начальствующим по поводу пределов их власти и по поводу епитимий за разные дисциплинарные нарушения. |
| Устав, введенный прп. Феодосием в Печерском монастыре, был уставом прп. Феодора Студита в редакции патриарха Алексия, в нем предусматривалось общежительное (киновийное) устройство монастырской жизни . Но судьба Студийского устава в его дисциплинарной части, требовавшей строгой киновии, оказалась весьма печальной: основы монастырского общежития очень скоро преданы были забвению, и монашество почти везде придерживалось особножительства. Впрочем, и идиорритма не всегда становилась основой монастырской жизни, XII–XV вв. можно даже назвать эпохой без монастырского устава, и это хорошо показано в замечательной работе Серебрянского о монашестве Псковской земли в XIII–XV вв. Существует, правда, сочинение под названием «Правила святого Кирилла, Русского митрополита, о монашеском благочинии и о содержании всяком», которое, вероятно, составлено было действительно митрополитом Кириллом, греком по происхождению (XIII в.); оно встречается в рукописях XVI и даже XVII вв. и содержит в себе сравнительно обстоятельный общежительный устав. Вероятно, этот устав не был известен в XIV–XV вв., сомнительно даже, вводился ли он в каком бы то ни было монастыре . По всей вероятности, о нем ничего не знал и прп. Сергий Радонежский, когда занимался устройством иноческого жития в Московской Руси. Вначале он, как говорилось, ввел в своем монастыре особножительный устав и лишь впоследствии, не без сопротивления братии, переустроил монастырский быт на основе общежительного устава. Его ученики следовали примеру преподобного и, основывая новые монастыри, вводили в них строгую киновию, которая, однако, не везде прижилась . Вопрос об основах монастырской жизни был не вполне ясен для русского иночества XIV–XV вв., об этом говорит, например, история Спасо-Каменного монастыря, в котором игумен Дионисий (незадолго до 1389 г. и по 1418 г.) ввел сначала строгий общежительный Афонский устав, но впоследствии и сам он, и некоторые монахи придерживались идиорритмы . В Троице-Сергиевом монастыре общежительный устав продержался недолго. Когда в 1478 г. там некоторое время пребывал прп. Иосиф Волоцкий, монастырь жил по особножительному уставу, что подтверждается некоторыми документами . Хотя мы знаем, что в XIV–XV вв. идиорритма постепенно вытесняла киновию, у нас нет почти никакого материала, который помог бы ответить на вопрос, чт?о представляло собой это особножительство в древнерусском монастыре. Но у нас множество сведений о том, что общежитие не привилось во многих монастырях; сложившийся тогда строй монастырского быта подвергался очень острой критике, а это значит, что в действительности монастырский быт не соответствовал ни нормам подлинной идиорритмы, ни требованиям киновийного устава . |
| Четыре послания и завещание Нила Сорского Подготовка текста, перевод и комментарии Г. М. Прохорова Нил Сорский – русский церковный и общественный деятель второй половины XV – начала XVI в., автор ряда сочинений («Предания ученикам», «Устава», двух молитв, по крайней мере четырех посланий и «Завещания»), составитель, редактор и переписчик книг. Родился в Москве около 1433 г. в семье Майковых, служил в молодости «судиям книгочеем», принял монашеский постриг в Кирилло-Белозерском монастыре, путешествовал на Афон, в подвластный туркам Константинополь, в Святую Землю. По возврашении на Русь ушел из монастыря и километрах в двадцати от него основал свой скит на лесной речке Соре. Прославился в качестве «заволжского» (по отношению к Москве) старца, идеолога нестяжательной, наполненной умственной и книжной работой жизни в тиши лесной пустыни с небольшим числом учеников. В 1503 г. на соборе в Москве выступил против ставшего традиционным монастырского владения селами и таким образом стал начинателем движения «нестяжателей», против которых выступил Иосиф Волоцкий и его последователи «иосифляне». Умер 7 мая 1508 г. Послания Нила Сорского прекрасно показывают, каким деликатным он был в отношениях с людьми и какую важность придавал постоянному