| В РНБ сохранился экземпляр оттиска «Богословие» (Пг., 1919) с пометой следующего содержания: «Отдельный оттиск из предполагавшегося издания Академии наук под названием «Русская наука». Кроме этого оттиска ничего не было напечатано (Сообщено В. Н. Бенешевичем )». Причем неизвестно, знал ли о существовании этого оттиска сам Глубоковский. В марте 1919 г., сообщая о смерти В. В. Розанова , о. П. А. Флоренский интересовался у Николая Никаноровича судьбой его очерка: «Пишите о своем пути русской богословской науки. Страстно жду ее, но пока не дождался» 1366 . Из письма Глубоковского Э. Л. Радлову от 30/17 сентября 1920 г. можно предположить, что Глубоковский не знал об этом оттиске, ибо писал Радлову: «Буду обрадован получением Вашего трактата о русской филологии (из сборника «Русская наука», хотя напечатанного и не там), а я в свою очередь сочту за особое удовольствие доставить свой – о русском богословии, если только он появится в печати, хотя бы, например, на английском языке, на который уже переведен (с пространной рукописи в Швеции в Упсале)» 1367 . О каком издании на английском языке идет речь и вышло ли оно из печати, нам не известно. Ни в одной из библиографий Глубоковского (в том числе прижизненных) оно не упоминается. 3 сентября 1920 г. профессор Упсальского университета Иван Андреевич Лундель (Lundell), переводивший на шведский язык лекции о соединении церквей, читанные Глубоковским в этом университете, писал ему: «Трактат о русском богословии переведен по-английски, но все лежит у меня. Я решил напечатать его в «Моих архивах», только до сих пор нельзя было» 1368 . Очевидно, до своего отъезда за границу в августе 1921 г. Глубоковскому так и не удалось получить назад рукопись полной редакции своего обзора о богословии. В 1922 г. в Праге профессором А. Шпальдаком был опубликован (в латинской транслитерации на русском языке) сокращенный вариант 10 глав очерка Глубоковского о богословии 1369 , в 1927 г. сокращенный вариант вышел и на французском языке в Париже 1370 . Наконец, в 1928 г. в Варшаве (в синодальной типографии) при содействии митрополита Варшавского Дионисия (Валединского) Глубоковский издал, как отмечал в предисловии, «с некоторыми дополнениями сокращенное изложение, не имея никакой надежды издать полный труд», – работу под заглавием «Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии». По тексту издание 1928 г. совпадает с оттиском «Богословие», вышедшим в 1919 г. в Петрограде. Под предисловием «От автора» стоит дата: «Г. София (Болгария). 1927, X, 2 (IX, 19) – воскресенье». На последней (ненумерованной) странице после «Содержания» дата: «София (Болгария). 1928, VI, 3 (V, 21) воскресенье, Пятидесятница». В русской зарубежной и иностранной печати вышло несколько рецензий на этот очерк Глубоковского 1371 . Глава 8. Реформа церковного управления |
| Львовскую епархию образовали за счет части приходов упраздненной Тарнопольско-Галицкой епархии, преобразованной в Ровенско-Кременецкую, с оставлением на Кременецкой кафедре архиеп. Алексия. По неизвестным причинам еп. Пантелеимон переселился во Львов только к нач. июня 1941 г., а до этого находился при Почаевской лавре в непосредственном подчинении экзарха Западных Украины и Белоруссии митр. Николая (Ярушевича). Фактически еп. Пантелеимон был епископом Львовским номинально, т. к. почти все приходы Галиции с началом оккупации летом 1941 г. вернулись в юрисдикцию митр. Варшавского и всея Польши Дионисия (Валединского) и подчиненного ему еп. Краковско-Лемковского Палладия (Видибиды-Руденко), с 13 авг. 1941 г. титуловавшегося епископом Краковско-Лемковско-Львовским. В дек. 1941 г. еп. Пантелеимон переехал в Киев, став временно управляющим Киевской епархией, с сохранением за ним титула «Львовский». В кон. 1943 г. архиеп. Пантелеимон покинул Украину, с тех пор Львовская кафедра в юрисдикции Московского Патриархата и фактически, и юридически не существовала. 