| в) Кажется, слышать грешнику о столь великом милосердии Божием не полезно: может случиться, что он еще больше станет грешить в надежде на это милосердие. Ему полезнее было бы слышать о том, сколь велико Божие правосудие: быть может, тогда он устрашился бы сего правосудия и скорее покаялся. Но истинный христианин больше боится Божия милосердия, нежели Его правосудия, больше трепещет Бога милосердого, чем правосудного. Когда Бог есть весь – правда, весь – гнев, и я не каюсь, то я могу сказать: как мне обратиться к Богу, от гнева Которого трепещут и небо, и земля, и преисподняя? Аще беззакония назриши, Господи, кто постоит? (Пс. 129, 3). Но когда Бог есть весь милосердие, весь любовь, а я не каюсь: то какое мне будет извинение? Ведь я знаю, что Бог мною грешным не гнушается, что Он с любовью приемлет кающегося и прощает, – чем же мне оправдать свое нерадение? И вот, взирая на Божие милосердие и на свое ожесточение, я трепещу и ужасаюсь… Велико Божие милосердие, но велико же и мое упорство во грехе! Чем все это может кончиться? Да тем, что Бог наконец от меня отступится, и сколь велико было ко мне Божие милосердие, столь же велико будет и мое вечное мучение… Горе вам, грешники, когда истощится Божие к нам долготерпение! Тихо и спокойно течет вода в ручье; задерживают ее сегодня, задерживают завтра, задерживают послезавтра, а между тем она все прибывает да прибывает… Наконец она размывает плотину; дотоле тихая и спокойная, она становится бурной рекой, которая быстро разливается и затопляет поля, унося за собой и деревья и животных… Вот так же и Божие долготерпение: оно тихо и спокойно ожидает нашего покаяния. Ждет оно сегодня, ждет завтра и послезавтра. Наконец оно истощается, и сколь велико было Божие долготерпение, столь же великий возгорится и Божий гнев. И он наказует, умерщвляет, казнит грешников… III. Покайся же и обратись к своему доброму Пастырю, овча заблудшее! Востани и прииди к милосердому Отцу, блудный сыне! Уверяю тебя, что и тебя примет добрый Пастырь и чадолюбивый Отец, примет с любовью, с радостью, с распростертыми объятиями. Аминь. (Составлено по «Воскресным чтениям» за 1867 г., и поучениям Илии «Троицкого листка»). |
| К этому присоединю, по моему же подлиннику, характеристику Макария Египетского , о котором в греческом подлиннике сказано только: «годами очень стар». Макарий Египтянин: сед, наг, весь в власех, руце согбени у сердца, брада седа до земли, власа на главе по плечам, аки у пророка Илии. 42. а) Из Годуновской Псалтыри. б) Из Углицкой Псалтыри. Прилагаемое здесь изображение (рис. 42) отшельника с бородой по пятки взято из Годуновской Псалтыри, рук. 1600 г., в библ. Московской Духовной Академии, что в Троицкой Лавре; 74. Это изображение при Псалме 91-м соответствует стиху: «Праведник яко финикс процветет». В Углицкой рукописи Псалтыри 1485 г. изображенный на миниатюре отшельник в подписи назван Онуфрием. Художественный стиль всегда соответствует литературе. Так и здесь. Высшее развитие иконописной красоты в аскетическом идеале вполне объясняется господствовавшим на Востоке вкусом к аскетическому чтению. Патерики синайский и скитский, проникнутые самой восторженной поэзией отшельнической жизни, были любимым чтением наших предков от XI века и даже до XVII включительно. История о Варлааме и Иоасафе-царевиче, вся основанная на идеализации пустынножительства, пользовалась в древней Руси такой популярностью, что даже отразилась в народной поэзии стихами об Асафе-царевиче и о похвале пустыни. Эти аскетические книги, отрывками внесенные в прологи, имели громадное влияние на древнерусскую литературу. В ежедневном чтении пролога они заучивались наизусть и нечувствительно входили в воззрения и убеждения наших грамотных предков и отражались в практической их деятельности учреждением и распространением пустынножительства в безлюдных захолустьях русской земли. III. Нет надобности распространяться о том, что в народе, независимо от иконописи и литературы, на основе более свежих и живых воззрений на природу, господствовали другие идеалы красоты, более радостной и цветущей, которую так нежно умеет лелеять народная песня. Пользуясь русской