| Ах, все мое пропало и как же? А? Вероятно, так Богу угодно. Но любят люди в беду попавшего человека, тянут его вещи, как с пожара... Аминь, аминь. Довольно – успокойся сердце, вспомни, что ты – монах! Архистратиг Михаил да молит Бога о нас! А Александр Невский да хранит нашу страну! Еп. Иосиф (Здесь есть базар, шапочку теплую надо.) 23 октября. Спасибо за все-все всем. Да воздаст Господь и Вам, и всем добрым людям! У нас уже холода со снегом и морозами до 10 гр. Спасибо за обещанное. Будет ряса и клобук – снимусь и пришлю в Таганрог фото – посмотрите старичка. Что есть возможно из теплой одежды – пришлите. Ой, здесь зима не так люта морозами, как ветрами и буранами. Всего всем-всем доброго! Озеро Кола бурлит, гора, как заброшенная могила, молчит, казахи беспрестанно чай пьют, как утки... Дорогая моя...! Прежде всего мой тебе поклон и спасибо за красивое, почти райское, яблочко, которое было прислано мне тобою в ящичке ко дню святой Пелагии. Эту посылку я получил вечером под день преп. Пелагии. Конечно, эта посылка, если не тобою самою так назначена и приурочена к 8-у октября, то не случайное дело, а промыслительное. Ей-ей, дорогая, особенно яблоко, ей-ей, дело Божие. Если тя эти слова о яблоке заинтересовали или ставят в недоумение и оно было послано только как случайно попавшееся в твои руки и любовь твоя его послала деду, то вот что. Когда писался акафист в Азове в начале 1942 года и был он летом в июле окончен, то тот муж, юноша-инок, писавший его и окончивший в день его канонизации, то есть когда бы его впервые на Богослужении прочесть и благословить, очень смущался, будут ли приняты преподобной эти малые его труды, не отвергнет ли Господь эту похвалу Его подвижнице, как недостаточную и недостойную. Он, юноша, тот инок, очень томился духом и молил Господа дать указания... Накануне того дня, когда был прочитан за Богослужением акафист, под утро этот скромный автор и недостойный творец акафиста видел сон такой. Ей-ей, это правда. Пишу эти строки по совести своего звания! Он видит себя в очень большом красивом, красивом саду, красивее красивой и волшебной «Софиевки». Там было много павильонов разных форм и стилей. Этот автор, как бы еще мальчик, в штанишках и рубашечке только, поражен красотой сада и павильонов. Он волнуется, боится, никого из людей там нет. Сад – отблеск райской красоты на земле, и павильоны величественно стоят. Он вбегает в один из павильонов, состоящий из цветного металла и толстого стекла, там чудные золотые вокруг прилавки и полки, а на полках до потолка ряда в четыре стоят разные красивые, красивые корзинки с разными фруктами, ему знакомыми и невиданными красивыми фруктами. Мадьчик-юноша, автор этот, с расширенными зрачками и бьющимся сердцем смотрит на всю эту безмолвную красоту. |
| Дорогой Петя! С приветиком из немножко уже заснеженной Алма-Аты! Не все же здесь сиять солнцу, надо и осени дань отдать! Все живы и здоровы! Маленький, пришибленный Миша в армию держит курс, он был здесь у тети и посетил нас, мы ему пожелали успехов в университете жизни – в армии! В четверг поездом едем в Караганду на Михайловские пироги и кубки вина... Там Таня ловко гоняет стариков и разбрасывает старух! Славик и дедушка. 15 ноября. Дорогой Костя! Алма-Ата в целом с приветом в сторону Семипалатинска! Спасибо за письмо и хорошую фотокарточку! Так мы и не смогли побывать в любимой Караганде – грипп! Да боялся повторения прошлогодней хворобы, и тем более уже некому бы звонить ночью и Ольгу Федоровну возить... И кто бы мог привезти Ольгу Федоровну? Но туда ехать или лететь все же надо! Бабушка-художница передвигается с тумбочкой. Молодой Валентин часто «ощупывает» почки или почечные лоханочки у надоедливых своих (по работе) стариков! Он недавно здесь был и хорошо себя показал в манерах, но слова врет!.. Умеренный и необходимый дождик иногда посещает наш город. Ветерок умеренный и снежок теплый – детская радость! Рекомендуем любить: поддевку, шинель и винтовку! Всего доброго! Ата и Славик. Оба с приветом! Москвичи молчат. У них масса работы и заботы: старшим услужение и неумолимая учеба! 