| Итак, при свете божественной истины нам не трудно будет постигнуть истинный смысл рассказа об Аэндорской волшебнице. И я советую освещать этим светом все вообще библейские рассказы, которые, в буквальном их значении, могут показаться странными. Приступая к обсуждению этого рассказа, мы прежде всего должны узнать, кто именно записал его. В еврейском списке Библии первая и вторая Книги Царств названы книгами Самуила пророка; но так как в главе 25-й первой книги говорится о смерти Самуила, а затем и о событиях, последовавших после его смерти, то понятно, что как вся вторая Книга Царств, так и главы 25-я и последующие первой книги, не могли быть написаны пророком Самуилом. В 29-й главе первой Книги Паралипоменон ( 1Пар.29:29–30 ) сказано: Дела царя Давида, первые и последние, описаны в записях Самуила провидца и в записях Нафана пророка и в записях Гада прозорливца, равно и все царствование его, и мужество его, и происшествия, случившиеся с ним и с Израилем и со всеми земными царствами. Эти слова летописца доказывают, что царствование Давида описано пророками Нафаном и Гадом; но кем описаны последние дни царствования Саула, остается неизвестным. Из самого рассказа о посещении Саулом Аэндорской волшебницы видно, что свидетелями вызывания духа Самуила были, кроме самой волшебницы, царь Саул и двое слуг его. Следовательно, кто бы ни записывал происшедшее у волшебницы, мог записать только со слов этих свидетелей или словами их; а в словах их должно было отражаться то невольное волнение, которое они испытывали, переступая порог волшебницы. Если, при виде многочисленного стана филистимского, Саул испугался, и крепко дрогнуло сердце его; если он, желая знать исход предстоявшей битвы, прибег к Господу с молитвою открыть ему будущее, во сне ли или при бросании палочек, урим и пурим, и не получил никакого ответа; если, наконец, он вспомнил предсказания умершего уже Самуила о предстоящей ему гибели, – то понятно, с каким страхом входил он к волшебнице, желая хотя бы через нее узнать, что будет с ним. И те слуги его, которым он решился довериться, испытывали, несомненно, то же чувство страха, которое овладело их повелителем. Словом, все трое находились тогда в таком нервном состоянии, когда люди бывают склонны видеть не то, что в действительности происходит пред ними, а то, что рисует им их расстроенное воображение, и слышать те слова, какие они сами себе внушают. Поэтому, к рассказу таких свидетелей надо относиться с большою осторожностью. |
| Опять-таки ничего подобного не находим в книгах Царств. Следовательно, хронист в этих и многих других случаях ссылается не на книги Царств и, вообще, располагает более обширным материалом, чем писатель Царств. В 1-й книге Паралипоменон ( 1Пар.29:29 ) хронист, закончив повествование о царствовании Давида, говорит: «дела царя Давида, первые и последние, описаны в записях Самуила провидца, и в записях Нафана пророка, и в записях Гада прозорливца, равно и все царствования его, и мужество его и происшествие, случившиеся с ним и с Израилем, и со всеми земными царствами». В этих словах находят указание на 1-ю и 2-ю книги Царств, ныне известные у Евреев с именем книги Самуила. Но эта книга, как мы видели, носит на себе следы позднейшего происхождения, элементы, принадлежащие Самуилу, как писателю, из нее не могут ни в каком случае быть выделены, и, кроме того, о записях Самуила, Нафана и Гада она не дает никаких сведений. Но, хотя хронист и приводит великое множество отдельных исторических записей, в действительности едва ли одной из них он непосредственно пользовался. Его частое цитирование не свидетельствует об его собственной обширной эрудиции и не доказывает того, что указываемые им памятники в его время продолжали еще существовать. Эпоха персидского владычества, а отчасти также сменившего его македонского, в Иудейской