| Да и не мог более развитый в культурном отнишении юг когда-либо дать северу более духовную религию. Гордость бедуина, как некультурного жителя Хиджаза, всегда удерживала его принять такое подаяние из рук изнеженного жителя южного морского берега. К этому еще присоединилась внешняя судьба христианской церкви в южной Аравии. Как везде, так и там, христианская церковь отличалась административным устройством; в Наджране, Зафаре, Адене и Хормузе существовали четыре епископии, епископы которых поддерживали всеми мерами союз с Абиссинией. Когда поэтому Дзу-Навас, опираясь на иудейскую религию, хотел освободить южно-арабские племена от эфиопских гостей, то встретил решительное сопротивление со стороны христиан в Наджране. Он с семитской жестокостыо и коварством старался поэтому искоренить христианство; но это имело только временный успех. Эфиопы пришли на другое место, и иудейское государство было разрушено. Эфиоп Абраха, служивший раньше военачальником негуса, стал домогаться устроить здесь государство, предлагая только номинальное подданство негусу; но этот христианский правитель южной Аравии вступает в сношения с Юстинианом, который здесь, на юге, надеялся причинить затруднения персам. Абраха направился на север, чтобы расширить свое государство. Далее, возможно, что он этим прямо хотел угодить противоперсидским внушениям византийцев. Во всяком случае, поход его направлен был против центра языческой Аравии, Мекки. Собираясь завоевать ее и тамошний храм разрушить, он сам сделался добычей коварной судьбы: оспа уничтожала его войско, и он должен был возвратиться домой, не сделав ничего, около 570 г. Этот факт окончательно разрушил миссию христианства в Аравии. He будучи в состоянии освободиться от византийской политики, оно лишилось своего исторического призвания среди арабов. В одной старой песне это поражение абиссинцев восхваляется, как победа хани- фитской религии. В самом деле и тогда уже существовали начала христианства в Мекке, которое пришло с севера. По легендарному сказанию о Фемионе, которому приписывается основание южно-арабского христианства, он проходил однажды во время своих странствований по Сирии мимо дерева, под которым стоял человек, очевидно дожидавшийся его. |
| Но из этого ничего не вышло. К счастью для христиан, Церковь теперь возглавлял папа Целестин III, ранее бывшим папским легатом в Испании. Поэтому он хорошо понимал, насколько велика мусульманская угроза для Западной Европы. Целестин III, будучи кардиналом, помогал в основании Ордена Сантьяго, одного из самых могущественных военных христианских орденов, чья роль в сопротивлении джихаду стала необычайно важной для выживания христианской Испании и падения мусульманской Испании. Личный авторитет папы и его защита единства Испании вернули здравомыслие на иберийскую сцену, где после Аларкоса короли Леона и Наварры, в надежде добавить кусочки побежденной, ослабленной и подавленной Кастилии к своим собственным владения, подло вторглись во временно разрушенное королевство Альфонсо VIII. Одиозный Альфонсо IX Леонский набрал мусульманские войска для вторжения в Кастилию. Возмущенный отсутствием христианской солидарности со стороны леонцев, король Педро II Арагонский помог королю Кастилии изгнать войска короля Леона из его королевства. Папа тоже вставил свое слово. Он отлучил от церкви леонского короля и освободил подданных Леона и Наварры от всякой верности своим королям, если те будут использовать мусульманские войска против христиан. Вмешательство папы стало решающим. Короли Кастилии, Арагона и Португалии устроили так, что король Леона женился на кастильской принцессе Беренгуэле, и защита Пиренейского полуострова стала не только национальным, но и семейным делом. Испания снова была спасена. Так же, как и Португалия. Чтобы не допустить отступничества ненадежных и колеблющихся монархов, папа Целестин приказал Санчо VII, королю Наварры, прекратить флирт с Альмохадами и вместо этого поддержать короля Кастилии. Он также позаботился о том, чтобы Кастилия в своей борьбе против эль-Мансура получила помощь с севера Пиренеев, благословив рыцарей Аквитании, давших обет отправиться в Святую Землю в качестве крестоносцев, отправиться в Испанию вместо поездки в Иерусалим. До решающей битвы оставалось еще несколько лет. |