30 ноября. Честнейший о. протоиерей Василий! У нас был Ваш архидиакон (диакон) Валентин... Служил в арх. церкви за протодиакона в пятницу, в Филиппов день. Прекрасно служит и манеры... Но «много раков» на спине печет... (украинск. поговорка). Надо с ним немножко заниматься по читке, и особенно по заканчиванию некоторых слов служебника. А остальное у Валентина – ура! Конечно, отцы местные для него не авторитет! С этим нам надо немножко считаться... и стариков, старых тюфяков, на оборотах канонически надо щадить – Бог повелевает! Вы – единственный у Валентина авторитет, и немножко с ним занимайтесь! Всего доброго! М. Иосиф. 1 декабря 1970 г. Дорогой Миша! С приветом в ваши края из бархатной Алма-Аты! |
| Желаю всего доброго от Господа Бога и людей. Ясно, что эпоха поворотила молодежь более к мечте о земном счастье... – этого многие и самые благочестивые люди не прочь – «брак честен»! Об аскетизме – Павел сам на себя показал! До радостных дней с вами встречи! Митрополит Иосиф. Алма-Ата. 1975 г. Кумысный сезон Кумысный сезон начался в Казахстане. К массовому производству этого древнего тонизирующего напитка приступили предприятия молочной промышленности в Алма-Ате, Чимкенте и других индустриальных центрах республики. Кобылье молоко им поставляют специализированные фермы, созданные в пригородных районах с разнотравными пастбищами. Нынешним летом казахстанские горожане получат небывало большое количество ценного молочного продукта, еще недавно считавшегося экзотическим, более двух миллионов литров. В Северном Прикаспии и других знойных районах началось также производство шуба-та – заквашенного верблюжьего молока, отлично утоляющего жажду в жаркие дни, а по питательности превосходящего коровье молоко. В нынешнем году его будет произведено около одного миллиона литров. В связи с широким спросом на кумыс и шубат разработана программа строительства в республике более тридцати коневодческих и верблюдоводческих механизированных комплексов. Каждый из них рассчитан на содержание 150 дойных кобылиц или верблюдиц, будет располагать высокопродуктивным культурным пастбищем. Первые два механизированных верблюдоводческих комплекса намечено построить уже в следующем году в Алма-Атинской области. Они станут поставлять шубат в столицу республики. Такие же комплексы появятся близ Актюбинска, Гурьева, Кзыл-Орды, Чимкента, Шевченко. Ваше Высокопреподобие! Гадкий сон я видел сегодня. Нам с вами люди авансом могилы рыли. Но могилы еще не сама смерть, впрочем, я справок не наводил. Ваше письмо я, к сожалению, получил. Неужели вы на себе не изучили, что клевета сильно кричит («Севильский цирюльник»). Она дороже злата и оружия сильней. Вам канонически надо было бы жалобникам ответить так, что там две панагии, 1 степени звезда есть и еще разума чуточку осталось. Вам писали клеветники, каких и вы там встречали и которые съели вас. Настолько они были кровожадны тогда, как и сейчас. А о. Н. там служит и, как мы с вами, никогда не отталкивает бокал. Сволочи пользуются моментом, когда в дни дежурства весь день крестят, устают и не отказываются в храме же закусочкой хлебнуть. Сволочи, как и при вас было. К тому же он не признает пострижения вроде Вашего (Маслова), о чем Патриарху буду писать. Спасибо Вам. |
