| Разве ты хочешь быть рабом этой вещи?» То же бывало с монашеским платьем, которое шил Досифей в свободные часы. Если оно выходило хорошим, то отдавалось всегда другим инокам, а Досифей все ходил в старом. Досифей старательно стлал больным постели и они выходили у него мягкие, так что он сам любовался на них. И вот, когда проходил однажды в это время Дорофей, Досифей обратился к нему со словами: «Отче, отче! помысл говорит мне: ты хорошо стелешь постели». – «Вот как! – строго заметил ему Дорофей, – ты оказался отличным слугой и хорошим постельничим, но не вышел из тебя добрый инок». Досифей с нежной заботливостью ухаживал за больными, но иногда с ними терял терпение, и у него срывались против них гневные слова. После этого он обыкновенно уходил в келарню, садился там на полу и горько плакал, и никто из братий не мог его успокоить. Приходил, наконец, в келарню сам наставник и спрашивал Досифея: «Отчего ты плачешь, что с тобою, Досифей?» – «Прости меня, отче, – отвечал среди плача Досифей, – я разгневался и сказал жестокое слово больному брату». Наставник укорял его за такой поступок: «Ах ты, Досифей! Что ты делаешь? Не стыдно ли гневаться? Разве не знаешь, что скорбящий – это Христос; и ты оскорбляешь самого Христа Господа?» Досифей слушал это, продолжая плакать. Когда Дорофей видел, что он довольно уже наплакался, то говорил ему: «Бог простит тебя; встань, отныне положим начало исправления и Бог поможет нам». При этих словах Досифей вставал ободренный и радостный и снова спешил на службу: его доверчивая душа была вполне открыта Дорофею и он верил в его слово, как в приказание Божие. Так бывало всегда, когда Досифей допускал вновь порывы гневливости на больного. Служащие в больнице об этом знали, и когда, бывало, увидят Досифея в келарне, приходили к Дорофею и говорили ему: «Иди в келарню, там тебе есть дело». Дорофей шел в келарню и, увидев, что Досифей сидит и плачет, понимал, что он опять рассердился и сказал худое слово больному, принимался его бранить и укорять. «Опять ты, Досифей, тоже? Опять Христа оскорбил, опять ты разгневался? Не стыдно ли, не грешно ли? Ты все не исправляешься». |
| Девятнадцатый день. Поуч. 2-ое. Преп. Досифей. (Смирение и послушание – путь к совершенству духовному). I. Преп. Досифей, воспоминаемый ныне церковию, еще в молодых годах несмотря на то, что был знатен и богат, оставил мир и удалился в пустынную обитель, которая отличалась особенной строгостью жизни своих иноков. Юношу Досифея взял под свое руководство преп. Дорофей и дал ему послушание ходить за больными. Опытный руководитель постепенно повел Досифея по пути подвижнической жизни. Прежде всего он старался отсечь в Досифее всякое пристрастие к чувственным вещам, как бы маловажны они ни были. Так, однажды в больницу принесли хороший нож, который очень понравился Досифею и он, показывая его наставнику, говорил: «право, отче, нож очень хорош». Но тот строго отвечал ему: «Досифей! хочется ли тебе быть рабом этому ножу, а не Богу, и связать себя пристрастием к этому ножу, чтобы нож обладал тобою, а не Бог; иди, положи, и не прикасайся к нему никогда». И Досифей послушно исполнил это: все другие брали этот нож, но он никогда потом даже не коснулся его. Досифей всегда ходил в ветхой одежде. Наставник часто давал ему шить новую одежду и Досифей старательно исполнял работу, но новая одежда всегда отдавалась другому брату, а Досифей оставался в прежней. Послушание Досифея воле своего наставника было удивительно. Он все принимал от него, полагая, что так и должно быть, и зная, что все это клонится к его же благу. Воспитать в Досифее смирение отсечь в