| Трогательно было прощание заклязьминских прихожан с о. Василием Малиновским. Жители деревень, отошедших к приходу храма с. Марково, собрались в дер. Богдарня, и о. Василий, переправляясь на Багаевскую сторону, стоя в лодке, благословлял плачущих на берегу своих прежних духовных чад. Деревянная церковь существовала в Марково с 1868 по 1902 гг. Первым священником был о. Иоанн Дмитриевич Флоринский. В 1840 г. он окончил Владимирскую духовную семинарию, в 1844 г. рукоположен во священника ко храму с. Бунаково Александровского уезда, в 1852 г. переведен в с. Обращиха Владимирского уезда, в 1861 г. - в с. Никольское Красенских Юрьевского уезда, в 1863 г. - в с. Шиморское Меленковскоо уезда, в 1867 г. - в с. Троицы-Берег Суздальского уезда, в 1868 г. - в Марково, где служил до своей кончины 22 июня 1891 г. Первый дьячок - И. Беляев, пономарь М. Смородин (переведены из Багаевского храма). Отец Василий Малиновский в 1871 г. умер от холеры, заразившись при объезде деревень своего прихода. В 1896 г. на Марковский приход был назначен новый священник, о. Иоанн Димитриевич Невский. В 1891 г. он окончил Владимирскую духовную семинарию, в 1894 г. рукоположен во священника ко Входоиерусалимской церкви г. Суздаля. Престол в церкви один - в честь Казанской иконы Божией Матери. Утварью, ризницей, св. иконами и богослужебными книгами церковь снабжена была достаточно. Церковные документы хранились в целости: копии с метрических книг с 1868 г., исповедные росписи с того же года. Причта по штату положено: священник, диакон и псаломщик. На содержание их получалось: а) от служб и требоисправлений около 750 руб., б) денежной руги с прихожан — 232 р. (в 1894 г.), в) от сбора сеном и хлебом до 130 руб. и г) процентов с причтового капитала (250 р.) — 10 р. Дома у членов причта общественные. Земли при церкви - в пользу причта: под церковью и кладбищем 10 десят. 2338 кв. саж., усадебной из нее только 1 дес. 2050 кв. саж., остальная же крайне неудобна: 1500 кв. саж. под прогоном, 350 кв. саж. под речкой и болотом и 8 дес. чистого песку. Вместо пахотной земли прихожане платили ежегодно на содержание причта по 37 коп. с ревизской души (коих 629), вместо сенокосной земли — по 30 фунтов с души готового сена. |
| —337— ности, а епископ Луцкий Кирилл Терлецкий свою карьеру начал с того, что, составив из людей разных национальностей отряд в тысячу человек и вооружив их пушками, отправился отбивать свой епископский замок Жабче, занятый неким шляхтичем Жаровницким, который считал себя в праве владеть этим замком, так как получил его от своего тестя Луцкого епископа Ионы Красенского в качестве приданого за его дочерью. 439 Что же касается до епископа Владимиро-Брестского Ипатия Потея, то известно, что он, будучи рожден в православии, еще в молодости изменил своей вере и перешел в протестантство, состоя на службе у князя Радзивила, но затем снова перешел в православие и, благодаря своему уму и образованию, достиг звания польского сенатора; укрепившись в мыслях об унии, он с совершенно установившимися на этот счет планами занял в 1593 году при содействии латинян епископскую кафедру. Эта краткая характеристика конечно, но может выяснить всех мотивов, побудивших этих лиц сделать такой решительный и бесповоротный шаг, но она, однако, вполне убеждает, что иезуитам, во главе со Скаргою, и латинским прелатам, во главе с Луцким бискупом Бернардом Мацеевским и Львовским арцибискупом Соликовским, не стоило больших трудов уговорить названных епископов изменить вере, тем более, что им за принятие унии были обещаны богатые имения и сенаторские кресла. Кстати сказать, этого последнего обещания польское правительство не исполнило, и униатские епископы, получив, правда, материальные блага в виде обширных и богатых имений, не до- —338— стигли, однако привилегированного положения римско-католического духовенства. 440 Сговорившись тайно на нескольких съездах о принятии унии, православные епископы выработали условия подчинения русской западной церкви Римскому папе, и, привлекши на свою сторону жалкого митрополита Михаила Рагозу, подписали эти условия, а затем чрез польского великого канцлера Яна Замойского вручили их на предварительное одобрение королю. Сигизмунд III принял это желание с большою радостью и с этого времени, то есть с 1592 года, не выпускал более дело об унии из своих рук. |