церкви ознаменована самою оживленной и энергичной деятельностью по части собирания и приведения в порядок древних памятников письменности. В начале этой эпохи жил знаменитый Ездра-книжник, которому приписывается главное и почти исключительное участие в составлении канона ветхозаветных книг. Его деятельность в этом направлении сделалась даже предметом легендарных сказаний в 3-й книге Ездры (будто бы пятью искусными мужами в течения 40 дней под его диктовку написаны 94 священных книги, утраченные при разрушении Иерусалима, и 24 из них составили теперешний канон Ветхого Завета). Тому же Ездре обыкновенно приписывается составление книг Паралипоменон. Если бы при самом Ездре или после него, в более позднее время, существовали упоминаемые в книгах Паралипоменон отдельные исторические памятники, принадлежавшие знаменитым и боговдохновенным мужам еврейского народа, то они необходимо были бы все внесены в канон и сохранились бы до нашего времени. |
| Эта «игра», как выяснилось потом определенно, была необходима, чтобы направить шаткие жизни наши к определенной цели, — направить «небесными путями». Я перед ней склонился, я целовал ей ноги, раздавленный духовным ее величием. Я понял, что она вся чистая, вся такая, какой увидел ее в памятный день июля в келье матушки Агнии, — осветляющий тихий свет, святая. Тогда я пришел, как вор, и устыдился, и преклонился. И тут, опять, почувствовал себя вором и злодеем, неправо посягающим на то, чего я недостоин. И при всем сознании, что я вор, я, пряча от себя стыд свой, мысленно праздновал победу, что все-таки «мне принадлежит», «мое», и каковы же эти старцы-прозорливцы, который посылают «томиться» и «везти возок», посылают ко мне, к вору и гаду, на всю жизнь посылают, меня жалеют, мне оставляют «лакомый кусочек»! Я торжествовал, благодарил старца за «премудрость», внутренне ухмылялся, но… страшился вдумываться, а только поигрывал воровски этой винтящей мыслью. Как же я таил это от святой, от жертвы моей, от кающейся грешницы, м о е й и на целую жизнь моей! Если бы знала она мои усмешки и радости злодея! Знала бы?.. И тогда бы не изменилась. Она была слишком высока, видела куда дальше, чем мои глаза вора, обшаривавшие ее, обновленную, не ласканную давно, заманчивую преображенной свежестью и светом. Я касался ее руки, чудесных ее волос, и голова кружилась от наслаждения страстной мыслью, от раздражения женщиной, ждущей моих объятий, казалось мне. Я, гад ползучий, «кающийся», — я ей покаялся в о о б щ е, без подробностей, отвлеченно, — приехал неизмеримо гаже, чем был раньше. Я раскалился от петербургской историйки, хотел объятий, пировал на «глупости» и «простоте» благостного старца, приковавшего Дариньку к каторжному «возку»… я, как лисица, орал в душе: «Битый небитого везет!» А они, старец и святая, в с е с т а р ц ы, кого мы встретили в нашей жизни после, свое торжествовали. И отторжествовали, победили гада, Гада. У них своя бухгалтерия, такая иррациональнейшая, что все мои построения ученого математика, механика и астронома оказались палочками из арифметики. |
| Изложим основания, на которых покоится приведенный вывод. Решение этого вопроса находится в теснейшей связи с тем, как смотреть на отношение книг Паралипоменон к книгам Царств. В книгах Паралипоменон, с 10-й главы, содержится последовательная история Еврейского, а затем Иудейского царства, начиная с Давида (точнее с рассказа о смерти Саула) и кончая Седекией, с прибавлением немногих кратких сведений из позднейшей истории еврейского народа. В этих границах повествование Паралипоменон идет вполне параллельно повествованию Царств (с 31-й главы 1-й книги), и по большей части дословно, с буквальной точностью воспроизводит последнее. Буквальное сходство целых обширных отделов одинаковый порядок в расположении фактов, несвязанных между собой непрерывной хронологической