нем всякое самомнение и тщеславие было также заботой его наставника. Случилось, что Досифей мягко постлал постели больным и, увидя проходившего мимо наставника, сказал ему: «отче, ведь я хорошо постилаю». Дорофей отвечал ему: «дивное дело, из тебя вышел хороший слуга и хороший постельничий, но не вышло из тебя хорошего инока». Тих и кроток был во всяком деле юноша Досифей, и усердно служил больным. Пять лет всего прожил Досифей в обители, и Господь воззвал его к Себе. В предсмертной болезни Досифей послал сказать великому отшельнику Варсануфию: «отче, отпусти меня, я уже не могу более жить». |
| 26.03(08.04)1975 Доримедонт Чекан в/у ЕДИНЕЦКАЯ 23.09(06.10)1998 26.10(08.11)1998 ЕДИНЕЦКАЯ 26.10(08.11)1998 18(31)12.2006 Дорофей ЛЬВОВСКАЯ (XIV в.) Дорофей Возмуйлов Грек ФЕОДОСИЙСКАЯ 02.05.1787 10.09.1790 Дорофей Кроткевич СМОЛЕНСКАЯ 03.06.1718 Дорофей Филипп КРЕМЕНЕЦКАЯ 30.05(12.06)1955 06(19)08.1955 Досифей ЯРОСЛАВСКАЯ 02.03.1539 19.05.1542 Досифей Богданович-Любимский КУРСКАЯ 28.11.1731 18.07.1733 Досифей Глебов ЯРОСЛАВСКАЯ 24.06.1711 27.02.1718 Досифей Забела КРУТИЦКАЯ 23.01.1508 02.02.1544 Досифей Иванченко НЬЮ-ЙОРКСКАЯ 6.04(09.05)1959 09(22)02.1963 БРУКЛИНСКАЯ 09(22)02.1963 02(15)10.1964 БРУКЛИНСКАЯ, паки 23.01(05.02)1965 28.03(10.04)1970 Досифей Ильин СТАРОРУССКАЯ 25.03.1795 26.10.1798 ОРЛОВСКАЯ 26.10.1798 04.06.1817 Досифей Пицхелаури ГОРИЙСКАЯ 30.01.1812 30.08.1814 АЛАВЕРДСКАЯ 30.08.1814 14.05.1817 Досифей Протопопов ВОЛЬСКАЯ 18.01.1909 25.08.1917 САРАТОВСКАЯ 25.08.1917 Досифей Степанов МИЧУРИНСКАЯ, обн. 28.03(10.04)1927 ТИХВИНСКАЯ, обн. ГОМЕЛЬСКАЯ, обн. 18(31)05.1928 14(27)02.1931 ОРШАНСКАЯ, обн. 10(23)03.1932 04(17)09.1932 МОГИЛЕВСКАЯ, обн. 04(17)09.1932 24.10(04.11)1932 Досифей Феодорович МУКАЧЕВСКАЯ Досифей Хореско? АЗОВСКАЯ Досифей, кн. Церетели КУТАИССКАЯ 30.08.1814 08.03.1820 Евгений Аметистов КОРЕЛЬСКАЯ, обн. 18(31)12.1933 03(16)01.1938 Евгений Баженов (Божанов) ТАМБОВСКАЯ 09.06.1829 17.02.1832 МИНСКАЯ 17.02.1832 01.09.1834 ГРУЗИНСКИЙ ЭКЗАРХАТ 01.09.1834 12.11.1844 АСТРАХАНСКАЯ 12.11.1844 15.04.1856 ПСКОВСКАЯ 15.04.1856 06.07.1862 Евгений Белков ЛЕНИНГРАДСКАЯ II, обн. Евгений Бережков СУМСКАЯ 27.11.1905 22.05.1909 БЛАГОВЕЩЕНСКАЯ 22.05.1909 11.07.1914 КОСТРОМСКАЯ 11.07.1914 10(23).08.1918 Евгений Болховитинов СТАРОРУССКАЯ 17.01.1804 24.01.1808 ВОЛОГОДСКАЯ 24.01.1808 19.07.1813 КАЛУЖСКАЯ 19.07.1813 07.02.1816 ПСКОВСКАЯ 07.02.1816 24.01.1822 КИЕВСКАЯ 24.01.1822 23.02.1837 Евгений Булгар (Булгарис) ДНЕПРОПЕТРОВСКАЯ 01.10.1775 05.05.1779 Евгений Добротворский ВИННИЦКАЯ 31.05.1836 10.04.1841 Евгений Добротин ИШИМСКАЯ, обн. 15(28)02.1928 Евгений Ждан в/у ТАМБОВСКАЯ |
| Досифей молчал и только плакал. – «Ну, Бог тебя простит», – обращался к Досифею наставник. «Снова положим начало исправления. Встань и иди на свое дело». Чтобы совершенно подавить в Досифее чувство самоуверенности и расположить его к служению, Дорофей обращался с ним иногда с резкой суровостью. Раз Досифей, читая Евангелие, не понял одного стиха. Он пошел к Дорофею и просил объяснить, каков смысл этого стиха. Дорофей находил, что Досифею еще рано читать и углубляться в понимание Слова Божия, и коротко ответил: «Не знаю». Через несколько времени Досифей еще раз пришел к своему наставнику с подобной же просьбой. Дорофей опять отвечал: «Не знаю!» и послал его за объяснением к самому настоятелю, Сериду, которого он предупредил, что ему делать. Когда Досифей пришел со своей просьбой, Серид стал его бить и приговаривать: «Тебе ли браться за разумение Слова Божия? Молчать тебе лучше должно, когда не знаешь. Зачем не размышляешь и не заботишься о своей греховной