| Мы его очень любезно приняли, покупали его там в сарае, где хозяйка сделала ванну, наносив воды с моря. И посоветовал ему поехать к Сергию в Москву. Человеколюбивый Сергий все возможное сделает вам. Мы у него благословение не брали никто. Я посоветовал ему поехать к Сергию. А поезда шли тогда с Максима Горького три дня до Москвы. Высокопреосвященнейший Сергий жил в Москве. Там все в Дьяковом переулке стало формироваться, около Елохова недалеко. Вот. Купили мы ему билет. Он поехал к Сергию и был принят Сергием очень любезно. Его посвящали «живцы», но среди них был один православный архиерей, перешедший в обновленчество. Сергий все это рассмотрел и сказал ему, чтоб он ожидал. При этом он дал ему омофор, дал ему антиминс и благословил дома служить, когда хочет послужить, и ждать распоряжения, когда Вас, по всей вероятности, призовут к служению. Приехал Владыка к нам опять и все нам рассказал в таком духе. Так я устал в поезде, чуть нашел Сергия, все пешком ходил. Владыка Сергий очень любезно принял, и я обедал с ним. Я ему рассказал, что мне посоветовали к отцу Иосифу пойти, а отец Иосиф вот устроил, что я к Вашему Высокопреосвященству поехал. Сергий дал мне омофор, дал антиминс. Значит, это был знак того, что я восстанавливаюсь в чести архиерейства, и он признает мое архиерейство, потому что один из Епископов при моей хиротонии был старого посвящения. Потом Сергий мне сказал: «Вам тут кое-что выпишут: ладан, иконочек, книг». В это время уже была маленькая лавчоночка, начиналась маленькая кладовочка, начиналась там, на Елоховке. Я сказал Сергию, что я хочу пройтись еще по органам, потому что на меня страшный налог наложили ни с того, ни с сего. А Сергий говорит: «Ох, трудно по органам ходить. Вы лучше там на месте что-нибудь сделайте. Тут трудно по органам ходить по московским». Но я все-таки пошел по органам. У меня время было до одиннадцати часов вечера, до отправления поезда на Ростов. И когда я захожу в одно светское учреждение, мне понаписали адреса учреждений по финансовым вопросам. |
| Сегодняшнее воскресенье предлагает нам, хотя, можно сказать, и осторожно и деликатно, но все же твердо: прощайте друг другу, умейте прощать. Но самое тяжелое – умейте просить простить. История человечества говорит, что сердце человеческое, конечно, создано Господом Богом. Если Он Творец всего и человека, и разума его, и сердца его, и сознания его, и интеллекта его – то и сердце от Бога. Спрашивают: «Почему же Господь Бог такому-то, такому-то такое злое положил сердце?» Отвечаю, что Господь Бог всем сердце дает обыкновенное, человеческое, но человек по своем рождении, по своем крещении, по воспитании и дома, и в школе, и самообразованием мысли своей должен воспитываться, воспитывать свое сердце, чтобы оно было чисто и «дух правый» бы обновлял его. Поэтому требуется и домашняя школа, и систематическая школа, и внутренняя школа работы над самим собою. Известно, что люди все разные: разное социальное положение, разного настроения. Есть такие, которые в школе не учились, писать не умеют, читать не умеют и не хотят учиться ни читать, ни писать, и работают плохо, и в тяжесть семье, и в тяжесть обществу. Но эти люди, заметить нужно, настолько гордые бывают, как сам сатана. И кажется, такой простячок, что ему стоит попросить прощение за свое вольное и невольное, что ему стоит поклониться в ноги пред любым человеком, как пред образом Божиим, как первообразу создавшего человека, его друга, товарища, родственника, как хотите? Так есть такие люди, которые мучаются, страдают искренне и места не находят, не пьют, не едят, НО ПОКЛОНИТЬСЯ НЕ МОГУТ! Вот где красота! Изящная красота, но вместе дьявольская красота. Мы Господа Бога не можем обвинять, что в эту коробочку, в человека, положил Господь такое