| Если мы почувствуем, что мы «народ, сидящий во тьме и сени смертной», тогда и мы сможем сказать: Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет ( Мф. 4:16 ). Боже, кому же воссияет свет, как не тем, кто живет во тьме? Если я действительно ощущаю, что нахожусь во тьме, тогда, безусловно, я взыщу света. Если же я пребываю в заблуждении и мне кажется, что я нахожусь во свете, тогда уж точно мне не узреть свет подлинный, так как в руках у меня свет тварный. Перевел с новогреческого Димитрий Лампадист. Никто с комфортом не вошел в Царствие Божие Вместо того, чтобы вам говорить: «если угодно будет Господу и живы будем, то сделаем то или другое», – вы, по своей надменности, тщеславитесь: всякое такое тщеславие есть зло ( Иак. 4:15–16 ). Эта надменность подобна безумству. Евангелие называет безумными двух людей. В Псалтири читаем: Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога» ( Пс. 52:2 ) – то есть тот, кто не верит в Бога, является безумцем. Второй безумец – это богатый человек, который сказал: Сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра леж ит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя, кому же достанется то , что ты заготовил? ( Лк. 12:18–20 ). Оба человека болеют одной и той же болезнью – атеизмом. Вместо того чтобы верить в Бога, они верят в другое: в мамону, богатство, силу, здоровье и т.д. Бог назвал этого человека безумцем, потому что тот не хотел быть рядом с Ним, и не надо быть христианином и читать труды святых отцов и Евангелие, чтобы это понять. Это вопрос здравого смысла. Спроси любого, чей ум работает правильно: «Знаешь, что произойдет завтра?» Каждый день происходит так много смертельных случаев. Я читал, сколько людей умирает каждую секунду, время нас растлевает, каждая минута, которая проходит, отбирает часть нашей жизни. Таким образом, вопрос здравого смысла, чтобы это понять и сделать больше духовных вещей, является вопросом благодати. Однако, чтобы осознать то, о чем мы сейчас говорим, необходима логика. Почему Бог называет безумным, сумасшедшим человека, который не понимает, что нельзя вести себя таким образом? Почему ты поступаешь таким образом, бессмертен ли ты? И исправишь ли весь мир? Говоришь и думаешь, что покоришь мир? И куда ты пойдешь? С этой точки зрения смерть действительно является благодеянием, которое прерывает именно эту надменность, это самохвальство человека. Смерть вошла в нашу жизнь, чтобы зло не стало бессмертным, и так прерывается безумие человека. |
| Еще один – комит Барбацион, командир доместиков (телохранителей в чине офицера) Галла, который давно возводил на Галла ложные обвинения (XIV, 11, 24). В Италии при дворе Констанция против Галла интриговали императорский агент Аподемий (XV, 2) и препозит императорской опочивальни Евсевий (XIV, 10, 2). Кроме того, известно, что в 354 г. в Галлию к Констанцию прибыл протектор-доместик (телохранитель в офицерском звании) Геркулан и представил отчет о действиях Галла, причем отчет негативный (XIV, 10, 2). Зосим (II, 55) в качестве активных членов заговора против Галла называет Пицентия и Динамия (последний занимал пост актуария (интенданта) императорских вьючных лошадей), а также префекта претория Лампадия (К. Цейония Руфа Волузиана, именуемого Лампадием, который был префектом претория в Галлии в 355 г.). 1162 Констанций удалил все войска в Месопотамию, поближе к границе, опасаясь заговора среди солдат в пользу Галла (Amm. Marc., XIV, 7, 9). 1163 Домициан, видимо, был префектом претория Италии, поскольку был послан, когда Констанций находился в Италии. До назначения префектом Домициан был comes sacrarum largitionum и заведовал финансами (Amm. Marc., XIV, 7, 9). 1164 По сообщению Аммиана, Домициан, наоборот, был послан для того, чтобы уговорить Галла спешно прибыть в Италию к императору. Версия Аммиана, безусловно, заслуживает больше доверия, поскольку он сам находился в то время в Сирии и Месопотамии и был непосредственным свидетелем описываемых событий (XIV, 9, 1). 