| Южная Италия в то время разделилась на множество маленьких государств, похожих на испанские тайфы, и наемники пользовались большим спросом. Норманны, крепкие бойцы, производили впечатление на своих работодателей. После приглашения Мело в Бари следующий призыв на работу, вероятно, поступил от Гуаймара IV, принца Салерно. Норманны быстро оценили представившуюся им возможность. Сотни из них начали пробираться из Нормандии на юг через Францию к альпийским перевалам. Все, что они могли предложить, – это свои тяжелые мечи, сильные руки, и изредка кольчугу и лошадь. Они предлагали свои услуги любому, кто их наймет. Правители Капуи, Неаполя, Бари и Беневента вскоре получили свои отряды норманов. Вероятно, им иногда приходилось сражаться друг с другом, но они старались относиться друг к другу по мягче, поскольку многие из них были родственниками, потомками выдающегося нормандского рода Танкреда де Отв. Первым вождем норманнов в Апулии и Калабрии был некто Вильгельм Железная Рука, умерший в 1048 году. Затем его брат Дрого взял на себя руководство, пока его не убили; затем его брат Роберт Гвискар, взобрался на вершину этой грубой и жестокой нормандской пирамиды, к которому присоединился другой брат Роджер. Роберт Гвискар описан как разбойник, который не чуждался никакого насилия. Для него не было ничего святого; он не уважал ни стариков, ни женщин, ни детей и «иногда не щадил ни церкви, ни монастыря», – пишет Азиз Ахмад в своей книге об исламской Сицилии. В присутствии норманнов в южной Италии не было ничего сакрального. Они были негодяями и преступниками, которые вели жестокую жизнь. Как и арабы, они боролись за добычу; но по крайней мере они никогда не утверждали, что ведут священную войну за Бога. Фактически, Папа Лев IX осудил и отлучил братьев Гуискар, но они захватили его, когда тот появился в Бари, и отказались освободить его, пока он не уступил их требованиям. Лев IX умер, и пять лет спустя его преемник Николай II назначил Роберта Гискаря управляющим Калабрией и Апулией, вотчинами православной Византийской империи, и Сицилией, управляемой мусульманами. В войне, которую теперь вели Гискарды, не было ничего благочестивого. |
| Леона и Кастилии. Развитие Реконкисты, сопровождавшееся нападениями христианских войск на различные регионы Андалуса, привело к исчезновению мосарабских общин. В период правления североафриканских династий Альморавидов (1090-1147) и Альмохадов (1147-1228) часть мосарабов под давлением мусульманских властей эмигрировала в христианские королевства, часть была принудительно переселена в Сев. Африку. При альмохадском эмире Абд аль-Мумине (1130-1163) в К. возобновилось строительство, в частности, был построен новый квартал у ворот Баб-Румийя. Город оставался крупнейшим религ. и культурным центром мусульм. Испании: в XI-XII вв. здесь жили врач Альбукасис (Абу-ль-Касим ибн аль-Аббас аз-Захрави), поэт Ибн Шухайд, философы и ученые Ибн Хазм и Аверроэс (см. Ибн Рушд ), иудейский мыслитель и богослов Маймонид. В К. находилась б-ка, созданная халифом аль-Хакамом II и насчитывавшая до 400 тыс. томов. После битвы при Лас-Навас-де-Толоса (1212) власть Альмохадов была сильно ослаблена, а соперничавшие правители тайф не имели возможности дать отпор