| —289— движения первой половины XVII века, имеет конечно безусловно-ценное вступительное значение к главному пункту работы. Но напрасно только автор придает такой исключительный вес указанному движению, считая его «залогом» совершившегося потом присоединения М. Руси. Это движение указало только дорогу в Москву, ту страну, «в соединении с которой Южная Русь могла сохранить свою веру и самобытность (97 стр.), но привели ее сюда совсем другие соображения. Яркий представитель первых попыток – Митр. Иов Борецкий в своих стремлениях к Москве исходил из идеи кровного и вероисповедного родства обеих Россий, совершенно не учитывая в определенных формах всю выгоду для общественных слоев собственной страны предполагавшегося слияния. Богдан Хмельницкий и прочие деятели акта 1654 года руководствовались прежде всего узко-практическими расчетами объединения: присоединение к единокровной и единоверной Москве давало более, нежели с каким-либо из других иноверных или инославных соседей, оснований к крепкому и выгодному союзу. Идея Борецкого в своем конечном результате, пройдя чрез сознание той и другой народной массы, привела бы к воссоединению разрозненных историческими и политическими обстоятельствами двух частей одной и той же народности в один крепкий политический организм. Политико-материальные двигатели привели Малороссию к присоединению на приемлемых началах к Московскому государству, как равно они могли бы присоединить ее и к Турции, и к Польше, и к Молдавии и др. странам. Так, именно, как на выгодный с различных точек зрения союз смотрели на акт 1654 года и сам Хмельницкий (ср. напр. стр. 149, 203 наст. работы), так и народ. Неудовлетворенность в материальных расчетах состоявшегося присоединения естественно повела к немедленному охлаждению в своих симпатиях южно-руссов к Москве, а потом и к явным изменам союзу. След., идеальные чаяния Иова Борецкого и его единомышленников не могли породить такое специально-утилитарное детище, как присоединение 1654 года Хмельницкого, а потому говорить о национально-религиозном движении двадцатых годов XVII века, как «залоге» последнего, – довольно рискованно. Но |
| 9 Ставропигиальные права, данные патриархом Феофаном, многим братствам, возбуждали некоторое опасение у лиц, принадлежавших к высшей иерархии и вероятно по указаниям Мелетия Смотрицкого, бывшего в 1624 году в Константинополе, патриарх Цареградский Кирилл Лукарис отменил распоряжение патриарха Феофана о возведении некоторых братств на степень патриаршей ставропигии за исключением впрочем старейших братств, – Львовского и Виленского: см. Лет. Львов. брат., Жур. Мин. Нар. Просв. 1849 г., т. 62. под 1626 г. и Макария, Ист. рус. цер. т. XI, стр. 333 11 Письмо короля помещено в Архиве юго-запад. России, часть, I, т. VII, стр. 290–292; там же помещены письма к патр. Феофану некоторых польских сановников. 12 Иов Борецкий прежде был священником Воскресенской церкви в г. Киеве и отличался своим просвещением и учением юношества в приходских церковных школах. Опис. Киев. Соф. собора, стр. 161. Волнения казаков опасался даже Литовский канцлер Лев Сапега, зная их уважение к патриарху Феофану, см. письмо Сапеги к Рутскому от 9 февраля 1621 года, Вилен. Арх. Сб., т. II, стр. 30. 29). До какой степени несправедливо относилось ко всему этому делу польское правительство видно, между прочими, из того же письма Сапеги к Рутскому, в нем сам канцлер не мог, не признать, что обвинение православных епископов, в получении посвящения от Феофана, по предварительному соглашению с султаном, – неправильно и нелепо. «Уж трудно обличить их в том: сговаривались ли они с самим Турецким султаном», писал канцлер; «и потом» (продолжал он) «их велено ловить, – но не обличивши трудно каждого хватать». Это письмо особенно важно для выяснения действий Кунцевича, которого Сапега советовал Рутскому держать на вожжах, так как своими жестокими поступками он омерзел народу. 