| Смысл слов, которые они тогда услышали и не поняли, откроется им после воскресения Иисуса. Как мы помним, когда Иисус в Иерусалимском храме говорил о храме тела Своего, ученики не поняли сказанного; когда же воскрес Он из мертвых, то ученики Его вспомнили, что Он говорил это, и поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус ( Ин.2:21–23 ). То же самое произойдет с беседой о небесном хлебе: ученики вспомнят о ней и поймут, о чем Он говорил, когда хлеб, сходящий с небес, станет основой литургической жизни их общины. Слова и действия Иисуса, как они отражены в четвертом Евангелии, означали радикальный разрыв с иудейским культом. На его обломках Иисус создавал Свой собственный литургический культ, в котором центральное место займут два таинства – Крещения и Евхаристии. В Его проповеди этот культ зарождается, формируется, обретает богословские очертания. Вот почему Он так часто говорит о воде: в беседах с Никодимом и самарянкой, в словах на празднике Кущей. По той же причине Он говорит о хлебе, о Своей плоти и крови, о «храме тела Своего». Он говорит об этом невзирая на то, что не будет понят непосредственными собеседниками. Его слова – «глаголы вечной жизни», и они будут с новой силой раскрываться каждому новому поколению Его последователей. Иисус предлагает в качестве пищи ту самую Плоть, которую Он «отдаст за спасение мира». Это значит, что путь к превращению Его Плоти в «хлеб, сшедший с небес», лежит через Его страдания и смерть. И хотя Тайная Вечеря произойдет до Его физической смерти, преломление хлеба и вина на ней непосредственным образом связано с Его смертью: Сие есть тело Мое, которое за вас предается… Сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается ( Лк.22:19–20 ). Если крещение «водой и Духом» станет тем таинством, через которое всякий уверовавший в Иисуса будет входить в Церковь , то «преломление хлеба» станет основой литургического бытия церковной общины ( Деян.2:42, 46 ). Для первых христиан этот опыт будет неразрывно сопряжен с опытом мученичества – предания собственной плоти на смерть и пролития собственной крови. Во II веке приговоренный к смерти Антиохийский епископ Игнатий, идя в Рим, где его ожидает казнь, напишет римским христианам: |
| Согласно преданию, появившемуся в IV веке, гора, на которой была произнесена Нагорная проповедь, находится недалеко от Галилейского озера: называется она горой Блаженств, и с нее открывается живописный вид на озеро и окрестности 42 . В отличие от скалистого Синая, высота которого достигает 2285 метров, гора Блаженств имеет высоту лишь 110 метров, и восхождение на нее не представляет особого труда. Сам внешний вид этой горы, окруженной плодородными землями, напоминает о кротком Учителе, Который пришел не для того, чтобы в громах и молниях возвестить народу израильскому суровые законы, но для того, чтобы в веянии тихого ветра возвестить человечеству новые богооткровенные истины. Слова Иисуса в Нагорной проповеди – это не плод книжной мудрости. Это слова Самого Бога, обращенные к человеку. От обычных человеческих слов они отличаются и по форме, и по содержанию. И именно осознание того, что слова Нагорной проповеди принадлежат Богу, а не просто человеку, пусть даже пророку и учителю, является ключом к пониманию ее смысла и значимости. Именно Бог в свое время призвал Моисея на гору Синай, чтобы ему каменные скрижали с заповедями для народа израильского. И именно Бог инициирует Новый Завет с Новым Израилем через Своего Сына, Который в Нагорной. проповеди торжественно оглашает то, что Сам Бог через Него хочет сказать людям. 4. Кому адресована нагорная проповедь? К кому обращена Нагорная проповедь – к ученикам или народу? Из вступительных слов евангелиста ответ не очевиден: Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их... ( Мф. 5:1–2 ). С одной стороны, здесь говорится о народе, с другой – об учениках, к которым относятся слова учил их. Однако по окончании изложения Нагорной проповеди евангелист пишет: И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий... ( Мф. 7:28–29 ). Здесь уже учил их относится к народу, а не только к ученикам. Из этого следует, что рядом с Иисусом во время произнесения проповеди находились и ученики, и народ: Он обращал слово либо к ученикам и народу, либо к ученикам, но так, чтобы слышал народ. Следовательно, Его поучение имело универсальный смысл. |