| Этот рассказ, если вполне справедлив, показывает нам, что общество во времена Могилы было то же самое, какое мы видели во времена Красенских и Лазовских, ибо допускало такие же явления, допускало, что люди, сильные характером, богатые материальными средствами, знаменитые трудами своими для блага общего, не разбирали средств, когда дело шло о достижении их целей. При таком состоянии общества, разумеется, мы не имеем прав предполагать, чтобы соглашение между православными и униатами успокоило православную церковь , чтоб сильные враги ее удерживались от желания дать ей чувствовать свою силу. В Луцке в 1634 году, 24 мая, когда духовенство католическое шло с св. тайнами, человек сто иезуитов, слуг коллегиума их, учеников и разных ремесленников, с саблями, кортиками, ружьями, а иначе с кольями и каменьями, ворвались во двор православной братской церкви, в комнаты духовных лиц и богадельню, начали отбивать и ломать церковные двери. Видя, что дверей, крепко запертых внутри, выбить нельзя, побежали на колокольню и начали звонить; когда на звон прибежало еще более фанатиков, то они ворвались в церковь , опрокинули подсвечники, скамьи, посрывали ковры. Другие же, бегая по церковному двору с палками, саблями и другим оружием, разогнали побоями мальчиков из училища, били и мучили бедных людей в богадельне, стариков и старух; палками и камнями отвечали тем духовным людям, которые вышли было из своих келий для увещания их; били чем попало всякого, лишь бы только был русский, разбили два сундука и забрали из них деньги; перебили окна, побили двери, сорвали крышку и ушли. Киевские иезуиты, которых коллегиум находился на Подоле, не могли равнодушно смотреть на процветание православного коллегиума при Могиле и потому начали внушать православным, что в этом коллегиуме наставники все неправославные, что, получив окончательное образование в академиях римских, польских и немецких, они заразились там различными ересями и потому преподают науки не на греческом языке, как бы следовало православным, а на латинском. |
| Несмотря на все это, Иона напал на монастырь с отрядом вооруженных людей, произвел в нем кровопролитие, выгнал из монастыря Феофана и сам поселился там с своими близкими родными. Князь Пронский послал на монастырь своих вооруженных людей, чтобы выгнать из него Иону, но на первый раз не имел успеха (26 августа 1583 г.). Иона проживал в монастыре и владел им еще почти год. Князь Пронский вновь послал (10 мая 1584 г.) на монастырь до трехсот человек, пеших и конных, с пушками и другим огнестрельным орудием, овладел монастырем, выгнал оттуда Иону с его семейством, велел выкопать кости его невестки и сына и выбросить за монастырские стены, а чтобы Красенские вновь не завладели монастырем, окопал его рвом, укрепил и оставил в нем сотню воинов. Между тем Иона вместе с сыном своим Василием и внуком Михаилом Гулевичем, по жалобе Феофана Меглинского, за насильственное изгнание последнего из Жидичинского монастыря, за окровавление монастыря и за раны, нанесенные слугам и приятелям Феофана, присужден был к банниции, т. е. к лишению всех гражданских прав и изгнанию из отечества, и король, по просьбе обвиненных, только на шесть месяцев отсрочил (15 февраля 1585 г.) исполнение этого приговора, чтобы дать им время перенесть дело на рассмотрение высшего суда. Но еще до истечения шести месяцев Иона скончался. Преемником Ионы назначен был (29 мая 1585 г.) епископ Кирилл