| В Англии Микулина особенно чествовали и при всяком случае давали ему знать, что его почитают вне всякого сравнения с другими послами. Так, ему говорили: „В том месте, где вам выйти из судов в Лондоне, пристаёт одна государыня наша Елизавета королевна, а кроме неё никто». Сама Елизавета говорила послу: „Со многими великими христианскими государями у меня братская любовь, но ни с одним такой любви нет, как с вашим великим государем». С своей стороны Микулин воздавал особую честь королеве. Так, за обедом во дворце он с подьячим и переводчиком сидел за особым столом по левую руку от королевы. Когда стол отошёл, королева начала умывать руки, и, умывши, велела серебряный умывальник с водой подать Микулину. Но посланник бил челом на жалованье, рук не умывал и сказал: – Великий государь наш королеву зовёт себе любительной сестрой, и мне, холопу его, при ней рук умывать не годится. Королева засмеялась и похвалила Микулина за то, что почтил её. Ещё больше Микулин берёг честь своего государя и очень боялся, как бы чем-нибудь не умалить его достоинства. Когда лорды приглашали его вести переговоры на их дворы, он не согласился и непременно требовал, чтобы переговоры происходили во дворце, и его требованию уступили, и лорды съезжались с ним на „казённом дворе». Лорд-мер позвал его обедать. Купцы сказали Микулину, что лорд-мер сядет за столом выше его, ибо таков обычай, и все послы садятся ниже лорда-мера. Микулин ответил: – Нам никаких государств послы и посланники не образец. Великий государь наш над великими славными государями высочайший великий государь самодержавный царь. Если лорд-мер захочет нас видеть у себя, то ему нас чтить для имени царского величества, и мы к нему поедем. А если ему чину своего порушить и меня местом выше себя почтить нельзя, то мы к нему не поедем. И Микулин не обедал у лорд-мера. Королева Елизавета предлагала Борису даже найти его сыну невесту, а его дочери жениха из знатных фамилий, родственных английскому королевскому дому. Борис отозвался на это предложение, но вскоре последовавшая кончина Елизаветы прекратила их переговоры в самом начале. |
| Елизавета для меня — Человек с большой буквы. Ее потеря – моя личная утрата. Слезы с утра льют градом. Иван Митин, основатель сети «Циферблат»: Иван Митин — Доктор Лиза притягивала своим обаянием, человечностью и силой. Она была собой, не изображала ничего и не подстраивалась. Я познакомился с ней семь лет назад, когда откликнувшись на пост о сборе медикаментов для бездомных, пришёл в офис «Справедливой помощи» на Новокузнецкой. Там всё кипело, постоянно что-то происходило, кто-то приходил и уходил. И центром этого всего была Елизавета Глинка. Казалось, что весь этот подвал и дом над ним и пара кварталов вокруг вот-вот разлетятся от энергии Лизы. Было ощущение, что она намного больше того, что происходило вокруг. Было удивительно — как у нее получается вдруг сменить фокус с огромного объема задач и посмотреть, например, на тебя. Поговорить о чём-то. Она помнила все детали, она общалась именно с тобой, а не с образом, она заглядывала в душу и этот взгляд был полон любви, сочувствия и соучастия. Ей хотелось каждому давать это, но времени и сил не хватало. Масштаб её деятельности увеличивался каждый год, каждый год она приближалась к органичному для своей энергии объёму задач. И совершенно точно, её ждал ещё очень долгий путь на Земле. К сожалению, её слова при получении премии от президента России оказались пророческими. («Мы никогда не уверены, что вернёмся назад живыми. И я знаю, о чём я говорю»). Она не вернулась назад. Борис Альтшулер, председатель общественной организации «Право ребенка», член Московской Хельсинкской группы: Борис Альтшулер — Как погибла? Я еще не видел новостей. Да как же так… Это страшно… Когда гибнет праведник, это страшно. Мы осиротели. Я ее видел 12 декабря. Было некое собрание, на которое нас позвали. Елизавета Петровна говорила на нем о детях — жертвах конфликта на Юго-Востоке Украины. Они лежат здесь, в больнице, в ее центре. Говорила, что есть проблемы с оказанием помощи, потому что нет статуса и так далее… Она, как всегда, с полной отдачей, рассказывала об этом и о том, что нужно делать. |
