| Увы! Увы! И Ливию покрывает прах. Никогда не подумал бы, что эта женщина была смертная, смотря на ее наружность, кротость и целомудрие, которыми она превосходила весь пол свой. 5. Поэтому тебя и умершую почтили таким гробом трое твоих сыновей и супруг твой Амфилохий. 28. Другое Подлинно была чета, чета священная, в двух телах единая душа, и по крови, и по славе, и по мудрости, по всему родные братья, два Амфилохиева сына, Евфимий и Амфилохий – 5. светлые звезды для всех каппадокийцев. Но грозно на обоих взирала зависть и одного лишила жизни, а другого оставила; но в нем уже одна половина Амфилохия. 29. Другое 137 Оратор между ораторами, певец между певцами, слава отечества своего, слава своих родителей, едва достигший юношеских лет и недавно в чертог свой призывавший любовь, умер Евфимий. Какая жалость! 5. Вместо девы нашел он себе гроб, и за днями предбрачных веселий наступил день плача. 30. Другое Двадцатилетний Евфимий настолько знаком был с эллинской и авзонской музой, насколько другой не ознакомился бы и с одной из них. Он сиял и красотой, и благонравием. Но теперь сошел в землю. Увы! Увы! Как скороспешна зависть в рассуждении добрых! 31. Другое Светло просиял людям Евфимий, но ненадолго, потому что и блеск молнии бывает непродолжителен; просиял же вместе и мудростью, и наружной красотой, и добросердечием. Все это составляло прежде славу каппадокийцев, а теперь стало причиной слез. 32. Другое 138 Просиял средь людей великий Евфимий, но не на долгое время, ведь и молнии краток свет. Просиял одновременно и мудростью и видом и сердцем, и все это, что прежде было славой Каппадокии, теперь обратилось в рыдание. 33. Другое Кто это, чей он? Амфилохия Евфимий лежит здесь, этот, который всем каппадокийцам [любезен] ради уст [его], этот, которого Хариты Музам дали; они – Гименеи между воротами; но пришла скорейшая зависть. 34. Другое Плачьте, источники, реки, рощи, сладкопевные птицы, с вершины дерев прекрасно поражающие слух, ветерки, своим шелестом навевающие тонкий сон, 5. и цветники собравшихся вместе Харит! А тебя, прелестный сад Евфимиев, сколько славным соделал умерший Евфимий, потому что ты носишь его имя! Если бывал кто прекраснее всех юношей, так это Евфимий. Если есть какое поле прекраснее всех полей, так это его Элизий. Потому и собрались вместе все Хариты. Хотя покинул жизнь Евфимий, 10. однако же оставил свое имя этому восхитительному месту. 35. Другое |
| В деле изъяснения Божественных Писаний Евфимий Зигабен отличается всеми качествами разумного и опытного толкователя. Конечно, его толкования не представляют собою чего-либо нового в сравнении с подобными же трудами его предшественников, напротив его труд зиждется на них, как на своем основании, и заключает в большей части своей не что иное, как извлечение из этих трудов. Но это не умаляет ценности его. Имея у себя под руками почти все выдающиеся экзегетические труды 6 как предшественников по времени, так и современников, Евфимий обращался с ними подобно разумному и опытному строителю, созидающему храмину из готового и в обильном количестве предлежащего материала. Как мудрый строитель, в виду устройства прочного и приличного здания, с благоразумною осторожностию и великим тщанием делает выбор, строго отличая более годное от менее пригоднаго: так действовал и Зигабен. Так как труды его предшественников по большей части представляют собою пространныя толкования, особенно беседы Златоуста, которыя содержат в себе много вводнаго, что, конечно, объясняется самым характером беседы; то Зигабен иное из них совсем опускал, другое урезывал вообще выбирал только то, что прямо и строго относилось к уяснению текста Писания. Само собою разумеется, что успешность такого труда возможна и достижима только при том условии, когда