нечистоте?!» Досифей с покорностью перенес удары и, вернувшись, простодушно рассказал Дорофею, как с ним обошелся настоятель, и прибавил: «У меня остались и знаки ударов на хребте». Он проникся уже убеждением, что все, что ни случается с ним – так и должно было быть. Через пять лет такой жизни Досифей заболел: у него открылась чахотка. Его стали лечить. Дорофей прилагал все старания к его излечению, но напрасно – болезнь быстро шла вперед. Досифей терпеливо переносил страдание, и тут не переставая переламывать свои желания. У него явилось кровохаркание. Раньше он слышал, что сырые яйца помогают в таких случаях. Ум его был слишком занят этим помыслом, чтобы вовсе скрыть его от Дорофея, но прежде чем обратиться с ним к Дорофею, он просил не исполнять его просьбу. Видя, как тяжко страдает Досифей, Дорофей старался возбуждать его к непрестанной молитве. Досифей, пересиливая телесные страдания, исполнял его наставления. «Досифей, – говорил Дорофей своему послушнику, – думай и заботься о молитве: смотри, чтобы не потеряться!» – «Хорошо, отче, – отвечал тот слабым голосом, – молись обо мне». Страдания Досифея усиливались. «Что, Досифей, как твоя молитва?» – спрашивал его Дорофей. – «Ей, отче! молитвами твоими пребывает добре». До крайней степени дошла болезнь Досифея; для облегчения страданий больного, его носили на простыне. – «Что твоя молитва , Досифей?» – спрашивал его наставник. – «Прости, отче, – едва слышно произнес Досифей, – не могу держать ее». – «Оставь теперь молитву, – сказал Дорофей, – памятуй только непрестанно о Боге, помышляй о Нем, представляй, что Он пред тобою, что Он тут же, при тебе». |
| Наставник укорял его за такой поступок. «Ах ты, Досифей! Что ты делаешь? Не стыдно ли гневаться? Разве не знаешь, что болящий – это Христос, а ты оскорбляешь Самого Христа Господа?» – внушал Дорофей плакавшему своему ученику. И поникал Досифей долу и ничего не говорил. Когда Дорофей видел, что он довольно уже плакал, то говорил ему: «Бог простит тебя; встань, отныне положим начало исправления, и Бог поможет нам». При этих словах Досифей вставал радостный, как бы от Самого Бога получив прощение, и охотно спешил на свою службу. Так всегда бывало, когда Досифей допускал вновь порывы гневливости на больного. Служащие в больнице об этом знали и, когда, бывало, увидят брата Досифея в келарне, приходили к Дорофею и говорили ему: «Иди в келарню, там тебе есть дело». Дорофей шел в келарню и, увидев, что Досифей сидит и плачет, понимал, что он опять разгневался и сказал какое худое слово больному, и принимался его бранить и укорять: «Опять ты, Досифей, то же? Опять Христа оскорбил, опять разгневался? Не стыдно ли, не грешно ли? Ты все не исправляешься». Досифей молчал и только плакал. «Ну, Бог тебя простит, – обращался к Досифею наставник, – снова положи начало исправления. Встань и иди на свое дело». С радостью вставал Досифей и шел в больницу на свою службу. С целью совершенно подавить в Досифее самомнение и тщеславие и укрепить смирение наставник обращался с ним нередко даже сурово, особенно на первых порах его подвижничества. В первое время своей жизни в обители Досифей говорил громко. Дорофей позаботился отучить его от этой несвойственной подвижнику привычки. Однажды он сказал Досифею: «Нужна чаша цельного вина, иди принеси». Досифей принес полную чашу вина и хлеб и подал Дорофею, как бы желая принять от него благословение. «Чего ты хочешь?» – обратился он к Досифею и смотрел на него, как бы очень удивляясь. «Ты велел принести чашу цельного вина: дай мне благословение», – отвечал Досифей. «О, несмысленный! – воскликнул Дорофей. – Да я так сделал потому, что ты говоришь громко, как гот какой! Готы, когда упьются, кричат и говорят громко. |