13 Арх. ю.-з. России, ч. 1, т. V, стр. 1–9. Труды Киев. Дух. Ак. «Материалы для ист. зап. Рус. цер.» Голубева, август, 1878 года, В Опис. Киев. Соф. Соб. (стр. 156) и в Записках о перв. врем. Киев. богояв. брат. Максимовича, (Киев. епарх. вед. 1865 г. 23) сказано, что посвящение совершилось 15 августа, но у Макария, Ист. рус. цер. т. XI, стр. 250 это событие отнесено к октябрю того же 1620 г. |
| 150 Флоровская летоп. у Маркевича. 3, 21. Белоцерковский универсал Хмельницкого там же 3, 240. Конисский, II. Феофаном посвящены были Митр. Иов Борецкий, в Епископа Луцкого Игнатий Борисович, в епископа переясловского Исаия Конисский, в епископа хельмского Паисий Ипполитович, в епископа пинского Аврамий Стагонский, в епископа владимирского Иосиф Кунцевич, в архиепископа витебского Мелетий Смотрицкий. Летоп. Густын. мон. в чтен. общ. ист. 1848 г. кн. 8. Только здесь ошибка в годе посвящения (1629). Грамоты Урбана от 10 февр. 1624 г. in Suppl. ad. hist. docum. 193. 194. 151 Так было в 1629 г., когда доминиканцы пред походом Конецпольского на Украину обнесли саблю вокруг костела и подали ее военачальнику. За то и успех был превосходный – тарасова ночь. Ляхов резали тогда, как баранов; Конецпольский молился: Наисвятшая Панна! вынеси мене здорового. И потом указывая на грудь погибших Ляхов, говорил со слезами: о тож уния лежит. Львовск. летоп. в истор. соборн. 3, 246. Вследствие жалобы 1623 г. белорусских дворян (прим. 154) король велел открыть храмы в Белоруссии, но повеление осталось без исполнения. Ист. унии. 153 Бандтке история польск. королевства, Т. I, стр. 272. 271. В грамоте униатскому Митрополиту Пельявиту Руцкому (1613–1637) Папа Урбан ставил в заслугу, что около 2 миллионов привлек он в унию. А между тем даже иезуиты жаловались на жестокость, какую употреблял Руцкий при обращении людей в унию. Кулеш: Wiara prawoslawna p. 262. 263. Рарадорны Prenot. myst. p. 120. 129. 155 Дополн. к инстр. акт. (Спб. 1849) изд: а) статьи 3 ноябр. 1632 г. б) дневник о спорах на сейме 1633 г. в) грам. К. Владисл. М. Петру. Пункты примирения в книжке Конисского: права религии или закона грекороссийского нап. в Варшаве 1767 и Б. Каменского в ист. унии 95–101, у него же диплом Владислава 1633 г. 102–104, привилегия Епископу Иосифу 104–106, конституция 1635 г. стр. 107. Митрополита Петра Могилу , усердно действовавшего тогда за православие, так приветствовали в 1633 г. в Киеве: «Если бы ты вздумал теперь отправиться до Вильны и до пределов русских; с какою радостью встретили бы те, которыми наполнены были темницы, суды и подземелья за непорочную веру восточную и проводили бы тебя до своего руководителя в терпении, предшественника в благочестии, подобного златоусту в витийстве, Леонтия Карповича, за несколько лет пред сим скончавшагося архимандрита, чтобы ты наглядевшись на нетленные его останки и на узы, претерпенные за веру, мог почувствовать, какое великое дело совершил ты для несчастного народа нашего! Тоже показали бы тебе Перемышль, Луцк, Хельм, Бельз, Минск, Брест, Полоцк, Витебск и множество других городов». Mnemosyne stanu prae y trudow Pietra Mohily. |