1944-1990 гг. 22 апр. 1945 г. во епископа Львовского и Тернопольского был рукоположен Макарий (Оксиюк) , начавший активное сотрудничество с униат. священником Гавриилом Костельником по возвращению униатов в Православие. В нач. 1945 г. во Львовской обл. в Православие перешли первые 5 приходов: в селах Дмитровичи Винниковского р-на и Долиняны Городокского р-на, пос. Поморяны Поморянского р-на, в селах Стрептов Новомилятинского р-на и Вороблячин Немировского р-на. С образованием Инициативной группы 28 мая 1945 г. переход униат. общин в Православие стал массовым явлением. 3 авг. уполномоченный по делам РПЦ по Львовской обл. А. А. Вишневский сообщил руководству Совета по делам РПЦ, что с просьбой о принятии в Инициативную группу поступило 50 заявлений от священников Львовской обл. На 1 окт. 1945 г. кроме 9 полноценных приходов с храмами существовали также 2 правосл. общины в г. Броды и пос. Щирец, к-рые совершали богослужения в униат. |
| На праздник Преображения Господня, в авг. 1925 г., по благословению митр. Дионисия (Валединского) на месте Манявского Крестовоздвиженского скита состоялись памятные мероприятия по случаю 140-й годовщины со дня ликвидации этой обители австр. властями. Литургию отслужили исполняющий обязанности настоятеля Львовского правосл. прихода иером. Пантелеимон (Рудык) и военный свящ. Стефан Рудык. До 1926 г. самостоятельный правосл. приход существовал только во Львове, откуда священники выезжали для совершения треб. С 1926 г. митр. Дионисий обращался с письмами к патриарху Румынскому Мирону (Кристе) и митр. Буковинскому Нектарию (Котлярчуку) с просьбой поспособствовать тому, чтобы единственный во Львове и всей Галиции правосл. храм св. Георгия, права на который принадлежали Румынской Церкви, был сохранен и можно было открыть при нем постоянный правосл. приход. Для этого, до окончательного решения вопроса о дальнейшей судьбе храма, предлагалось передать его в ведение Варшавской митрополии в той или иной форме: напр., сдать Варшавской митрополии церковные и др. здания в долгосрочную аренду или даже продать на приемлемых условиях. Уже осенью 1926 г. греко-католики сел Тылява и Тростяна Кросненского повята обратились к митр. Варшавскому Дионисию с просьбой принять их в Православие. Просьба была удовлетворена, и в новые правосл. приходы были направлены постоянные священники. Это стало толчком для перехода в Православие ряда сел Лемковщины. Несмотря на различные препятствия, количество православных прихожан быстро росло. Важным фактором в этом процессе были нестроения внутри униатской Церкви, обусловленные попытками введения обязательного целибата для духовенства в Станиславовской и Перемышльской униат. епархиях, а также латинизации и введения нового стиля в богослужение. На сессии Синода в Варшаве 20 окт.- 3 нояб. 1927 г. рассматривались вопросы легализации 9 новых правосл. приходов в Галиции, а также предоставления правосл. священникам Галиции права преподавать Закон Божий в местных школах наравне с римско-католич. и униат. духовенством. В авг. 1928 г. Синод в Варшаве решил создать при митрополии «Общество друзей православия в Галичине», ответственное за дотации правосл. приходам края, им стал руководить прот. Терентий Теодорович. |
| Священномученик Валериан Новицкий с супругой в 1920-х годах Икона свмч. Валериана Решение будущего владыки Вениамина принять монашество совпало с периодом серьезных испытаний для православных под властью Польши и для самой Свято-Успенской Почаевской лавры, крупнейшей духовной обители, игравшей значимую роль в жизни православных. В 1929 году православное духовенство Польши стало получать тревожные сведения о предъявлении римо-католическим епископатом многочисленных судебных исков к Православной Церкви в Польше. Католические духовные власти заявили требование о передаче им того церковного имущества, которым пользовалось униатское население до вхождения Польши в состав Российской империи и возврата в отеческое Православие (вернулись они вместе с церковным имуществом, которое изначально принадлежало православным). Юрист и историк К.