| Суммируя взгляды древних толкователей на Нагорную проповедь, Р. Гюлих, автор посвященного ей фундаментального исследования, подчеркивает, что, с одной стороны, в Иисусе видят преемника Моисея и интерпретатора Моисеева законодательства, «восполняющего» его через раскрытие его истинного смысла. С другой, отмечают, что Иисус порывает с Моисеевым законом, потому что Его нравственные требования превосходят и даже отбрасывают в сторону этот закон. По мнению ученого, как одна, так и другая точка зрения основаны на акцентировании одного фрагмента Нагорной проповеди ( Мф. 5:17–19 ) в ущерб другому ( Мф. 5:21–48 ). Для евангелиста Матфея, отмечает ученый, Иисус – не столько новый Моисей, сколько Тот, Кто пришел исполнить ветхозаветные пророческие ожидания, возвестив Царство Небесное и сделав его реальностью человеческой истории 188 . «Доколе не прейдет небо и земля» Значимость «закона и пророков» подчеркивается во втором изречении, где Иисус говорит о том, что Ветхий Завет сохраняет силу на все последующие времена. Он настаивает на важности закона вплоть до последней «йоты» (ωτα). В арамейском оригинале речи Иисуса, по-видимому, здесь упоминалась буква «йод» () самая маленькая в еврейском алфавите. Под чертой (κεραα), вероятно, подразумевался незначительный диакритический знак; подобного рода знаки использовались как в еврейском, так и в греческом письме 189 . На первый взгляд, это изречение радикально противоречит образу жизни Иисуса и его отношению к предписаниям Моисеева законодательства. Здесь Он предстает как требующий буквального и безусловного исполнения малейших предписаний закона – то, чего Сам Он не делал, когда, например, нарушал субботу. Многие ученые считают, что «исторический Иисус» не мог произнести подобных наставлений и что они являются плодом творчества евангелиста Матфея 190 . Между тем аналогичное изречение мы встречаем в Евангелии от Луки, в беседе Иисуса со сребролюбивыми фарисеями, которые смеялись над Ним: Вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом. Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него. Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет ( Лк. 16:15–17 ). Здесь личность Иоанна Крестителя предстает в качестве водораздела между Ветхим и Новым Заветами. При этом, как и в Нагорной проповеди, о законе Моисеевом говорится как о продолжающем сохранять значимость до конца истории. |
| Таинство Евхаристии было совершено Христом на Тайной Вечери, о которой рассказывают все четыре евангелиста, а кроме того, апостол Павел: «Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови, сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» ( 1Кор. 11:23–26 ). Тайная Вечеря, совершенная Христом вместе с учениками, по внешнему ритуалу являлась древнееврейской пасхальной вечерей, на которую в Израиле собирались члены каждой семьи для вкушения жертвенного агнца. Но если обычный пасхальный ужин был семейной трапезой, то в Тайной Вечери участвовали ученики Христа – не родственники Его по плоти, а та семья, которая потом вырастет в Церковь , и вместо агнца был Он Сам, приносящий Себя в жертву «как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще прежде создания мира» для спасения людей ( 1Пет. 1:19–20 ). Во время Вечери Христос претворил хлеб и вино в Свое Тело и Кровь, причастив учеников и заповедав им совершать это таинство в Его воспоминание. И после Его крестной смерти и Воскресения ученики собирались в первый день недели – так называемый «день солнца», когда воскрес Христос, – для «преломления хлеба». Первоначально Евхаристия являлась трапезой, сопровождавшейся чтением Писания, пением псалмов, проповедью и молитвой, иногда она продолжалась всю ночь. В Деяниях говорится о вечери, на которой Павел воскресил юношу Евтиха: беседа Павла продолжалась так долго, что юноша «погрузился в глубокий сон» и выпал из окна, Павел, спустившись, воскресил его и затем поднялся, «...преломив хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета» ( Деян. 20:9,11 ). Постепенно, по мере роста христианских общин Евхаристия трансформировалась из вечери-ужина в богослужение; описание евхаристического богослужения II в. |
