| Четвертое поучение было сказано блаж. Серапионом по особенному случаю. Необразованный и суеверный народ вообразил, что голод, несколько лет постигавший его, происходит от наговоров волшебников и волшебниц. Во времена общественных бедствий нет ничего легче, как привести народ в возмущение, указав ему на истинных или мнимых виновников его страданий. Так и в то время злонамеренные люди возбудили простой народ против некоторых людей, которые, вероятно, слыли у него за колдунов и волшебников, и он начал сжигать, или бросать их в воду, чтобы испытать, виновны они, или нет, предположив, что если они станут тонуть, то невинны, a если поплывут, то волшебники. Всею силою своего слова восстал просвещенный пастырь против такого грубого суеверия и своеволия народа. «Я думал, говорит он, вы уже утвердились и с радостью принимаете Божественное писание... Между тем вы еще держитесь языческих обычаев, верите волхвованию и сжигаете невинных людей и делаете виновными в убийстве все общество и весь город... Из каких книг или какого писания узнали вы, что от волхвования бывает голод на земле, и опять – волхвованием умножается хлеб? Если сему верите, то почему сжигаете волхвов? Вы молитесь и почитаете их, приносите им дары, если они благоустрояют мир, пускают дождь, наводят теплую погоду, повелевают земле приносить плоды. Вот ныне, по три года, не родится хлеб, не только на Руси, но и в земле латинской: волхвы ли это сделали? He Бог ли устраивает Свою тварь, как хочет, наказывая нас за грехи? Я знаю из Божественного Писания, что чародеи и чародейцы действуют чрез бесов на людей... но только на тех, которые им веруют: потому что бесы действуют только, по попущению Божию, a Бог попускает им действовать только на тех, которые боятся их. Но кто твердо верует в Бога, над тем чародеи не имеют силы. Скорблю я о вашем безумии. Умоляю вас, оставьте дела языческие... Божественные правила повелевают осуждать человека, по свидетельству многих. А вы поставляете в свидетели воду, и говорите: если станет тонуть, то невинна; a если поплывет, то волшебница. He может ли дьявол , видя ваше маловерие, поддержать человека на воде, чтобы он не потонул, и тем вовлечь вас в душегубство? Потому что вы, оставив свидетельство богоподобного человека, обратились к бездушному веществу – к воде, и, приняв такое свидетельство, прогневляете Бога». |
| Убедившись же собственным опытом в превосходстве христианской православной веры, Владимир окончательно утвердился в своем намерении обратить в православную христианскую веру своих подданных. И вот, прибывши в Киев, он немедленно приступил к святому делу. Естественно ему было начать, в пример всем прочим, с собственного семейства: так он и поступил. Двенадцать малолетних сыновей его были крещены самим первосвятителем Михаилом в одном источнике, который и до настоящего времени известен в Киеве под именем Крещатика. Вместе с ними крестились и многие бояре, которые давно уже были расположены к православной вере Христовой. Все это, конечно, происходило торжественно, в присутствии многочисленного народа, и производило на него глубокое впечатление. Вслед за крещением своих сыновей и людей близких, Владимир велел ниспровергнуть идолов. Этим должно было приступить к обращению народа; ниспровержением прежних предметов почитания нужно было показать их ничтожество; это средство считалось самым действительным у всех проповедников и на самом деле было таковым; кроме того, ревность новообращенного не могла позволить Владимиру удержать хотя на некоторое время идолов, стоящих на самых видных местах города, и которым, вероятно, не переставали приносить жертвы; при том, если не все, то большая часть истуканов, напоминали Владимиру его собственный грех , потому что он сам их поставил. Из ниспровергнутых идолов одних рассекали на части, других жгли, а главного – Перуна привязали к хвосту лошади и