народной поэзией, можно составить очень лестную, для безыскуственного эстетического вкуса, характеристику чисто народной русской красоты, к которой приближал русский человек свои идеальные типы. Надрывающий сердце плач невесты в свадебных песнях, оплакивающих девичью красоту, лучше всяких доказательств заявляет о глубоком сочувствии народной поэзии к цветущей красоте юного возраста. Кому случалось слышать этот безотрадный поэтический вопль юной природы, навеки расстающейся со своей красотой и свежестью, тот, наверно, согласится, что народная поэзия в своих идеалах не руководствовалась понятиями о рабском подчинении цветущей красоты деспотической бороде. Русская народная эстетика даже выработала некоторые художественные символы, согласно с эпическими формами безыскусственной поэзии, как, например, русая девичья коса – символ цветущей, роскошной красоты, а в художественном образе молодецких кудрей, которые со радости вьются, с печали секутся, очевидно эстетическое стремление дать внешней форме внутреннее, более глубокое значение. |
| До введения христианства в России, обряд присяги или клятвы называем был рота, от чего самого произошел глагол ротитися. Слово это мы встречаем и в переводе Евангелия на славянский язык: «Тогда (Петр) начал ротитися и клятися» ( Мф. 26:74 ; Мк. 14:71 ). При совершении Игорем мирного договора с грека ми, обряд клятвы заключался в том, что русские воины полагали к подножию своих кумиров оружие, щиты и золото 304 . На севере золото столько же ценилось, как и оружие, а известно, что каждый человек клянется тем, чем более всего дорожит. Из договора Олега видно, что в делах судебных истцу не позволялось клясться, но только ответчику, и что клялись всякий по своей вере 305 . В важных делах допускаемо было испытание железом и водою. Обвиняемые должны были брать в руки раскаленное железо или вынимать кольцо из кипятка. Обычай этот перешел к нам с Запада. Подобные испытания допущены даже и «Русскою Правдой». Железо употреблялось в самых важных случаях, когда истец не имел свидетелей, и считалось важнее испытания водою; в самых же малых исках, ценою ниже двух гривен серебра, решали дела посредством присяги 306 . Иногда вместо присяги употреблялся поединок. Не только в древности, но по введении христианства, и в позднейшие времена всякий мог доказывать свою справедливость и оправдываться поединком. Об этом известно нам из Судебника царя Ивана III-ro. Мирившиеся на поле поединка платили штраф в пользу окольничих и судей. Хотя испытание железом, водою и поединки еще долго оставались тенью язычества, но со введением в Россию христианства – клятва стала утверждаться крестом. От этого изменилось слово «рота» и присяга начала именоваться крестным целованием. Присягнуть в чем называлось «отцаловаться»; «крест целовать на криве». В позднейшие времена присоединили к целованию креста целование слов Евангелия. Еще при заключении мирного договора Игоря с греками-христиане целовали крест в храме св. Илии. Хотя в древней Руси присяга не имела никакой полной постоянной формы, но, сколько можно видеть из крестоприводных записей, она заключалась в утверждении обещания целованием св. |
| Фритц Ринекер, Герхард Майер (лютеране) Скачать epub pdf Книги Царств, Третья и Четвертая I. НАЗВАНИЕ 1) в евр. Библии эти книги называются соотв. Первой и Второй книгами Царей, а книги, известные в рус. переводе как Первая и Вторая книги Царств, в евр. Библии носят название Первой и Второй книг Самуила. Первонач. это было две книги: Книга Самуила и Книга Царей. Однако в Септуагинте Книга Самуила и Книга Царей были разделены на две книги каждая, и всем четырем присвоили общее название Басилейон (царства). Под таким названием они вошли и в рус. Синод. пер. В протестантских изданиях названия этих книг соответствуют евр.: Первая и Вторая книги Самуила, Первая и Вторая книги Царей; 2) в евр. каноне книги Царств относятся к «ранним пророкам» (Нав, Суд, 1 и 2 Самуила, 1 и 2 Царей): так называются писания, охватывающие события от смерти Моисея до помилования Иехонии, т.е. все время пребывания Израиля в Ханаане и определ. отрезок времени – вавил. плен. Третья и Четвертая К.