| Если Досифею нравилась какая-нибудь вещь, Дорофей отнимал ее у него, клал ее перед глазами и не позволял ему даже до нее дотронуться или же отдавал эту вещь другому брату. Однажды принесли в больницу хороший нож. Нож Досифею очень понравился. «Хорошо бы, отче, – обратился он к своему наставнику, – взять этот нож нам для больницы. Смотри, какой он славный!» – «Нет, – строго сказал Дорофей, – положи его и никогда не употребляй. Разве ты хочешь быть рабом этой вещи?» И Досифей ни разу не дотронулся до нового ножа, а должен был обходиться старым. В свободные часы Досифей шил монашескую одежду; работу вел он со всем усердием, одежда выходила хорошая. И что же? Новая одежда обыкновенно отдавалась другому брату, а Досифей носил все старую. Так Дорофей подавлял в молодом подвижнике всякое, даже малейшее, чувственное пожелание. Поступив под руководство Дорофея, Досифей возымел к нему полное доверие и преданность и мало-помалу так настроился, что ничего от него не скрывал ни из внешних действий и поступков, ни из внутренних состояний и душевных движений. Досифей старательно стлал больным постели: постели выходили мягкими, ими сам он оставался доволен и любовался на них. И вот, когда проходил однажды в это время Дорофей, Досифей обратился к нему со словами: «Отче, отче! Промысл говорит мне: ты хорошо стелешь постели». – «Вот как! – строго заметил ему Дорофей. – Ты оказался отличным слугой и добрым постельничим, но не вышел из тебя добрый инок!» В уходе за больными Досифей действительно показывал великую заботливость и попечение; всеми силами старался услужить им, облегчить их страдания, успокоить и утешить. Но по молодости иногда бывал нетерпелив, вырывались слова упрека, негодования, гневливости на больного. В таких случаях Досифей уходил в келарню 487 , садился там на пол и горько плакал, и никто, бывало, из братий его не успокоит. Приходил в келарню сам наставник и спрашивал Досифея: «Отчего ты плачешь, что с тобою, Досифей?» – «Прости меня, отче, – отвечал скорбящий Досифей, – я разгневался и сказал жестокое слово больному брату». |
| Юношу Досифея взял под свое руководство преп. Дорофей и дал ему послушание ходить за больными. Опытный руководитель постепенно возвел Досифея по пути подвижнической жизни. Прежде всего он старался отсечь в Досифее всякое пристрастие к чувственным вещам, как бы маловажны они ни были. Так, однажды в больницу принесли хороший нож, который очень понравился Досифею, и он, показывая его наставнику, говорил: «Право, отче, нож очень хорош». Но тот строго отвечал ему: «Досифей! Хочется ли тебе быть рабом этому ножу, а не Богу, и связать себя пристрастием к этому ножу, чтобы нож обладал тобою, а не Бог; иди, положи, и не прикасайся к нему никогда». И Досифей послушно исполнил это: все брали этот нож, но он никогда потом даже не коснулся его. Досифей всегда ходил в ветхой одежде. Наставник часто давал ему шить новую одежду, и Досифей старательно исполнял работу, но новая одежда всегда отдавалась другому брату, а Досифей оставался в прежней. Послушание Досифея воле своего наставника было удивительно. Он все принимал от него, полагая, что так и должно быть, и зная, что все это клонится к его же благу. Воспитать в Досифее смирение, отсечь в нем всякое самомнение и тщеславие было также заботой его наставника. Случилось, что Досифей мягко постлал постели больным и, увидя проходившего мимо наставника, сказал ему: «Отче, ведь я хорошо постилаю». Дорофей отвечал ему: «Дивное дело, из тебя вышел хороший слуга и хороший