1165 Как сообщает Марцеллин, Домициан, единственный раз явившись к Галлу, в дерзком тоне сказал ему, чтобы он ехал к императору, а в противном случае он, Домициан, прекратит отпуск денег на содержание Галла и его дворца (XIV, 7, 11). 1166 Аммиан, подробно излагающий ход событий, подчеркивает, что Галл лишь приказал своим телохранителям держать Домициана под стражей (XIV, 7, 11). 1167 Он был пожилым человеком, квестором, причем довольно влиятельным, раз собрал к себе на совещание начальников отрядов дворцовой охраны (XIV, 7, 12; 15). 1168 Аммиан рассказывает, что Монций фактически обвинил Галла в заговоре против Констанция. Испуганный и воз-мущенный Галл собрал воинскую сходку (солдат дворцовой охраны и расквартированные в Антиохии отряды), на которой пожаловался на обвинения Монция. Солдаты тотчас же напали на дом Монция и схватили его, а затем, уже по своей инициативе, схватили и Домициана (XIV, 7, 12–16). 1169 Первой Констанций вызвал к себе сестру Констанцию под тем предлогом, что хочет с ней повидаться (Amm. Marc., XIV, 11, 6). 1171 После смерти Констанции император направил Галлу несколько писем, увещевая его приехать в Италию. Однако Галл колебался, и только трибун скутариев Скудилон, прибывший в Антиохию с очередным посланием Констанция, смог уговорить Галла отправиться в путь, обещая, что император даст ему в управление северные провинции (XIV, 11, 9–11). |
| Я же смотрел на нее и горько плакал; также и монахини, которые, до тех пор сдерживали слезы, боясь обеспокоить плачем свою духовную мать, и таили внутри свою сердечную боль, когда увидели, что она уже была без дыхания, тотчас громко заплакали и горько зарыдали. С трудом можно было уговорить их перестать плакать и начать обычное пение и молитву. После этого я попросил их выйти ненадолго из той комнаты и остался при умершей с немногими людьми, которые были ближе к ней при жизни и служили ей; среди них была одна, по имени Вестиана. Она происходила из сенаторского рода, вышла замуж, но недолго пожила с мужем, так как он скоро переселился из этой жизни, а она, овдовев, не пожелала вступить в другой брак но, презрев славу, богатство, красоту и наслаждения этого мира, перешла к блаженной Макрине, нашла в ней нежную хранительницу своего вдовства, и пробыла при ней много лет, успешно подвизаясь в иноческой жизни. Я сказал этой Вестиане: — Нужно теперь одеть это мертвое девическое тело в чистые одежды. Вестиана же обратилась с вопросом к другой монахине, Лампадии: — Как распорядилась наша духовная мать о своих похоронах? Лампадия же, прослезившись, сказала мне: — Кончина этой преподобной матери нашей украсилась чистою жизнью, а телесного украшения, как в жизни своей временной никогда не требовала она, так и для погребения своего не приготовила. Вот колкая власяница, вот простая ряса, вот ветхая мантия и головной покров, вот плохие сандалии, — это всё ее богатство, и ничего нигде не спрятано, ни в сундуке, ни в ризнице: одна у нее была ризница и сокровище — небесная обитель, туда положила она всё свое, а на земле ничего не оставила. Тогда я (говорит святой Григорий) сказал тем монахиням: — У меня есть со мной мое новое одеяние, которое я приготовил себе для погребения; угодно ли ей будет, если мы ее оденем в это мое одеяние? Монахини отвечали мне: — Если бы и жива была она, — не отвергла бы твоего подарка, потому что она почитала и любила тебя: почитала, как святителя, любила, как родственника, да и вообще братнее сестре не чужое. |
