| Но нет необходимости рвать дружбу на веки вечные! Можно договориться, например, пока общаться только в компании, чтобы кроме вас двоих кто-то еще присутствовал. Такое влечение к другу может быть ситуативным и пройти со временем. Но вполне возможно, что ваши отношения никогда не станут прежними: такие потери, к сожалению, часть нашей жизни. Существует «техника безопасности», чтоб не попасть в такую историю? Она, например, в том, чтоб изначально держать некоторую внутреннюю и внешнюю дистанцию. Какую? Это решает сам человек для себя. Скажем так, оптимальную для того, чтобы проявлять дружеские чувства, но не соблазнять другого и не соблазняться самому. Если уж мы заговорили о дистанции, я обратил внимание, как в последние 15-20 лет изменилась форма приветствия подростков, юношей и девушек. В своем детстве и юности я не помню, чтобы при встрече юноша и девушка целовали друг друга в щеку. Сейчас же это общепринято. Есть такая поговорка у протестантов: минимальное расстояние между девушкой и юношей должно равняться толщине Женевской Библии... Кстати, очень толстая книга! Не рискуем ли мы удариться в крайность, стать пуританами? Нет, телесный контакт в дружбе как раз существует, в этом нет ничего плохого. Но, на мой взгляд, он должен быть очень аккуратным, ограниченным, что ли. Важно сохранять внутреннюю трезвость. Например, взяться под руки — этот жест может присутствовать как в романтических, так и в дружеских отношениях. Сейчас практически исчезла традиция целовать дамам руку. Мне кажется, это был прекрасный знак уважения и дружбы, приятия, тем не менее оставляющий определенную дистанцию. Повторюсь, внутренняя и внешняя дистанция необходима в дружбе между мужчиной и женщиной, если мы хотим соблюсти ее в чистоте, без ложных ожиданий и переживаний с одной или другой стороны. Но хочу заметить, что если нет никаких нравственных и иных препятствий, то дружба может стать очень хорошим заделом для создания семьи. Прекрасно, когда у молодых людей есть опыт восприятия друг друга не через «розовые очки» влюбленности, а именно в дружбе, то есть они узнают многие достоинства и недостатки друг друга. |
| Когда же он есть друг Божий, то и участник сокровеннейших Его тайн и советов. Понеже обыкновенно мы истинным другам своим открываем мысли свои, изъясняем намерения, объявляем советы, и самые скрытые сердца нашего помышления оным сообщаем, или, кратко сказать, вручаем им все сердце свое, и в сем вручении особенное свое находим удовольствие. Ибо и несчастие облегчается, когда оное другу изъясним, и счастье не столь бывает для нас радостно, когда оное не сообщим верному другу своему. Том II. стр. 144–147. II. Почему нет ничего любезнее и вожделеннее как человек, который о счастии твоем не иначе радуется, как о собственном своем, и в несчастии не иначе приемлет участие, как бы он сам собственно страдал. Но надобно, чтоб дружба основана быда на добродетели. Ибо, на страсти и с худым намерением взятая дружба не есть дружба, но соединение злобы и заговор. Так например, Пилат и Ирод во всегдашней были ссоре, но, по случаю согласия мыслей ко убиению неповинного Иисуса, они примирилися. Честный мир дружбы чтобы был тверд, надобно равенство в имении и чести, то есть, столько же по крайней мере иметь попечения о пользе и о чести друга своего, как и о собственной своей: а если сего не будет, то скоро дружба разрушится, и она только будет лицемерная, И по тому надобно иметь осторожность, чтобы, под видом дружбы, добросердечие наше хитростные люди не обратили себе в пользу, а нам во вред. Ибо, по Апостольскому слову, суть беды и во лжебратии 110 . И между Апостолами был Иуда предатель. Том IV. стр. 338, 339. Искренно брат от брата помогаем яко град тверд будет. Не в ястии и питии состоит дружество, таковое имеют и разбойники и человекоубийцы. Но если мы прямо други, если по истине друг о друг печемся; в сем друг другу да помогаем, сие в дружество нас приводить полезное сие не допускает в геену отойти. Том X. стр. 240. VII. Довольство душевное О всем всегда всяко Довольство имущее, избыточествуете во всяко дело благо. 2Кор.9:8 . I. Иные суть требования плоти, иные духа. Они суть в одном составе нашем; но разные их свойства, удовольствия и концы. Свойства плоти есть нога и праздность, а духа, труд и прилежание. Плоти свойство есть сладострастие и невоздержание, а духа всегдашняя трезвость, бодрость и целомудрие. Плоть не печется о будущем, довольна настоящим; дух разбирает следствия и предусматривает конец. Плоть что ни приобратет, чем ни веселится, есть временно и обращается в тление; духа и приобретение и удовольствие есть постоянно, вечно и бессмертно. Почему кто только угождает плоти; тот плотен есть, то есть, так почитается, как бы в нем души не было, тот весьма себя унижает, ползает по земле и ею питается. Да такой и о теле прямо не радит; ибо худое состояние души и тело приводит в непорядок. Но кто руководству духа следует, возносится выше самого себя, оставляет землю, и входит во внутренние завесы, идеже предтеча о нас вниде Иисус 111 . Том IV. стр. 44, 45. |