последовательностью, несомненно позднейшее (послепленное) происхождение Паралипоменон в сравнении с книгами Царств приводит к мысли, что писатель книг Паралипоменон положил в основу своего повествования исторический материал, собранный в книгах Царств, и обработал его сообразно с своей особенной целью и с известной свойственной ему точки зрения. Отсюда, на основании данных, содержащихся в книгах Паралипоменон, обыкновенно делают по-видимому совершенно естественное заключение и о тех исторических документах, которые вошли в качестве первоисточников в состав четырех книг Царств. Автор книг Царств, помимо «книги Праведного», делает ссылки только на три письменных памятника: книгу словес или дел Соломона, летопись царей израильских и летопись, царей Иудейских; автор Паралипоменон вместо этих трех исторических сборников приводит названия многих отдельных произведений частного характера, принадлежавших пророкам и прозорливцам, начиная с Самуила. Если же он ведет свой рассказ применительно к книгам Царств, то ясно, что поименованные им произведения отдельных лиц, пророков и прозорливцев, находились в распоряжении и у автора Царств. Ясно, что последний должен был пользоваться записями Самуила, Нафана, Гада и многих других пророков, упоминаемых в книгах Паралипоменон. |
| Не спорим, что ранее составления всей ныне известной Псалтири были у евреев более краткие сборники псалмов. Поводом к появлению таких сборников естественно, прежде всего, могло служить раннее введение псалмов в богослужебное употребление. При Давиде уже были назначены певцы, музыканты, целые хоры с их «предводителями» и распределено их служение при скинии (1Пар.16 и 25 глл.). Эти лица для своих нужд могли при Давиде же и под его руководством составлять сборники псалмов. В эти сборники могли входить как псалмы Давида, так и его современников: Асафа, Емана, Идифума (1Пар.16 гл. Пс.104). Эти сборники увеличивались при Соломоне и сохранялись к последующему времени (Неем.12:46). Из вышеприведенного библейского свидетельства (1Пар.16 гл.) видно, что в древнем сборнике, современном Давиду, находился уже 104-й псалом, заканчивающий собою четвертую часть Псалтири. Отсюда, кажется, прямой вывод, что о времени появления и составления псаломских сборников нельзя судить по положению псалмов в разных частях Псалтири. — По всей вероятности, в сборниках эпохи Давида и Соломона находился и 126-й псалом Соломонов, входящий в пятую часть Псалтири и подтверждающий нашу же мысль. Какие именно, в частности, псалмы были собраны при Давиде и Соломоне, трудно конечно сказать. Но едва ли что-либо из псалмов Давида и Соломона не вошло в этот сборник. В него же вошли псалмы Асафа, Емана, сынов Кореевых и других современников Давида и Соломона. Едва ли можно сомневаться в том, что и Моисеев псалом вошел в этот же первый и древнейший псаломский сборник. Как уже выше замечено, не мог он оставаться в неизвестности до дальнейших периодов собрания священных гимнов. — Но, как в истории ветхозаветного канона мы говорили о существовании разных лиц и обществ, собиравших в канон Священные книги и псалмы, так и теперь решаемся предполагать, что кроме богослужебных левитских сборников псалмов, могли быть подобные же сборники псалмов и у других лиц. В книге Паралипоменон о царе Езекии замечено, что при освящении храма левиты прославляли Господа с кимвалами, псалтирями и цитрами, по уставу Давида и Гада, прозорливца царева, и Нафана пророка (2Пар.29:25). |