| Русское правительство, выждав некоторое время, начало поддерживать поставленных Патриархом Феофаном IV епископов: из Москвы поступала разнообразная помощь (деньги, церковные облачения, книги и др.) не только Киевской митрополичьей кафедре, но и многим православным обителям и братствам. Связи с Москвой, которые поставленный Патриархом Феофаном митрополит Киевский Иов (Борецкий; †1631) прочно наладил к 1625 году, поддержал и его преемник — митрополит Исаия (Копинский), избранный в 1631 году. В то же время польские власти так и не согласились с епископскими поставлениями 1620 года, и только в 1632 году православная шляхта во главе с архимандритом Петром (Могилой) сумела на сейме добиться признания права иметь свою иерархию и выбрала ряд кандидатов на епископские кафедры — прежде всего, Киевскую, которую занял сам св. Петр (Могила), причем после его поставления митрополит Исаия (Копинский) был арестован, а после освобождения так и не был официально признан. Когда в 1654 г. произошло политическое объединение Украины с Россией, стал обсуждаться вопрос и о церковном объединении этой территории с Московским Патриархатом. Однако митрополиты, епископы, клир, знать, да и вообще весь украинский народ резко возражали против объединения. Попытки России получить себе Киевскую Митрополию в 1684 г. от Вселенского Патриарха Иакова были напрасны. Действительно, событие 1654 г. и в Москве и на Украине воспринималось как «воссоединение» разных частей ранее единого древнерусского государства и разных частей единого «русского народа», ранее разделенного политическими границами. Вполне естественно, что с «воссоединением» государства и народа, восстановлением политического и народного единства был поднят вопрос о восстановлении и церковного единства, тем более, что сам центр Киевской митрополии — Киев — вошел в состав русского государства. Вопрос этот неоднократно затрагивался еще в 50–60-х годах XVII века в контактах русских властей как с православным духовенством на Украине, так и с иерархами, приезжавшими в Москву с Ближнего Востока. |
| 825 Там же т. I, стр. 194 и 195, 198 и т. II, стр. 224 и 225. Преподаватели и воспитатели лютеранских школ носили большей частью греческие и латинские титулы: протосхолярха, схолярха, ректора, визитатора. В начальных школах преподавателями были пасторы. В этих последних школах обучали: чтению, письму, пению и первым основаниям наук. Первоначально училища эти появились в Ливонии, а отсюда распространились по многим городам и городкам Литвы. Многие из них были чисто немецкие, напр., во Вшове, Равиче, Лешне, Здунах, Медзыржиче, Медзыхорзе, Шлехтынгове. Там же II т., 224 стран. 826 Lukaszew. I Th. S. 103, 111, 112, 130, 161, II Th. S. 103 –116, Krasinski 300, 301, Истор. Польск. Лит. т. I, стр. 202, 373 и 374, 378 н 379, 501 и 502, 514 и 518 и т. II, стр. 224, 438, 108, 109, 117. Иезуиты в Литве Сливова, в Русск. Вестн. за 1875 г. июнь стр. 13 и 14. 829 Арх. сборн. док., отн. к ист. С. 3. Руси т. VII, 55, стр. 82, 83. Некоторые русские юноши получали воспитание не только в протестантских школах, но и при дворах протестантских вельмож, которые служили для них наилучшей школой и вместе – первой ступенью к общественной деятельности. Так, митрополит киевский Иов Борецкий, в мире бывший женатым и имевший двух сыновей, старшего из них, Степана, и с ним молодого запорожца «Михайлу Белаша» отдал для воспитания во двор князя Христофора Христофоровича Радзивилла (в 1629 году), чтобы они «под княжеским оком и крылом» могли научиться всему необходимому для их будущей светской карьеры. Арх. сбор, док., относящ. к ист. С. 3. Руси т. VII, 61. 830 Акт. Запад. Рос, т. III, 157, т. IV, 18 и 24 и Труд. Киевск. Дух. Акад. 1867 февраль, стр. 183 и 184. 832 Но не могла ли католическая, латинская наука служить посредствующей связью между нашей русской и древне-классической образованностью? У католиков Польши и Литвы, как и везде, существовало странное предубеждение против греческого языка, как источника всех ересей. В краковской академии в данное время он вовсе не преподавался, в иезуитских коллегиях только начинали вводить его и то потому, что он нужен был для полемики с протестантами, которые в своих спорах с католиками постоянно ссылались на греческий подлинный текст св. |