| – Какая внебогослужебная работа ведется на приходе? – Работа достаточно многообразна. Она делится на две части: образовательную и социальную. К образовательной мы относим воскресные школы для детей, молодежи и взрослых, евангельский кружок, который тоже собирается по воскресеньям. По средам у нас проводятся занятия в Обществе благочестия, по пятницам работает Братство трезвости, начало которого предваряется молебном перед иконой «Неупиваемая Чаша». По субботам проводятся огласительные беседы, выпускается приходская шестнадцатиполосная газета, полноценного формата А3. Газета называется «Воскресение». Работает социальная служба, начиная от приема и распределения бывших в употреблении вещей, заканчивая посещением детских домов, социальных приютов. Все это освещается в специальном Телеграмм-канале. Есть еще и единоразовые проекты, которые делаются от случая к случаю, в виде каких-то акций. «Меня часто узнают как телевизионного персонажа» – Как местное население относится русскому населению? Каковы условия жизни русского населения в Узбекистане? – В целом местное население относится положительно. Каких-то напряженностей по линии религии или национальности нет. Я думаю, что большая роль в этом была сыграна правительством Узбекистана, которое жестко подавляет подобные тенденции. Координирующая роль государства заключается в том, что очень часто деятелей религий сводят в каком-то общественном мероприятии: конференции, праздничные акции, какие-то общие работы. Все это позволяет нам видеть друг друга, все это фиксируется. СМИ и весь Узбекистан нас видит. Меня, например, очень часто узнают как телевизионного персонажа. В этом отношении проблем нет. И очень важно продолжать эту политику, когда мы, представители и служители разных религий, видим и общаемся друг с другом вживую. Важно продолжать эту политику, когда мы, представители и служители разных религий, видим и общаемся друг с другом вживую По поводу условий жизни. Я бы сказал так, что православное население – это, в среднем, городское население, живет чуть лучше, чем население сельских районов, которые по преимуществу являются мусульманскими. Но нельзя сказать, что православные имеют какой-то олигархический достаток. Сказываются преимущества жизни в городе, где достаток для всех жителей выше. Есть общая среднестатистическая картина, в которой тоже бывают отклонения в плюс и минус. Кто-то может очень зажиточно жить, кто-то, наоборот, очень бедно. Но в целом уровень жизни православных жителей республики – вровень с большей частью населения Узбекистана. |
| Вопрос для обсуждения. А почему наш добрый Бог не может запретить все войны? Запретить может, но что с того запрета. Началась война — все пушки сломались, люди возьмутся за пулеметы, пулеметы сломаются — люди возьмутся за автоматы, те сломаются — возьмутся за ножи, потом дойдет до рукопашного боя. Ненависть, зависть, вражду в человеческом сердце Бог насильно без воли человека не может уничтожить. Вопрос для обсуждения. Мы рассмотрели два вида свободы: внешняя (делаю, что хочу) и внутренняя (сам выбираю добро). Как они соотносятся между собой? Постараемся четко разделять два вида свободы. Свобода бывает внешняя, и свобода бывает внутренняя. Это совершенно разные вещи, совершенно независимые между собой. Например, в начале христианства было много мучеников, которые были рабами. Вот такой раб-христианин внешне не имел никакой свободы. Подходит его господин с плеткой и заставляет его таскать камни на каменоломне, и раб послушно выполняет его волю. Он не свободен. Но вот приходят гонители христиан и говорят: «Отрекись от Христа! Поклонись нашим идолам». А он отвечает: «Нет! Никто не может меня разлучить со Христом!» Гонители пытают христианина, но он остается непреклонным. Они даже могут насильно поставить его на колени перед идолом, но заставить его поклониться идолу искренне в своем сердце они не могут. Внутреннюю свободу никто не может отнять! Ни родители, ни учителя, ни милиция, ни ГАИ, ни мучители, и что самое удивительное, даже Бог не может отнять эту свободу. Вопрос для обсуждения. Помните, кто-то