| Точно также мы мало можем сказать о религиозном характере Анны Ивановны. Природа не отказала ей в уме, но не наделила мягким сердцем, а обстоятельства жизни не благоприятствовали его смягченно. Юродивый, живший при дворе царицы Прасковьи, предвещал царевне Анне монашество с именем Анфисы; вместо того судьба послала ей раннее вдовство и скучную жизнь в Митаве; в качестве вдовствующей герцогини курляндской. Избрание на русский императорский престол застало Анну уже в зрелых летах, когда характер ее сложился окончательно. Что же мы видим в царствовании Анны? Видим с одной стороны указ о возобновлении крестных ходов, как при отце и деде нашем было, и слитие царь-колокола в 10000 пудов, видим с другой стороны несчастную слабость к Бирону, систему шпионства и допросов, ужасы тайной канцелярии, строгое взыскание недоимок и вообще весь тот порядок управления, который в памяти народа надолго был заклеймен прозвавшем Бироновщины, видим, что в 10-летие царствования Анны лишено сана больше архиереев, чем в остальное 1000-летие русской истории, видим, что и сама императрица тщетно старалась заглушить снедавшую ее скуку дурацкими свадьбами и маскарадами. Елизавета Петровна (1741–1761) Совсем в иных чертах является нам личность императрицы Елизаветы. Любовь к удовольствиям не исключала в ней самой искренней и горячей набожности. И после тяжёлого царствования Анны, воцарение Елизаветы было встречено с всеобщим ликованием. Вера Елизаветы в Промыслы Божии высказалась в полном свете в ту трудную минуту, когда она шла отбирать отцовский престол. Упав на колена пред образом Богоматери, Елизавета долго и прилежно молилась и дала обет в случае воцарения никого не казнить смертью . Она сдержала обет и, благодаря ей, Россия фактическим уничтожением смертной казни предупредила просвещенную Европу. Благочестие Елизаветы было несколько внешнее, но искреннее. Она надеялась на чудодейственную силу мощей. Так в Кронштадте, видя обуреваемое волнами судно, Елизавета поднесла частицу мощей к окну, чтобы сила их обратила судно по желаемому направлению. |
| Родная тетка моей свекрови Анны Ивановны Яньковой – Дарья Алексеевна (рожденная Новосильцева) была за Петром Алексеевичем Соковниным; у них было несколько сыновей и дочерей, из которых одна, Елизавета Петровна, и была за Иваном Васильевичем Лихачевым; сын этой, Василий Иванович, был женат на Елизавете Николаевне Гурьевой. Яньковы с Лихачевыми, будучи в родстве, были и в дружбе: Лихачев приходился моему мужу внучатым братом, и мы с Елизаветой Николаевной были приятельницы и почти что одних лет: я была немного постарше, а дочь ее Анна Васильевна, помоложе моих старших дочерей, была с ними также дружна. Лихачев – и сам по себе, и по жене своей, Гурьевой – очень достаточный и даже богатый человек, мало живал в Москве, а все больше у себя в поместьях, вместе с женой в Ярославле и в особенности за Кашином, где у них была прекрасная усадьба, село Устиново: лихачевское ли это было имение, или гурьевское – заподлинно не знаю. Они приезживали иногда на зиму и в Москву и проводили по нескольку месяцев. Кроме дочери у Елизаветы Николаевны были еще три сына: Григорий Васильевич, Иван Васильевич, оба рослые и видные молодцы, служившие в гвардии; третий, Петр, умер в юности. Благочестивая и добрая была женщина Елизавета Николаевна, но не имевшая ни малейшего понятия о столичных обычаях, а спросить-то, верно, не хотела, что ли, или не умела, но только все как-то делала по-своему, а не по-нашему, как было вообще принято. Так, например, приедет осенью в Москву, разрядит свою дочь в бальное платье, очень дорогое, хорошее и богатое, и в бриллиантах, в жемчугах возит девочку с собою и делает визиты поутру. Очень, бывало, мне жаль бедняжки, что мать по простоте своей и по незнанию, что принято, так ее конфузит; ну, а сказать как-то совестно, Бог весть, еще как примет: иногда непрошенный совет – хуже обиды. В 1825 году мне что-то не пожилось осенью в деревне, и я ранехонько переехала в город. В начале октября приехала из Кашина и Лихачева с дочерью (она была уже вдова), и мы виделись. Как-то она и говорит мне: – Елизавета Петровна, у меня есть племянник, который просил меня познакомить его с вами... |