| Перевел с новогреческого Димитрий Лампадист Притча о милосердном Отце В притче о блудном сыне речь идет о любви Бога, Отца нашего, к человеку. Ей больше подошло бы заглавие «Притча о милосердном Отце», потому что тут гораздо большее значение имеет милосердие отца, чем блуд сына. Один мудрый духовный человек сказал, что если бы когда-нибудь потерялось Евангелие и остался бы только текст этой притчи, то его было бы достаточно, чтобы показать нам, с одной стороны, любовь Бога Отца к человеку, а с другой – возможность человека вернуться к своему Отцу. И не только это, но также и все величие связи между Богом и человеком и Его отеческого отношения к человеку, который есть чадо Божие. В этой притче человек может увидеть себя на разных этапах своей жизни. Конечно, потребовалось бы много времени, чтобы рассмотреть эту притчу подробно. В ней сокрыты глубинные смыслы, и каждое слово содержит безмерную глубину. Но думаю, сейчас важнее всего взглянуть на отношение Бога (отца в притче), а уже потом – на блуд сына. Потому что блуд сына нам известен, мы сами совершаем что-то подобное. Внешне мы, может, и не находимся в таких условиях, но каждый из нас в своем житейском опыте расточал в блуде это богатство Божественной любви – богатство, данное нам Богом при нашем сотворении. Этот блуд может и не быть плотским и внешним, но душевным, духовным и интеллектуальным. В своих гордости, эгоизме, самохвальстве мы растратили богатство своего Божественного происхождения. Конечно, кто обрел путь и вернулся обратно, те обязательно опять нашли открытыми объятия Отчи. А кто не нашел пути, те всё еще мучаются, пася свиней по всяческим нивам и пастбищам. Вы видите отношение Бога, Отца нашего, Который не только показывает нам, каков Он, насколько это возможно описать, но и, думаю, являет нам Собой образец того, какими должны быть отец и мать. Вы видите, что младший сын пошел к отцу своему и сказал: – Прошу тебя, отец, отдай мне часть имущества, полагающуюся мне. И тот сразу же разделил имущество и отдал долю своему сыну, не возражая ему. Он не сказал: «Я не дам ее тебе!» – или: «А что ты с ней будешь делать? Ты ее растратишь! Промотаешь! Я дам тебе небольшую часть, а когда умру, возьмешь остальное!» – как говорим мы. Отец ничего не сказал, а проявил благородство, спокойствие и мир, тогда как знал, что сделает потом его сын, пришедший и с великим бесстыдством попросивший отдать ему полагающуюся часть имущества, как будто оно уже принадлежало ему и отец его удерживал. |
| Скачать epub pdf Содержание Письмо 28 Письмо 29 Письмо 246. Августин – Лампадию Письмо 210 От переводчика. Корпус сочинений блаженного Августина насчитывал 269 писем, к которым в прошлом веке прибавилось еще 29 новонайденных. В собрание дошедших до нас писем Августина включены и некоторые письма, отправителем которых он не был, но за их вычетом оно все равно остается грандиозным по своему значению как для истории (ибо отражает не только жизнь и дела Августина, но и события самого разного масштаба в римской Африке и других частях Империи), так и для богословия (многие письма – большие трактаты в форме посланий). К сожалению, на русский язык переведено лишь несколько единиц этого большого собрания (если не считать трактатов в форме посланий). Оно все еще ждет переводчиков и комментаторов, которые займутся его систематическим изучением, изданием по-русски, источниковедческим освоением. Ниже публикуется перевод четырех писем, первые два из которых относятся к пресвитерскому периоду церковного служения Августина. Каждое из писем по-своему связано с Писанием. Первое (28) важно для лучшего понимания отношения Августина к вопросу о достоверности повествования Писаний. Второе демонстрирует умение проповедника пользоваться Писанием для нужд назидания паствы в конкретной ситуации. Перевод выполнен по изданию: St. Augustine. Selected Letters ( Loeb Classical Library 239). Cambridge (Mass.)