Терлецкий, доселе занимавший кафедру в Пинске. И этот владыка как в Пинской епархии, так и в Луцкой ознаменовал свое управление преимущественно заботами о своих архиерейских правах, имущественных и судебных. В 1582 г. он вел тяжбу с пинским земянином Тенюкою об одной своей отчине и имел успех; в 1584 г. подал разом шесть жалоб на замковский уряд в Пинске о невыдаванье доходов с пинского староства на соборную владычную церковь и на другие, о вмешательстве уряда в справы и суды духовные и пр.; в 1585 г., февраля 15, исходатайствовал у короля своим церковным людям освобождение от дачи подвод послам и гонцам господарским и другим лицам и право производить местную торговлю без платежа пошлин. |
| Еще более подобных хлопот предстояло Кириллу в Луцкой епархии. Когда королевский коморник начал (9 сентября 1585 г.) вводить Кирилла в управление епархиею и передавать ему соборную церковь святого Иоанна Богослова, то оказалось, что невестка покойного владыки Феодосия, находившаяся при его кончине вместе с двумя своими сыновьями, Константином и Василием Красенскими, забрала из собора всю ризницу с церковным серебром и епископскими облачениями, сундук с привилегиями и грамотами на архиерейские имения; большой золотой крест с дорогим камнем, стоивший тысячу золотых; дорогое, серебром окованное Евангелие, писанное на пергамене и называвшееся Екатерининским, и некоторые другие книги и вынула из иконы Богородицы большой драгоценный камень в шестьсот талеров и отослала в Данциг для продажи. А при передаче королевским коморником новому владыке архиерейских имений обнаружилось, что некоторые из них разорены и ограблены бывшим епископом Феодосием и его детьми, другие обменены, третьи подарены им его родным. Кирилл предал суду всех своих крылошан, или «капитулу епископии Луцкой», обвиняя их в том, что они вместе с покойным владыкою раздавали церковные имения светским лицам, отдавали в аренду, меняли и закладывали ко вреду Церкви. Но крылошане и пред судом земским в Луцке, и пред митрополитом объяснили (в мае 1586 г.), что они никогда не были приглашаемы покойным владыкою для совещаний об его имениях и ни в каких его сделках об имениях не участвовали, ни к каким записям и листам касательно их не прикладали своих печатей и не подписывались. Для возвращения же себе своих архиерейских имений Кирилл решался на самые крайние меры. Одно из таких имений – замок Жабче, как мы упоминали, Феодосий отдал в приданое за своею дочерью зятю своему, старосте луцкому Александру Жаровницкому. Чтобы отнять у Жаровницких этот замок, Кирилл еще в ноябре 1585 г. поручил родному своему брату Ярошу Терлецкому с несколькими десятками вооруженных слуг, бояр, гайдуков, конных и пеших, сделать нападение сперва на самый замок, потом на два принадлежавшие к нему приселка – Колодязи и Губин, но слуги Жаровницкого там и здесь отбили это нападение. |
| Не вдаваясь в подробную характеристику лиц, вступивших в это соглашение, достаточно сказать, что епископ Холмский Дионисий Збируйский обвинялся в тяжких уголовных преступлениях, епископ Пинский Леонтий Пельчицкий был человеком весьма сомнительной нравственности, а епископ Луцкий Кирилл Терлецкий свою карьеру начал с того, что, составив из людей разных национальностей отряд в тысячу человек и вооружив их пушками, отправился отбивать свой епископский замок Жабче, занятый неким шляхтичем Жаровницким, который считал себя в праве владеть этим замком, так как получил его от своего тестя Луцкого епископа Ионы Красенского в качестве приданого за его дочерью. 