сердце. Бог дает сердце всем равное, проси Духа Святаго обновляющего сердце, обновляющего разум, освящающего всего. Поэтому Христос Спаситель нам говорит, через одиннадцать раз в одном утреннем воскресном Евангелии, что кто крестится, тот спасен будет. Поэтому крещение и младенцев, и юношей, и взрослых уже, которые по каким-либо причинам не были крещены, то оно полное делает обновление человека и грехов прощение. С младенцев снимаются грехи прародительские, а с человека лет преполовения – личные грехи, и с человека старости – также. Христос Спаситель говорит, кто примет крещение, тот спасен будет уже во имя крещения. Спаситель после этого слова ставит точку. В Евангелии – точка, не двоеточие, не точка с запятой, не тире, а только точка. Кто крестится, спасен будет, кто откажется от крещения – осужден будет. |
| Тогда Христос Спаситель и говорит, видя что он богатый человек: «Распродай свое имение, раздай бедным, иди за Мной с Моими учениками и будешь иметь то, что обещено таковым не раз уже Мною». Но это был богатый человек, этот человек не был подготовлен для высшей аскетической жизни, чтобы все оставить, распродать, раздать и, ничего почти не имея, пойти за Иисусом Христом наслаждаться Его бессмертной проповедью и быть наследником вместе с апостолами Царства Небеснаго. И он опечалился, склонил голову свою и отошел. Христос Спаситель посмотрел на учеников Своих и удаляющегося человека, которого видны были только плечи, и сказал: «Как все-таки трудно богатому войти в Царство Небесное». И здесь Христос Спаситель, конечно, не осуждает богатство. Без богатства невозможно существовать на земле человечеству. Здесь Спаситель не культивирует обязательно бедность, а здесь Христос Спаситель понятно евреям тогда и нам ныне понятно говорит, что когда богатый всецело отдаст свое: все свое, сам себя, и душу и сердце богатству, накоплению, то, конечно, он не будет думать о Царстве Небесном, он не думает уже о бедном человеке, чтоб помочь ему во имя Господа и во имя человечества, во имя любви, он тогда уже ничего не думает, как недавнишний богач ничего не хотел думать, только думал, чтобы расширить свои хранилища и собрать побольше пшеницы, чтоб долго жить, веселиться, радоваться и на золото ее обменять. Христос Спаситель у богатых людей бывал на обедах, Христос Спаситель бедных не выбирал, Христос Спаситель грань не ставил между богатством и бедностью физически, социально, но Христос Спаситель всегда ставил грань между сердцем богача и сердцем страждущего бедняка. Бедность нельзя культивировать и нищих, потому что бедность будет склонна к воровству, что запрещено в законе Моисееве. Потребности и инстинкт желудка иногда толкают на преступление человека, идти на обман. Если инстинкт у человека пьянство, то он идет на всякий обман, чтоб получить известную цифру, он должен одолжить, выпросить или обмануть, чтоб выпить ему вина и утолить свой кричащий и беснующий инстинкт пьянства. |
| Вот такое наступает, относительно завтра, священное утро и сегодняшняя ночь, о чем нам сейчас будет благовествовать святый апостол Лука, который нам и утром сегодня благовествовал о Господе Христе, о женщине той, которая в восторге воскликнула: «Блаженно чрево, носившее Тя, и грудь, которая питала Тебя». Тот блаженный Лука апостол, который был ближе всех к Богоматери и больше знал историю Божественную мистическую о Богоматери, и первый портрет Ее начертал себе в благословение. И портрет тот стал по-гречески называться иконою, и стали копии с него сниматься, и христиане очень любили этот портрет, хотели иметь этот портрет, копии снимали с него. И Она на первый портрет посмотрела, улыбнувшись, как нам пишет святый Епифаний Кипрский , сказала: «Моя благодать