христианским войскам. В 1228 г. Фернандо III Святой, кор. Кастилии (с 1217) и Леона (1230-1252), приступил к завоеванию мусульманских городов Юж. Испании. В янв. 1236 г. отряд кабальеро из Андухара занял аррабаль в сев. части К., а в февр. королевское войско приступило к осаде Медины. Когда стало известно, что правитель Мурсии, союзник К., отказался помочь осажденным, а Ибн аль-Хамар, правитель Хаэна, заключил союз с королем, кордовцы приняли решение сдать город. В соответствии с договором жителям К. гарантировали личную безопасность и свободу; тем, кто желали покинуть город, разрешили забрать движимое имущество. 29 июня 1236 г. состоялся торжественный въезд Фернандо III в К.; на минарете Большой мечети был установлен крест и поднято королевское знамя. Церковь св. Марины. 2-я пол. XIII в. Церковь св. Марины. 2-я пол. XIII в. В К., вошедшей в состав Кастилии как королевский город, был учрежден консехо - совет должностных лиц, избиравшихся горожанами; под управлением консехо находилась также городская округа (alfoz), границы которой были определены в фуэро, дарованном К. |
| В нояб. 1205 г. кор. Педро II Арагонский прибыл в Рим, с тем чтобы папа короновал его. Он принес клятву верности папе, а его королевство стало данником (censualis) Римского престола, получив папское покровительство. В связи с ухудшившейся обстановкой в Испании папа обязал архиепископов Толедо и Сантьяго-де-Компостела налагать интердикт и отлучать от Церкви тех, кто будут заключать союзы с мусульманами (Regest. 15. 15). 16 июля 1212 г. объединенные армии кор. Альфонсо Кастильского, кор. Педро II Арагонского и кор. Санчо VII Наваррского одержали решающую победу над мусульманами при Лас-Навас-де-Толоса. И. наложил интердикт на земли норвеж. кор. Сверри Сигурдссона, к-рый изгнал почти всех епископов, и отлучил от Церкви Льва II Армянского за то, что тот притеснял рыцарей ордена тамплиеров (храмовников). Восточная политика И. Определяющими для вост. политики И. были задачи организации крестового похода для освобождения Иерусалима и распространения католичества в Юго-Вост. и Вост. Европе посредством заключения унии с правосл. Церквами и с К-польским Патриархатом (до 1204). На этом строились отношения И. с визант. имп. Алексеем III Ангелом (1195-1203) и К-польским патриархом Иоанном X Каматиром (1198-1206), с к-рыми папа в первые годы понтификата состоял в переписке (Regest. 1. 353, 354; 2. 210, 211). Несмотря на то что Алексей III не оказал военной поддержки крестоносцам, визант. император согласился участвовать в переговорах о церковной унии, выдвинув ряд политических требований (в т. ч. вернуть Византии Кипр, захваченный англ. кор. Ричардом Львиное Сердце во время 3-го крестового похода). В «Gesta Innocentii» упоминается, что визант. император согласился прислать делегацию на Собор, где будет обсуждаться вопрос об объединении Церквей, если тот соберется в Греции (Gesta Innocentii. 62). Одним из важнейших событий понтификата И. стал 4-й крестовый поход, коренным образом изменивший отношения папства с правосл. Востоком. Подготовка похода была начата сразу по восшествии И. на Папский престол, однако назначенное на март 1199 г. выступление пришлось отложить, т. к. к этому времени не удалось собрать войско. 15 авг. того же года И. обратился ко всему христ. миру с призывом поддержать крестоносцев (Regest. 1. 336). Организация похода была возложена папой на кардиналов Соффреда и Петра Капуанского. И. объявил, что на крестовый поход будет выделено 10% доходов папской казны; кроме того, вводился налог (2,5%) на все доходы клириков (что, однако, не исполнялось - Gesta Innocentii. 84). |