Н. Николаев, активно участвовавший в юридических процессах по защите Православия и православных храмов от притязаний католиков, сообщает в своей книге «Восточный обряд», что католики заявили требования на возврат 724 объектов в Виленской, Полесской, Гродненской, Волынской епархиях. В соответствии с этими притязаниями православные Белоруссии могли лишиться 80 процентов всех храмов, в Литве – около трети, на Украине – около трети и всех православных монастырей в этих землях. В Волынской епархии претензии были на имущество Свято-Успенской Почаевской лавры и древние кафедральные соборы в Кременце, Луцке, а также в Пинске В дело вмешался апостольский нунций в Польше, что означало непосредственное участие и заинтересованность Ватикана и папы Римского в этих процессах. В выступлениях католического епископата в польских СМИ звучали даже сомнения в том, что Почаевская лавра вообще была когда-то православной. «Трудно точно определить момент, когда в Польше «восточный обряд» фактически отделился от западного»; «Православие появилось чуть ли не в конце XIV века» – заявлял в СМИ намеренную ложь католический архиепископ Ропп Такие претензии Римской церкви стали трагедией и тяжелым ударом для православного населения. Известно обращение первоиерарха православных Польши митрополита Дионисия (Валединского) в Рождественском послании 1929 года. «Нашу Святую Православную Церковь в Польше посетил Господь в истекшем году бедствием, равным избиению Вифлеемских младенцев, ибо клир Римский хочет отнять от нас половину святых храмов наших и тем лишить более 2 миллионов верующих младенцев наших духовного окормления и церковной жизни» |
| Подобную позицию владыки Алексия (Громадского) подтверждает и руководитель группы религиозной политики Рейхсминистерства оккупированных восточных территорий К. Розенфельдер. В докладной записке рейхсминистру А. Розенбергу от 20 апреля 1943 г. он сообщал об Украинской Автономной Православной Церкви: «Эта церковная группа также утверждает, что стремится к автокефалии, но в отличии отЛуцкого направления каноническим путем, то есть с согласия Русской Матери-Церкви и других автокефальных церквей (Румынской Церкви, Сербской Церкви и Следует обратить внимание, что в храмах, которые находились в подчинении митрополита Алексия (Громадского), за богослужениями поминали только его одного, тогда как Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия (Страгородского) поминал лишь сам митрополит Впрочем, подобная литургическая практика не может однозначно считаться подтверждением курса на автокефалию: в частности, в XVII в. для Киевской митрополии было нормой поминовение одного лишь митрополита Киевского, Галицкого и всея Руси, но не Патриарха Константинопольского, к юрисдикции которого в то время относилась Необходимо подчеркнуть, что личная позиция митрополита Алексия (Громадского) по вопросу об автокефалии Украинской Церкви не была тождественна линии всего епископата, находившегося под его началом. В частности, существовала группа архиереев, настроенных оппозиционно по отношению к автокефальной направленности главы Украинской Автономной Православной Церкви, возглавляемая епископом Пантелеимоном (Рудыком), временно управлявшим Киевской епархией. Данная группа состояла из убежденных сторонников сохранения единства с Русской Православной Церковью. Можно утверждать, что иерархию Украинской Автономной Православной Церкви объединял не вопрос об отношении к автокефалии, которое у епископов было различным, а твердое убеждение в необходимости сохранения канонических основ церковной жизни, что являлось в их глазах первичным принципом. Окончательное оформление Украинской Автономной Православной Церкви состоялись на очередном Архиерейском соборе в Почаеве 25 ноября 1941 г., когда архиепископ Алексий (Громадский) был избран экзархом Украины и возведен в митрополичий сан. В свою очередь, «автокефалисты» завершили организацию УАПЦ в Пинске 8–10 февраля 1942 г. на Соборе, созванном по благословению митрополита Дионисия (Валединского) для принятия нормативных положений об ее устройстве и для совершения нескольких архиерейских хиротоний. |