будет с ним». И после того много-много в мире оказалось пред самыми нашими днями чудотворных икон Богоматери. И после тех моментов Спаситель явился ученикам – Луке и Клеопе – в тот же вечер, когда они шли, бежали в Эммаус. Там целый кошмар был в Иерусалиме, аресты пошли всех последователей Христа Спасителя. Два ученика в Эммаус бежали, а группа учеников «дверем заключенным» на большом крючке на толстом сидели, крючком закрылись, и все переживали и дрожали. И им в это время такое благовестие, которое сражало их разум, касалось их сердца, соединяло разумом мышление и сердца горение. И апостолы, Лука и Клеопа, когда увидели Иисуса Христа, когда Он благословил хлеб в Эммаусе и стал видим, Который недавно еще беседовал с ними в пути, воскликнули: «Не сердце ли наше горя бе в нас егда глаголаша нама на пути. Не горело ли в нас сердце наше, не пылало ли оно той верой, доверием и любовью к Человеку, Который к нам приблизился, стал спрашивать, что делается в Иерусалиме в последние дни, и когда мы стали Ему рассказывать, разве Ты не слышал, не знал, разве в Иерусалиме не был в эти дни: события страшные: бичевание, предание, Пилат, народ, Голгофа и, говорят, воскресение. Мы надеялись, что Он спасет Израиль, а вот такие последствия. |
| Это ж хиротония архиерейская, не шутка: это ж надо и тут принимать, и в Ростове принимать. Правда, Ростов дал очень много денег. Меня там посвящали, в Ростове. И я пошел к матушке за благословением на архиерейство. Она меня уже знала. Я у нее бывал с молитвой. Она: «Девочки, девочки, дайте торбу с грошми». Ей подали мешочек такой. И там что-то звенит. Оказывается, у нее там деньги были старые, царские. Это было в тридцать втором году. Она лежала уже лет восемь или пять. Она там рылась, рылась, рылась. Рылась, рылась, копалась, копалась: «Вот тебе. И поедешь, и приедешь, и останутся». Вижу одна монетка что-то такая легкая... «И печален я бысть», когда стал уходить из ее кельи. А тут меня сейчас же встретили ее послушницы, которых было около нее человек десять, вероятно, не меньше, как в Михайловке, в Караганде. И они, каждая, стали мне давать: десять рублей, пять рублей, десять рублей, пять рублей. Я уже горсть набрал, да не держится, в подрясник, покуда до калитки дошли. Ну, и они меня проводили, калитку открыли. Все совершилось как совершилось... Когда немцы отступали, я к ней пришел: «Что делать?» Она говорит: «Деточка, немцы уйдуть, русские победят». – А мне что делать? – Коли останешься с русскими, то изобьют – прямо вот так в рай. Коли немцы останутся – забьют. В рай! А когда немцы уйдут и большевики придут и не забьют – цэ Марья уже нэ зная, Марья нэ брэша, но будешь большевицкий Митрополит, коли не забьют. Иди, деточка, я уже устала. Вот какие вещи. Потом я ее хоронил в последние дни немецкой оккупации. Из собора Никольского нес ее до самого кладбища. На кладбище речь говорил о матушке Марии. Она умерла 16 июня, в день Тихона Амафунтского. Однажды в дни Рождественские до Обрезания нагрубил один диакон, у которого баритон был такой художественный. Он стал возглашать своему настоятелю: «И сотвори ему м-но-о-о-гая ле-е-ета». Хор: «Ве-е-е... Многа-я... В-е-е... Многа-я...» С протоиереем же – а-а!! И протоиерея «на руках возьмут» и в придел на руках унесли. Ох, и капризный протоиерей был Балакирев. |