постельничий, но не вышло из тебя хорошего инока». Тих и кроток был во всяком деле юноша Досифей и усердно служил больным. Пять лет всего прожил Досифей в обители, и Господь воззвал его к Себе. В предсмертной болезни Досифей послал сказать великому отшельнику Варсануфию: «Отче, отпусти меня, я уже не могу более жить». И старец отвечал ему: «Иди с миром, чадо, и предстань Св. Троице, и молись о нас». Преп. Досифей скончался. Но братия недоумевали, чем так заслужил усопший эти напутственные слова ему преп. Варсануфия. Он был так молод, так недолго подвизался в обители, не отличался таким постничеством, как другие, не всегда поспевал к началу церковной службы, а иногда, занятый уходом за больными, и вовсе не приходил. |
| Тяжел и долог был его путь. Но, наконец, путник достиг Киева. С великою радостью вошел Досифей под кров обители и, поклонившись св. мощам угодников Божиих, направился к настоятелю Лавры архимандриту Иллариону. Представ пред ним, Досифей сказал: «Отче святой! Я крестьянин некоего из великороссийских бояр. Зовут меня Досифей. С юных лет возымел я желание быть монахом и решил посвятить себя на служение Распятому Христу. Не оставь моей скудости. Прими меня под кров Небесной Владычицы. Верь, что я буду трудиться здесь до последнего издыхания и ни единым жестом не посмею осквернить благодатной святыни». Настоятель осмотрел Досифея и, не решаясь лично приютить беглеца, доложил об этом митрополиту Рафаилу. Благочестивый архипастырь тотчас призвал Досифея к себе и, видя пред собою благообразного юношу-крестьянина, удивился его начитанности и обширному уму. Долго беседовал он с удивительным беглецом и, хотя принял его благосклонно, однако, тоже отказался исполнить его заветное желание. Рассудив об этом, Досифей решился на последнее средство. По примеру начальника русского иночества преп. Антония, он избрал себе древний вид отшельничества – пещерное житие. Досифей стал обходить Киевские обители, ища себе подходящего убежища. Но, не найдя ничего в самом Киеве, отправился за город, в Китаевскую пустынь, и там, обходя окрестные горы и леса, нашел большую, высокую гору «Китай». Гора эта окруженная с юга и севера лесами, находится на две с половиной версты от Днепра, и с вершины ее видна окрестность на большое расстояние, даже до Триполя... Осмотрев ее с разных сторон, Досифей нашел на Китай-горе много пещер, по которым видно было, что киевские подвижники издавна приходили сюда на подвиг уединения. Не желая пользоваться плодами чужих трудов, Досифей собственноручно вырыл у вершины горы небольшую пещерку и тайно поселился в ней. Никто не обратил на него внимания. Никто не преследовал его здесь. Несколько лет прожил Досифей в пещере, проводя строгую, суровую жизнь, всю посвященную подвигам самоиспытания, очищения сердца и устремления ума к Господу Богу и вечному блаженству. Питался он только хлебом да водою, которую приносил ему один инок Китаевской пустыни. Когда же наступал Великий пост , Досифей затворялся наглухо и выходил только по ночам, чтобы набрать мху и корней, которые служили для него тогда постоянной пищей. Вещественным огнем Досифей также не согревался в пещере. |