101 Что же касается до епископа Владимиро-Брестского Ипатия Потея, то известно, что он, будучи рожден в православии еще в молодости изменил своей вере и перешел в протестантство состоя на службе у князя Радзивила, но затем снова перешел в православие и, благодаря своему уму и образованию, достиг звания польского сенатора; укрепившись в мыслях об унии, он с совершенно установившимися на этот счет планами занял в 1593 году при содействии латинян епископскую кафедру. Эта краткая характеристика конечно не может выяснить всех мотивов, побудивших этих лиц сделать такой решительный и бесповоротный шаг, но она однако вполне убеждает, что иезуитам, во главе со Скаргою, и латинским прелатам, во главе с Луцким бискупом Бернардом Мацеевским и Львовским арцибискупом Соликовским, не стоило больших трудов уговорить названных епископов изменить вере, тем более, что им за принятие унии были обещаны богатые имения и сенаторские кресла. Кстати сказать, этого последнего обещания польское правительство не исполнило, и униатские епископы, получив, правда, материальные блага в виде обширных и богатых имений, не достигли однако привилегированного положения римско-католического духовенства. 102 Сговорившись тайно на нескольких съездах о принятии унии, православные епископы выработали условия подчинения русской западной церкви Римскому папе, и, привлекши на свою сторону жалкого митрополита Михаила Рагозу, подписали эти условия, а затем чрез польского великого канцлера Яна Замойского вручили их на предварительное одобрение королю. |
| В 1936 г. архиепископ Виссарион ушел на покой, и после непростых переговоров синодальным Томосом Константинопольского Патриархата от 12 апреля 1937 г. была признана автокефалия Албанской Православной Церкви. Почти всю прежнюю иерархию сменили. Архиепископом Тираны и всей Албании в 1937 г. стал бывший член Синода Вселенского Патриархата епископ Синадский Христофор (Киси). В Константинополе (Стамбуле) были поставлены епископы и на другие кафедры: Евлогий — на Корчинскую, Агафангел — на Бератскую и Пантелеимон — на Гирокастринскую. Эти архиереи образовали Священный Синод. Албанский архиепископ должен был брать Святое Миро в Константинополе и туда же обращаться «со всеми вопросами и недоразумениями общецерковного характера, касающихся прав и юрисдикций Автокефальных Церквей». [xi] К началу II Мировой войны в Албанской Православной Церкви насчитывалось 250 тыс. верующих (21 % населения), 354 храма и 300 часовен, 370 приходских священников и 28 монастырей; в г. Корчи в 1938 г. была открыта Духовная семинария. Высшее духовное образование албанские теологи обычно получали в учебном заведении Константинопольского Патриархата на острове Халки. На албанские язык были переведены лишь служебник и требник, минеи же использовались в Церкви на греческом языке; в Северной Албании литургию обычно совершали на церковно-славянском языке. [xii] В Тиране с середины 1920-х гг. существовала русская православная церковь, в которой в частности 24 февраля 1939 г. Владыка Виссарион отслужил панихиду по русскому полковнику и албанскому капитану Г.Ф. Серину. [xiii] К этому времени в албанской армии еще служили 19 русских, в том числе четыре офицера: полковник Улагай, поручики Белевский, Сукачев и ротмистр Красенский (все они вскоре — после оккупации страны — поступили на итальянскую службу). [xiv] 7-10 апреля 1939 г. Албания была после недолгих боев оккупирована фашистской Италией и включена в состав Итальянской «империи», 12 апреля в Тиране состоялось провозглашение «личной унии» между двумя странами. Король А. Зогу бежал в Грецию. Сразу же возник стратегический план постепенного поглощения православия Римско-Католической Церковью посредством унии. С этой целью католические миссионерские ордена стали проникать в южные, преимущественно православные, районы страны. Весь период итальянской оккупации среди албанцев велась усиленная католическая пропаганда. |