взявшийся за это дело обладает опытностию, т. е. глубиною и тонкостию критико-экзегетического анализа, чем и обладал Евфимий в полной мере. Вот что говорится об Евфимии по поводу его толкований: «Зигабенъ – муж, обладающий истинным просвещением и наилучший богослов. Что же особенно достойно в нем славы и венца, так это то, что устами его говорят великие изъяснители Божественных Писаний» 7 . Сам Евфимий в толкованиях своих обыкновенно не указывает поименно те первоисточники, на которых основывается его собственный труд; у него обычный переход от наведения одного истолкователя к другому: «или», «или и иначе», «некоторые же говорятъ», и в редких случаях: «так изъяснено Златоустом», или: «Василий же Великий изъяснил это так». Так делал Евфимий, полагая сущность дела не в имени, а в уяснении данного места Писания. Отличительную особенность толкований Зигабена составляет краткость, сохраняющая однако же и ясность и полноту. |
| По заверению инока Кирилла, жившего в лавре Евфимия во дни сего угодника Божия и написавшего житие его, сей великий подвижник во всю свою долголетнюю жизнь был здоров и в глубокой старости вид имел свежий, даже зубы у него все были целы. Роста был он среднего, лицо имел круглое, цвет лица белый, взор светлый и спокойный, борода спускалась до пояса, движения его были благопристойные. ΝΒ. В моем собрании древних икон образ св.Евфимия весьма сходен с этим описанием наружного вида его. Спрашивается: точно ли лавра Евфимия находилась на той особняковой выси, на которой ныне стоит мечеть Неби Муса? На этот вопрос отвечаю утвердительно, зная несомненные признаки существования этой обители на оной выси; признаки, указанные в житии св.Евфимия и оправдываемые доныне уцелевшими в пустынной Палестине теми же названиями местностей, какие упоминаются в этом житии. Тут сказано: Евфимий пришел в лавру, нарицаемую Фаре, отстоящую на шесть поприщ от Иерусалима. Не далее от сего города находится юдоль, ныне называемая Фаре. В утесах ее находятся пещеры, а на средине уцелели каменные стены, удерживавшие зимние воды. «Из Фарейской лавры Евфимий с Феоктистом ушел в непроходимые места пустыни Кутилийской и там поселился в пещере над потоком, на северной стороне его». И ныне к западному берегу Мертвого моря прилегает пустынный околоток ел-Кулил, и тут, ниже библейского места Энгадди, находится колодезь Кулил, у самого берега реченного моря. «По довольном времени пастухи от Лазарии пригнали стада свои к тому потоку, над которым жили Евфимий и Феоктист, и испугались их». Выше, севернее Кутилийского или Кулилийского потока, у берега Мертвого моря, поныне находится долина с родником воды Арэйэх. От сей-то долины, к названию которой греки почему-то прибавили лаз (статься может, потому, что во дни Евфимия местные аравитяне называли эту долину Лез-арейэ), пастухи с стадами своими спустились южнее, в юдоль Кулил, и тут увидели отшельников. «Евфимий, явившись к недужному малолетнему Теревону во сне его, говорил ему о себе: я есмь Евфимий, живу же на восточной стороне в пустыне, в расстоянии десяти поприщ от Иерусалима, недалеко от пути, ведущего к Иерихону». |
| Тогда отец наш Савва, будучи уже на тридцатом году жизни, но, несмотря на то, превосходя всех старших его по летам в киновии пощением, бдением, незлобием, смирением и послушанием, просил авву Лонгина, чтобы он позволил ему жить в пещере, которая находилась вне киновии, к югу в утесе. Авва Лонгин, видя его отличную добродетель, постоянство и чистоту нравов, ревность и усердие к молитвам, донес о его желании великому Евфимию, и поскольку сей сказал – «не препятствуй ему подвизаться так, как он хочет», то Лонгин позволил Савве жить в пещере к югу, по пяти дней в неделе. Отец наш Савва, получив желаемое позволение, провел пять летъ следующим