внимательному чтению, «испытанию», «святых писаний», «божественных писаний». Завещание же хорошо характеризует его как человека, избегавшего мирской славы и заботившегося о судьбе книг, – как тех, которые писал он сам, так и тех, которыми пользовался. Три больших послания старца Нила известны во множестве списков (см.: Прохоров Г. М. Послания Нила Сорского //ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 29. С. 125–143). Ученые пытались приписать ему еще некоторые послания (см., например: Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. СПб., 1882. С. 56–57), но достаточных для этого оснований не обнаружено. Первым из трех в рукописях всегда помещается послание «брату, вопросившему его о помыслх». В некоторых списках указан его получатель – Вассиан Патрикеев. В миру – князь Василий Иванович Патрикеев, в 1499 г. он был насильно пострижен в монахи в Кирилло-Белозерском монастыре, встретился там с Нилом Сорским и сделался его учеником. Впоследствии как писатель-публицист он развивал нестяжательские взгляды Нила на право монахов владеть селами и выступал против применения к еретикам смертной казни. В 1431 г. он был осужден и заточен в Иосифо-Волоколамском монастыре, где и умер. «Вопрошая» Нила Сорского «о помыслех», он, видимо, еще недавно простился со светской жизнью. Будучи пострижен насильно, он, однако же, явно старался победить в себе прежние мирские влечения, но это давалось ему с трудом. Послание – наставление ему от опытного монаха. |
| Слово об осуждении еретиков Иосифа Волоцкого Подготовка текста и комментарии Я. С. Лурье, перевод А. А. Алексеева «Слово об осуждении еретиков» было написано уже после составления краткой редакции основного противоеретического сочинения Иосифа Волоцкого – «Просветителя» и после расправы его над еретиками в 1504 г. «Слово об осуждении еретиков», написанное, по всей видимости, самим Иосифом Волоцким , было затем включено во вторую пространную редакцию «Просветителя», составленную в 1510–1511 гг., в качестве тринадцатого «слова». Один из самых ярких памятников религиозной нетерпимости господствующей церкви начала XVI в. «Слово об осуждении еретиков» был, очевидно, ответом на довольно широко распространенное в русском обществе того времени отрицательное отношение к массовым казням еретиков. До XVI в. казни еретиков на Руси были довольно редким явлением; до этого времени не существовало и достаточно разработанной системы инквизиционных процессов (недаром предшественнику Иосифа – Геннадию Новгородскому – приходилось в этом вопросе сослаться на опыт «шпанского» (испанского) короля). Сам Иосиф Волоцкий писал в шестнадцатом «слове» «Просветителя», что после того как еретиков осудили «на смерть, то християне православнии скорбятъ и тужатъ, и помощи руку подавають, и глаголють, яко подобает сих сподобити милости». В полемику эту включился и виднейший публицист нестяжательского направления – Вассиан Патрикеев, разобравший в своем «Ответе кирилловских старцев» (см. наст. т.) многие из примеров религиозной нетерпимости, на которые ссылался в «Слове» Иосиф Волоцкий . При включении в пространную редакцию «Просветителя» в «Слово» был вставлен ряд дополнительных примеров наказания еретиков и иноверцев из Библии и церковной практики. «Слово об осуждении еретиков» публикуется по списку: РНБ, F. I. 229, лл. 259–280, для исправлений привлекается список РГБ, ф. 247 (Рогожское собр.), 530. В списке F. I. 229 «Слово об осуждении еретиков» помечено как «Слово 10» – это связано с тем, что ему предшествует особая редакция «Просветителя», состоящая из девяти «слов» (точнее, из десяти «слов», но десятое и девятое «слова» слиты воедино). В списке РГБ, ф. 247, 530, пометы «Слово 10» нет; мы опускаем ее при публикации. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Послание о соблюдении соборного приговора 1504 г. Приводится по изданию: Казакова Н.А., Лурье И.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала XVI в. М.