| Незадолго до отъезда в США, в августе 1934 года, уже епископ Виталий попытался проехать в Польшу на торжества 20-тилетия мученического подвига священномученика Максима Сандоваича, но не был допущен туда польскими спецслужбами. И во время пребывания в Америке Святитель старался помогать польским русинам, о чём пойдёт речь ниже. 6 мая 1934 года в Белграде архимандрит Виталий был хиротонисан митрополитами Евлогием (Георгиевским) и Антонием (Храповицким) во епископы Детройтского, а в сентябре 1934 года возведён в сан архиепископа. В слове при наречении владыка сказал: «Сознание неотступного долга вызывает во мне – выраженная через вашу святыню воля матери Церкви, чтобы идти мне и отстаивать мир и единство церковное там – в Америке. Я чувствую всем существом своим этот долг, хотя он и не вмещается в моём разумении, как его совершить. Я не рассуждаю о своей неподготовленности, не вспоминаю о своих малых «домашних» делах, о грозящих мне опасностях… Вы знаете моё прошлое, мои намерения и попытки, знаете, с чем я сроднился, что составляют содержание моего внутреннего «Я» – а ведь выше всего не возможно вдруг стать – знаете, как крепко я сросся с церковно-народным делом на Карпатах и что не перестану о нём заботиться до конца моих дней»… (16) 15 октября 1934 года архиепископ Виталий прибыл в Нью-Йорк. Деятельность архиепископа Виталия на американской земле действительно оказалась неразрывно связанной с Карпатороссией. В течение всех 1930-х годов владыка стоял во главе русинских патриотических сил в рассеянии, боровшихся за права соотечественников, которые оказались в «польском пленении». «Вторая Речь Посполитая» продолжила неморальное дело первой – искоренение Православия и насаждение унии. Хотя подобные поползновения были и в Чехословакии, именно диктатура Пилсудского вошла в историю гонения на Церковь в 20 столетии своей беспримерной жестокостью и цинизмом. Методы «Христианской республики» применявшиеся по отношению к «схизматикам», копировались у советских безбожников. 16 июля 1938 года протопресвитер Терентий Теодорович писал митрополиту Дионисию (Валединскому): «Народ уже являет… исповедничество. |
| По словам митрополита Серафима (Лукьянова), Глубоковский был приглашен «Белградским Синодом (...) профессором местного богословского института» 2909 , т. е. богословского факультета Белградского университета, открытого в 1920 г. Глубоковский списался с Сербией, еще находясь в Финляндии, и в марте 1922 г. был избран, а 2 мая «утвержден Королевским указом в должности ординарного профессора в Белградском университете по кафедре Патристики» 2910 . По поводу планов обосноваться в Сербии архиепископ Натан Сёдерблом 24 апреля 1922 г. писал ему: «Вы не думайте, пожалуйста, о Сербии, но Ваш настоящий город – Оксфорд» 2911 , о чем сам архиепископ тогда усиленно хлопотал. Тем не менее, Николай Никанорович оказался в Белграде и вместо Патристики должен был взять предмет Св. Писания Ветхого Завета. В беженстве Глубоковский принял непосредственное участие в организации учебного процесса трех богословских заведений: богословских факультетов Белградского и Софийского университетов и Свято-Сергиевского Православного богословского института в Париже. «Бог благоволил, что я принял участие в развитии молодого богословского факультета в Белграде и имею немало преданных учеников