образом: в день воскресный в вечеру выходил он из киновии с таким количеством пальмовых ветвей, которое достаточно было для работы на неделю, оставался в пещере пять дней, не принимая никакой пищи, и в субботу по утру возвращался в киновию и приносил с собой пятидневное рукоделие – пятьдесят отделанных корзин. Великий Евфимий, узнав о такой его жизни, брал его с собою вместе с блаженным Дометианом в большую пустынь Руву, месяца Генваря 14 дня. Ибо Евфимий уверен был в нем; он называл его отроком-старцем и, как искусный воспитатель детей, руководствовал его к высшим добродетелям и упражнял в них. В этой пустыне, будучи отделены от всякого общения с людьми, они оставались до праздника ваий. Однажды великий Евфимий вместе с Дометианом и Саввою вышел из Рувы, с тем, чтобы, пройти чрез всю пустыню, лежащую за мертвым морем к полудню. Когда они пришли в безводные места и там долго оставались: то от чрезмерного жара блаженный Савва, почувствовав сильную жажду, не мог идти далее и упал. Вероятно, это случилось от того, что находящаяся в его внутренности влажность истощилась от чрезмерного жара. Старец, сжалившись над ним, отошел от него на расстояние брошенного камня, пал на лице и произнес следующую молитву: «Господи Боже! дай в земле жаждущей воду, которая бы утолила жажду юноши!» По окончании молитвы, Евфимий призвал к себе Савву и небольшим орудием покопал три раза землю и открыл ему источник воды. |
| Тогда отец наш Савва, будучи уже на тридцатом году жизни, но не смотря на сие, превосходя всех старших его по летам в киновии пощением, бдением, незлобием, смирением и послушанием, просил авву Лонгина, чтобы он позволил ему жить в пещере, которая находилась вне киновии к югу в утесе. Авва Лонгин, видя его отличную добродетель, постоянство и чистоту нравов, ревность и усердие к молитвам, донес о его желании великому Евфимию, и поелику сей сказал: не препятствуй ему подвизаться так, как он хочет, то Лонгин позволил Савве жить в пещере к югу по пяти дней в неделе. Отец наш Савва, получивши желаемое позволение, провел пять лет следующим образом: в день воскресный в вечеру выходил он из киновии с таким количеством пальмовых ветвей, которое достаточно было для работы на неделю, оставался в пещере пять дней, не принимая никакой пищи, и в субботу поутру возвращался в киновию, и приносил с собою пятидневное рукоделие — пятьдесят отделанных корзин. Великий Евфимий, узнавши о такой его жизни, брал его с собою вместе с блаженным Дометианом в большую пустынь, Руву, месяца января четырнадцатого дня. Ибо Евфимий уверен был в нем; он называл его отроком-старцем, и как искусный воспитатель детей руководствовал его к высшим добродетелям и упражнял в оных. В сей пустыне, будучи отделены от всякого обращения с людьми, они оставались до праздника Ваий. 11. Некогда великий Евфимий вместе с Дометианом и Саввою вышел из Рувы, с тем, чтобы пройти чрез всю пустыню, лежащую за Мертвым морем к полудню. Когда пришли они в безводные места и там долго оставались, то от чрезмерного жара блаженный Савва, почувствовав сильную жажду, не мог идти далее и упал. Вероятно, сие случилось от того, что находящаяся в его внутренности влажность истощилась от чрезмерного жара. Старец, сжалившись над ним, отошел от него на расстояние брошенного камня, пал на лице, и произнес следующую молитву: «Господи, Боже! дай в земле жаждущей воду, которая бы утолила жажду юноши». По окончании молитвы Евфимий призвал к себе Савву, и небольшим орудием покопал три раза землю, и открыл ему текущую воду. |