| липоменон, обыкновенно делают по-видимому совершенна естественное заключение и о тех исторических документах, которые вошли в качестве первоисточников в состав четырех книг Царств. Автор книг Царств помимо «книги Праведного» делает ссылки только на три письменных памятника: книгу словес или дел Соломона, летопись царей израильских и летопись, царей иудейских; автор Паралипоменон вместо этих трех исторических сборников приводит названия многих отдельных произведений частного характера, принадлежавших пророкам и прозорливцам, начиная с Самуила. Если же он ведет свой рассказ применительно к книгам Царств, то ясно, что поименованные им произведения отдельных лиц – пророков и прозорливцев находились в распоряжении и у автора Царств, – ясно, что последний должен был пользоваться записями Самуила, Нафана, Гада и многих других пророков, упоминаемых в книгах Паралипоменон. Это мнение о непосредственных первоисточниках книг Царств, основанное на предполагаемой прямой литературной зависимости от них книг Паралипоменон, однако не оправдывается при ближайшем сравнительном рассмотрении повествования тех и других. Автор Паралипоменон, или, как его обыкновенно называют, хронист, так щедро расточающий в своем труде исторические цитаты, если бы он действительно пользовался книгами Царств, непременно должен был бы хоть раз упомянуть и о них. Правда, он неоднократно ссылается на исторические сочинения: «книгу царей Иуды и Израиля», или наоборот «Израиля и Иуды», «книгу царей Израилевых», деяния или словеса, царей Израилевых или мидраш книги Царей. Но признаем ли мы в этих названиях заглавия отдельных произведений или будем считать их различными обозначениями одного обширного исторического целого, как обыкновенно делается, в том и другом случае в них нельзя видеть указания на книги Царств, сохранившиеся в нашем каноне. Книга царей Иуды и Израиля, упоминаемая хронистом, имела гораздо больший объем, чем канонические книги Царств. В нее входили, например, обширнейшие родословия всех колен Израильского народа, помещенные в первых 9-ти главах 1-й Паралипо- |
| Сперва Зосима испугался, думая, что это видение бесовское. И затрепетал, и осенил себя крестным знамением, и, преодолев страх, перестал бояться. Уже кончал он свою молитву, когда, обратившись лицом на юг, поднял взор и увидел, что идет кто-то, нагой и черный с виду от солнечного загара, волосы же на голове его были белы, словно шерсть, и коротки, так что едва достигали шеи. Увидев это, Зосима обрадовался дивному тому видению и направился в ту сторону, где двигалось виденое им, и радовался радостью великой, ибо не видел во все те дни ни человека, ни птицы, ни зверя, ни гада. Когда же и тот увидел издали Зосиму, то пустился бежать, удаляясь в глубь пустыни. Зосима же, словно забыв свою старость и усталость от пути, поспешал, желая догнать убегающее. Тот же убегал, а этот преследовал. Быстро шел Зосима, но еще быстрее убегавший. И когда приблизился к нему Зосима настолько, что можно уже было расслышать голос, то начал кричать, со слезами обращая к нему такие слова: «Зачем от меня, старца грешного, убегаешь, раб истинного Бога, ради которого в пустыне этой живешь? Подожди меня, грешного, и недостойного, и немощного. Даруй мне, старцу, твою молитву и благословение, как и я, ради Бога, не отторгаю от себя никого и никогда». В то время, когда Зосима говорил так со слезами, идя и говоря при этом, оказались они у русла сухого потока, – не знаю, тек ли поток тот когда-либо. Когда же дошел до того места убегавший, то поспешно спустился до противоположного склона , Зосима же, устав, не в силах был больше идти и остановился на другой стороне ложбины и смешал со слезами слезы и рыдание с рыданием. Тогда тело убегавшее возопило громко и сказало ему: «Авва Зосима, не могу, обернувшись, предстать перед лицом твоим: ибо я женщина, нагая и босая, как видишь, и срам тела моего не покрыт. Но все же, если хочешь одарить жену грешную молитвой, то брось мне одеяние, которое носишь, чтобы прикрыла я свою немощь женскую, и тогда обернусь к тебе и молитву приму от тебя». Тогда затрепетал телом Зосима и ужаснулся разумом, услышав, что назвали его по имени, и сказал сам себе: «Она меня по имени не назвала бы, если бы не была прозорлива». |