-London, 1920, воспроизводящему латинский текст, подготовленный Алоисом Гольдбахером для серии Corpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum. Письмо 28 От переводчика. Это знаменитое письмо – первое, посланное Августином блаженному Иерониму. Иероним в это время (394–395 г.) уже находился в Вифлееме. С этого послания начинается их известная переписка, которая из-за задержки или утраты писем и кривотолков по поводу их содержания, а также в силу темперамента корреспондентов привела к временному взаимонепониманию и взаимным огорчениям. Последняя монография, посвященная истории и содержанию этой переписки: Hennings R. Der Briefwechsel zwischen Augustinus und Hieronymus und ihr Streit um den Kanon des Alten Testaments und die Auslegung von Gal. 1, 11–14 . Leiden, 1994. |
| Пресв. М. жил в г. Амфиполь (Македония), род. в богатой и знатной семье: его отец Евфратий, римский гражданин, был военным, мать, Евстафия,- дочь амфипата (правителя города) Лампадия. Родители-христиане воспитали сына верующим и добродетельным. С юности он служил Богу и сподобился священнического сана. Однажды в правление имп. Диоклетиана (284-305), во время языческого праздника в честь Диониса, М., не в силах видеть нечестивое веселье, направился прямо в толпу празднующих и обличил их в идолослужении, призывая уверовать в истинного Бога. Он много дней проповедовал среди язычников, но большинство из них не обращали на него внимания, хотя были и те, кто прислушивались к словам христ. священника. Через некоторое время в Амфиполь прибыл амфипат Лаодикий и стал приносить жертвы Дионису. Ему донесли о том, что некий проповедник нового учения мешает народу праздновать и нек-рых уже обратил в свою веру. Лаодикий велел привести М. к себе на допрос, во время к-рого пресвитер так же дерзновенно обличил мрак язычества и, не испугавшись угроз, отказался принести жертвы языческим богам. Лаодикий приказал пытать священника. Его подвесили на дереве и строгали железными орудиями. Истязания продолжались так долго, что палачи устали. М. же все это время славил Господа. На 2-м допросе он предстал перед Лаодикием хоть и израненным, но сохранившим крепость тела и вновь отказался поклониться Дионису. Лаодикий приписал стойкость М. действию магии и велел приготовить печь для сожжения мученика. Тогда М. сделал вид, что испугался и согласен принести жертву Дионису. Он вошел в капище, горячо помолился, призывая помощь Божию, и вдруг произошло землетрясение, во время которого статуя Диониса упала и разбилась. В ярости Лаодикий приказал бросить М. в разожженную печь. Но огонь не охватил святого. Наблюдавшие за казнью слышали его молитвы и видели рядом с ним в печи еще 3 светлых мужей. По молитвам М. пламя вырвалось наружу и так опалило Лаодикия и 9 его оруженосцев, что от них остался лишь пепел, а проч. присутствующие в ужасе разбежались. |
| Epistola ad Smymeos. XII. 3.). Непосредственное руководство девами, возможно, осуществляли какие-то благочестивые женщины: «Свяшеннодевы, когда разлучаются с отцами, соблюдавшими их, попечением епископа или, в отсутствие его, пресвитера, да будут поручаемы честнейшим женам…» . Такими руководительницами могли становиться диакониссы, как, например, вышеупомянутая Лампадия, стоявшая во главе дев. Палладий писал, что некая Евстохия имела «общежитие из 50 дев», а в Анкире обитало «около двух тысяч или более» дев (Палладий. Лавсаик. 109). Возможно, одно из карфагенских постановлений отразило переход от одного состояния к другому, когда дева, названная монахиней, еще не обязывалась носить особую одежду. «Дева-монахиня (sanctimonialis virgo), когда приводится для посвящения к своему епископу, пусть приходит в том же одеянии, какое обычно носит: оно подходит и к обязанности, и к святости ее» . Уже в конце IV – начале V вв., согласно жизнеописаниям Палладия, слово дева применялось к женщинам, ведшим монашеский 34; 36-37; 93; 116; 121) или отшельнический 5; 31; 71; 79; 122) образ жизни. Женское монашество ко времени