| — Ты же не поставишь мою фотографию на виду, — сказал о. Евфимий. — Папочка, да что я! Да разве я могу не поставить твою фотографию на виду? — возразила дочь. Отец Евфимий согласился и, когда ему стало лучше, сфотографировался. Приближался Великий пост, и о. Евфимий решил служить открыто — во всяком случае, в первую неделю поста, на Вербное воскресенье и на Пасху, а после, как Бог даст. Служил он, не спрашивая разрешения властей, но перед самой Пасхой подал заявление, чтобы разрешили служить на Пасху, на Фомино воскресенье и на Радоницу. А про себя решил: разрешат или нет — все равно буду служить, а власти хотя бы не скажут, что не просил разрешения. Отвратительным раболепством было бы отказаться от церковной службы на Пасху. Верующие собрались в дом священника пораньше, человек тридцать. Началась пасхальная заутреня; около двух часов ночи в дом ворвались сотрудники НКВД с обыском. Все присутствовавшие были переписаны, а священник арестован. При обыске у священника изъяли личную переписку, церковную книгу с регистрацией рождений, смертей и браков, приходно–расходную книгу, церковную кружку, в которой было сто пятьдесят рублей, тысячу двести свечей, семьдесят крестильных крестиков, пятьдесят пять книжечек для церковных поминаний и ветхую ризу. Пересмотрев все отобранное, власти обнаружили, что священник аккуратно вел все записи рождений, браков и смертей. Сравнили их по книгам, хранящимся в сельсовете. Оказалось, что в сельсовете не зарегистрировано за 1934 год пятнадцать человек родившихся и девять умерших; за 1935 год не зарегистрировано одиннадцать умерших. Обвинили священника, что вопреки запретам советской власти он вел»регистрацию гражданского состояния»и тем»вредил советскому государству, втягивал в преступления часть колхозников и трудящихся единоличников…» В тюрьме о. Евфимий в объяснительной записке писал:«Если меня необходимо обвинить — покоряюсь этому с радостью. По окончании следствия прошу меня из–под ареста не освобождать, потому что, освободившись, я снова буду чувствовать себя обязанным исполнять свои священнические обязанности, то есть и крестить, и отпевать, и совершать другие требы». |
| Песнь 9 Ирмос: От Бога Бога Слова,/неизреченною мудростию пришедшаго обновити Адама,/ядию в тление падшаго люте,/от Святыя Девы неизреченно воплотившагося нас ради,/вернии, единомудренно песньми величаем. Евангелие едино сокровище имел еси, нищенствуя плотию на земли,/но, якоже великий апостол, ничесоже содержа, многих обогатил еси сокровищи Духа,/к десней грядущаго Судии люди предуготовляя. Возносяй смиренныя Господь/вознесе тя из глубины иноческаго смирения на престол первосвятительства,/оттуду же на Небо Небесе/и венча тя венцы преподобия и безкровнаго мученичества. Иерарше Христов и учителю Православия, Евфимие, святейший отче,/егоже вещания сладце послушаше весь христоименитый Израиль,/утверди ны в благочестии молитвами твоими. Богородичен: И мы Тебе вопием,/якоже древле Предтечева мати, Дево Всечестная:/откуду нам сие, яко к многогрешным приходиши/и всем помогаеши неистощимою милостию Твоею. Светилен, глас 3. Подобен; Плотию уснув: Душа твоя, Евфимие, достойно снабдеся к Богу с дерзновением,/сердце же твое, святителю, не тесно вмещает людей твоих./Не престай убо моляся о нас,/да избавимся сетей врага лукаваго. Слава, и ныне, Богородичен, глас и подобен тойже: Марие Богоневестная,/христианом Предстательнице,/Ангелом же Царице и всем святым Первостоятельнице,/не престай молящи Господа о православно воспевающих Тя. На хвалитех стихиры на 4, глас 8. Подобен: О, преславнаго чудесе: О, преславнаго чудесе,/Евфимий, отрасль Божественная/от корене благороднаго,/прозябает и богатно процветает/и плоды сладкия благочестия приносит/постническаго воздержания/и Богослышныя молитвы,/на свещнице же святительства словом учения изрядно всех осиявает,/и страданием, и мученическим изгнанием,/и беззазорным к вечному животу прехождением,/и чудес проявлением,/и к Ббгу теплым предстательством. О, преславнаго чудесе,/Евфимий, пастырь добрый, по реченному/душу свою тщится положите за овцы,/дерзновенно бо обличает нечестиваго мучителя,/како, минуя пастыря,/кровопролитно устремился есть на стадо;/темже и суд смертный восприемлет от беззаконника,/но рука Ангела Божия меч удержавает,/сохранити хотя в живых святителя/народу во утешение,/аще и в изгнании. |