сказал, что нашу свободу ограничивают друзья? Давайте посмотрим, как они ограничивают нашу свободу. Например, я хочу пойти гулять со своим другом, а мой друг хочет посидеть дома. Если я соглашусь с его решением, это ограничение моей свободы? Можно ли говорить, что мой друг ограничил мою свободу? Я думаю, что нет. Конфликт был не у меня с другом, а между моими двумя желаниями. Одно желание — сохранить дружбу, второе — гулять, то есть делать то, чего не хочет друг. Я совершенно свободно выбираю желание сохранить дружбу. Я свободно ограничиваю одно свое желание ради другого. И в знак солидарности с другом я меняю свое желание гулять на желание посидеть дома. Если я умею управлять своими чувствами и желаниями, то я всегда остаюсь свободным человеком. |
| Оба эти пути сами по себе не делают человека святым или грешным. Унижать в нравственном смысле один путь пред другим - крайне неумно. Каждый избирает тот путь, который он считает для себя более удобным. Написал я это все и жду от Тебя, Друг, недоуменного возражения. " Да что же у тебя от монашества-то осталось? Монашество то же, что и мирское состояние? К чему же тогда и монашество? К чему ваши пострижения? " Да, не от одного Тебя жду я таких недоумений. Но я опять советую самым серьезным образом задуматься над вопросом: всех ли людей призвал Христос к бесконечному совершенствованию или одних монахов? Что-нибудь одно: или христианский идеал совершенно один для всех, или монашество создало нечто лучшее и высшее сравнительно с Самим Господом Иисусом Христом. Ведь в Евангелии про монахов нет ни слова, а - будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен (см.: Мф.5:48), - сказано толпам народным, где были мирские люди из городов и селений, а не монахи из несуществующих монастырей. Но недоумение все же требует ответа и разъяснения. В самом деле, может быть, при моих рассуждениях (а иные я считаю невозможными) монашество теряет свой смысл? Нет, истинный смысл и истинное значение монашества вполне сохраняются. Сохраняют свое настоящее значение те обеты, которые даются при пострижении. " Но ведь обеты уже даны при крещении те же самые? " Да, именно даны; тем не менее, подтверждение их весьма полезно, а значит и нужно. Монашеские обеты, будучи по моральному содержанию обетами общехристианскими, имеют значение, так сказать, субъективное. Они представляют сознательное повторение данных при крещении обетов. Монашеский обет при пострижении есть торжественно заявленная решимость серьезно отнестись к своему званию христианина. Звание это в существе своем остается то же, которое было и раньше, но отношение к нему меняется. В жизни своей, Друг мой, всякий человек нередко дает себе зарок, обещается пред Господом Богом отстать от какого-нибудь порока. Дает частный обет. Что же? Неужели такие обеты остаются бесследны для нашей нравственной жизни? Но ведь на этой психологии человека, дающего обеты, возникали разные общества трезвости. |
| Сами же чрез то наслдоваша огнь вечный и мучение. 122 . Паки помыслите, аще за чуждый огнь внесенный в жертвенник, много прогневася Господь, и не пощадил на таковое дерзнувших, якоже написано о том в Ветхом законе: то како помилует того, иже дерзает в равноангельную жизнь иноческую вносить то, что сродно точию бесам и происходит от дьявола, то есть, презорство и гордыню? А потому да ведает таковый, яко все святые Ангелы с преподобными отцами ополчатся на него, аще не пременится и не смирится. Кои же с помощью Божьею отринут от себя сей дьявольский недуг, тии яко невинные отроки со всяким простосердечием, во смирении и с любовью повинуются и покоряются отцу своему и друг с другом простодушно, благосклонно обращаются; и со святою чистою любовью радуются друг о друге, предпочитающе каждый ближнего и утверждающе своим служением, зрят самих себя в мирном и тихом устроении. 123 . Не так тот воин дивен бывает, который, пользуясь здравием и силою, крепко сражается и побеждает, якоже тот, иже весь в ранах и в пленение не поддается и не порабощается; но вырывается, и избежав рук неприятельских, укрепившись, поражает их самих. Так и порочный, высокоумный и самонравный послушник, тогда дивен будет и увенчается от Бога, аще поборет и отринет от себя богопротивные свойства презорства, гордыни, злобы, ненависти и пагубного высокоумия, и облечется яко щитом и броней – самоукорением, кротостью, сми рением и покорностью к отцу и к богобоящимся братьям. 1 2 4. Мы знаем, что враг льстец тщится всегда чрез малые вины в величайшие согрешения низвергати. Что менее, как на жену воззрети? а сим самым и св. пророка Давида в тягчайшие потом беззакония врину, и многих сице погуби. Тако и сей вражеский недуг дремания во время чтения и поучения мнится быти не велик, но отъемлется им от нас весьма великая благодать, яко аще бы с трезвостью слушали святое поучение, то негли и последовали бы чтомому, и научилися бы како боротися со страстьми и похотьми, како послушание имети, како в общежитии жити и претерпевати, како пустынное житие проходити, како безмолвствовать како умное блюдение стяжати, како во смирение и любовь достигнуть како на все труды беспрекословно издаватися, како подвизатися соразмерно силам своим. |