Ц. начинаются с сообщения о вступлении на престол Соломона и о смерти Давида (ок. 965 г. до Р.Х.) и заканчиваются помилованием Иехонии (ок. 562 г. до Р.Х.). II. КОМПОЗИЦИЯ Композиционно в К.Ц. можно выделить три крупных раздела: а) правление Соломона ( 3Цар. 1–11 ); б) парал. правление иуд. и израил. царей ( 3Цар. 12:1 – 4Цар. 17 ); в) Иудейское царство после пленения десяти сев. колен ( 4Цар. 18–25 ). III. ФОРМИРОВАНИЕ КНИГ Свой окончат. вид Третья и Четвертая К.Ц. приобрели, вероятно, уже после 562 г. до Р.Х., года помилования Иехонии ( 4Цар. 25:27–30 ). Но поскольку в них еще не упоминается ни о завоевании Вавилона Киром (539 г. до Р.Х.), ни о разрешении иудеям возвратиться на родину, то, видимо, составление книг было закончено до этих событий. Однако основная их часть была написана намного раньше, поскольку повторяющееся выражение «до сего дня» ( 3Цар. 8:8 ; 3Цар. 9:21 ; 3Цар. 12:19 ; 4Цар. 8 и проч.) указывает на то, что Иудейское царство ко времени написания книг еще существовало. В качестве источников Третьей и Четвертой К.Ц. упоминаются книга дел Соломоновых ( 3Цар. 11:41 ), летопись царей Израильских ( 3Цар. 14:19 и др.), летопись царей Иудейских ( 3Цар. 14 и др.). Некоторые из этих источников могли быть использованы и при написании книг ⇒ Паралипоменон (IV). Вероятно, были заимствованы и фрагменты каких-то писаний о пророках Илии и Елисее, а также выдержки из книги Исаии, в которых описана осада Иерусалима ассирийцами во времена Езекии (см. пророч. источники, назв. в 1 и 2Пар). Поскольку о летописи царей Иудейских в последний раз упоминалось в рассказе о смерти Иоакима ( 4Цар. 24:5 ), то можно предположить, что составитель Третьей и Четвертой К.Ц. работал в период между годами смерти Иоакима и Седекии, т.е. между 598 и 587 гг. до Р.Х. IV. АВТОР |
| Ваал Ваал , или Вал (господин) ( III Цap. XVIII, 9 , Uc. XLVI, 1 , Uep. IX, 14 ) – название бывшего языческого божества, боготворимого в Финикии и Сирии, а первоначально название божества, под которым некоторые из древних восточных народов боготворили солнце. Финикияне называли солнце Вал-Самен, что значит Господь небес. Так как Ваалу поклонялись под различными видами и притом в разных странах, то для точности к названию Ваал прибавлялось название и самого места, как, напр., Ваал-Гад, Ваал-Пеор, и все эти названия сливались в одно общее название Ваалам ( III Цap. XVIII, 18 ). Множество мест, посвященных сему языческому божеству, и масса лиц, поклонявшихся и служивших ему, указывают на то, как далеко и сильно было распространено поклонение Ваалу. Ваал, Вал или Бел, был боготворим вавилонянами, сирийцами, карфагенянами и другими народами. Думали даже, что он одно и то же языческое божество, что и Молох, которому аммонитяне приносили свои зверские и кровавые человеческие жертвы. В книге пр. Иеремии ( Uep.XIX, 5 ) прямо говорится, что Ваалу приносились человеческие жертвы. Для поклонения ему выбирались возвышенные места (высоты), и на служении ему состояло множество жрецов и пророков. Иногда для сей цели назначались и кровли домов ( 4Цap. XXIII, 12 ; Uep. XXXII, 29 ). Ваалам и Астарта служили общим названием всех богов и богинь Сирии, Палестины и соседних стран. В позднейшие времена, как говорят историки, боготворение Ваала господствовало во всей древней Скандинавии и, как предполагают, было общим на Британских островах. Доселе еще сохранилось много суеверных обрядов в Ирландии и Валлисе, очень напоминающих древнее поклонение Ваалу. Поклонение Ваалу было главным и притом обычным грехом древних евреев. Особенно при Ахаве для служения сему языческому божеству содержалась весьма многочисленная корпорация языческих жрецов. В III кн. Царств ( III Цap.XVIII ) содержится эффектное и картинное повествование о том, как пр. Илия посрамил языческих служителей Ваала. Какая величественная и горькая ирония слышится в словах пр. Божия Илии, обращенных к ним после тщетных попыток их свести огнь с неба на приготовленную жертву: Кричите громче, с насмешкою говорил им Илия, ибо он (т. е. Ваал) бог; может быть он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а может быть и спит, так он проснется. |