| «Два года рассуждал я в безмолвии лавры о средствах исполнения его воли; но поскольку не научен был книжному писанию, не знал, как начать. Чувствуя свою немощь, я прибегнул к молитве; но помолившись со всевозможною ревностию и пролив обильные источники слез, я все еще не чувствовал себя в силах и уже хотел оставить свое предприятие. Однажды сидел я с записками моими в руках, погруженный в печальную думу, и задремал; это было во второй час дня, и вот великий Евфимий и блаженный Савва внезапно мне явились, облеченные иноческою одеждою, и мне послышалось, что они между собою беседуют; достоуважаемый Савва так говорил великому Евфимию: «Вот сын твой Кирилл держит в руках собранные им записки, но еще не мог привести их в порядок, ибо не знает, как к сему приступить». – «И не устроит сего, – отвечал авва, – если не примет помощи свыше». – «Испроси ему сию помощь», – сказал блаженный Савва. Тогда великий отец Евфимий, положив руку в недра свои, извлек малый серебряный сосуд, наполненный дивным питием, коего по нескольку капель трижды влил в уста мои; оно с виду подобно было маслу, но я бы унизил его достоинство, если бы по вкусу сравнивал с медом, и никогда не буду в силах выразить словами всей сладости сего напитка; я проснулся от удовольствия и еще чувствовал отрадный вкус его в моих устах. С сердцем, исполненным утешения, сейчас приступил я к труду и не только предпринял житие великого Евфимия, но почувствовал внутреннее влечение начертать и житие несравненного Саввы» 115 . Прежде нежели говорить о сем видении, которое было виною стольких утешений и назиданий всему христианскому миру, историк Кирилл заключает житие великого Евфимия примечательными словами, вполне выражающими его правдивость: «Вот наименьшая часть того, что мы видели сами или слышали от многих о великом Евфимии; мы изложили и чудеса, бывшие при его жизни и те, какие были по его кончине, дабы не остались они неизвестными грядущим родам; ибо одни чудеса подтверждаются другими, и все свидетельствуют о чрезвычайной святости сего великого аввы. – Поистине, как могли бы совершиться столь великие знамения над его мощами, если бы он не был свят во время земной своей жизни? И можно ли сомневаться о святости его жизни, ознаменованной столь великими чудесами после его кончины?» Кирилл начинает житие Саввы Освященного кратким предисловием к Георгию, настоятелю новой лавры, и это начало опять свидетельствует о крайней его любви к истине: «Молю всех, которые будут читать книгу мою, испросить у Господа прощение грехам моей жизни, столь окаянной. Я не требую, чтобы вера к тем событиям, какие стану рассказывать, основывалась только на моих словах; нет, я с намерением и точностию указал места, время, лица, имена, дабы каждый мог сам удостовериться в истине, подробным её испытанием». |
| Анатолий, бывший тогда стратигом Востока, принял их, сделал союзными Римлянам и вручил Аспевету начальство колена над союзными Римлянам Саракинами Аравии. Когда они расположились станом в Аравии, юноша, видев сонное видение, рассказал отцу, тот же, ни мало не медля, взял отрока и, с толпою варваров и множеством вооруженных, движимый верою, пришел в место, поведанное во сне, где жили преподобные мужи Евфимий и Феоктист. Братия, увидев множество варваров, испугались; блаженный же Феоктист, видя робость учеников, сошел к варварам и сказал им: «Чего ищете?» они же отвечали: «Ищем раба Божия Евфимия». Авва Феоктист сказал им: «До