| Известный русский писатель и публицист, Александр Николаевич Стрижёв: - Долгое время мне посчастливилось работать для радиостанции «Радонеж», готовить передачи на редкие довольно темы. А темы были такие – это либо малоизвестный и забытый писатель русский, и даже не только русский. Или подвижник Божий, обитель богоспасаемая. В те годы лет 15 назад, стало быть, эти темы еще только стали осваиваться у нас в церковной публицистике. И надо было рассказать, чтобы было интересно и познавательно. И радиостанция «Радонеж» имела и до сих пор имеет высокий творческий настрой. Сергей Герасимов – из людей, симпатичных, добрых и знающих. Исключительно внимательный, причем его доброжелательность покоилась на большом знании дела, он всегда говорил, не обижая автора, но наводя его на какую-то мысль. Сергей Герасимов был по возрасту еще молодым человеком, подвижным в мыслях, в движениях, в литературных находках. Наш цикл был долгоиграющий, у нас там прошло 30 передач о наших подвижниках Божьих – об Иоанне Кронштадтском, о батюшке Серафиме Саровском, об Иоасафе Белгородском, и о многих и других. Помимо этого - большой ряд писателей и поэтов, например, о Тютчеве у нас была передача, или мы брали даже поэт Рильке, который посетил Россию в начале XX века, посетил Оптину пустынь. Даже пожелал стать оптинским монахом. И эта его тяга отразилась в цикле стихов под названием «Часослов». Сергей Герасимов в этом отношении был очень чуткий человек, он все понимал с полуслова. И у меня о Сергее Герасимове самые теплые воспоминания. Жаль, конечно, что так безвременно и трагически погиб журналист Сергей Герасимов, но память у нас, кто его знал, сохранится самая добрая, и мы будем просить Господа, чтобы Он его принял в селения праведных. Трудно было смириться со скорбной вестью о трагической кончине Сергея Герасимова профессору Виктору Николаевичу Тростникову, и он обратился к покойному как к живому: - Что же ты, Сережа, так рано и безвременно ушел от нас, так же, как в свое время, до срока, нас покинул Володя Махнач? Если такие люди будут от нас уходить - с кем же мы останемся? Ведь ты был не просто православным верующим, настоящим патриотом России, ты умел служить вере и Отечеству на высокопрофессиональном уровне, быть очень полезным и Церкви, и нашей Отчизне. |
| В этой группе особого упоминания заслуживает Александр Николаевич Стрижев, писатель, литературовед, библиограф, создавший грандиозный труд «Календарь русской природы», где впервые в советское время были легализованы святцы, воссоздана религиозно-философская картина мира православного русского человека. Вспоминаю, с каким восторгом я читал его очерки о русской природе в журнале «Наука и жизнь»! Участник «Русского клуба», Александр Николаевич первым начал изучение творчества запрещенного тогда С.А. Нилуса. Объездил места его жизни, нашел заброшенную могилу писателя и поставил на ней крест. К месту последнего упокоения великого подвижника потянулись паломники, труды Нилуса в ксерокопиях стали расходиться по России, особенно самое выдающееся его произведение – «Близ есть при дверех», включающее антисионистский памфлет «Протоколы Сионских мудрецов» . Позднее, в 90-е годы, мы подружились. Энциклопедист по своим знаниям, Стрижев помогал мне в моих исследованиях, особенно по еврейскому вопросу. Александр Николаевич издал и прокомментировал сочинения Нилуса и святого Игнатия Брянчанинова, составил книги о русских святых – Серафиме Саровском, Иоанне Кронштадтском, Иоасафе Белгородском. Иногда мы встречались с ним у него в квартире в Б. Кисловском переулке, недалеко от Кремля. В гостиной, отделанной панелями, снятыми с какого-то старинного особняка, под лампой начала ХХвека проходили долгие обстоятельные беседы, время от времени Александр Николаевич убегал в соседнюю комнату и приносил оттуда какие-то книги, бумаги, записи, чтобы удовлетворить наше любопытство по