| Если подсчитать отряды всех 60 тысяч предводителей, то все вооруженные силы атлантов насчитывали: 10 тысяч боевых колесниц, 1200 военных кораблей, 120 тысяч всадников на 120 тысяч лошадей, 60 тысяч упряжек с 60 тысячами возниц, 60 тысяч легковооруженных воинов, 120 тысяч гоплитов, 120 тысяч лучников, 120 тысяч пращников, 180 тысяч камнеметателей, 180 тысяч копейщиков, 240 тысяч корабельщиков. Итак: 60 тысяч предводителей на суше вели в бой 780 тысяч воинов и 10 тысяч колесниц, а на море они имели под своим началом 1200 кораблей с полной командой. Такого войска никто никогда не имел, и все трепетали перед мощью Атлантиды. Десять царей острова правили согласно древним законам Посейдона, записанным на орихалковой стеле в храме великого бога. Именно там, через каждые пять-шесть лет, попеременно, совещались цари об общих заботах и творили суд, принеся присягу. Присяга скреплялась жертвоприношением Посейдону. Быка из храмового стада закалывали в святилище, и его кровь омывала стелу с законами. Суд совершался ночью, когда, погасив все огни, при свете жертвенного костра, вокруг которого в роскошных иссиня-черных одеждах восседали цари, произносились приговоры. Единство государства поддерживалось тесным союзом десяти царей. Они не имели права воевать друг с другом и при малейшей угрозе обязывались друг другу помогать. Могла ли долго продолжаться такая блаженная жизнь на острове, где все как будто было предусмотрено мудростью богов? Боги предусмотрели действительно все в своем законодательстве. Они забыли только, что законы соблюдаются людьми, а атланты давно утеряли ту божественность своей крови, которая связывала их с Посейдоном. Долгие годы владетели острова презирали все, кроме добродетели, ни во что не ставили богатство и груды сокровищ. Они не теряли власти над собой и хранили трезвость ума. Но вот через много поколений божественная кровь в жилах царей иссякла, и возобладал человеческий нрав. Теперь жизнь властителей и их народа представляла собою постыдное зрелище. Атланты уже были не в силах переносить собственное богатство и изобилие. Правда, чужестранцам жизнь этого благословенного острова все еще казалась удивительно прекрасной и счастливой. А в глубине этой жизни кипела безудержная жадность и сила. |
| Внешние исторические обстоятельства, тщательно исследованные в данной работе, также «способствовали выработке самостоятельности народного духа, мужества и национальной гордости японцев». Святитель Николай подчеркивал, что «национальный дух японцев не ослаблен никакими внешними несчастьями, никаким унижением перед внешним врагом». 1879, XV, стр. 222] В то же время японский народ не грешил глупым самодовольством, а столкнувшись с угрозой национального порабощения, проявил удивительную трезвость сознания и готовность учиться, то есть качество замечательного умственного развития. Святитель Николай доказывал, что японский народ не уступал по развитию самым образованным народам земного шара. Свежесть и бодрость народного духа способствовали успешному движению Японии по пути ликвидации отсталости от других народов. В статье нарисована подробная картина преобразований в Японии на протяжении короткого 20-летнего периода после открытия страны. И далее следует утверждение, очень важное для России. Есть все объективные предпосылки для того, чтобы Япония и Россия не мешали друг другу, а, напротив, оказывали взаимные услуги. Но святитель Николай ясно видел, что одних внешних предпосылок для дружбы и приязни недостаточно, нужны еще и духовные связи. Он пишет удивительные по своей глубине слова: «...жизнь человеческая – по преимуществу жизнь духа, и только в области духовной могут быть связаны и отдельные люди, и целые народы истинно-прочною связью». 1879, XV, стр. 229] Поэтому святитель Николай полагал, что православная миссия, преследующая только духовные цели, имеет и важное политическое значение. По его словам, если Япония прямо примет истинное христианство , то это создаст непоколебимую основу и государственной стойкости и благосостоянию. Для России это означало бы прочную связь с Японией, дало бы возможность обеим странам «многие и многие века идти рука об руку во взаимной дружбе, всегда взаимно помогая и охраняя друг друга». 1879, XV, стр. 230] Святитель Николай был уверен, что японцы обнаруживали наклонность именно к православию, от успешного просвещения Японии христианством, по его мнению, зависело и дело просвещения других народов Дальнего Востока. |