-Л. 1955 Список источников «Послание о соблюдении соборного приговора 1504 г.» до настоящего времени не было опубликовано и специально не исследовалось. Однако оно является существенным источником, рисующим борьбу по вопросу об отношении к ереси, которая разгорелась между «осифлянами» и «нестяжателями» после собора 1504 г. Если воинствующие церковники во главе с Иосифом Саниным настаивали на самом решительном преследовании еретиков, то нестяжатели были сторонниками более осторожной тактики по отношению к еретикам, проявляли большую терпимость. Против нестяжателей и было направлено публикуемое «Послание». Это «Послание» содержит новые существенные сведения о социальном составе еретиков, а также помогает разобраться в истории текста «Просветителя», в который оно было позднее включено. «Послание» написано от имени митрополита Симона. Однако его составителем, очевидно, был Иосиф Волоцкий. «Послание о соблюдении соборного приговора» дошло до нас в тех же полемических сборниках (Рогожского извода), где помещено «Слово об осуждении еретиков» и «Слово о благопремудростных коварствах», — перечисление их см. выше в археографическом введении к «Слову об осуждении еретиков» 1—8). Помимо этого «Послание о соблюдении соборного приговора 1504 г.» содержится в сборнике (Синодального извода): БИЛ, Фунд. 171; 4°; первая половина XVII в., лл. 250—255. Во всех этих сборниках помещены произведения Иосифа, которые относятся к его борьбе с «новогородскими еретиками». Однако ни перед «Посланием о соблюдении соборного приговора», ни в начале сборника имени автора нет. Даже больше того, несомненно, что «Послание» написано от имени митрополита Симона. Это явствует хотя бы из сравнения послания с его изложением в 15-м слове «Просветителя». |
| XVI век — один из самых сложных периодов в русском церковном искусстве. С одной стороны, век этот, особенно в первой своей половине, остается одним из самых блестящих, сохраняя в основном направлении духовную насыщенность, простоту, строгость и монументальность образа; с другой стороны, уже в середине века намечается сдвиг, определяющий в дальнейшем развитие течения, которое окончательно кристаллизуется в XVII веке и постепенно приведет к разрыву с традицией. Сдвиг этот обусловлен рядом внешних и внутренних причин, имеющих корни в предыдущей эпохе. Как мы уже отмечали, в послерублевский период начинает частично утрачиваться духовно-смысловая основа образа. Ослабевает исихастская напряженность, спадает духовный подъем. Происходит нечто подобное тому, что было в Византии, где «со времени официального торжества исихастов и канонизации самого Паламы, исповедание его учения стало иногда чисто казенным, без подлинного духовного и творческого усвоения его сущности» . Вследствие этой ущербленности духовной сущности исихазма в Византии живая творческая традиция сменяется консерватизмом, бессильным противостоять в дальнейшем влияниям, идущим с Запада. В разбираемую нами эпоху исихазм постепенно перестает играть ведущую роль и на Руси. В духовной жизни получает перевес то направление, которое возглавлялось преподобным Иосифом Волоцким. Хотя сам св. Иосиф и был приверженцем исихазма, все же внешняя аскетическая жизнь и широкая деятельность занимали у него главное место, и молитвенное делание подчинялось социальному служению. У последователей же преподобного Иосифа первое место стало занимать поучение; духовная жизнь снижается и суживается; она обращается, главным образом, вовне. Параллельно этому переключению духовной жизни на внешнее, уставное благочестие, происходит переключение на внешность и в искусстве. Догматическое содержание образа начинает утрачивать свое доминирующее значение и не всегда ощущается как основное. Увлечение благообразием и благоустройством, свойственное иосифлянству, стимулирует количество в ущерб качеству. |