потащили с горы, при чем двенадцать человек били истукана палками; эго было сделано, прибавляет летописец, не потому, чтобы дерево чувствовало, но на поругание бесу, который этим идолом прельщал людей; так пусть же от людей примет и возмездие. Когда волокли идола в Днепр, то народ плакал, a когда Перун поплыл по реке, то приставлены были люди. которые должны были отталкивать его от берега до тех пор, пока пройдет пороги. Но это самое уничижение и совершенное бесчестие, в каком идол явился перед взорами народа в первый раз, разумеется, крайне поколебало в народе веру в язычество и предрасположило язычников к принятию христианства. |
| Поклонение своим богам и жертвоприношения наши предки-язычники совершали большею частью на холмах, на каком-нибудь священном камне, или над водою у рек и колодезей, или в роще под каким-нибудь старым много ветвистым дубом. Храмов у них не было. Жертвоприношения и вообще религиозные праздненства сопровождались хороводами, песнями и т. п. Эти жертвоприношения совершали родоначальники и старейшины. Особого сословия жрецов не было. Выли какие-то посредники между богами и людьми – волхвы, кудесники, ведьмы, колдуньи, которые, по верованию язычников, получали от богов сверхъестественную силу; они производили гадания и заклинания. Верили наши предки-язычники и в загробную жизнь, но имели о ней такие же земные представления, как и большая часть других языческих народов. Загробное существование, по их понятиям, было как бы продолжением земной жизни. Рай они воображали себе каким-то цветущим, зеленым садом; но он принадлежит собственно людям свободным; а женщины и рабы должны там по прежнему служить своим господам. Поэтому был обычай при погребении покойника убивать одну из его жен, а с знатным человеком погребать еще и несколько рабов. Об аде существовали самые неопределенные представления. Душа человека недостойного должна была мучиться в каком-то преисподнем огне, прежде чем очиститься от грехов. Было верование, что души умерших продолжали оставаться в домах и охраняли своих родственников от разных бед и напастей; души же умерших детей становились русалками, которые жили в глубине рек и озер. Таковы были религиозные воззрения наших предков. Их вера была верою языческою; сами они были идолопоклонниками. Обыкновенные явления природы они признавали волшебствами. По их понятию боги жили в водах, горах, лесах, полях, жилищах человеческих. Солнце, месяц, звезды, гром, молния и т. п. – все это были не что иное, как боги. Покланяясь водным божествам, они призывали их в своих клятвах, молились им, приносили им жертвы, посвящали особенные дни для совершения в честь их празднования. Берега рек, озер, потоков и ключей были местами, куда собирался народ для совершения своих языческих обрядов. Почитался за божество и огонь. Ему молились на очаге, под овином, у костра; ему приносили жертвы. |
| Когда благодать Божия коснулась Владимира, ему стало тяжело от страстей алчных и от идолов пустых; душа его почувствовала нужду в душевном мире. Семена христианской веры, насажденные в сердце Владимира его бабкою св. Ольгой, еще не вполне заглохли. Владимир стал припоминать теперь свое детство и наставления, которые слышал от своей св. бабки; эти наставления разливали свет и покой в тревожной душе Владимира; ему теперь хотелось снова послушать их, желание познать истину сильно возгорелось в душе Владимира. В 986 году, как рассказывает летописец, пришли к Владимиру из Волжской Болгарии послы и предложили ему принять магометанство. «Ты князь», говорили они, и мудр и смышлен, а не знаешь истинной религии; прими нашу веру и поклонись Магомету... Мы веруем в Бога, а Магомет учит нас, что должно совершать обряд обрезания, не употреблять в пищу свинины, не пить вина; но по смерти обещает нам красивых жен, каждому по сердцу его, дозволяя и в здешней жизни многоженство». Многое и