| б) Вторая стрела, это – самая мука адская. Соберу на них злая, – угрожает Бог грешникам (Втор. 32, 20). Собрание, соединение всех зол, всех бед и мук вместе – вот состояние мучимых во аде! Все виды скорбей собраны в одну чашу, все пламени огня негасимого соединены в один пламень, все муки вечные – в одной муке! Мучение вечное – без ослабы, без конца! «Отче Аврааме, – взывает евангельский богач, – ты отец милости, окажи милость мне, горящему в огне неугасающем! О, пошли этого счастливца Лазаря, чтобы омочил он конец перста в воде и прохладил язык мой пламенеющий». И что же говорит ему Авраам? – «Нет, чадо мое, ты все получил уже в жизни твоей, не ожидай более ничего». в) Третья стрела гнева Божия, уязвляющая сердце грешника, это – желание без надежды, желание Бога без надежды на Бога! Видал ли ты когда-нибудь волны морские, которые устремляются на берег, будто хотят затопить всю землю собою, но потом, ударившись о скалы, разбиваются на тысячу брызг и с пеной возвращаются назад. Вот также устремляться будет и душа грешника к общению с Богом, но, встретив сердце Божие, точно скалу твердую, будет разбиваться от болезни лютой! Желать Бога всегда и не надеяться увидеть Его никогда – да это такое мучение, которое мы и объяснить не можем! Подумайте только, что если бы прекраснейшее и святейшее лицо Божие на одну лишь минуту сокрылось от очей праведных, то самый рай стал бы для них адом; и если бы оно на одну лишь минуту показалось мучимым во аде, то самый ад стал бы раем. Подумайте, если бы грешники имели надежду когда-нибудь увидеть лице Божие, то мучение миллионов веков показалось бы им ни за что! Каково же их мучение, когда они будут вечно желать без надежды узреть лице Божие! III. Братия! Будем помнить вечную муку, дабы избегнуть ее. В древние времена один св. отшельник терпел искушение от плоти; вот раз диавол и представил ему подобие женщины, чтобы его скорее на грех соблазнить. Что же отшельник сделал? Он протянул палец на огонь горевшей свечи, а как не мог вынести страданий, то тотчас же отдернул руку и сказал сам себе: «Если я не могу вытерпеть одной минуты, чтобы мой палец горел на огне, то как же вытерплю я муку вечную, когда буду гореть весь, телом и душою, в пламени геенны? Иди от меня, сатана!» – И тотчас женщина исчезла, отшельник победил плоть, посрамил диавола, избежал греха, спас душу… О, если бы и каждый из нас, когда будет его искушать плоть, мир или диавол, говорил сам себе: «Ведь за то, что я делаю, мне придется мучиться во аде; мучиться вечно», – подумайте: что была бы тогда за охота грешить? Нет! Повторяю: не будет мучиться тот, кто помнит муку вечную. Но многие ли помнят о ней?.. (Извлечено в сокращении из «Поучительного слова» святителя Илии Минятия, «Троицких листков»). |
| 1, стр. 314–318, СПБ 1816 Славянский перевод „тома» (с длинной вставкой из какого-то древне-русского святительского поучения) составляет 52-ю главу печатной Кормчей, по изд. 1787 г. ч. 2, л. 245 об. – 254 об.; несколько устарелый теперь русский перевод, параллельно с латинским, – в цит. „Систем своде», т. II, отд. 1, стр. 229–236. Приводимый далее в тексте отрывок на русском языке заимствован из „Правил св. от. с толков.», изд. Моск. Общ Люб. Дух. Просв., стр. 171–173 (толков. Вальсамона на 4 пр. св. Вас. В.). 149 Вопреки мнению Вальсамона (см. его толков. на 7 пр. Неокес. соб., – Нрав. св. поместн. соб. с толков, вып. 1, стр. 86 М 1880). Такое мнение не может быть принято, на наш взгляд, во 1-х потому, что не соответствует общему ригористическому духу соборного определения, изрекающего свой суд и назначающего эпитимии μετ πσης κειβεας древних канонов; во 2-х, как не находящее себе подтверждения в практике последующего времени, насколько о ней можно судить по „каноническим ответам» различных иерархов и церковно-административных деятелей (см ответы Илии м. Критского – в Σντ завершение ссылки V, р. 378; Никиты м. Ираклийского – ibid, р. 441, и др.). 