| Вообще императрица очень была милостива к Кречетникову, но, вероятно, он имел недоброжелателей, которые старались вредить ему. Впрочем, он до кончины сохранил благорасположение, а пожалуй, можно сказать, что и по смерти императрица его еще жаловала. Он был пожалован в графы, и это известие было привезено курьером на другой день по его кончине; он находился в то время в Польше. Когда мы переехали на жительство в Покровское, вскоре после кончины матушки, там что-то было мало соседей и из них памятны мне Рукуновы и Еропкины. Рукунов был уже очень немолод. Он был последним сокольничим и рассказывал, что присутствовал на последней соколиной охоте при императрице Елизавете Петровне. Он очень любил рассказывать, как нужно вынашивать соколов для охоты; много было интересного в его разговоре и воспоминаний о разных случаях на охоте, но это все так давно я слышала, что все перезабыла. Одно только мне памятно, что однажды на охоте при Елизавете Петровне он свалился с лошади, в присутствии императрицы, и это вышло как-то так смешно, что она не могла удержаться от смеха, а ему и больно, и досадно на свою неловкость... Еропкиных, и мужа, и жену, я живо помню. Петр Дмитриевич был женат на Елизавете Михайловне Леонтьевой. Он прославился во время чумы в 1771 году. Чума началась еще в декабре месяце 1770 года, но особенно стала свирепствовать в Москве в марте месяце 56 . Наместником в Москве в то время был граф Петр Семенович Салтыков, губернатором – Бахметев, а Юшков Иван Иванович – обер-полицеймейстером. Они все так струхнули, что поскорее разъехались: Салтыков уехал в свою подмосковную 57 , в Марфино, те тоже куда-то попрятались, так что Москва осталась без призора. Вот тут-то Еропкин, видя, что столица в опасности, и решился самовольно принять на себя управление городом. Императрица прислала графа Орлова, а Еропкину приказала быть его помощником. Салтыкова от должности отставили, и это так его поразило, что он стал хворать и, с год спустя, умер, может быть, и раскаиваясь в своем малодушии, что не умел умереть, как следовало, в отправлении своей службы, а умер с позором в отставке за свой побег. |
| 261 Указ о принятии барона Шемберга в русскую службу и его назначении последовал 4-го сентября 1736 г. 266 Заключен 18-го сентября 1739 г., а ратификации разменены в Константинополе 18-го декабря того же года. 270 Зная, что цесаревна не оставалась у правительницы долге семи часов вечера, Юлиана нарочно переводила все дворцовые часы, которые, в присутствии ее высочества и били целым часом ранее настоящего времени. Елизавета это заметила. См. Materialen zu der Russischen Geschichte seit dem Tode Kaisers Peter des Crossen. 1784 г. T. II, c. 364. 271 Прибыл из Митавы в Петербург 6-го поля 1741 г., встречен братом за несколько верст от столицы и принят правительницей «с великой радостью». См. «С.Петерб. Ведом.» 1741 г. 273 Büflching. II, с. 33. Главой министерства в Швеции был тогда гр. Тессин, а русским посланником в Стокгольме – Мих Бестужев-Рюмин, подкупивший президента шведского совета, бар. Гиллнстиерна, который и доставлял Бестужеву копии со всех предписаний шведским министрам при европеейских дворах. См. Hermann V, с. 4. 274 В манифесте, изданном тогда в Швеции, между причинами объявления войны России, именно показана одна, состоявшая в том, что цесаревна Елизавета Петровна и герцог голштинский удалены от наследства российского престола. См. Краткое изложение дипломами российского двора, Ив. Кайданова. Спб, 1833, ч I, стр. 158. 276 Mémoires historiques, politiques et militaires sur la Russie, par le general de Manstein. Leipzig. 1811, e. 412. 278 Состоял в штате цесаревны. См. Gegenwärtiger Zustand der Russischen Monarchie in Europa und Asia. Erfurt. 1749, с. 245. 286 Рассказывают, что, прощаясь с цесаревной, правительница споткнулась и упала. «Худое предзнаменование», сказала она тогда окружающим: «не быть бы мне у ног Елизаветы». Мы считаем это выдумкой досужих краснословов. 290 Цесаревна Елизавета Петровна и владетельный герцог мокленбургский, место которого заступал канцлер кн. Черкасский – воспринимали от св. купели дочь правительницы, «принцессу Екатерину, рожденную 15-го и крещенную 22-го июля 1741 г. См. «С.-Петер. Вед.» 1741 г. |
| Нельзя представить себе духовное состояние русских обителей в XIX веке, не учитывая влияния преподобного Паисия. Более двухсот учеников старца и их преемников распространили его учение по русским монастырям. Под их влиянием изменился облик самого русского иночества, возросло значение внутреннего духовного подвига, о чем можно судить по старчеству Оптиной Пустыни и по изображению его в русской литературе. Знаменитейшие из русских писателей Гоголь, Достоевский, Толстой, Соловьев, Леонтьев и другие заметили это духовное движение в русском монашестве, изучали его и испытали на себе его благотворное влияние. М.