другое говорили магометане, чтобы привлечь к себе Владимира. Владимир слушал их, потому что сам имел много жен; но ему не понравилось ни обрезание, ни запрещение есть свиное мясо; что касается до запрещения пить вино, то он выразился так: «Руси есть веселие пити: не можем без того быти». Такой резкий ответ князя сурового севера был вполне сообразен с тогдашними понятиями и обстоятельствами. Посл болгар-магометан пришли и немецкие проповедники и сказали: «мы папские посланники. Папа говорит тебе, что твоя земля такая же, как и наша, но вера твоя не такая. Наша вера – свет; мы поклоняемся Богу, Творцу неба и земли, звезд, луны и всякого живого создания; ваши-же боги – дерево». Затем немцы начали было подробно излагать свое учение. Но Владимир, как бы не желая их слушать, сказал им; «идите обратно; отцы наши не приняли веры от папы». Явились потом проповедники хозар, последователей иудейской веры, и сказали: «мы слышали, что приходили к тебе болгаре и христиане, учившие каждый своей вере; но Тот в Кого веруют христиане, распят нами, a мы веруем в Бога истинного, в Бога Авраама, Исаака и Иакова. По нашему закону должно соблюдать обряд обрезания, не употреблять в пищу свинину, праздновать субботу». Слушая это, Владимир внезапно спросил евреев: «а где ваше отечество?» «Во Иерусалиме», отвечали послы, «но Бог разгневался на отцов наших, лишил нас отечества и рассеял нас по всей земле». Тогда Владимир сказал: «как же вы будучи отвержены, и рассеяны сами, учите других? Если бы Бог благоволил к вам и к вере вашей, не рассеял бы вас по чужим землям; не думаете ли вы и нас привести к тому же?»... |
| Полагают, что местом рождения и страдания св. Авудима был остров Тенедос. Время его мучений падает на царствование Диоклитиана (284–305). Мощи его в Тенедосе видел русский паломник Даниил в начале XII в. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки). Св. равноапостольного Великого Князя Киевского Владимира, нареченного во святом крещении Василием Первоначально наши предки были язычниками. Главным божеством их был Перун, управляющий вселенною и повелевающий громами и молнией. Это было божество грозное, деятельное и воинственное, от него зависела не только удача вообще, но, главное, он давал победу над врагами. Его имя Русь употребляла в самых торжественных клятвах. Чтобы умилостивить своего верховного бога или возблагодарить его за победу, Русь закалала ему в жертву не только коней, быков или других животных, но даже и людей, последних, конечно, в особенно торжественных случаях. Кроме Перуна наши предки –язычники поклонялись и многим другим божествам: Хорсу и Дажбогу – божествам солнца, Стрибогу – богу ветров, Волосу – богу домашнего скота. Вся природа, по верованиям наших предков, была населена богами то добрыми и благосклонными, то злыми и враждебными. Так, в воде жил водяной, лесах –леший, в домах – домовой. Следы этого языческого верования и до настоящего времени сохраняются у нас в простом народе, почему мы и постараемся их изложить подробнее. Наши предки – язычники верили, что водяной живет в омутах, водоворотах и особенно у мельницы. Это – нагой старик с большим одутловатым брюхом и опухшим лицом. Волоса на голове и бороде длинные, зеленые. Он является иногда весь в тине, в высокой шапке из водорослей, подпоясан поясом также из травы. Всякая водяная трава – это его одежда, его кожа. Но он является иногда и в образе обыкновенного смертного мужика, тогда его легко узнать: полы его платья всегда мокры; с левой полы всегда каплет вода; где сядет – то место всегда оказывается мокрым. В омутах он живет богато: у него есть каменные палаты, стада лошадей, коров, овец, свиней. Женится он на русалке. Он может загонять в рыболовные сети множество рыб. Днем водяной сидит в глубине омута. С закатом солнца начинается его жизнь; тогда и купаться очень опасно; и даже дома опасно ночью пить воду: можно схватить болезнь водянку. В лунные ночи он хлопает по воде ладонью. Вдруг где завертится, заклубится и запенится вода – это водяной. Он бодрствует только летом, а зимою спит. Он просыпается от зимней спячки на Никитин день, 3 апреля. Ломится и прет по руслу весенний лед, бурлит и волнуется река – значит просыпается водяной. Тогда приносят ему в жертву лошадь, и он успокаивается. Рыбаки возливают ему масло, мясники приносят черную откормленную свинью. На прощанье, когда жизнь реки приходила к концу, водяному приносили в жертву гуся. |