| «Сыт, господин мой», – отвечал он. «Не чувствуешь более голода?» – «Не чувствую, владыка мой». – «Хорошо, – сказал Дорофей. – В другой раз съешь один хлеб и четверть другого хлеба, другую четверть раздели на две половины и съешь одну половину». Досифей так и сделал. «Чувствуешь ли теперь голод?» – спросил его Дорофей. «Ей, господин мой, немного чувствую», – отвечал Досифей. «Ну и продолжай так принимать пищу», – сказал Дорофей. Прошло несколько дней. Дорофей спрашивает Досифея: «Что, Досифей, чувствуешь ли теперь голод после трапезы?» – «Нет, владыка мой, – отвечал Досифей, – молитвами твоими, хорошо мне». – «Теперь оставь другую половину четверти хлеба и ешь один хлеб и четверть». Послушный ученик в точности исполнил повеление своего руководителя. «Как теперь себя чувствуешь?» – спрашивает его Дорофей через несколько дней. «Хорошо, владыка мой», – отвечал Досифей. «Раздели теперь и другую четверть на две половины и ешь хлеб и половину четверти, а другую половину оставь». Досифей поступил, как приказал наставник. Так продолжалось и далее: Дорофей все уменьшал количество хлеба, и Досифей с четырех литр дошел до восьми унций, и этого количества хлеба было ему достаточно. Благоразумный руководитель не налагал, впрочем, строгого воздержания на молодого подвижника; Досифей принимал пищу каждый день и два раза. Позволено было ему пользоваться и остатками от стола больных: то сок из фруктов, то рыбья голова или другое что – все это было отдано в распоряжение и употребление Досифея. Также постепенно навыкал Досифей и молитве внутренней, сердечной, постоянному памятованию о Боге, и навык он этому духовному деланию. Мысль о Боге была постоянно в его душе; слова «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!» не сходили с его уст. Преподобный Дорофей старался с самого начала ослаблять и подавлять в душе Досифея привязанность к чувственным вещам и, напротив, развивать и воспитывать в ней стремление к небесному, вожделение вещей божественных. Мудрый руководитель поступал в этом случае таким образом. |
| Настало время принимать пищу. Дорофей сказал юноше: «Иди, ешь, чтобы быть сыту, но скажи мне, сколько съешь». После трапезы Досифей пришел к своему наставнику и сказал: «Я съел один хлеб и полхлеба». «Сыт ли ты?» – спросил Дорофей. – «Сыт, господин мой!» – «Не чувствуешь больше голода?» – «Не чувствую, владыка мой!» – «Хорошо, – сказал Дорофей, – в другой раз съешь один хлеб и четверть другого хлеба, другую же четверть раздели на две половины и съешь одну половину». Досифей так и сделал. «Чувствуешь ли теперь голод?» – спросил его Дорофей. – «Да, господин мой, немного чувствую», – отвечал Досифей. – «Ну, и продолжай так принимать пищу», – сказал Дорофей. Прошло несколько дней; Дорофей спрашивает Досифея: «Что, Досифей, чувствуешь ли теперь голод после трапезы?» – «Нет, владыка мой, – отвечал Досифей, – молитвами твоими хорошо мне». – «Теперь оставь половину другой четверти хлеба и ешь один хлеб и четверть». Досифей в точности исполнил приказание. – «Как теперь себя чувствуешь?» – спрашивает его Дорофей через несколько дней. – «Хорошо, владыка мой», – отвечал Досифей. «Раздели теперь и первую четверть на две половины и ешь хлеб и половину четверти, а другую половину оставь». Досифей поступил, как приказал наставник. Так продолжалось и далее, и Досифей приучил себя довольствоваться одною пятою того, что съедал раньше. Чтобы не слишком изнурить молодого инока, Дорофей позволял ему брать для себя все, что оставалось от еды больных – овощи и куски рыбы. Стараясь удержать мысли Досифея около предметов божественных, Дорофей отучал его от всякой привязанности и любви к земным вещам. Если Досифею нравилась какая-нибудь вещь, Дорофей ее отнимал у него, клал ее на глазах и не позволял ему даже дотронуться до нее, или же отдавал эту вещь другому брату. Однажды принесли в больницу хороший нож. Нож очень понравился Досифею. «Хорошо бы, отче, – обратился он к наставнику, – взять этот нож нам для больницы: смотри, какой он славный!» «Нет! – строго сказал Дорофей, – положи его и никогда не употребляй. |
|
|