| Практически все пророки, именуемые «прозорливцами», без всякого намека на архаичность термина встречаются только в книгах Паралепоменон. Это «Самуил–прозорливец» ( 1Пар.9:22 ), «Гад, прозорливец Давидов» ( 1Пар.21:9 ), «Еман, прозорливец царский» ( 1Пар.25:5 ), «прозорливец Иоиль» ( 2Пар.9:29 ), «Адда прозорливец» ( 2Пар.12:15 ), «Ананий прозорливец», ( 2Пар.16:7 ), «Асаф прозорливец» ( 2Пар.29:30 ), «Идифун, прозорливец царский» ( 2Пар.35:15 ). Весьма вероятно, что это слово иногда служило в качестве придворного титула или для обозначения должности при дворе: «прозорливец царский». Как это соотносилось с должностью «царских пророков», остается неясным. Возможно, эти титулы были синонимичными, но, может быть, «прозорливец», как более древний, а, следовательно, более авторитетный титул, был почетнее. Во всех остальных книгах Ветхого Завета это слово встречается только три раза: дважды в книге пророка Исаии (3.2 и 29.10) и один раз – в книге пророка Михея (3.7). Во всех трех случаях речь идет о том, что Бог с древних времен говорит с пророками, – поэтому, чтобы оттенить это обстоятельство, здесь употребляется слово «прозорливец». По–видимому, такое исключительное использование этого слова без всяких ремарок в книгах Паралепоменон не случайно. Автор (авторы) и редакторы составляли книгу, не просто повторяющую книги Царств, но представляющую церковную историю Израиля, историю ветхозаветной Церкви. Поскольку речь идет о столь высоком предмете, то не случаен и высокий, даже высокопарный стиль книг. Нарочитое использование архаического слова характеризует особый, достаточно торжественный язык этих книг. 4. Самое редкое в Писании слово, относящееся к этому понятию – ПТП переводимое на русский язык как «провидец». Греческий эквивалент – προφτης, латинский – videntis, английский – visionary. Это слово встречается в тексте всего два раза и, по-видимому, является синонимом предыдущего, столь же архаичным, как и само слово «прозорливец». Это 1Пар.29:29 – «Дела царя Давида, первые и последние, описаны в записях Самуила провидца и в записях Нафана пророка и в записях Гада прозорливца» и Ам.7:12: «И сказан Амасия Амосу: провидец! пойди и уданись в землю Иудину; там ешь хлеб, и там пророчествуй…». Оба случая его употребления в тексте Библии подчеркивают торжественность речи, ее высокий, поэтический стиль. 3.2. Пророки и лжепророки |
| Певцы и музыканты Иерусалимского храма представляли собою некую замкнутую касту, или клан, связанный узами родства. Система руководства и подчинения осуществлялась тоже через родство – от отца к сыну, от старшего брата к младшему брату. Во времена царя Давида среди храмовых музыкантов были даже и три женщины, дочери Емана, «прозорливца царского», одного из начальников хора, однако лицу постороннему, не входящему в «певческую» систему родства, невозможно было стать членом этой закрытой корпорации. Храмовым певцом можно было только родиться, и рожденный в этом звании обязан был посвятить этому делу всю свою жизнь. В функции этой родственно-профессиональной корпорации входило не только исполнение установленных песнопений и создание новых, но и обучение и воспитание молодых певчих, осуществлявшиеся исключительно на основании личной родственной связи и передачи знаний «из уст в уста». Объединение храмовых певцов-музыкантов представляло собой единый организм, одновременно выполняющий роль и творца, и исполнителя, и педагога, и ученика, а, лучше сказать, некую замкнутую, совершенную и самообеспечивающуюся систему, гарантирующую прочное сохранение традиций богослужебного пения «по уставу Давида и Гада, прозорливца царева, и Нафана пророка, так как от Господа был устав этот через пророков Его». Таким образом, можно утверждать, что пение Иерусалимского храма было пением, Богом данным и Богом