| Палач привел блаж. Афанасия в Пармак-капи и там усек ему голову. Это было в 1670 г. (Христианск. мучч., пострадавшие на востоке, св. П. Соловьева 1862 г. стр. 105–107). Мученика Феофила Св. Феофил, родом с острова Закинфа, был моряк и служил на одном купеческом корабле. Во время плавания он, неизвестно почему, поссорился с капитаном корабля, и потому, по прибытии в Хиос – родину капитана, тотчас же оставил своего хозяина. Один турок, встретив Феофила, пригласил его на судно, но Феофил не хотел принять этого предложения, потому что считал грехом даже быть вместе с мусульманином. Видя, что все убеждения остаются бесполезными, турок решился взять Феофила к себе на корабль силою; но встретил с его стороны такое сильное сопротивление, что должен был отказаться от своего намерения. Ожесточенный неудачею, злодей прибег к клевете и обвинил Феофила, что он носит мусульманскую чалму. Бывшие при этом турки бросились на Феофила и с побоями повлекли его к судье, перед которым засвидетельствовали о мнимом преступлении несчастного христианина. Судья предложил ему сделаться турком; но Феофил был истинный христианин. Турки с своей стороны старались всеми средствами склонить его в свою веру; они употребляли то обещания, то угрозы. Но ни в чем не успели; мученик говорил: «никогда не отрекусь от Христа моего; в Него я верую, Его исповедую». Наконец видя, что ничем не могут принудить его к исполнению своих желаний, враги насильно потурчили 9 Феофила. Новообращенного взял под свое покровительство один султанский чиновник, случивший тогда в Хиосе, и хотел везти его с собою в Константинополь, с намерением женить его там на какой-нибудь богатой турчанке, потому что Феофил был молод и очень красив собою. Время отъезда приближалось. Блаженный Феофил слезно молил Бога избавить его от рук врагов и указать путь ко спасению. Господь услышал молитву раба Своего и управил его бегство. В последний вечер мусульмане пошли по обычаю на молитву, а его оставили дома одного. Господь положил ему на сердце светлую мысль воспользоваться отсутствием притеснителей. |
| За ниспровержением идолов последовало оглашение народа Евангельскою проповедью. Митрополит, епископы и священники обходили улицы Киева, посещали жилища киевлян и наставляли всех в главнейших истинах Евангелия, показывали язычникам суетность идолопоклонства и убеждали их к принятию спасительной веры; при чем, как утверждают некоторые известия, и сам князь принимал участие в этом деле. Нечего и говорить, какое величественное зрелище представлял Киев в то время. Вот, монах на высоком берегу Днепра, у креста собрав кружок язычников, проповедует им слово Божие. Одна его рука лежит на Евангелии, другая вдохновенно поднята кверху. Кругом стоят слушатели; одни словно не доверяют этому пришельцу – иноземцу, сомневаясь в превосходстве новой веры, вводимой на место старой, в которой жили и отцы и деды, другие уже значительно поколебались, чувствуя новые живительные начала христианской религии, дивным светом озаряющей мрачную ночь идолопоклонства; наконец, третьи все обратились в слух: они поражены были величием учения, основанного на великой заповеди любви к ближнему... И такого рода умилительные сцены происходили по разным местам в Киеве и, надо думать, в продолжение не одного месяца, – до тех пор, пока пастыри не