| Таким образом, мы имеем свидетельства о двух совещаниях. Первое описано более подробно. На нем главным аргументом становится следующий: «Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом». Под «местом» здесь может пониматься как вся страна, так и Иерусалим. Некоторые комментаторы видят здесь указание на храм Иерусалимский – святое место для всего Израильского народа. Во 2-й Маккавейской книге упоминаются «место» и «народ», при этом под местом понимается именно храм (2 Макк. 5:19). Аргумент, на первый взгляд, может показаться странным: какое отношение имеет Иисус со Своей проповедью Царства Небесного к возможному вторжению римлян в Иерусалим? Однако история Страстей показывает, что политический аргумент использовался против Иисуса неоднократно, причем использовался Его противниками как для демонстрации собственного приверженности интересам Израиля, так и, наоборот, для демонстрации лояльности римской оккупационной власти. Требуя у Пилата смертного приговора для Иисуса, иудеи будут кричать: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю» ( Ин. 19:12 ). Римскому прокуратору они скажут: «Нет у нас царя, кроме кесаря» ( Ин. 19:15 ). При этом в собственном узком кругу первосвященники, полностью продавшиеся римлянам, надевают личину патриотов. Интересна трактовка Евангелистом слов первосвященника, который сыграет решающую роль в осуждении Иисуса на смерть. Эти слова являются очевидным продолжением мысли о том, что деятельность Иисуса может привести к полной оккупации Иудеи римлянами: Каиафа говорит, что лучше одного человека принести в жертву, чем поставить под удар весь народ. Однако Евангелист толкует их не в буквальном смысле, а в переносном, видя в них предсказание о том, что «Иисус умрет за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино». Невольное пророчество первосвященника становится подтверждением того, о чем Иоанн говорит на протяжении всего своего Евангелия: искупительная жертва Иисуса имеет значение для всего мира, а не только для Израильского народа; на место ветхого Израиля придет Израиль новый, который будет включать в себя всех уверовавших в Иисуса. |
| Таким образом, чем глубже погружается человек во внутреннюю, глубинную жизнь духа, тем менее интересным, менее значимым становится для него то, что происходит во внешнем мире. Каждому из нас приходится жить одновременно на нескольких уровнях. Мы всегда в какой-то степени на поверхности, ибо вовлечены в круговорот событий и впечатлений земной жизни. Но одновременно мы призваны жить на глубине – там, где и происходит подлинная жизнь, «жизнь с избытком». Духовное путешествие заключается в том, чтобы постепенно все более и более отрешаться от внешнего и прилепляться к внутреннему, приобщаться к тому, что является сердцевиной жизни. Как происходит приближение человека к Богу? На этот вопрос преподобный Симеон отвечает в главе 39 третьей сотницы: Что-то привносится нами, а что-то дается нам свыше от Бога. Ибо чем больше мы очищаемся посредством наших трудов и священных усилий, тем больше светимся светом умиления, и чем больше сияем светом, тем больше очищаемся слезами, принося свое и взамен свыше получая даруемое. Вот один из непреложных законов духовной жизни: «что-то привносится нами, а что-то дается от Бога». Наша жизнь в Боге есть сочетание того, что совершается нашими руками, и того, что творит Бог Своими руками. Мы призваны к сотрудничеству, к соработничеству, к тому, что Святые Отцы называли «синергией» – совместным творчеством Бога и человека. Есть вещи, которые зависят от нас, которые в нашей власти, а есть то, что от нас не зависит и что не в нашей власти. От нас зависит, будем ли мы исполнять заповеди Божии, посещать больных, помогать бедным, делить свой хлеб с голодными. От нас зависит, соблюдать или не соблюдать посты, посещать или не посещать церковь , подавать или не подавать милостыню. А от Бога зависит все то, что называется плодом духовной жизни – те многие и великие дары, о которых апостол Павел говорит: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим его» ( 1Кор.2:9 ). Об этих дарах много и вдохновенно пишут преподобный Симеон Новый Богослов , святитель Григорий Палама , чью память мы празднуем в Великом посту, и многие другие Отцы Церкви. Но не меньше говорят они и о ежедневном трудничестве, о возделывании собственного сердца, об исполнении заповедей – обо всем том, что «привносится нами». |