написания «Лавсаика» на Востоке распространяется достаточно широко 34-37; 79; 93; 112; 116; 120 – 121; 123), хотя какие-то девы продолжали жить в миру 32; 115; 118; 119) ], то есть жизнь дев с этого времени понимается уже как монашеская или полумонашеская. В церковной традиции общее подчиненное положение женщин рассматривалось как следствие того, что женщина, – сотворенная после мужчины, – стала виновницей человеческого грехопадения. Непосредственно же в раннехристианскую эпоху представление о ней формировалось под влиянием различных традиций: иудейской, эллинистической и римской . И несмотря на то, что уже в Новом Завете женщины фигурируют как активные члены общин, их служение всегда имело определенные границы и рассматривалось как второстепенное или зависимое по отношению к мужскому клиру. Равенство женщин и мужчин в христианстве, постулированное апостолом Павлом , не касалось равенства их долга и обязанностей . |
| Лит.: Григорович-Барский В. Г. Странствования по св. местам Востока с 1723 по 1747 г. СПб., 1886. Ч. 2. С. 262-265; Παπαγεωργου Α. Ιδιζουσαι βυζαντινα τοιχογραφαι το ΙΓ ανος ν Κπρου//Πρακτικ το Πρτου Διεθνος Κυπριολογικο Συνεδρου. Λευκωσα, 1972. Σ. 201-212; idem. Η Μον του Αγου Ιωννη του Λαμπαδιστο στον Καλοπαναγιτη//Αρχαιολογικο χροι και μνημεα της Κπρου στον κατλογο της παγκσμιας πολιτιστικς κληρονομας. Λευκωσα, 1999. Σ. 48-53; idem (Papageorgiou A.). The Monastery of Saint John Lampadistis in Kalopanayotis. Nicosia, 2008; Boyd S. The Church of the Panagia Amasgou, Monagri, Cyprus, and its Wallpaintings//DOP. 1974. Vol. 28. P. 277-328; Young S. H. Byzantine Painting in Cyprus during the Early Lusignan Period: Diss./Pennsylvania State Univ. [Univ. Park], 1983; Γκιολς Ν. Ο λειτουργικς πηγς τς Ανληψης στ να το Αγου Ηρακλειδου τς Μονς το Αγου Ιωννη το Λαμπαδιστ//Πρακτικ το Δευτρου Διεθνος Κυπριολογικο Συνεδρου. Λευκωσα, 1986. Τ. 2. Σ. 513-521; Παναγιωτδη Μ. Τεχνοτροπικς σχσεις τς ζωγραφικς τς Κπρου κα τς Πελοποννσου κατ τ 13o ανα//Ibid. Τ. 2. Σ. 561-566; Weyl Carr A., Morocco L. J. A Byzantine Masterpiece Recovered the 13th Cent. Murals of Lysi, Cyprus. Austin (Tex.), 1991; Parthog G., der. Byzantine and Medieval Cyprus: A Guide to the Monuments. New Barnet, 1995. P. 168-172; Stylianou A. and J. The Painted Churches of Cyprus. Nicosia, 19972. Р. 292-320; Καππας Δ. Χ. Τα μοναστρια της Κπρου. Λεμεσς, 1998. Σ. 147-150; Constantinides E. Monumental Painting in Cyprus during the Venetian Period, 1489-1570//Medieval Cyprus: Studies in Art, Architecture, and History in Memory of D. Mouriki/Ed. N. Patterson Sevcenko, Ch. Moss. Princeton, 1999. P. 263-284; Emmanuel M. Monumental Painting in Cyprus during the Last Phase of the Lusignan Dinasty 1374-1489//Ibid. P. 241-251; Ιερ Μον Αγου Ιωννη το Λαμπαδιστ. Λρνακα, 2000; Frigerio-Zeniou S. L " Art ‘Italo-byzantin " à Chypre au XVIe siècle: Trois témoins de la peinture religieuse: Panagia Podithou, La Chapelle Latine et Panagia Iamatikê. Venise, 1998. P. 201-202; eadem. Fresques du XVIe siècle à Chypre: Donneés pour une nouvelle datation//Πρακτικ το Τρτου Διεθνος Κυπριολογικο Συνεδρου. Λευκωσα, 2001. Τ. 2. Σ. 441-445; Τριανταφυλλπουλος Δ. Δ. Βενετα και Κπρος Σχσεις τους στην Τχνη//Πρακτικ του Διεθνος Συμποσου «Κπρος - Βενετα, κοινς ιστορικς τχες». Venice, 2002. Σ. 315-316; Δομτιος, μον. Οδοιπορικ στις αγιογραφημνες εκκλησες της Κπρου. Λευκωσα, 2005. Σ. 103-113; Weyl Carr A. Art//Cyprus: Society and Culture 1191-1374/Ed. A. Nicolaou-Konnari, Ch. Schabel. Leiden, 2005. P. 285-328. |