огласили всех жителей столицы проповедью и не приготовили их к великому таинству. Впрочем, не все с радостью готовы были креститься; много было таких, которые не соглашались на это: между ними были двоякого рода люди: одни не хотели креститься не по сильной привязанности к древней религии, но, по новости и важности дела, колебались точно также, как колебался прежде и сам Владимир; другие же не хотели креститься по упорной привязанности к старой вере; они даже не хотели и слушать о проповеди . Видя это, князь употребил средство посильнее: он послал повестить по всему городу, чтобы на другой день все не крещенные шли к реке, кто-же не явится, будет противником князю. Услыхав этот приказ, многие пошли охотно, именно те, которые прежде медлили по нерешительности, колебались, ждали только чего-нибудь решительного чтобы креститься; не понимая еще сами превосходства новой веры пред старою, они естественно должны были основывать превосходство первой на том, что она принята высшими. «Если бы новая вера не была хороша, то князь и бояре не приняли бы ее», говорили они. Некоторые шли к реке по принуждению, некоторые же, ожесточенные приверженцы старой веры, слыша строгий приказ Владимира, бежали в степи и леса. |
| Теперь идолы уже стали совершенно лишни; их вид только возбуждал в Христине тяжелое чувство сожаления о прежней жизни, когда девица воздавала им почтение; и вот, однажды она разбила их на части и поздно вечером выбросила в окно на улицу. Вскоре отец Христины, при ее посещении, заметил исчезновение идолов. «Где боги?» спросил он свою дочь; Христина молчала. Тогда были спрошены служанки, и причина исчезновения идолов была открыта. Сильный гнев воспламенил сердце язычника. Схвативши меч, отец Христины убил всех служанок, a затем стал мучить свою дочь. Без всякого сожаления он бил ее прутьями и бичами, а потом заключил в темницу. Здесь посетила святую мученицу ее мать и со слезами на глазах умоляла свою дочь поклониться идолам. Христина осталась при своих убеждениях. На другой день мученица была выведена из темницы и представлена к своему отцу. Отец начал ласкать свою дочь, уговаривал ее отречься от Христа; но, видя безуспешность этих мер, повелел обнажить тело своей дочери, повесить ее на столбе и строгать острым железом. Затем святая мученица была протянута на железном колесе, под которым был разведен огонь. Мучитель велел вертеть колесо, а тело св. Христины поливать кипящим маслом. Как ни ужасны были страдания, испытываемые св. мученицею, однако она оставалась непреклонною. Мучения были, наконец, прекращены, и святую исповедницу заключили в темницу. Чтобы умертвить свою дочь, мучитель повелел бросить ее в море. Св. Христину посадили в лодку, и, отъехав далеко от берега, навязали на шею камень и бросили в воду; но Господь ниспослал Своей исповеднице ангела, и она пошла по воде, как бы посуху. Явившись пред своим отцом, св. Христина привела его в ужас, и жестокий мучитель решился погубить ее на следующий день мечем; но это намерение ему не пришлось привести в исполнение, так как ночью он умер. Поликарп принял пострижение в обители препп. отцов Антония и Феодосия, Он отличался между братиею примерно строгою жизнью и духовною рассудительностью; поэтому, когда умер (в 1164 году) игумен Акиндин, братья избрала Поликарпа своим игуменом. |