тому или иному вопросу. Материалы были разложены в толстые папки по темам и снабжены подробной картотекой. Просветительская деятельность монархистов развивалась в одном потоке с просветительством русских националистов, не отвергавших монархию, но не придававших ей особого значения. По воззрениям они были близки к национал-большевикам, готовым объединить св. Нила Сорского с Лениным. Среди националистов мне особенно были близки Аполлон Григорьевич Кузьмин и Михаил Федорович Антонов. Профессор Московского университета Кузьмин был мне знаком давно еще по лекциям в Обществе охраны памятников. У нас с ним сложились добрые отношения. Я дарил ему свои книги, получал его. Весной 1989 года Кузьмин создает Добровольное общество русской культуры «Отечество», которое призвало «всех, разделяющих чувство озабоченности процессами подавления и угасания русской национальной культуры, ведущими в конечном счете к разрушению всего содружества народов, соединенных многовековой историей в границах единого государства... посвятивших свои знания, душевные силы и деятельность делу возрождения нашего Общего Дома». Из активистов этого Общества мне запомнились редактор моей книги «Русский труд» Е. Залегина с мужем и С. Перевезенцев. Общество выпускало свой печатный орган, в котором принимал участие и я. |
| «Когда диавол в нашем сердце, тогда необыкновенная, убивающая тяжесть и огонь в груди и сердце; душа чрезвычайно стесняется и помрачается, всё её раздражает, ко всякому доброму делу чувствует отвращение; слова и поступки других в отношении к себе криво толкует и видит в них злоумышление против себя, против своей чести, и потому чувствует к ним глубокую, убийственную ненависть, ярится и порывается к мщению». По плодам узнаете дух. И вот, помимо всяких иных доказательств, это смущение души, которая отдаётся во власть тёмной силы диавольской, лучше всего свидетельствует о том, каков есть этот дух; ибо когда в нашем сердце поселится дух нечистый диавольский, мы чувствуем постоянную тягость, постоянное беспокойство, постоянное озлобление, а в окружающих мы постоянно видим недостатку, злые против себя умыслы, вечно их заподозриваем, всё толкуем так, чтобы это было нам обидно, чтобы это вызывало в нас чувство отмщения. И так сами себя мучаем тем злым духом, которому даём у себя в сердце приют. «И время течёт не останавливаясь, и тело моё при жизни ещё постоянно меняется и преходит, и мир весь, как видно по его движению, тоже преходит и как будто поспешает к предположенному концу своему, как заведённая машина. Где же постоянное? Постоянное – то, что всё это движет и направляет к своим целям; постоянна первая причина всего сложенного и сотворённого, которая сама не сложна и потому непреходяща, вечна». Отец Иоанн размышляет здесь о преходящей жизни мира. Всё течёт, всё изменяется, всё зыбко в мире. И кажется, что жизнь человеческая подобна сему: из младенца делается юноша, потом взрослый человек, потом старик, а потом низводится человек в землю, и каждый человек, подобно миру, поспешает в этих изменениях к своему окончательному уничтожению. И спрашивает отец Иоанн, как спрашивает и каждая душа человеческая: что же постоянно? В ответе на этот вопрос – ответ и на вопрос о смысле жизни. Постоянна первопричина, всё создавшая, постоянно то, что содержит эту изменяющуюся и вечно текущую жизнь, постоянен Бог и постоянна в нас бессмертная душа. Человек, оглядывающийся на жизнь свою, иногда думает, что он всё такой же, и будто бы время не ушло, и ему странно, что волосы его начали седеть, потому что изнутри ему не видится этих мелькающих перемен вещественного бытия, потому что бессмертный дух его не изменился соответственно этому вещественному изменению. И вот из глубины духа человеческого утверждается его бессмертие: вот то, что есть вечное, нетленное, неизменяемое. И в этом утверждении черпает человек упование, что истинный смысл жизни заключается не в том, постоянно текущем, внешнем, изменяемом, вещественном бытии, а в этом неизменяемом, в этом вечном бытии и спасении. |