В. Первушин Императрица Елизавета Петровна В ночь с 24 на 25 ноября 1741 года в одной из зимних дворянских усадеб на окраине Санкт-Петербурга появились несколько гвардейских офицеров. Невзирая на протесты прислуги, они ворвались в покои к молодой знатной особе. Выйдя оттуда через некоторое время, один из офицеров произнес: «Слава Богу!» Прислуга, не надеясь застать свою госпожу живой, со страхом приоткрыла дверь опочивальни. А там, на коленях перед образом Спасителя в слезах, но живая, молилась их госпожа. До них долетали лишь обрывки фраз: «Обещаюсь никого не казнить смертью… обет даю Тебе, Владыко, молиться ежечасно перед образом Твоим, если сподобишь совершиться затеянному». Их госпожой была дочь Петра I и Екатерины – Елизавета Петровна, будущая российская императрица. После этой молитвы Елизавета взяла крест и вышла к ожидающим ее офицерам. «Клянусь в том, что умру за вас, – сказала царевна, подняв крест. – Целуйте и мне крест на этом, но не проливайте напрасно крови! Когда Бог явит милость Свою нам и всей России, то не забуду верности вашей, а теперь ступайте, соберите роту во всей готовности и тихости, а я сама тотчас за вами приеду». Так начиналось царствование императрицы, которую большинство русских людей считали спасительницей России. После ее воцарения со многих церковных кафедр звучали слова радости и приветствия новой самодержице: «Преславная победительница! Спасительница наша! Избавила ты Россию от врагов внутренних и сокровенных, которые под видом верности разоряли и бесчестили оную». |
| Синода, который приобрёл в царствование Елизаветы Петровны особенную силу. Приступила к постройке Зимнего Дворца, по плану архитектора Растрелли. Скончалась 25 декабря 1761г. – 52 лет от роду. Елизавета Петровна, представляет собою цельный тип. Она не поддалась рабскому, но вместе с тем только внешнему копированию всего немецкого, хорошего и дурного, лишь бы оно было не русское. Будучи ещё цесаревной, она была свободна от этого нравственного рабства: её симпатии лежали к русской национальной почве, русскому народу и выражались самостоятельно. Живя частным лицом и даже несколько в затоне от Минихов и Остерманов, еще цесаревной, оставшись сиротой после своего великого родителя и скоро за ним сошедшей в могилу матери, Елизавета Петровна сошлась с народом. Она жила в селе, на виду у крестьян и посадских людей, участвовала в сельских и крестьянских хороводах, пела с крестьянскими девушками хороводные песни, сама их сочиняла. Она любит и ласкает русского солдата и находит не неприятным его сообщество. Всякий солдатик и компанец свободно идёт к ней, к своей «матушке цесаревне» с именинным пирогом и получает чарку анисовки из рук цесаревны, которая сама не прочь, «по батюшкиному» выпить за здоровье солдатика. Все придворные пети-метры и маркизы не пользуются расположением цесаревны, а, напротив, ей больше нравится общество русских и малорусских певчих, между которыми она сама поет «первым дишкантистом». Ей близок и певчий «Чайка, умерший в Киле» от жёлчи, и певчий Тарасевич, и сержант Шубин, a в последствии певчий Алексий, сын малороссийского казака Гринька. Разума, становится её супругом. Она сама пишет русские стихи. Она покровительствует созданию русского театра, первых русских гимназий, первого русского Университета. При ней получает начало русская литература, русская журналистика. Все русское, придавленное Петром, оживает, получает салу, хотя Россия и не отворачивается от запада, куда Петр повернул ее лицом, так круто, что едва не повредил ей позвоночного столба. Императрица Елизавета царствовала двадцать лет, с 25 ноября 1741 года по 25 декабря 1761 г. |
| — Был ли в вашей жизни яркий случай, связанный с именем святителя Луки? — В 1983 году после окончания Астраханского мединститута я приехал в Москву, и буквально на второй год я оперировал молодого монаха из Троице-Сергиевой лавры, практически моего ровесника, только что принявшего постриг. У меня до сих пор сохранилась подаренная им автобиографическая книжка архиепископа Луки «Я полюбил страдание», изданная в 1984 году издательством «Посев». А при обучении в мединституте я читал две настольные книги каждого хирурга: «Этюды брюшной хирургии» Сергея Сергеевича Юдина и «Очерки гнойной хирургии» Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. Мы всегда знали о Войно-Ясенецком: о нем шепотом говорили, что он был епископом. Но до конца никто не отдавал себе в этом отчета. — Весной 2015 года фотовыставка «Святитель Лука» экспонировалась в