| Приближался новый сейм, назначенный королем на 24 генваря 1623 г. С боязнию ожидали этого сейма униаты; думали, что теперь падет уния, что ее объявят уничтоженною, и некоторые униатские монахи готовились уже переходить в католичество . Православные надеялись восторжествовать и принимали свои меры. Митрополит Иов послал королю (от 6 декабря 1622 г.) обширную записку, составленную Мелетием Смотрицким, под названием «Justificacia niewinnoˆsci» в которой подробно оправдывал себя и своих епископов и которую вскоре за тем напечатал . Дворянство волынское, съехавшись в Луцк, избрало (13 декабря) послов на сейм, в том числе известного Лаврентия Древинского, и поручило им всячески стараться, чтобы права, дарованные , впредь не были нарушаемы и чтобы в особенности была исполнена для православных сеймовая конституция 1607 г., предоставлявшая им право иметь своего митрополита и епископов . Наконец, и от всего православного дворянства, обитавшего в пределах Литвы и Польши, прислана была на сейм весьма обширная «Supplicatia» (покорнейшая просьба), написанная Мелетием же Смотрицким. В этой просьбе, составленной с большим искусством, основательностию и силою и в том же (1623) году напечатанной дворяне, между прочим, говорили: «Вот уже 28 лет, как мы заявляем и перечисляем на каждом сейме те великие несправедливости и нестерпимое угнетение, каким подвергают нас отступники от нашей веры — митрополит и епископы, и со слезами, с рыданиями умоляем вас употребить ваше мощное ходатайство пред его величеством королем, чтобы он избавил русский народ от тяготеющего над ним гнета. Но доселе избавления нет... Не чужого просит русский народ, а своего собственного: просит о сохранении своих прав, своих вольностей. И в чем же? В делах веры, которою мы обязались пред Богом и которую должны сохранить. Ее-то вырывают у нас из души наши отступники...» Затем дворяне перечисляли самые права и вольности, которые предоставлены русскому народу польскими королями и которые нарушаются униею, и особенно указывали на акт Люблинского соединения и на присягу царствующего короля Сигизмунда III, данную им при вступлении на престол. |
| Известный уже нам иеромонах Кирилл Транквиллион-Ставровецкий, автор «Зерцала богословия» (1618) и «Учительного Евангелия» (1619) перешел в унию, кажется, преимущественно из-за этих самых книг. Уже в предисловии к последней книге он говорил, что едва только он решился напечатать ее, как некоторые маломысленные из православных восстали на него и повсюду распространяли против него и против его книги «укоризны, поношения, смехотворения и наветы оболгания», дерзали даже отлучать его от общества правоверных и причисляли к нечестивым еретикам, но выражал уверенность, что люди, украшенные разумом духовным и просвещенным умом, когда внимательно прочтут это писание, то найдут там истину, а не еретическое учение. Недобрый отзыв получил Кирилл и о другой своей книге — «Зерцале богословия» от славившегося своим разумом духовным схимонаха Иова, основателя Скитской обители в Угорнике (в Галиции). К нему сам Кирилл посылал эту книгу для просмотра вместе с кратким извлечением из нее, или исповеданием веры, положенным в ее основу. Иов в своем ответном письме (от 23 