| «Чем вернее и сильнее средство, соединяющее нас с Богом, тем больше направляет против него разрушительных действий противник Божий и наш». Злой силе непереносимо, когда человек в земной и тленной оболочке устремляется к Богу, соединяется с небесным и тем побеждает злое начало, действующее на нашу душу через наши страсти. Враг свои нападения направляет всегда на наиболее важное, наиболее существенное. Чем сильней то средство, которое нас с Богом соединяет, тем большим нападениям оно подвергается. Что же нас соединяет больше, чем молитва , чем покаяние, чем Евхаристия? И вражеский дух нападает прежде всего на нашу молитву, нападает на нас в нашем покаянии, действуя через самооправдание, поражая нас окамененным нечувствием, лишая слёз о грехах наших, нападает на нас в нашем стремлении к великому таинству Евхаристии, заставляя нас отодвигать Его от себя, по возможности избегать и тем привыкать к постоянной греховной, повседневной мирской жизни. «Помни, что Господь в каждом христианине. Когда приходит к тебе ближний, имей к нему всегда великое уважение, ибо в нём Господь, Который чрез него часто выражает волю Свою». Здесь отец Иоанн учит нас относиться к каждому человеку как к образу Божию и, памятуя и чувствуя в человеке это независимо от внешнего его положения, его отношения к вам, всегда относиться к приходящему с добротой, с радушием. Нужно так делать, говорит отец Иоанн, потому что часто через совершенно неожиданных людей Господь нам указывает Свою волю и посещает нас. Как часто бывает с нами, что приходит к нам какой-нибудь незнакомый человек и мы встречаем его холодно, без внимания. И вдруг этот человек говорит, что он пришёл от какого-то близкого и уважаемого нами человека. Как сразу изменяется у нас отношение к этому человеку – откуда-то берётся и теплота, и внимание, и благодушие, и желание ему помочь. Но каждый приходящий к нам приходит не от уважаемого и хорошего нашего знакомого, а от Самого Господа, как носитель Его Образа. Поэтому всё, что только есть в нашем сердце доброго, должно быть всегда у нас наготове, чтобы принять приходящего к нам человека. |
| Человек! Ты травка, дерево, животное, то есть по телу ты живешь совершенно по одним законам с ними: зачинаешься, образуешься, растешь, бываешь в цвете лет, крепнешь, стареешь, умираешь. Да будет это поводом к твоему смирению. Спаситель часто уподобляет человека дереву, которое приносит хорошие или худые плоды, или животному, например овце и другим животным. Нисколько не сомневаюсь о том, что живая вера и любовь к Богу могут во время молитвы не только душу восторгать горе, но и самое тело возвышать от земли, как это и случилось с одним святым. Когда сродное к сродному возвышается силою веры и любви, то есть душа к Богу, тогда тело бывает самым послушным орудием души. Некто говорил мне: удивительно сладостно и легко было мне вчера во время вечерней молитвы, проникнутой живою верою и любовию к Богу! Я чувствовал, что дух мой шел горе и в своем шествии разливал удивительную сладость и чудное спокойствие в сердце моем, как бы совозвышая с собою и самое тело мое горе к Богу. Когда ты сочиняешь или переписываешь проповедь, ты делаешь дело Божие и потому должен делать его тщательно, как бы для Самого Бога. О имени Господни верою и упованием на Бога я победил себя после долгих уступок, падений. Уповай, не спеши, будь покоен. Научись ни в каком случае не упадать духом и сохранять всегда присутствие и величие духа. К достойному совершению Таинства приготовь себя чтением Евангелия и молитвою. Слава Тебе, Владычице, слава тебе, Предтече Спасов Иоанне! Вот уже второй брак я совершаю достойно силою молитв ваших, предстательством вашим, помощию вашею. Не оставьте меня и вперед. Слава Тебе, Господи, мир мой, победа моя! Sententinae 44 . Веди себя так, чтобы князь мира сего не имел в тебе ничесоже, чтобы не имел места, в которое бы мог уязвить тебя. А он обыкновенно уязвляет нас в больные грехом места. А есть еще у тебя много уязвляемых мест. Господи! Ты рекл в святом слове Своем: идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего [ Ин. 14,30 ]. Ах! Если бы и мне когда-нибудь сметь сказать это! |