| А если хочешь, чтобы твой пост был мне угоден, отрекись от всякой неправды, прости долги, отпусти порабощенных на свободу и всякое неправедное писание разорви; раздели для голодных хлеб твой и бесприютных нищих введи в дом. Если видишь раздетого, одень и от единокровного твоего не укрывайся. " Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: " вот Яю " . И будет Бог твой с тобой всегда, и насытишься, как желает душа твоя. Вот живое изображение истинного поста, вот каким воздержанием подобает прославлять себя христианам. Платон, митрополит Московский (106, 22-25). Желающим начать святой пост я прежде всего предлагаю царскую трапе-зу самого славного и святого Давида. Смотрите, какова его трапеза. В псалме своем он говорит: " Я ем пепел, как хлеб, и питье мое растворяю слезами " (Пс. 101, 10). Пожалуйте, извольте есть пепел, как хлеб, и питье растворите слезами. Вы скажете: не вкусна эта трапеза. А я отвечу: не вкусна, но полезна. Но прежде всего разберем на основании Писаний эту трапезу Давида. Вы знаете, что святой Давид согрешил перед Богом прелюбодеянием и убийством. Это не удивительно, потому что он был страстен, как и прочие люди: и у святых бывают падения. После грехопадений Давид пришел в чувство: он кается, смиряется, исповедуется, молится, постится и носит покаяние не только внутри своей совести, но несет тяжесть покаяния и внешним образом. Он оделся в рубище, посыпал голову пеплом и плакал перед Богом и днем и ночью, прося у Него прощения грехов. Когда во время покаяния появлялась у него нужда подкрепить тело куском хлеба, он ел его, и сыпался на хлеб пепел с головы и рубища, но он не отрясал пепел, ел его вместе с хлебом. Потому-то он и говорит: " Я ем пепел, как хлеб " . И когда он чашу с водой принимал, слезы, текущие из глаз его, капали в питье - об этом он и говорит: " Питье мое растворяю слезами " . |
| — Должен быть свободным ум! — пьяным кошачьим голосом заорал Семен. Он уже шагал задом, размахивая в такт поднятыми руками, чтобы подхватили. Справедливым — социум! — …олжен… женбы!.. осво… бу-у-ум! — отозвались ему. — Сапра… дули!.. цыцы… уу-у-у-у-ум!.. Бабец обернулся и посмотрел на своих. Под его начало как-то сами собой сбились человек двадцать, молчаливо признавшие в нем вожака; да и вся толпа, не теряя единства, поделилась внутри на похожие стайки: выдавила из себя мелких атаманов и сгустилась вокруг них. Ишь, разобрало… Не от водки косели — что там пили-то? — по граммульке. От удачи забалдели пацаны. Ладно, пусть… — Бабенко! — рядом с ним оказался Фитиль — шагал, размахивая плетями рук. Мокрая кепка косо сидела на длинной, огурцом, голове. Мокрый нос блестел. — Слышь, Бабенко! Если сейчас встретят у Комплекса, обходим справа! Понял? В Шарабад не суйся! А потом к «Мекке»! Понял? — Да ладно, — процедил Володька, отворачиваясь. — Учи, мля, ученого… Этот Фитиль со вчерашнего вечера всю дорогу под ногами. Откуда взялся? Месяца два назад стал захаживать. То у скамейки торчал, где ребята козла забивают… то на детской площадке — по теплой погоде там тоже, бывало, распивали… Пел чего-то такое про справедливость там свою… Одно и то же заладит: зу-зу-зу, зу-зу-зу!.. Никто из пацанов свои пять копеек не вставит. Гнилушка… Володька как-то раз навесил ему пару горячих… тут мужики встряли — чего ты, Бабец, чего ты!.. не тронь Фитиля!.. А почему не тронь? чем он лучше?.. Надоели его песни… все одно и то же — мол, то-се, надо по справедливости… Ежу понятно, что надо по справедливости. А толку что?.. По справедливости ему… вот тебе и по справедливости: кто теперь банкует? Фитиль банкует. Телефон у него откуда ни возьмись, ишь все названивает куда-то… По справедливости! У Володьки-то нету телефона… понятно, ему-то куда звонить? Его дело маленькое. Это Фитилю надо… Нет, ей-ей, Володька бы ему и еще навесил, не заржавело б… А ребята Фитиля зауважали — мол, дело говорит Фитиль. Хрен его знает. Так-то посмотришь — может, и правда. Противный, а соображает. Может по уму распорядиться. Ловко у него получается, ничего не скажешь. Жучило. Завел пацанов. Раскрутил. Ладно… Нет, ничего… весело. Пускай. |