августа 1619 г.), указав несколько догматических погрешностей и неточностей в исповедании Кирилла, убеждал его не печатать книги, пока она не будет рассмотрена учеными людьми. Но Кирилл, раздраженный замечаниями старца, не послушался его, напечатал свою книгу и, несмотря на дурные толки, распространенные по всей Руси, особенно об его «Учительном Евангелии», продолжал проповедовать свое учение в разных местах и в половине 1625 г. считался еще проповедником в Замостье. Наконец, на погрешности в «Учительном Евангелии» обратили внимание и православные архипастыри: они осудили эту книгу на Соборе, сделали Кириллу выговор и потребовали, чтобы он исправил ее, подвергнул разбору и цензуре старших и только после одобрения ее издал в свет. Но Кирилл не захотел покориться решению православного Собора и предпочел перейти в унию, где приняли его с радостию и сделали по грамоте короля от 25 марта 1626 г. архимандритом черниговским. В следующем году, как мы видели, книги Кирилла Транквиллиона осуждены были и в Москве и преданы сожжению . |
| 3 ., Фр. Дуцей в своем издании 2689 приводит и греческий подлинник этого Пролога, и IIpeдucлobue Липомана, разделяя, так. обр., мнение предшествовавших ученых относительно автора Луга. 4 ., Ио. Котелерий, издавая дополнительные к Дуцею главы из Луга, озаглавляет их: «ех Iohannis Moschi Prato Spiri- —145— tuali»,=«το Μακαρου ωννου το Εκρατ ββλος, πιγεγραμμνη Λειμν» 2690 … 5 ., Минь, наконец, объединяя у себя Дуцея и Котелерия, вполне согласен с ними и в разбираемом пункте выпускаемой книги. 2691 Тождественный взгляд встречаем затем у западноевропейских историков Церкви, комментаторов, в библиографии – Беллармина и Лаббе, 2692 Бандини, 2693 Ламбеция, 2694 Лекеня, 2695 Фабриция, 2696 Кэва, 2697 Дю-Пэня, 2698 Воссия, 2699 Селье, 2700 Ehrhardm«a (у Крумбахера), 2701 Preuschen»a, 2702 Wagenmann«a, 2703 Gelzer»a, 2704 —146— Gfrörer«a, Bardenhewer»a, Vailhé и др. 2705 Только Удэн держится особняком. 2706 Славяно-русские издатели-переводчики – Иов Борецкий, 2707 Преосв. Филарет, 2708 Прот. М. Хитров, 2709 – пользуясь западноевропейскими изданиями, вообще не расходятся с ними и относительно, в частности, авторского вопроса; тоже наблюдается и в русской библиографии, напр., у Дамаскина 2710 ; в литературе. 2711 Источники, откуда мы могли бы почерпнуть сведения о жизни Ио. Мосха, весьма ограничены: Это, во-первых, краткое, схематического вида (всего несколько строчек) описание путешествия Мосха по Палестинским и Египетским обителям, помещенное у Фотия, в его «Библиотеке» 2712 ; во 2-х, – то же описание, только несколько распространенное, добавлением известий о пресвитерском сане автора и последних обстоятельствах его жизни, вплоть до указания места его погребения, – анонимного составителя Пролога, 2713 —147— на греческом языке изданного, как сказано, Фр. Оливарием (оно есть и у Дуцея 2714 , а в латинском переводе у Росвейда) 2715 ; и, наконец, в 3-х, – самая книга, которая, благодаря сопоставлению между собою отдельных ее глав, может дать немало весьма ценных сведений, не только подтверждающих в главных чертах указания Фотия и анонима, но и вносящих дополнительные детали к их материалу. 2716 |