установленным, а певцы храма были Божиими избранниками, призванными к сохранению и передаче традиции этого пения. Здесь снова можно усмотреть зависимость самого существования богослужебного пения от исполнения воли Божией и от следования установленному Богом Порядку. Так, иудеи, отступив от Бога, потеряли способность воспевать песнь Богу, и, сидя на берегах вавилонских рек, горестно восклицали: «Како воспоем песнь Господню на земли чуждей?» (то есть на земле беззакония, ибо беззаконие и есть чуждость Богу). По возвращении их из плена в Иерусалиме снова зазвучала песнь Богу, и хотя она не была уже так грандиозна, как прежде (в освящении второго храма принимали участие 128 храмовых музыкантов), все же это было истинное богослужебное пение, установленное Господом через пророков Его, Частое отступничество иудеев от Бога и их неверность послужили причиной того, что тот уровень, на котором находилось храмовое пение в период своего расцвета, связанного с именем царя Соломона, уже более никогда не был достигнут, хотя богослужение и продолжало обогащаться новыми песнопениями. К таким песнопениям можно отнести, например, заключительную часть книги пророка Аввакума, ибо содержащиеся в ней музыкальные указания свидетельствуют о том, что она исполнялась как псалом в храме при богослужении. Очевидно, для пения же предназначалась и книга пророка Наума, причем первоначально она пелась самим пророком. |
| Следующий период — распри между Иудеей и Израилем, это от 798 года до падения Израильского царства, 722 года. Союз был расторгнут Ииуем, который уничтожил весь дом Ахава. Последний период вражды продолжался до времени увода Израиля в Ассирию во время отправления царя Иоаса до Асии в Израиле и от Амассии до Ахаза в Иудее. В этот период выступали пророки царства Израильского: пророк Иддо, Аия, и просто сказано «человек Божий», пророк Ииуй, великий пророк Илия, при нем же был пророк Миха, после Илии был пророк Елисей, который дерзновенно просил благодати больше, чем можно и получил. После Елисея — пророк Иона, затем Осия, Амос. КНИГИ ПАРАЛИПОМЕНОН Одновременно с книгами Царств нужно рассмотреть 1 и 2 книги Паралипоменон (от греч. — «содержащие добавление»). Эти книги, как и книги Царств, охватывают большой промежуток времени, который начинается отнюдь не с царств, а с сотворения мира и оканчивается эдиктом царя Кира 538 года. Однако, в основном, подробно рассматривается только история Давида и Соломона, к которым прибавлены описания царей Иудейских, начиная с раздела государства до Вавилонского пленения. И здесь имеются некоторые пробелы. Составитель книг неизвестен, хотя многие исследователи приписывают их Ездре. Источники , которые послужили для этой книги — Пятикнижие Моисея, книга Иисуса Навина, книга Священный войн Яхве, книги-родословные, которые, к сожалению, утеряны, книга пророка Самуила, книга пророка Нафана, книга Гада-прозорливца, пророчества Ахай Силомлянина и различные видения, книга Адды-провидца, книга пророков Самея, книга пророка Ииуи и книга пророка Исаии о царе Озии. Основная мысль книг Паралипоменон — краткий обзор еврейской истории, показывающий всемогущество Божие в Его деяниях от Сотворения мира до Вавилонского пленения. Особые признаки книги Паралипоменон — описывается история только царей Иудейских, цари Израильские не упоминаются. Полное умалчивание об Израиле происходит возможно потому, что Израильские цари не принимали участия в храме и истинном богослужении. Вторая особенность — многочисленные родословия, эти списки имели для Израильтян того времени особое значение, как доказательство принадлежности к различным родам и к Божиему народу. Третий особый признак — составитель этих книг сознательно представляет события таким образом, какими они являются в соответствии с общественными богослужениями, т. е. все события, связанные с храмом. |
|
|