| Я подал. Он открыл, прослезился и сказал: «Та голова, которая спасла архиерейскую, голова имеет право венчаться этим венцом». Ардонская семинария находилась в семи километрах от станции Даркох и от столичного города Владикавказа, или теперь Орджоникидзе, в 18 километрах. Почему оказалась в глуши там между станицей казачьей и между аулом семинария? Потому что один миллионер имел там большое имение, которое подарил все для просвещения. Там огромная была, хорошо устроенная семинария с палатами для учащих и учащихся. Вот. Значит, Владыку назначили сюда ректором. Семинария миссионерская, без классических языков. Там все эти разнородности юга были: и грузины, и осетины, и магометане, ставшие христианами. Очень беспокойная была эта семинария. Там нужен был ректор очень культурный, чтобы умел все сдерживать. Вот все это учли, и Владыку поставили ректором в очень беспокойное место, где, может быть, пули не грозили, но надо было быть очень корректным, выдержанным и чтоб полюбили. Вот. Но такое время было, что «ректорское ГеПеУ» донесли, что вот завтра будет вечером резня, вот там ножи. Это было в седьмом году. В пятом в Киеве была, а тут в седьмом году. И вот Владыка там устроил, как-то обманул семинаристов этих всех фальшивой телеграммой, что уже и каникулы, уже и перевели и что хотите. Он послал человека своего на станцию Даркох, а там полячок был начальник полустанка, и фальшивую телеграмму послал: Государю императору было угодно то-то-то-то-то-то-то... ввиду неспокойствия в школах назначить о первой недели поста каникулы с механическим переводом всех на следующий курс. Когда эта телеграмма была получена и архимандрит прочел, так там запели: «Боже, царя храни». И портреты, и молебны, и многолетия. Что переживало сердце архимандрита, который один тайну эту знал? Только знал Бог и он. А потом семинаристы немножко перепились, некоторые быстро уехали, быстро и искусственно субсидированные ректором, чтоб уехать и билеты получить. Все, что можно было сделать, сделал юридический Владыка с точки зрения – разрядить, разрядить. |
| – Ах, вот как! Мать их же так! Как же они нас информировали? Вопрос исчерпан. Один говорит: «Еще по рюмочке!» Я говорю: «Завтра можно с вами встретиться в городе, чтоб получить разрешение в исполкоме на панихиду? Владыка в двадцатый день бы панихиду отслужил на клумбе и речь сказал бы. Владыка – юрист. Он в то время с Ростова приедет». – «О-о-о, это хорошо, это хорошо». Я пришел домой, привезли меня в час, Суринова оставили около калитки, а меня повезли в архиерейский дом. Потом я сейчас же, не успела поворотить эта машина, как я пешком, пешком на подворье – в два часа ночи. И сказал: «Все устроено. Вы служите на Сретение панихиду!» «Пся крев,– говорит Владыка, – пся крев, Ваня, пся крев». «Вот я Вам сообщаю, завтра или сегодня уже, я иду в 11 часов утра в исполком, там я встречусь с Воробьевым, с Сухановым комиссаром-матросом и мы получим у Стэрнина разрешение на служение панихиды. И Вы, Владыка, благоволите панихиду отслужить и речь сказать». «Пся крев тебе», – говорит. Я говорю: «Там видно будет, какие «пся крев», теперь я хозяин», – говорю. Ровно в 10 часов утра, в одиннадцатом часу утра я с этим Воробьевым встретился в коридоре на лестнице на мраморной (бывшего богача одного дом) и пошли к Стэрнину, председателю исполкома. Он сразу спросил: «Вам, – говорит, – батюшка, вина нужно или угля, вероятно?» Я говорю: «Да нет. Панихиду будем служить. А вон, – говорю, – идет товарищ». (Я «товарищ» произнес первый раз в жизни, как в Антиохии первый раз назвали христиан христанами, так и я первый раз сказал «товарищ».) Этот подошел, сразу сел. Говорит: «Архиерей хочет панихиду отслужить в двадцатый день смерти героев, наших товарищей. А мы хотели бы парад устроить небольшой. Вот. Надо оформить, товарищ». Стэрнин: «Счас, счас, счас». Стэрнин что-то, что-то написал на бланке областного исполкома: «Вале и архиерею. Разрешается такого-то числа – 15-го февраля, это было по-новому 15-го, тогда еще старый стиль был, 2 февраля отслужить панихиду над героями-матросами в городском парке на клумбе». |
|
|