| Летом 1623 г. М. переживал кризис, вызванный осознанием тщетности усилий по борьбе с унией. Кроме того, после убийства осенью того же года Кунцевича репрессии против православных ужесточились. М. был обвинен в причастности к организации убийства: якобы своими распоряжениями он подстрекал православных Витебска оказывать сопротивление Кунцевичу. М. уехал в Киев для консультаций с митр. Иовом и киево-печерским архим. Захарией (Копыстенским) . Получив поддержку и ряд поручений, М. летом 1623 г. (или весной 1624) отправился в паломничество на православный Восток. Полоцкой епархией во время его отсутствия управлял архим. Иосиф (Бобрикович) . После К-поля, где М. жил до авг. 1624 г., он посетил Иерусалим и Вифлеем. М. находился на Св. земле до Пасхи 1625 г., после чего отправился на родину. Цель поездки М. на Восток обсуждалась его современниками. М. утверждал, что поехал к К-польскому патриарху по благословению иерархов Киевской митрополии для рассмотрения написанного им в 1621-1623 гг. «Катехизиса». Однако в трудах Кирилла Лукариса и в сочинениях др. греч. богословов он отыскал кальвинистские и другие еретические элементы и потому не решился представить свою работу. («Катехизис» М. не сохр. По-видимому, автор неоднократно его перерабатывал. В 1627 митр. Иов Борецкий и архим. Петр (Могила) просили автора, чтобы он представил «Катехизис» для рассмотрения и публикации. В 1628 М. показал сочинение униатскому митр. Рутскому. В 1644 Петр (Могила) упомянул в «Лифосе» о том, что он располагает «Катехизисом» М. Из собрания Суши происходила небольшая рукопись кон. XVII в. из 7 разделов, посвященная церковным таинствам (сообщение А. С. Петрушевича), возможно написанная М.) Позднее архиепископ писал, что отправился на Восток, чтобы убедиться в правоверности К-польского патриарха. Одной из целей поездки М. на Восток было добиться отмены ставропигий, созданных в большом количестве патриархом Феофаном, и эта цель была достигнута. М. вернулся с документами о ликвидации ряда западнорус. ставропигий. |
| Можно думать, что Копыстенский принялся за свою книгу вскоре после того, как вышла из печати книга Кревзы, потому что «Палинодия» к 26 ноября 1621 г. не только уже была составлена, но и прочитана, исправлена и одобрена людьми «мудрыми и в Письме Святом беглыми», которым посылал ее автор для просмотра, и даже совершенно приготовлена к печати. А почему она не была напечатана ни теперь, ни в последующее время, когда автор сам сделался архимандритом Киево-Печерской лавры и хозяином Печерской типографии (1624–1627), об этом можно только гадать. Мы видели, что тогда в большом ходу была мысль о соглашении и примирении православных с униатами, что мысль эту разделяли и польское правительство, и униатские владыки, и некоторые из православных, в том числе сам митрополит Иов и особенно Смотрицкий, и что Смотрицкий с этою целию еще с 1621 г. начал писать свой Катехизис, потом ездил на Восток и по возвращении держал совещания с митрополитом и другими на двух съездах. Между тем издание «Палинодии» могло бы послужить важным препятствием к достижению той цели, к которой стремился особенно Смотрицкий: книга эта могла только возбудить и усилить взаимную вражду православных и униатов, которую желательно было тогда по возможности укротить и умалить. Итак, не Смотрицкий ли, столько хлопотавший о примирении православных с униатами и имевший большую силу у митрополита, был виновником того, что печатание «Палинодии» не было разрешено или было приостановлено высшею церковною властию? Как бы то, впрочем, ни было, но «Палинодия», хотя и не была напечатана, не оставалась под спудом. С нее снимались копии, и одна из таких копий, писанная в 1634 г. диаконом Саввою Добранским, сохранилась до настоящего времени. «Палинодиею» пользовались другие писатели для своих сочинений или сборников, например, игумен Киево-Михайловского монастыря Нафанаил около 1644 г. позаимствовал из нее целые десять глав для своей «Книжицы», которая потом, будучи переслана в Москву и переложена на славянский язык, напечатана здесь в 1648 г. |
|
|