| Таким образом, в поэме «Энума Элиш» мывидим, что Таблицы определяли движение мира и мировых событий, а обладание ими обеспечивало мировое господство или подтверждало его. То же самое можно увидеть в мифе о боге-птице Зу (Анзу, или также Ан-зуд). Этот аккадский текст датируется последней четвертью (или второй половиной) 2-го тыс. до Р. X. Зу похитил Таблицы судеб у Энлиля и улетел с ними на далекую гору. В описании воровства сообщаются поистине космические масштабы этого события: «Книги Судьбы ухватил он руками, властью облекся, похитил законы.. ./ Супостатов своих он пылью считает, силы его ужасаются боги» 53 . Владея Таблицами, Зу стал высшим божеством, правящим другими богами. То же происходит с богом войны Нинур-той, отнявшим их у Зу. Можно заключить, что в истории про Зу акцент повествования сделан не на содержании Таблиц, но на невероятной, фактически магической власти их обладателя. Ни Энлиль, ни Нинурта, ни Зу не пишут на этих Таблицах – благодаря одному только обладанию ими они приобретают невероятную силу слова, речи 54 . Небесные писания о судьбах привлекали пристальное внимание людей. В древних ближневосточных текстах содержатся молитвы царей к божественным покровителям, чтобы те написали о них доброе в своих книгах. Так, царь Шамашшумукин, обращаясь к Набу, просит: «Пусть Набу, писец Эсагила, запишет дни его жизни долгими в книге Судьбы» 55 . 2. Образы небесных книг в античной традиции 2.1. Значение письменности В Древней Греции, в отличие от древней ближневосточной традиции, архивные документы не играли определяющей роли в государственной и общественной сферах. Исследователи указывают, что в полисах Греции архаического и отчасти классического периодов не было ничего похожего на бюрократию; архивные записи, если и велись, не имели организованного характера; управление в большинстве городов-государств осуществлялось без серьезной опоры на письменные документы 56 . Можно также отметить, что сформировавший государственный строй Спарты Ликург повелел не записывать законы, считая, что правильное воспитание «исполняет в душе каждого роль законодателя» 57 . В Афинах V-IV вв. письменность (высечение на камне) главным образом использовалась для вынесения на всеобщее обозрение законов и постановлений полиса, списков отличившихся граждан и предателей 58 . Начиная с IV в. к эллинистическому периоду роль письменности несравненно возрастает; Аристотель отмечает, что грамотность общеполезна и нужна «для ведения денежных дел, и для домоводства, и для научных занятий, и для многих отраслей государственной деятельности» (Политика 1338а. 15–17) 59 . |
| Джоунз датирует «день савика» по ал-Вакиди, т. е. 5 зу-л-хиджжа 2/10 июня 624 г., но этот день не воскресенье, как указывают ал-Вакиди и Ибн Сад, а пятница. Конечно, такое несовпадение несущественно, но у нас есть возможность уточнить дату. Халифа б. Хаййат цитирует по этому поводу Али б. Мухаммада (ал-Мадаини): «Вышел он в воскресенье седьмого зу-л-хиджжа, а вернулся в понедельник, когда от [месяца] оставалось восемь [дней]» [Халифа, с. 17]. На первый взгляд это сообщение недостоверно по трем причинам: 1) все говорят об отсутствии Мухаммада в течение 5 дней, а за 16 дней, о которых говорит ал-Мадаини, Мухаммад мог не торопясь добраться до Мекки и обратно; 2) это противоречит сообщениям о том, что Мухаммад 10 зу-л-хиджжа был в Медине и совершил жертвоприношение; 3) 8-й день от конца зу-л-хиджжа (16 июня) – не понедельник, а суббота. Но стоит предположить, что в передаче Халифы (или у ал-Мадаини) было