150 Так именно смотрит на него известный знаток памятников византийского права Цахариэ фон Лингенталь, поместивший τμoς τς vσεως в своём издании императорских новелл. По его словам, названный памятник ab ipsis Graecis novellae legis instar habetur (см его Jus graecoroman. t. III. p. 227, примеч.). Вальсамона – Διγvωσις в Σντ, Ралли и Потли, т. IV, стр. 561; p. перев. у проф. Павлова, 50-я глава Кормчей, стр. 450. Ср. слова св. Астерия Амасийск. в Homil. in Matth, XIX, 3; в браке μι τις vωσις γvεται καì σματoς καì ψυχς, ς καì τ ϑoς τ ϑει συναvακιvσϑαι, καì τν σκα τ σακì τπov τιv συνδδεσϑαι (Migne, Paire gr. t. XL, col. 229; p. перев. в Богосл. Вестн. за 1893 г., т. II, стр. 386). Важно отметить, что признание этой мысли отнюдь не ограничивается только областью христианской морали. Практическим следствием её в области брачного права является признание мужа и жены за единую, нераздельную личность при вычислении степеней родственной близости (affinitas), устанавливаемой между двумя группами лиц посредством брака: каждый из супругов в той же степени „близок» натуральным родственникам другого, как и этот последний; соответственно „близки» им и его родственники, чем создаётся ряд законных препятствий для браков между этими лицами. |
| В кон. III - сер. I в. до Р. Х. Вани стал храмовым городом: в архитектуре прослеживается переплетение новой эллинистической культуры и местных строительных приемов. Основные строения (храмы, святилища, алтари) расположены на треугольном холме. У входа в городские ворота сохранился постамент неуцелевшей статуи богини-хранительницы; аналогичные скульптуры существовали и в др. городах Колхиды (в частности, в Фасисе). К стене ворот с внутренней стороны пристроено культовое здание с открытым вост. входом, что соответствует груз. сакральным традициям. У зап. стены был воздвигнут алтарь, вокруг к-рого найдены фрагменты сосудов, использовавшихся для приношений, и 2 амфоры с просом, необходимым в ритуале прославления богини плодородия. На нижней террасе городища располагался храмовый комплекс (800 кв. м), состоявший из башнеобразного здания, жертвенной площадки, ступенчатого жертвенника, колонного зала и помещения для приношений, где были обнаружены крупные пифосы, наполненные злаками. Вани был разрушен в сер. I в. до Р. Х., что считается последним этапом крушения колхской культуры. Ист.: Apoll Rhod. Argon. II 329, 858-898, 946-1028, 1030-1230, 1231-1241; Homer. Od. XII 61 и сл.; Herod. Hist. IV 85; Plin. Sen. Natur. hist. VI 32; Flacc. IV 561, V 13, V 108, V 153; Apollod. I 9. 22, 23; Xen. Anabas. V 4. 1-32 и 5. 1-3; Очерки. Т. 1. С. 290, 398-399. Н. Т-М. Распространение христианства в Иверии в первые века по Р. Х. Согласно груз. источникам («Житие св. Нино», «Житие грузинских царей» Леонти Мровели, «Мокцеваи Картлисай»), первыми провозвестниками Христа в Иверии были мцхетские иудеи, пришедшие сюда после взятия Навуходоносором II Иерусалима (597 г. до Р. Х.) и поселившиеся в Мцхете. Им была отведена сев.-вост. часть города. Житие св. Нины повествует, что именно от них весть о рождении Младенца узнали в Мцхете. «Мокцеваи Картлисай» цитирует письмо первосвященника Анны из Иерусалима, относящееся уже к 30-м гг. I в., в к-ром он просил Элиоза (согласно Леонтию Мровели) прибыть в Иерусалим для участия в суде над Иисусом Христом. Оттуда же известно, что мать Элиоза, к-рая происходила из рода первосвященника Илии, просила сына не принимать участия «в крови Христа». Элиоза сопровождали Лонгин Карснели ( Леонти Мровели. Житие грузинских царей) и др. иудеи (Житие св. Нино//Шатбердский сборник. С. 337-340). |
| Существовало неск. местных израильских культовых центров. Возможно, хронологически первым центром - еще во времена Иисуса Навина - стал Галгал ( ) в Иорданской долине, близ Иерихона. Ранним культовым центром израильтян был также Сихем ( ) - один из наиболее крупных городов на севере Ханаана. Нек-рые исследователи интерпретируют обнаруженные на горе Гевал ( ) близ Сихема артефакты 1-й фазы железного века как фрагменты древнеизраильского святилища; жертвенник же сопоставляется ими с жертвенником, описанным во Втор 27. 4-8 и Нав 24. 25-27. Вероятно, позднее крупнейшим культовым центром израильтян становится Силом ( ). В Силоме в эпоху судей пребывал в скинии ковчег завета , при нем находился первосвященник. Здесь созывались собрания представителей колен для избрания вождя и для принятия решений об объявлении священной войны. При первосвященнике Илии ( Эли), «судившем» Израиль 40 лет (1 Цар 4. 