среди сербов и русских» 2912 , – писал впоследствии Глубоковский. Среди них – будущий профессор Свято-Сергиевского Православного богословского института протоирей Н. Н. Афанасьев , доктор теологии Н. М. Зернов, Г. Е. Советов (в монашестве Савва, впоследствии епископ Гродненский в юрисдикции митрополита Варшавского Дионисия (Валединского)) и др. Деканом факультета состоял протоиерей Стефан Дмитриевич, большинство профессоров были выпускниками и докторами Черновицкого университета (крупного учено-богословского центра бывшей Австро-Венгерской империи), смотревшими на своих коллег, по воспоминаниям H. M. Зернова, «с чувством превосходства». Они «очень гордились своим званием, стригли волосы, одевались в рясы католического покроя и были больше похожи на ксендзов, чем на православных священников (...) их ученость была невысокого качества, читали они свои лекции по запискам семинарского, а не университетского уровня (...). |
| 27 ноября 1923 г. Святейший Патриарх Тихон и Священный Синод предложили Финляндской епархии Русской Православной Церкви возвратиться из подчинения Константинопольскому Патриархату в юрисдикцию Патриарха Всероссийского, потому что причина, по какой Патриарх Константинопольский счел нужным временно принять в свое ведение Финляндскую Православную Церковь, отпала и предстоятель Московского Патриархата вступил в управление своей Церковью. В связи с самовольным переходом Автономной Православной Церкви в Польше в юрисдикцию Константинопольского Патриархата и принятием от Патриарха Мелетия IV утверждения в автокефальном достоинстве 5 июня 1924 г. митрополиту Варшавскому Дионисию (Валединскому) был направлен протест Святейшего Патриарха Тихона. В ответном июньском послании того же года Константинопольскому Патриарху Григорию VII Святейший Патриарх Тихон выразил резкий протест в связи с его намерением без согласия предстоятеля Русской Православной Церкви направить в Россию миссию с особой инструкцией, где одним из главных пунктов было пожелание Патриарха Григория VII, чтобы «Всероссийский Патриарх ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал собою, немедленно удалившись от управления Церковью... и чтобы одновременно упразднилось хотя бы временно Патриаршество, как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах в начале гражданской войны и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения» . Святейший Патриарх Тихон расценил это как недопустимое вмешательство одной автокефальной Православной Церкви во внутренние дела другой автокефальной Православной Церкви и отметил, что священные Соборы признавали за епископом Константинопольским первенство чести, но отнюдь не первенство власти . Полагаю, что отношение Святейшего Патриарха Тихона к самовольному отторжению Патриархом Константинопольским Мелетием IV Автономной Православной Церкви в Эстонии от канонической территории Русской Православной Церкви в свою юрисдикцию не могло не быть резко отрицательным. |
| Но осуществить подобный вариант в отношении Польши Мелетий не мог — Православная Церковь в межвоенном Польском государстве была слишком крупной, чтобы предлагать ей сценарий по аналогии с тем, который был реализован Фанаром в Финляндии и Эстонии. Кроме того, польские власти стремились именно к автокефалии для Православной Церкви в этой стране, так как именно независимый статус Церкви облегчил бы государству вмешательство в ее дела. Конечно, Патриарх Мелетий предпочел бы устроить в Польше нечто наподобие своего экзархата или, в крайнем случае, автономной Церкви. Но и автокефалия Польской Церкви была, с его точки зрения, более предпочтительным вариантом, чем сохранение православных епархий Польши в юрисдикции Москвы. В конечном счете, и эта мера способствовала ослаблению влияния Русской Церкви в православном мире, тогда как от получившей автокефалию новоявленной Польской Церкви в дальнейшем можно было гарантированно ожидать благодарной солидарности с Фанаром в любом начинании. 