написано ошибочно одно только слово – вместо «когда от него оставалось…» читать «от него прошло…», – как дата становится чрезвычайно точной: 7 зу-л-хиджжа действительно воскресенье (5-е – пятница), а 8-е – понедельник. Становится правдоподобнее вся картина: преследование продолжалось один день, и, когда Абу Суфйан, бросив все, ушел от погони, Мухаммад сразу вернулся. Эту же дату в искаженном виде мы встречаем у ат-Табари с анонимной отсылкой: «А один из них говорит: «Подлинно, посланник Аллаха в воскресенье, когда осталось семь дней зу-л-хиджжа, совершил поход савика " » [Таб., I, 1364]. Здесь явно ошибка того же рода: вместо «прошло» появилось «осталось» столько-то дней. Пшеничная или ячменная крупа, проваренная с жиром, медом или финиками, а затем высушенная, использовалась в дороге как быстро приготовляемая пища. 254 И. Сад, т. 2, ч. 1, с. 21; Балаз., А., с. 310. Ал-Вакиди (с. 184), упоминая ту же добычу, говорит, что каждому участнику похода досталось по7 верблюдов. 255 Вак., с. 192–194; И. Сад, т. 2, ч. 1, с. 21. Главным для рассказчиков является чудесное спасение Мухаммада и обращение в ислам человека, покушавшегося его убить. Ибн Хишам (с. 544) дает краткую информацию о походе, опуская упомянутую легенду. |
| — Издевается, сволочь! — говорил он ровным басовитым голосом. — То минуты спокойной не дает, то вот на тебе: пропал. Сучок. Это я знаю… штучки его. Как до дела дошло — пропал. А то все крутился под ногами… под ногами, гад, путался… отчетов требовал. Деньги он нам платит! А чьи, спрашивается, деньги? Свои? Как же! Наши же, подлец, и платит — у нас, у народа наворованные! Пиявка!.. Пристанет как банный лист — не отделаешься: зу-зу-зу, зу-зу-зу! Будто мы на его бабки, — господи, прости! — блядей держим, а не!.. — Василий Васильевич отчетливо скрипнул зубами и сплюнул: Тьфу!.. Все отчетцы ему! На каждую копейку! А понять, что дело-то живое, не канцелярское дело-то… ах-х-хх, паразит!.. А теперь его нет! А к утру вынырнет: шо такое? Шо за дела! Мы же договаривались! Почему это не так, а то не этак? Где то, где се? Как могли?.. Лег на дно, слизняк! Чтобы самому, значит, в сторонке остаться. Он, выходит дело, на предварительном этапе с нами все порешал. А мы, значит, на решающем этапе того… обмишулились. А тут он и появился, чтобы нам клизму ставить! Пожалуйста Кримпсон-Худоназаров, матери его трясца, в белом фраке! На белом коне! Явился проверять, шо мы тут наворотили! Указать нам, шо не так, а шо не этак!.. — Да уж, — кивнул секретарь. — Не-е-е-ет, так дело не пойдет, Николай, — Василий Васильевич понизил голос. — Надо нам от таких попутчиков помаленьку избавляться. Не по пути нам с такими попутчиками. Ну явное же буржуазное разложение! Яв-ное! Растленный тип. Жен одних сколько поменял. Да если б не деньги его, я б с ним!.. — И Василий Васильевич сказал еще несколько достаточно энергичных слов. — Ведь по нужде, по нужде!.. Ну куда без денег, куда? Как? На взносы? Ха-ха! Василий Васильевич горько рассмеялся. — На взносы-то не очень, — вздохнул Николай. — Куда там. До крайности народ довели. — То-то и оно, то-то и оно… Вот и выходит: загребает он жар нашими руками, пидорюга. — Да уж… — Он ведь чего хочет? На чужом горбе в рай въехать, вот чего. Мы ему сейчас тут все соломкой выстелим поровней да поглаже… а потом: пожалуйста, Сергей Маркович, примите ключики!.. от Маскава, от страны!.. Будьте уж так любезны, возглавьте!.. садитесь, Христа ради, царствуйте!.. видите: не пропали ваши денежки, в рост вошли… да что я тебе толкую, сам знаешь. Василий Васильевич помолчал, потом сказал глухо: — Так вот не обскочет он нас, Николай, не обскочет. А мы его обскочим. Ой обскочим! По закону обскочим. Подведем мы ему революционную черту. Дойдут руки. И не пикнет. Хватит… |
|
|