| Реакция окружающих на душевнобольных также в значительной мере зависела от половой принадлежности последних. В целом окружающие, хотя и опасались мужчин с отклонениями, относились к ним все же терпимо. Однако если душевнобольной объявляли женщину, особенно из средних слоев общества, ее, как правило, помещали в лечебницу, с мужчинами так поступали гораздо реже. Такое неравенство отчасти объяснялось тем, что близкие больше боялись реакции мужчины на попытку изолировать его от общества. Родители душевнобольных сыновей, например, признавались о. Иоанну, что физически боятся выгнать молодых людей из дому, но не меньше того опасаются, что погибнут их души или же что их дети станут бродягами. Они спрашивали совета пастыря, как вести себя с детьми: мягко или жестко 367 . Те же, у кого были дочери, сомневались гораздо меньше. Одна молодая женщина, которую предал жених, была отправлена на три года в санаторий. Другая в 1899 г. в письме о. Иоанну утверждала, что мать ошибочно поместила ее в психиатрическую лечебницу два года назад; она жаждала выйти на волю, опасаясь, что уже потеряла душу за время пребывания здесь. Еще одна женщина была упрятана в лечебницу в Хельсинки за то, что увлекалась спиритизмом (она пишет: «Помогите мне отсюда выбраться; я не сумасшедшая») 368 . Все это подтверждает, что в России XIX – начала XX века, как и в тогдашней Франции, женщины, чье поведение не укладывалось в принятые рамки и могло, по мнению близких, стать позором для семьи, гораздо чаще, чем мужчины, помещались в лечебницы под предлогом депрессивности или истеричности 369 . Примечательно, что, находясь в заточении, они видели в о. Иоанне того, кто сможет их вызволить, – и потому что он обладал большим авторитетом в духовной и светской среде, и потому что они знали о действенной силе его молитвы. Именно в подобных просьбах о вмешательстве и заступничестве пастырь выступает как наделенная полномочиями фигура, используемая людьми в их противостоянии несправедливым властям. Еще одним симптомом душевной болезни, кроме страха, считалось несоблюдение причастия и непосещение церкви. |
| С чего же началось лукавство человека и помрачение его чудного душевного светильника, при свете коего он проникал во все свойства подчиненных ему тварей, в их характеры и дал имена всем животным по их свойствам – так верно, что Сам Творец одобрил эти названия. Оно началось с беседы с древним змием, иже есть диавол и сатана, льстяй всю вселенную 385 , от доверия и послушания ему и недоверия и непослушания Творцу, от преступления ясной, удобоисполнимой заповеди Божией, от вкушения плодов запрещенного древа 386 . Но неужели так преступно и гибельно было для человека вкушение плода, что оно могло повлечь за собою проклятие благословенного Богом человека, все последовавшее растление греховное, все бесчисленные бедствия и болезни и самую смерть временную и вечную? Да, действительно так преступно гибельно было это проклятое непослушание и вкушение, раз, потому, что это было преслушание святой, премудрой воли Творца, безмерно облагодетельствовавшего человека, во-вторых, потому, что, поверив искусителю и вышедши из послушания Творцу, первые человеки перебежали в стан врага и сделались его рабами; в-третьих, потому, что из этого непослушания и вкушения недозволенного плода развились, как из семени, все бесчисленные грехи первых человеков и их потомства, наклонность ко всякому греху, вся неверность их