| Согласно греческому Житию, И. был сыном языческого жреца Иерокла. Апостолы Варнава и Марк попросили жреца указать путь к горе Хионод (ныне Олимбос (Хионистра)). Иерокл дал им в проводники своего сына, к-рого ап. Варнава обратил ко Христу и крестил в «Солейской реке» (очевидно, речь идет о р. Сетрахос, протекающей по горной долине Маратаса или, по мнению Алькена, о р. Карготис, протекающей по долине Солея; обе реки впадают в зал. Морфу ( Halkin. 1964. P. 151. Not. 1)). Оттуда они отправились в Кормиакит (мыс и деревня на сев.-зап. оконечности острова; в Актах ап. Варнавы - Кроммиакит), а затем в Тамас, где к ним присоединился Мнасон (Ibid. P. 150-151). В Житии И. назван иереем и архиереем, что, по мнению Алькена, указывает на его епископский титул (Ibid. P. 140. Not. 4), о рукоположении его не сказано. Важное место в повествовании занимают рассказы о чудесах, совершенных И. и Мнасоном на Кипре: в Тамасе И. воскресил Аэтия, сына вдовы Трофимы, укушенного в поле змеей, а Мнасон - Трофиму, умершую от горя (Ibid. P. 141-144); И. исцелил бесноватого из Перата (ныне Пера, на правом берегу р. Педиеос, близ древнего Тамаса) (Ibid. P. 144); по молитве И. моряки из Кереи (возможно, на Крите; в Актах ап. Варнавы упом. Корасий - Acta Barnab. 11) были спасены от кораблекрушения, а затем приняли крещение ( Halkin. 1964. P. 144-146); в Пафосе И. вернул зрение слепому и излечил больного, имеющего сухую руку (Ibid. P. 149-152); проходя мимо с. Литу-Колони (ныне Колони, близ Пафоса), И. исцелил бесноватую женщину (Ibid. P. 152-153). После возвращения в Тамас И. узнал о кончине своей сестры Иракли(ди)аны, к-рая умерла, не сказав, где она спрятала 30 номисм, оставленных ей на хранение Тимофеем из Лампадиста. Через 10 дней И. привел Тимофея на могилу сестры и спросил ее о местонахождении денег. Чудесным образом Иракли(ди)ана ожила на время и рассказала о тайнике, после чего Тимофей крестился (Ibid. P. 154-155). Подобное чудо описано в Житии др. Кипрского святого - свт. Спиридона , еп. Тримифунтского. |
| Лишь после молитвы Семпрониану и другим мастерам удалось создать скульптуру, которая понравилась императору. Затем по указанию Диоклетиана был построен языческий храм у «тучной горы» (pinguis mons; нередко отождествляется с горным массивом Фрушка-Гора близ Сремска-Митровицы или с хребтом Мечек в окрестностях г. Печ (Венгрия)). Император поручил Клавдию, Семпрониану, Никострату, Касторию и Симплицию изготовить порфировые колонны с капителями и раковины для бассейна с фигурами. Отправившись к «порфировой горе, что именуется огненной» (ad montem porfyreticum qui dicitur igneus), мастера принялись за работу, но у язычника Симплиция возникли трудности, к-рые его товарищи объяснили тем, что он не верил в истинного Бога. Поведав Симплицию об основах христ. вероучения, они отвели его к еп. Кириллу из Антиохии (возможно, имеется в виду Кирилл I , еп. Антиохийский (ок. 280/1 - ок. 302/3)), сосланному в каменоломни за исповедание Христа. Ночью епископ крестил Симплиция. Император, довольный работой скульпторов-христиан, щедро наградил их и назначил начальниками над др. каменотесами. «Философы», изумленные скоростью и качеством работы скульпторов, узнали, что они были христианами, и из зависти посоветовали императору дать им более ответственные задания. По указанию Диоклетиана скульпторы выполнили изображения богини победы и купидонов, но не стали изготавливать статую бога Асклепия, которая предназначалась для языческих обрядов. Заметив отсутствие статуи, император дал скульпторам другое задание, но напомнил, чтобы они также изваяли божество. По прошествии 4 месяцев Диоклетиану были представлены работы мастеров, но статуи Асклепия среди них не оказалось. «Философы» донесли императору, что скульпторы - христиане, поэтому они не желают выполнять приказ. После допроса скульпторов Диоклетиан велел «философам» найти мастеров, к-рые могли сделать статую. Когда скульптура была готова, «философы» снова донесли на христиан, обвинив их в святотатстве и чародействе. Убедившись в неповиновении скульпторов, император поручил трибуну Лампадию допросить их и выяснить, насколько справедливо обвинение. |
|
|