| Когда перешли реку и стали на площадке против храма Св. Креста Мцхетского, св. Евстафий поднял руки свои к небу и сказал: «Господи, Господи, если удостоишь меня умереть ради святейшего Твоего имени, то не попусти, чтобы тело мое съедено было псами и истерзано птицами небесными, но повели, Владыко мой, чтобы тело мое принесено было сюда – в Мцхет и предано земле, где принял я святое крещение». Простившись окончательно со всеми, св. Евстафий и Стефан продолжали дальнейший путь в Тифлис в сопровождении только воинов. Когда исповедников представили к сатрапу, то Стефан тотчас же был освобожден, так как присутствовавшие здесь Сирийские вельможи и засвидетельствовали пред сатрапом, что он не принадлежал к вере персов, а рожден в христианстве. Остался один Евстафий. «Кто ты такой и в какой вере спасаешься?» спросил сатрап. «Я христианин», мужественно ответил Евстафий. Бузмил, чтобы поколебать решимость Евстафия, указывал ему на сиротство его жены и детей; но затем, видя невозможность подействовать убеждением на святого, приказал отсечь ему голову и тайно бросить за город на съедение зверям и птицам, дабы христиане, узнавши, не воздали его телу почести. Когда наступило время исполнения приговора, то святой с такою молитвою обратился к Богу: «Господи Боже Вседержителю! Ты услышал молитву прежде бывших мучеников, которые ради имени Твоего ввержены были во время страшного холода в озеро и умерли в исповедании Твоем; Ты услышал молитву мучеников, сожженных огнем, растерзанных и съеденных зверями, наследовавших обещанные Тобою вечные блага!.. Удостой и меня, Господи, быть участником их небесной радости, удостоивший меня ради Всесвятейшего Твоего имени в последнее время быть также мучеником и исповедником! Ты знаешь, Владыко Господи Боже мой, Иисусе Христе, что Всесвятейшему Твоему имени не предпочел я ни отца, ни мать, ни братьев, ни семейство, ни родных и близких; Тебя только Одного Господа моего возлюбил всем сердцем и всею душою моею и ради имени Твоего полагаю голову мою. Владыко мой, прошу еще и молю Твою благость, чтобы тело мое не оставалось здесь в Тифлисе, но чтобы предано было оно во святом граде Мцхете, где ты открылся Мне, да источают по Твоей милости кости мои благодатные исцеления всем притекающим к ним, во славу Всесвятейшего Твоего имени!» Кончив молитву, святой обратился к воинам, чтобы они исполнили над ним приговор. |
| веру в случае успеха. Это действительно, и случилось. Один крестьянин, по имени Анастас, пустил в русский стан ко Владимиру стрелу, на которой было написано: «за тобой, с восточной стороны, находятся колодцы; от них вода идет по трубе в город; перекопай и перейми ее». Владимир, услыхав об этом, взглянул на небо и сказал: «если это сбудется, я крещусь». Затем он немедленно велел копать против труб и вода была перенята; изнуряемые жаждою херсонцы сдались, и русские вступили победителями в город. Завоевав славный и богатый город, который в течение многих веков умел отражать приступы варварских народов, великий князь русский через послов объявил греческим императорам, Василию и Константину, что он желает быть супругом сестры их, юной царевны Анны, или, в случае отказа, возьмет Константинополь. Такое требование испугало и огорчило императоров; они согласны были выдать за славного русского князя свою сестру, но под условием, если он крестится. «Не следует», отвечали они Владимиру, «христианам отдавать родственниц своих за язычников; но если крестишься, то и сестру нашу получишь, и вместе царство небесное, и с нами будешь единоверник; если же не хочешь креститься, то не можем выдать сестры своей за тебя». На это Владимир ответил послам греческим: «скажите цярям, что я крещусь; я уже прежде испытал ваш закон; люба мне ваша вера и служение, о котором мне рассказывали посланные наши мужи». Цари обрадовались, умолили сестру свою Анну выйти за Владимира и послали сказать ему: «крестись, и тогда пошлем к тебе сестру». Но Владимир велел отвечать: «пусть те священники, которые придут с вашею сестрою, крестят меня». Цари послушались и послали сестру свою вместе с некоторыми сановниками и пресвитерами. Анне очень не хотелось идти. «Иду точно в полон», говорила она, «лучше бы мне здесь умереть»; братья утешали ее и говорили: «а что, если Бог обратит тобою Русскую землю в покаяние, а Греческую землю избавит от лютой рати; видишь сколько зла наделала Русь грекам? И теперь, если не пойдешь, будет тоже». |
|
|