Богу, самонадеяние, неблагодарность, злоба, высокоумие и гордыня, око лукавое, их удаление и отчуждение от него, хула на Бога, пристрастие к плотским, земным, скоропреходящим благам и пренебрежение своею бессмертною душою и вечными благами рая и Царства Небесного, для которого и сотворен был человек со всем потомством; из этого источника и корня греховного проистекли и умножились до бесконечности все скорби, болезни и неисчислимые бедствия рода человеческого и самая смерть как оброки греха 387 . Вот отчего и как погас наш душевный светильник, вот откуда началось всякое лукавство человеческое, все нелепые страсти, наша страстная привязанность к своей грешной плоти и ко всему земному: излишнее попечение о пище и питье, одежде, о стяжании богатства, чести и славы, и нерадение о любви к Богу и о вере и любви и милосердии к ближним. |
| Игумения Таисия. Когда человек внимает себе и следит за собою, то и малейшее уклонение от Бога, волею или неволею допущенное, тяготит душу и нарушает ее мирное состояние (говорю, впрочем, из собственного опыта). С потерею мира рождается тревога, смущение, теснота. О, как тяжело бывает душе, и как трудно ей снова восстановиться! Отец Иоанн. Потребно немедленное тайное покаяние: воззовешь ко Мне, и услышу его 119 . Господь знает наши немощи. Он готов простить нам все, если мы каемся и просим прощения. Не надобно коснеть, то есть останавливаться на мысли о совершенном грехе, а тотчас же каяться, памятуя милосердие Божие; тогда породится не тревога и рассеянность, а сокрушение и смирение сердца, которое Бог не уничижит, то есть не презрит 120 . Игумения Таисия. Как сохранить в душе мир с Богом, восстановленный в ней чрез Таинства, или чрез тайное покаяние, или милосердием Божиим? Отец Иоанн. Ничем так не сохранишь мир, состоящий в общении с Богом, как вниманием к себе. Вообще человек, проходящий жизнь духовную и ревнующий о спасении, должен неослабно внимать себе, то есть замечать все движения своего сердца и ума 121 . За ними сильно назирает враг и ищет уловить их; и когда найдет скважинку, то есть минуту, не занятую вниманием самого домохозяина, тотчас же вторгается и сам начинает хозяйничать в его душе, и много может навредить ей. Игумения Таисия. А как тяжело чувствует себя душа, когда, очистившись и восстановив свое общение с Богом, опять нарушит его! Отец Иоанн. На чистом и белом виднее пятнышко и самомалейшее; так и на душе чистой, а в черном и грязном они и незаметны за общею чернотой и грязью. Опять так и выходит, что надобно внимать себе и иметь непрестанное памятование о Боге и внутреннюю молитву. Игумения Таисия. Да, Батюшка, невольно приходишь к сознанию, как трудно человеку, особенно поставленному жизнью среди суеты, хотя бы и невинной, например, начальственной, но хранящему самовнимание, – устоять на этом пути. Отец Иоанн. Пожалуй, и трудно; но какое же доброе дело и дается без труда? А с другой стороны, ведь в труде-то и спасение наше, ведь Царствие Божие нудится 122 , то есть самопринуждением, силою, старанием берется, и только усиленные искатели достигают его. Потребна молитва. |
| Однажды я исповедовалась у Батюшки, говоря по порядку заповеди. Выслушав, он сказал: Отец Иоанн. Все это грехи как бы неизбежные, вседневные, в коих мы должны непрестанно каяться мысленно и исправляться. А вот ты мне что скажи: каково твое сердце, нет ли в нем чего греховного – злобы, вражды, неприязни, ненависти, зависти, лести, мстительности, подозрительности, мнительности, недоброжелательства? Вот яд, от которого да избавит нас Господь! Вот что важно! Я отвечала, что не ощущаю в себе ни злобы, ни вражды, ни мести, ничего подобного, а только могу обвинить себя в подозрительности, или вернее в недоверии к людям, образовавшемся во мне вследствие многих людских несправедливостей и неправд. Батюшка отвечал: Отец Иоанн. И в этом не оправдишься. Помни: любы не мыслит зла 168 , и доброе око не