| Такое тесное единение людей в одном Теле Церкви, по апостолу, возможно потому, что дан новый принцип жизни. Это не закон иудейский, не гражданские законы, объединяющие только внешним образом. Для жизни и благочестия дарована Божественная сила 77 , это Дух Святой. И язычники, и иудеи имеют доступ к Богу Отцу, в одном Духе ( Еф.2:18 ). В Послании к Ефесянам апостол сравнивает Церковь между прочим со зданием. Это здание, стройно слагаясь, устрояется в жилище Божие Духом ( Еф.2:21–22 ) 78 , то есть через действие Духа Святого. Как отдельные члены в теле имеют каждый своё особое значение и свою особую деятельность, так и в теле церковном каждый член имеет своё дарование. Уж одно имя «дарование» говорит о том, что оно не естественного происхождения, не вытекает из естественных сил и способностей человека, а есть нечто высшее. Все добродетели христианские апостол Павел рассматривает как проявление одного Духа Святого. Дары различны, но Дух один и тот же... Каждому даётся проявление Духа на пользу. Одному даётся Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом... иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Всё... сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно ( 1Кор.12:4, 7–11 ). В Послании к Римлянам дарами Духа апостол называет и служение, и начальствование, и благотворительность 79 . По мысли апостола, в Церкви нет дарований, которые служили бы каждому в его обособленности, но все дарования служат к общей пользе всей Церкви 80 . В отношении к Источнику они – дарования, в отношении к Церкви – служения 81 . Каждое служение есть явление Духа ( φανρωσης το πνεματος) (См.: 1Кор.12:7 ) 82 . Здесь-то и источник единства всех в Церкви. Все... единым Духом крестились в одно тело... и все напоены одним Духом (ες ν πνεμα) ( 1Кор.12:13 ) 83 . Апостол как бы особенно желает обратить внимание на единство Источника всех добрых дел, совершаемых на общую пользу Церкви. Перечисляя духовные дарования, апостол после каждого из них, как мы видели, указывает Источник дарования – Святого Духа. Каждое дарование подаётся именно единым, Тем же Самым Духом – ν τ ατ πνεματι. «Апостол повсюду присовокупил слова: о том же Духе, тем же Духом, научая сим, что потоки различны, но Источник, несомненно, один» 84 . А окончив перечисление дарований, апостол опять повторяет: Всё... сие производит один и тот же Дух – πντα τατα νεργε τ ν κα τ ατ πνεμα ( 1Кор.12:11 ) 85 . |
| Тогда на той же Александрийской кафедре появился новый святитель – Кирилл Александрийский, чью память мы сегодня тоже совершаем. Он сказал Несторию: ты не прав, брат мой, потому что Бог Слово и человек Иисус Христос – это одно и тоже лицо, хотя Дева Мария не родила Предвечного Бога, но Она родила того же самого Человека, Который является Богом Воплотившимся, а ты рассекаешь Его на два лица, и у тебя получается два Сына Божия: один – Предвечный Бог Слово, а другой – человек Иисус Христос. Первая ересь – арианская – была осуждена Церковью на I и II Вселенском Соборах, а несторианская ересь была осуждена на III Вселенском Соборе. Церковь на этих Вселенских Соборах восстановила и признала, что Господь наш Иисус есть Воплотившийся Бог, что Бог Слово, о Котором говорится в начале Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1.1-3), речь здесь идет о том же самом лице, каковым является Господь Иисус Христос. Мы не можем и не имеем право рассекать Его на два лица и на двух сынов, как это делал нечестивый Несторий. Мы исповедуем Иисуса Христа как Бога Воплотившегося, Который по Своей Божественной природе равен и единосущен Богу Отцу, а по человеческой природе Он равен нам. Святые отцы говорили, что эти две природы в едином лице Иисуса Христа не просто сосуществуют, как какие-то две чуждые составляющие, происходит взаимопроникновение двух природ, эти две природы соединяются неслитно, неразлучно, неизменно и нераздельно, то есть, с одной стороны, они не сливаются одна с другой, одна природа не поглощает другую. Как Бог Иисус Христос всегда остается Богом, даже в Своем страдании, даже в Своей богооставленности на кресте, а как человек Он всегда остается человеком: и когда Он спит на корме, потому что Он устал; и когда Он хочет есть; и когда Он гневается или радуется как человек, Он при этом всегда остается Богом. Эти две природы в Иисусе Христе, Божественная и человеческая, чудесным образом соединяются и проникают одна в другую. |