| 14, п. 31). Ещё оно упоминается от акте от 30 декабря 1563 года в жалобе Ярославичского урядника пани Требуховской о причинении побоев и грабежей её крестьянам села Ярославич со стороны слуг и крестьян княгини Овдотьи Крокотчиной-Яловицкой, а также об отказе последней учинить суд над виновными (– – стр. 39, п. 38). Ещё оно упоминается в акте от февраля 1568 года в жалобе пана Ивана Болды об отказе Ярославичского боярина Саввы Кондратовича сыграть в назначенный день свадьбу своей дочери с сыном жалобщика; Кондратович отдан на поруки до решения этого дела (– 2042, стр. 4, п. 33). Ещё оно упоминается в акте от 2 ноября 1563 года в жалобе Жидичинского архимандрита Ионы о порче межевых знаков между имениями Ярославичами и Буренцами и поорании полей слугами жены земского подскарбия Федоры Сангушковичевой (– 2037, стр. 26, п. 4). Ещё оно, – как имение князя Александра Пронского, старосты Луцкого, – упоминается в акте от 31 августа 1583 года в жалобе Луцкого епископа Ионы Красенского, на князя Александра Пронского, старосту Луцкого, о нападении с толпою вооружённых людей на Жидичинский монастырь и разграблении имущества, причём здесь замечено, что эти люди всё имущество «выбрали, вылупили и до именья пана старосты Луцкаго Ярославич отпровадили» (Архив, ч. 1, т. 1, стр. 164). 416 Село Яловичи – под именем сала Белович – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня князя Крокотки Еловицкаго с Белович»; ниже в том же акте упоминается «городня князя Крокотки с имения его Елович» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 74:84). Ещё оно, – как имение князя Якова Крокотки-Еловицкого, – упоминается в акте от 10 ноября 1564 года в духовном завещании князя Якова Крокотки-Еловицкого с распределением оставшихся после него имений – сёл Елович, Ворсина, Чекни и Котелева (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,038, стр. 32, п. 15). Ещё оно упоминается в акте от 30 декабря 1565 года в жалобе князя Михаила Ружинского о нападении на его квартиру в селе Яловичах крестьян пани Феодоры Требухокской, нанесении побоев его слугам и грабеже имущества (там же – 2039, стр. |
| Позаботились православные, в частности, дать ответ и на те сочинения, которые изданы были тогда для совращения их иезуитами. Против книги Гербеста «Выводы веры Римского Костела» издано было в 1587 г., вероятно в Остроге, сочинение «Ключ Царства Небесного», посвященное сыну князя Острожского Александру Константиновичу . Против небольшой книги Василия Амасского об исхождении Святого Духа напечатано в Остроге «Исповедание об исхождении Св. Духа» (1588) , находившаяся при его кончине вместе с двумя своими сыновьями, Константином и Василием Красенскими, забрала из собора всю ризницу с церковным серебром и епископскими облачениями, сундук с привилегиями и грамотами на архиерейские имения; большой золотой крест с дорогим камнем, стоивший тысячу золотых; дорогое, серебром окованное Евангелие, писанное на пергамене и называвшееся Екатерининским, и некоторые другие книги и вынула из иконы Богородицы большой драгоценный камень в шестьсот талеров и отослала в Данциг для продажи. А при передаче королевским коморником новому владыке архиерейских имений обнаружилось, что некоторые из них разорены и ограблены бывшим епископом Феодосием и его детьми, другие обменены, третьи подарены им его родным . Кирилл предал суду всех своих крылошан, или «капитулу епископии Луцкой», обвиняя их в том, что они вместе с покойным владыкою раздавали церковные имения светским лицам, отдавали в аренду, меняли и закладывали ко вреду Церкви. Но крылошане и пред судом земским в Луцке, и пред митрополитом объяснили (в мае 1586 г.), что они никогда не были приглашаемы покойным владыкою для совещаний об его имениях и ни в каких его сделках об имениях не участвовали, ни к каким записям и листам касательно их не прикладали своих печатей и не подписывались. Для возвращения же себе своих архиерейских имений Кирилл решался на самые крайние меры. Одно из таких имений — замок Жабче, как мы упоминали, Феодосий отдал в приданое за своею дочерью зятю своему, старосте луцкому Александру Жаровницкому. Чтобы отнять у Жаровницких этот замок, Кирилл еще в ноябре 1585 г. |
|
|