вашем Центре. Пользовалась ли она интересом у ваших врачей и пациентов? Медицина — это в первую очередь служение — Да, выставку осмотрело довольно много людей. В нашем Центре лечатся пациенты с нарушениями дыхания, голоса и слуха. Их выздоровление зависит не только от правильного лечения, но и от веры, а вера — это главное и для пациентов, и для медиков. Считаю, что эту выставку нужно показывать студентам медицинских вузов и училищ. Своим молодым врачам я говорю, что их работа — это служение. Если ты хочешь зарабатывать деньги, иметь яхту, несколько машин, то занимайся бизнесом, не надо работать врачом. Медицина — это в первую очередь служение. Ключарь нашего домового храма передал выставку «Святитель Лука» в Фатеж. В Фатеже, где будущий святитель Лука работал в районной больнице, сохранились операционная и помещения, где он принимал пациентов, дом, в котором он жил с семьей. Доктор Лиза: «В медицинских институтах и училищах нужно насильно заставлять читать врачей и сестер некоторые фрагменты из его трудов» Елизавета Петровна Глинка 25 декабря 2016 года Доктор Лиза — женщина с огромным сердцем и сострадательной душой, которую знают миллионы людей, — погибла в авиакатастрофе над Черным морем вместе с пассажирами самолета ТУ-154. Получив медицинское образование в Советском Союзе, во второй половине 1980-х годов в США она получила второе образование по специальности «паллиативная медицина». В 1999 году в Киеве Елизавета Глинка основала свой первый хоспис («приют для странников»), а в 2007 году в Москве — фонд «Справедливая помощь» для оказания помощи бездомным, малоимущим семьям, тяжелобольным и тем, кто уже не ждет выздоровления. 13 декабря 2014 года исполнительный директор фонда Елизавета Петровна Глинка была удостоена премии «Вера и верность» «за личное мужество, милосердие к людям и бескорыстную помощь гражданскому населению Донбасса». В самый разгар боевых действий на Украине эта хрупкая маленькая женщина организовала вывоз из зоны гуманитарной катастрофы раненых и больных детей, у которых не было ни малейшего шанса там выжить. |
| Если же всего вышеписанного Ея Императорское Величество в апробацию принять не соизволит, то по тому Св. Синод непременно исполнять имеет. Однако, эта конференция 6 октября 1760 г. ни к чему не повела. После нее составлена была особая записка, которую, видимо, Синод желал обсудить особо, но не собирался делать это еще целый год, так что 13 августа 1761 г. князь Козловский счел себя вынужденным напомнить Синоду о «своевременности» обсуждения… Глава V. Положение церковных населенных имений перед секуляризацией 1764 года §1. Царствование Императора Петра III A. Секуляризационная попытка Петра III Задуманное в царствование Елизаветы тянулось без конца и перешло в следующее царствование Петра III. Причины того, что дело о церковных имениях не выходило из поля зрения правительства, были те же, что и в течение всего столетия. Колоссальный рост государства при вялости экономического развития народа создавал нескончаемый ряд финансовых затруднений, усугублявшихся расходами на военные нужды, что естественно заставляло правительство желать увеличить государственный фонд недвижимыми имениями того сословия, которое, в силу общественного характера своего служения, менее всего имело право рассчитывать вечно владеть этими имениями в качестве частного собственника. Между тем, со времени уничтожения Коллегии Экономии архиерейские дома и монастыри, не удерживаемые Синодом, как-то особенно свободно стали эксплуатировать отданные им в пользование и управление определенные и заопределенные вотчины, вследствие чего с пятидесятых годов XVIII столетия поднялись такие волнения архиерейских и монастырских крестьян, унять которые не было возможности до времени полной секуляризации. Тем не менее, правительство считало себя обязанным принимать меры к усмирению поднявшихся волнений и притом не только временные, цаллиативные, но и существенные, коренные, дабы раз и навсегда удовлетворительно разрешить дело о церковных имениях. Смерть Елизаветы, относившейся всегда покровительственно к духовенству, и вступление на престол – 25 декабря 1761 г. – Петра III, известного, напротив, своим нерасположением не только к духовенству, но и к самой Православной вере и Церкви, дали новый и резкий толчок к новой постановке дела о церковных имениях. Впрочем, и тут за исходную точку был принят экстракт Конференции от 30 сентября 1757 года. |
|
|