27 февраля 1923 г. архиепископ Дионисий (Валединский) как архиерей, выразивший готовность сотрудничать с властями Польши в направлении достижения автокефалии Православной Церкви в Польше, в нарушение канонов был избран Собором епископов ее предстоятелем и возведен в сан митрополита. 13 марта 1923 года Патриарх Мелетий также вопреки канонам утвердил избрание Дионисия (Валединского) митрополитом Варшавским, предстоятелем Польской Православной Церкви , даровав ему титул: «митрополит Варшавский и Волынский и всей Православной Церкви в Польше, священноархимандрит Свято-Успенской Почаевской лавры ». Московский Патриарх Тихон , напротив, отказался благословить автокефалию Православной Церкви в Польше как достигнутую с очевидным нарушением канонов. Таким образом, Патриарх Мелетий (Метаксакис) положил начало неканонической автокефалии Польской Православной Церкви. Предпринятые им меры отнюдь не были проявлением только лишь личных амбиций этого скандального Патриарха. Его преемники на Константинопольской кафедре продолжили действовать в том же русле. Так, Патриарх Григорий VII уже 13 ноября 1924 г. подписал Патриарший и Синодальный томос о даровании автокефалии Польской Православной Церкви, официально провозглашенный 17 сентября 1925 г. в Кафедральном соборе св. Марии Магдалины в Варшаве. Политиканство Фанара в данном случае тесно сочеталось с откровенной коррупцией: польские власти заплатили за это деяние Патриарху Григорию 12 000 фунтов стерлингов. |
| Тем не менее, дело двигалось: в 1906 был образован строительный комитет, в 1913 при настоятеле архим. Дионисии (Валединском) разрешен сбор пожертвований в России, а 14 мая того же года государь утвердил эскизный проект нового храма, составленный акад. В. А. Покровским. По смете предполагалось, что строительство обойдется в 450 тыс. руб. Здание было задумано в стиле владимиро-московского зодчества XV–XVI веков, и состояло из нижней — в цокольном этаже — однопрестольной церкви и трехпрестольной верхней, к которой вела широкая лестница. Завершался храм куполом на высоком барабане. Выглядеть белокаменное массивное здание должно было очень величественно и выразительно, напоминая Успенский собор московского Кремля. Вскоре началась Первая мировая война. В 1915 кн. С. С. Абамелек-Лазарев, меценат и владелец великолепной виллы в Риме, приступил к подготовительным работам на участке размером в два гектара на берегу Тибра, близ Понте Маргерита. Ими руководил итальянский зодчий Винченцо Моральди, но осуществить проект строительства храма не удалось из-за наступивших перемен в России. К 1916 было собрано 265 тыс. лир. Позже советское посольство, завладевшее собственностью российского посольства, продало ненужный ему участок. Возвести свой храм в центре католичества русским тогда не удалось. После революции церковь продолжала действовать в палаццо Менотти, но в 1921 она из посольской была обращена в приходскую архим. Симеоном (Нарбековым). Он окончил университет и Духовную академию в Москве, возглавил в Риме клир в 1916 и прослужил целых сорок лет. При нем Никольская церковь переехала в новое здание — палаццо Чернышевой на виа Палестро, завещанное еще в 1897, но из-за юридических осложнений только в 1931 перешедшее во владение прихода. В этом палаццо 10 апреля 1932 и была освящена церковь, устройству которой материально содействовали: кн. С. Н. Барятинская, кнж. С. В. Гагарина и королева Италии Елена (Негош), дочь короля Черногории. Приспособлением под храм нижнего этажа особняка занимались архитектор кн. В. А. Волконский и инженер Ф. Поджи. Со стороны двора была пристроена полукруглая апсида, внутри убраны перегородки и сделаны арки, алтарь выложен золотистой мозаикой и зеленым мрамором, солею украсили витражи. Иконостас остался прежним. |
|
|