| Огромное большинство было молчаливо и злобно до ненависти, не любило выставлять своих надежд напоказ. Простодушие, откровенность были в презрении. Чем необычнее были надежды и чем больше чувствовал эту несбыточность сам мечтатель, тем упорнее и целомудреннее он их таил про себя, но отказаться от них он не мог. Кто знает, может быть, иной стыдился их про себя. В русском характере столько положительности и трезвости взгляда, столько внутренней насмешки над первым собою… Может быть, от этого постоянного затаенного недовольства собою и было столько нетерпеливости у этих людей в повседневных отношениях друг с другом, столько непримиримости и насмешки друг над другом. И если, например, выскакивал вдруг, из них же, какой-нибудь понаивнее и нетерпеливее и высказывал иной раз вслух то, что у всех было про себя на уме, пускался в мечты и надежды, то его тотчас же грубо осаживали, обрывали, осмеивали; но сдается мне, что самые рьяные из преследователей были именно те, которые, может быть, сами-то еще дальше него пошли в своих мечтах и надеждах. На наивных и простоватых, я сказал уже, смотрели у нас все вообще как на самых пошлых дураков и относились к ним презрительно. Каждый был до того угрюм и самолюбив, что начинал презирать человека доброго и без самолюбия. Кроме этих наивных и простоватых болтунов, все остальные, то есть молчаливые, резко разделялись на добрых и злых, на угрюмых и светлых. Угрюмых и злых было несравненно больше; если ж из них и случались иные уж так по природе своей говоруны, то все они непременно были беспокойные сплетники и тревожные завистники. До всего чужого им было дело, хотя своей собственной души, своих собственных тайных дел и они никому не выдавали напоказ. Это было не в моде, не принято. Добрые — очень маленькая кучка — были тихи, молчаливо таили про себя свои упования и, разумеется, более мрачных склонны были к надежде и вере в них. Впрочем, сдается мне, что в остроге был еще отдел вполне отчаявшихся. Таков был, например, и старик из Стародубских слобод; во всяком случае таких было очень мало. |
| Ему казалось, что широкое окно распахивается в духовный мир. Франк-мальчик поражал своей тихостью и серьезностью, вызывал величайшее уважение у взрослых, в частности, у матери и отчима, которые, как вспоминает Зак, никогда не изменяли этому своему чувству – случай редких отношений между родителями и детьми. Близкий друг Франка в последний период его жизни, швейцарский психиатр и философ Бинсвангер, рассказывает об одном эпизоде на своей лекции в Голландии в 1934 году: «Я читал о Гераклитовом понятии человека. В течение всей лекции я видел два глаза, так напряженно и с таким пониманием направленные на меня, что я и сейчас живо вижу их перед собой (...). Но не только тогда, но и при каждой встрече, при каждом разговоре во всем облике С. Л. Франка самое сильное впечатление производили его глаза. Это были самые благостные, самые ясные, самые восприимчивые глаза, которые мне случалось видеть на своем веку. Но в то же время чувствовалось, это были глаза, направленные только на истинное, правдивое, вечное так, что их мягкий взгляд как бы обязывал собеседника к правдивости и искренности». 257 Любовь к философии не оставляла Франка всю жизнь. Поистине, она была для него вторым дыханием. Незадолго до смерти, когда казалось все нити, связывающие его с этим миром, должны порваться он с увлечением зачитывался Хайдеггером (род. 1889), в котором усмотрел любопытное для себя направление мысли. Нужно сказать о многолетней, нежной дружбе, связывавшей Франка и Струве. Они встретились в 1898 году, когда П. Б. Струве было 28 лет, а С. Л. Франку 21 год, и в течение всей жизни шли рядом, сотрудничая, дополняя и обогащая друг друга. 258 Струве руководил Франком в становлении его политических взглядов, Франк помогал ему своим чувством меры, способностью охлаждать преходящий пыл злобы дня, трезвостью и врожденной способностью отличать правду от лжи. Таков, в беглых очертаниях, путь четырех замечательных деятелей русского религиозного ренессанса, совпавшего с политическим и культурным крушением старой России. |
|
|