| Вадим Шумилов Скачать epub pdf Непросто было дерзнуть мне на написание настоящей статьи. Оно и понятно – приступая к изучению наследия святых Отцов Православной Церкви, а особенно к критическому анализу их, нужно быть особенно осторожным, особенно внимательным, дабы не допустить – умышленно или неумышленно – хулы на угодников Божиих и Духа Святаго, пребывающего с ними и наставляющего их. Трудно, почти невозможно нам, не имеющим и сотой доли той праведности, мудрости и богопознания, которыми Господь щедро одарил наших святых Отцов, в полной мере понять и оценить их духовное наследие, оставленное нам для поучения в вере. Осознание этого факта заставляет исследователя творчества святого Иосифа Волоцкого несколько раз подумать, прежде чем вынести на всеобщее обозрение скромные плоды своих изысканий. Поэтому я старался избегать каких-либо личных суждений и предположений, и опирался лишь на достоверные сведения, приводя тут же ссылки на первоисточник, дабы любой желающий, не доверяющий (вполне, впрочем, справедливо не доверяющий!) автору этой статьи, мог сам перепроверить все мои тезисы. Предыстория этой статьи такова. Долгое время не давал мне покоя исторический факт сожжения жидовствующих еретиков. Эта ересь, возникшая в конце 14 века, действительно была опаснейшим и потрясающим по своей циничности явлением. Еретики, которых трудно даже назвать еретиками, настолько мало в них осталось от собственно православного вероучения, отличались особой изощренностью во лжи, лицемерии, вероломстве. Нет ни одного догмата, ни одного вероучительного положения православия, которое бы не было отвергнуто и попрано еретиками. Из речей сочувствовавшего жидовствующим митр. Зосимы: «А что то царство небесное, а что то второе пришествие, а что то воскресение мертвых? А ничего того несть – умер кто, то и умер, по та места и был!» (А.В Карташев – « Очерки по истории Русской Церкви » М., «Терра», 1997) Занимая церковные посты, они не останавливались ни перед блудом, ни перед кощунством, ни даже перед содомией. По свидетельству очевидцев, еретики глумились над иконами, отличались пьянством, лицемерием и ложью. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Живая вера фельдмаршала Гурко К 120-летию поднятия и освящения крестов на новом православном соборе в Варшаве 22.11.2020 999 Время на чтение 95 минут На одной из конференций, посвящённых памяти генерал-фельдмаршала Иосифа Владимировича Гурко, проходившей в 2019 году в его родовой усадьбе Сахарово, в Твери, я случайно услышала, как один из участников, обращаясь к хранителю музея и настоятелю храма Св. Иосифа Волоцкого, где захоронен фельдмаршал с супругой, - протоиерею Геннадию Ульяничу, сказал: «Давно пора поднять вопрос, чтобы причислить Гурко к лику местночтимых святых»… Я тогда немногое знала о жизни Иосифа Владимировича, в основном, только о его военных подвигах во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, но эта мимолётом сказанная фраза запала мне в сердце. И после, когда стала исследовать материалы о Гурко, его переписку, приказы, рапорты, репортажи и сообщения прессы, свидетельства самовидцев, разбросанные в разных дореволюционных периодических изданиях, то каждый раз спрашивала себя: «Действительно ли заслужил своей жизнью и своими деяниями Иосиф Гурко такой великой чести, чтобы быть причисленным к лику местночтимых святых? Достоин ли?»… И в душе отвечала себе: «Достоин...». О том свидетельствует его нерушимая вера в Бога, исповедание её в любых условиях, и те его свершения, что, по мнению современников, были не по силам человеческим. А чудесную помощь Божию генерал-фельдмаршал Гурко ощущал явственно, о чём не раз говорил он в своих речах и письмах. Приведу небольшой отрывок из репортажа князя Л.В. Шаховского из Филиппополя, от 9 января 1878 г. (по старому стилю): «С прибытием в Филиппополь отряд Гурко вступил уже в соединение с остальными силами русской армии, перешедшими Балканы на Шипке. В связи с ними Гурко будет двигаться далее к Адрианополю. Болгары, граждане Филиппополя, предложили вчера обед генералу Гурко, на котором было провозглашено здоровье Государя Императора, Великого Князя Главнокомандующего, и затем один из граждан предложил тост за генерала Гурко. Граф Шувалов произнес после этого тоста короткую речь, в которой сказал, что без энергии и настойчивости Гурко мы не сделали бы того, что завершили ныне, и быть может, с другим начальником стояли бы и по сию минуту перед твердынями Араба-Конака. |
|
|