узрит зла даже и там, где оно есть. Покрывай все любовью, не останавливайся на земной грязи, достигай совершенства любви Христовой. Впрочем, и Христос не вдаяше Себе в веру их, зоне Сам ведяше вся 169 . Игумения Таисия. Батюшка, как же доверять и верить вполне людям, когда так много от них приходилось терпеть незаслуженно, безвинно? Иногда, из предосторожности для будущего, относишься недоверчиво и подозрительно. Отец Иоанн. Зачем нам заглядывать в будущее? – Довлеет дневи злоба его 170 . Предадимся, как дети, Отцу нашему Небесному, Он не оставит нас искуситися паче, нежели можем 171 . Подозрительностью лишь себя измучишь, да и делу не поможешь, еще повредишь, заранее представив себе зло там, где, может быть, его и не будет. Лишь бы мы не делали зла, а нам пусть делают, если попустит Господь. Однажды я сказала Батюшке, что иногда подвергаюсь сильнейшему духовному искушению, которое изобразить словом не могу; это как бы уныние, но в самой ужасной степени, едва не отчаяние, – точно туча черная нависнет над головою, и точно нет из-под нее выхода; все представляется так мрачно, так тяжко на душе, что я называю это искушение «адским», и если бы оно было продолжительно, то причинило бы смерть или исступление. |
| На других двух записках приведены из Библии по синодальному русскому переводу подлинные слова Священного Писания : на одной – Пс. 31:1–2 205 и Пс. 17:10–16 206 ; на другой – Деян. 17:30–31 207 , с добавлением двух слов: «Синайское законодательство». Биография игумении Таисии Игумения Таисия (в миру Мария Васильевна Солопова) родилась в 1842 г. в семье потомственного дворянина, помещика Боровичского уезда Новгородской губернии Василия Васильевича Солопова и Виктории Дмитриевны, урожденной Пушкиной. Отец Марии окончил Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге, плавал на корабле «Полтава», фрегате «Паллада», а 6 февраля 1835 г. был прикомандирован к Морскому кадетскому корпусу. 4 апреля 1851 г. Василий Солопов вышел в отставку в чине капитана 2-го ранга и поселился в родовом поместье Абакумове (Абаконово) близ Боровичей. Мать будущей игумении Таисии, «москвичка, из рода Пушкиных» 208 , была дочерью коллежского асессора Дмитрия Васильевича Пушкина и после смерти родителей воспитывалась дедом генералом Осипом Александровичем Василевским. Виктория Дмитриевна получила образование в московском пансионе г-жи Десаль и в 1838 г. в пятнадцатилетнем возрасте была выдана замуж. Двое первых детей умерли в младенчестве. Позднее Виктория Дмитриевна рассказывала своей старшей дочери: «Много и горячо молилась я о том, чтобы Господь не лишал меня этого утешения, дал бы мне хотя одно дитя, оставив его в живых; особенно же молилась я об этом Матери Божией, нарочно ходила пешком в Ее храмы к Ее чудотворным иконам, пред которыми изливала свои слезные мольбы И не посрамила меня Владычица, Надежда ненадежных. Она даровала мне дитя – дочь, которую я из чувства благодарности к Ней назвала Ее именем – Мария» 209 . Виктория Дмитриевна воспитывала свою дочь в любви к Богу и ближним, приучала ее к молитве и благотворительности, много беседовала о событиях Священной истории и страданиях Спасителя. 9 декабря 1852 г. Мария Солопова была зачислена в Павловский институт в Петербурге, учебное заведение для детей-сирот военных офицеров. В феврале 1853 г. она прибыла в институт, но вскоре заболела: «Сделались у меня сильнейшие головные боли, затем воспаление глаз, и я совсем ослепла» 210 . 27 мая 1854 г., после четырехмесячного пребывания в частной глазной клинике Денике, Мария была уволена в отпуск для излечения «на вольном воздухе». К концу года зрение стало возвращаться, и девочка смогла продолжить обучение в институте. 11 декабря 1861 г. в возрасте девятнадцати лет Мария Солопова окончила Павловский институт и получила от Министерства народного просвещения аттестат на звание домашней учительницы. |
|
|