18), здесь начинал свою деятельность пророк и фактически последний судья в Израиле Самуил ( Шемуэл). Святилища могли быть и у отдельных колен (Суд 18), родов (Суд 6. 24; 8. 27) и даже семей (Суд 17); священнодействовали не только левиты (ср., напр.: Суд 17. 5). По всей вероятности, имел распространение культ духов предков (ср., напр.: Суд 17. 5, 10; 18. 14, 18-20, 24). Единое Израильское царство Спорадические локальные попытки установления царской власти в Израиле, должно быть, имели место еще в эпоху судей. Так, в Суд 9 рассказывается о попытке сына судьи Гедеона по имени Авимелех (букв.- «мой отец - царь»; первый израильский антропоним, включающий термин «мелех» - царь) провозгласить себя царем в Сихеме (ср., напр.: Суд 8. 22-23, о самом Гедеоне, положение к-рого приближалось к царскому). Собственно монархическое правление в Израиле устанавливается ок. 1030 г. с помазанием Самуилом на царство Саула ( Шаул), сына Киса, из колена Вениамина. Считается, что главным фактором, приведшим к установлению монархии в Израиле, явилась угроза со стороны филистимлян - основных врагов израильтян в этот период. Вне Библии филистимляне впервые упоминаются в надписи в храме Аммона в Мединет-Абу близ Фив и в Большом папирусе Харриса, сообщающих о нашествии на Египет в 8-й год правления фараона Рамсеса III, т. е. ок. 1175/4 г., «народов моря», мигрировавших гл. обр. из Эгейско-Малоазийского региона. По-видимому, с позволения егип. властей филистимляне осели в районе между Газой и Яффой , где основали союз Пятиградия: Газы, Ашдода , Аскалона ( ), Гефа ( ) и Екрона ( ). Саул |
| Гораздо реже пророка Даниила, изображался пророк Илия первыми христианами. Он является, подымающимся на небо, в барельефе нескольких саркофагов и тут нельзя не видеть повторение типа, очень обыкновенного в античном искусстве, именно: Аполлона, представленного богом солнца; подобно последнему, пророк, под видом молодого человека, стоит на двухколесной колеснице, поднимаясь вверх и управляя четырьмя ретивыми конями. Христианское пополнение этого сюжета, состоит в том, что Илия бросает свой плащ пророку Елисею, который берет его, покрывая руки своей одеждой, что, как мы уже сказали, было выражением почтения у древних римлян. Под колесницей изображена река Иордан, иногда, под видом аллегорической фигуры в классическом стиле, именно: старца с тростинкой в руке и с венком на голове, из того же растения; он лежит, упираясь локтем на урну, из которой льется вода. – Два человека, – представляющие, в сокращении, пятьдесят евреев, которые присутствовали при вознесении Илии – видны на втором плане в некоторых примерах изображения этой сцены. Другие пророки представлены, иногда, в христианском, первоначальном искусстве, действующими или присутствующими при совершении событий, предсказанных ими. – На стеклянной чаше с золотыми фигурами 512 , по всей вероятности, V-ro ст., Исаия под видом молодого человека, задрапированный в паллиум, протягивает правую руку к полуфигуре юноши, в лучах со сферой. – Может быть, тут художник, под образом светила, хотел изобразить Мессию, так часто в пророчествах Исаии сравниваемого с солнцем и вечным светом ( Ис. 60 ). Фигура молящейся женщипы, между двумя деревьями, отделяет эту сцену от другой, в которой Исаия, снова под видом молодого человека, распиливается надвое. – В стенописи II-ro или III-ro ст., хорошего стиля, находящейся в катакомбах Каллиста, вероятно, представлен пророк Исаия 513 ; он поднимает руку, как говорящий, и обращает взоры свои на сидящую Богородицу с ребенком Спасителем на коленях, вероятно, принимая дары Волхвов, но в этом месте стукк отвалился и живопись пропала. В фреске, конца I-ro или начала II-ro века, открытой в последнее время в катакомбе Прискиллы, представлены сцены совершенно подобного характера. – Тут, также, может быть, выведен Исаия, столь часто, в своих пророчествах, возвещавший пришествие Мессии; он указывает на звезду, сияющую над головою Богоматери, сидящей с младенцем Спасителем на руках. |
|
|