| Тропарь праздника Пятидесятницы раскрывает смысл этого события: «Егда снисшед языки слия, разделяше языки Вышний, егда же огненныя языки раздаяше, в соединение вся призва, и согласно славим Всесвятаго Духа». Здесь содержится напоминание о вавилонском столпотворении, когда Бог, увидев безумие людей, вознамерившихся построить башню до небес, сошел и смешал их языки, чтобы они перестали понимать друг друга и прекратили строительство столпа, который все равно рухнул бы и похоронил их всех под своими обломками ( Быт. 11:1–9 ). Разрушенное по вине людей единство человеческого рода восстанавливается в Церкви, где нет различия по национальному и языковому признаку, но всем дается «новый язык» – язык веры и молитвы, единомыслия и любви. Всякий раз, когда вавилонская башня рушится (а она вновь и вновь рушится на протяжении всей истории), происходит «смешение языков», обостряются противоречия между нациями, возрастает непонимание и недоверие. И только Святой Дух, который есть «Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия» ( Ис. 11:2 ), Который живет и действует в Церкви, может примирить всех, призвать к соединению и согласию. Церковная иерархия В Древнем Израиле священниками могли становиться только лица, принадлежащие по рождению к колену Левия: для всех остальных священство оказывалось недоступным. Левиты были посвященными, избранными для служения Богу – они одни имели право приносить жертвы, воскурять фимиам, возносить молитвы и петь в храме; участие народа в богослужении сводилось к пассивному присутствию. Но ветхозаветные жертвы, как говорит апостол Павел, не могли избавить человечество от рабства греху: «Невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи... Всякий священник ежедневно стоит в служении и многократно приносит одни и те же жертвы, которые никогда не могут истребить грехов» ( Евр. 10:4–11 ). Поэтому Христос принес в жертву Самого Себя, чтобы раз и навсегда избавить человечество от рабства диаволу: «Освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа... |
| Утверждение о том, что Бог невидим, пронизывает весь Новый Завет: «Бога не видел никто никогда» ( Ин.1:18 ); «Бога никто никогда не видел» ( 1Ин.4:12 ); «Царю же веков нетленному, невидимому, единому премудрому Богу честь и слава во веки веков. Аминь» ( 1Тим.1:17 ); «…Царь царствующих и Господь господствующих, единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» ( 1Тим.6:15–16 ). Апологет II века Афинагор Афинский писал: «Мы не безбожники, когда признаем единого Бога безначального, вечного, невидимого и бесстрастного, необъятного и неизмеримого…» 873 Мысль о непостижимости Бога также укоренена в новозаветном богословии: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» ( Рим.11:33 ). Говоря о том, что Бог непостижим и неизреченен, Григорий Богослов писал: «Постичь Бога трудно, а изречь невозможно», как философствовал некто из эллинских богословов... 874 Я же говорю: изречь невозможно, а постичь еще более невозможно. Ведь постигнутое может быть и словом изъяснено – если не вполне, то хотя бы приблизительно – тому, у кого уши не окончательно повреждены и разум не вовсе притупился. Но такую реальность объять разумом совершенно невозможно… Это естество невместимое и непостижимое. Непостижимым же называю не то, что Бог существует, но то, что Он из Себя представляет 875 . Тема непостижимости Божией стала центральным пунктом богословской полемики IV века, развернувшейся вокруг ереси Евномия. Согласно последнему, Бог может быть постигнут в Своей сущности через серию имен, которыми Его описывают. По мнению Иоанна Златоуста , такое утверждение является «корнем всех зол»: Какой же это корень всех зол?... Человек дерзнул сказать: я знаю Бога так, как Сам Бог знает Себя. Нужно ли обличать это? Нужно ли доказывать?... Это – явное безумие, непростительное безрассудство, новейший вид нечестия; никто никогда не дерзал ни помыслить, ни произнести языком ничего подобного. Подумай, несчастный и жалкий, кто ты и Кого исследуешь? Ты – человек, а исследуешь Бога?.. Неужели, скажи мне, ты исследуешь Бога, безначального, неизменяемого, бестелесного, нетленного, вездесущего, превосходящего всё и превышающего всякую тварь?... Но ты скажешь: я человек, почтенный свободою. Ты почтен не для того, чтобы употреблять свободу на прекословие, а для того, чтобы употреблять эту честь на послушание Почтившему. Бог почтил тебя не для того, чтобы ты оскорблял Его, но чтобы прославлял; оскорбляет же Бога тот, кто исследует существо Его 876 . |
|
|