субботы он не видится ни с кем, потому что безмолвствует». Аспевет, взяв за руку великого Феоктиста, показал ему на больного отрока и тот, с согласия отца, сказал: «Я год тому назад получил эту язву в Персиде и, обойдя всех знающих врачей и пустых магов, не получил исцеления; теперь, придя в Римское государство, Божиим изволением рассуждая о себе и мучась от этой болезни, я в одну из ночей говорил сам себе: «О Теревон, где суета жизни и все врачебное искусство, где мечтания наших магов, где сила наших идолов, где призывания и выдумки астрономов и астрологов, где заговоры, и чары, и волхвования? ничто из них не имеет силы без изволения Божия». Рассуждая так, сказал он, я обратился к молитве и со слезами молил Бога, говоря: «Боже великий и страшный, сотворивый небо и землю со всею красотою их, если помилуешь меня в немощи моей и избавишь меня от этой горькой и неисцелимой болезни, то я сделаюсь христианином, отрекшись от всякого беззакония и Еллинского служения». И когда я положил это в своем уме, и был объят сном, вижу некоего монаха с проседью, и с большою бородою; он мне сказал: «Чем ты страдаешь?» и когда я ему показал болезнь, он мне сказал: «Исполни то, что обещал Богу, и Он исцелит тебя». Когда же я затем отвечал, что исполню то, что обещал Богу, если освобожусь от этой болезни, он мне сказал: «Я Евфимий, живущий в восточной пустыне Иерусалима, в десяти поприщах, в потоке, что к югу от пути в Иерихон; и так, если хочешь исцелиться, иди безотлагательно ко мне, и Бог исцелит тебя через меня». |
| монах Павел Эвергетинос О том, что предосудительно принимать блудные помыслы и не отвергать их сразу, так же как и с любопытством рассматривать, говорить и слушать постыдное, ибо заслуживает наказания пренебрежительное отношение к действию дьявола; и о том, что дух блуда вторгается в человека с помощью самых различных уловок и потому нужно всегда быть внимательным А. Из жития святого Евфимия В лавре 69 святого Евфимия был брат по имени Емилиан, уроженец Рима. Он жил добродетельной жизнью, с самой юности возлюбив добродетель целомудрия. Как-то в ночь на воскресенье враг разжёг в нём сильную плотскую брань. Он едва уже мог сопротивляться, готов был сдаться и послушаться своих помыслов. В таком состоянии, обуреваемый похотью, Емилиан пришёл утром на службу в храм. От него исходило зловоние, и святой наставник понял, какой тяжелой похотью он одержим. Итак, божественный Евфимий, распознав злой умысел врага, запретил лукавому бесу смущать юного монаха. Брат сразу же свалился с ног, стал кататься по земле, царапать себя и исторгать пену. Монахи окружили его. Евфимий Великий велел принести светильники, чтобы рассеять мрак в храме. Он сказал: – Видите, отцы и братья, что брат, который с отроческих лет в жизни творил только добродетель и был привержен целомудрию, теперь, чуть поддавшись плотской страсти, лежит на полу. Мы пока можем только плакать и сочувствовать ему. Поэтому каждый из нас пусть хранит свой разум со всяческим вниманием. Иначе можно забыться, и враг каким-нибудь соблазном заманит нас и сбросит в пропасть погибели. Если нам на ум придет какой-нибудь непотребный помысел, подстрекающий к невоздержанной похоти, мы должны сразу же перейти в наступление и сражаться. Если мы проявим снисходительность к себе, то не только поставим себя в зависимость от греха, но, даже не совершив блуда телесно, будем повинны блуду в помыслах. Святой рассказал то, что ему некогда поведали египетские старцы: – В одном городе был человек, чью жизнь все считали достойной удивления. Обогатившись благодатью, он стал близок к Богу. Но все же на самом деле он слишком часто гневил Бога тайными желаниями своего сердца. Он легко снисходил к лукавым помыслам, и хоть не на деле, но в помысле допускал грех. |
|
|
