| Муч.–1 Муч.–2 «Сему же бывшю вси хр(и)стиани и языци вероваша Х(ри)с(т)у, идеже ни елин, ни един от евреи, ни отнюдъ обретается еретик, и бывают ту многа бл(а)годеяния, м(о)л(и)твами его слепии просвещаются в праздник его, демони изгоними бывают, вси болящии исцелеют, и пребывает ему похвала пред Г(о)с(под)м нашим И(ису)с(ом) Х(ристо)м, Имже с ним Б(ого)ви и О(т)цу слава с Прес(вя)тым и Животворящим Д(у)хом н(ы)не и прис(но) и в век(и)». «Сему же бывшу вси окр(е)стны езыци вероваше Г(осподе)ви, идеже ни един жидовен обретаетсе, отнудь еретик, бывают же ту многы бл(аго)д(а)ти м(о)лбами с(вя)т(а)го Климента, слепы прозырают, глуси слышет(ь), недужны цели бывают, и пребывает ему похвала пр(и)сно Г(оспод)а рад(и) н(а)шего И(ису)с(а) Х(ри)с(т)а, егоже рад(и) с ним Б(ого)ви и О(т)цу слав(а) и Прес(вя)тому и Животворящему Д(у)ху, н(ы)ня и пр(и)сно» Как видим, за исключением отсутствующего в Муч.–2 «демони изгоними бывают», которое оказалось заменено на «глуси слышет(ь)», более симметричное по смыслу к «слепы прозырают», все различия сводимы к стилистической правке. Это – очень показательное сходство, если учесть, что в остальном два славянских перевода «Мучения» резко различны. 1.5. Итоги текстологического исследования Итак, автор «Слова на обновление» взял за основу своей работы обширное сочинение о свт. Клименте, которое представляло собой хранившийся при Десятинной церкви древнерусский перевод объединенных «Мучения» и «Сказания о чуде», завершавшихся прото – «Словом». Будучи, вполне вероятно, стеснен во времени, он предельно упростил свою задачу, механически опустив две трети исходного текста – вплоть до повествования о мученической кончине свт. Климента и молитве его учеников на берегу моря, заключая словами: «...Молящем же ся им, взступи море вспя(ть) мало не три поприща» (Лавров 1911. С. 24, 125; Карпов 1992. С. 106). Очевидно, из исходной рукописи просто изъяли листы с «Чудом» и завершающей его похвалой (прото – «Словом»), и потому понятно, что на первом из изъятых листов оказалось окончание «Мучения». Если так, то объем этого окончания случаен и не диктовался никаким композиционным замыслом. |
| А если опускает сказать о престоле автор повести об убиении Боголюбского, то это, вероятно, по забвению. Должно думать, что и престолы церквей Владимировой Десятинной и Ярославовой Софийской, по крайней мере, до некоторой степени выдавались из ряда обыкновенных престолов. Сохранившиеся от Десятинной церкви остатки пола, который был кругом престола и «который был постлан в четырёхугольниках изящной работы из разноцветных мраморов, яшм и стёкол» 310 , дают предполагать, что если престол был не золотой и не серебряный, то изящный каменный. Над престолом с древнего времени устраивался так называемый киворий или кивурий, по-нашему по-теперешнему сень или балдахин, по древнему кивот. Именно сферовидный или куполообразный верх, поставленный на четырёх колоннах или столбах 311 . Иногда киворий устраивался так, что колонны или столбы ставились кругом престола на пол алтарный, так что он представлял собой шатёр, отдельный от престола, который им накрывался; иногда же и весьма нередко колонны или столбы, уменьшаясь до колонок и до столбиков, ставились на углы самого престола, так что шатёр был не только над престолом, но и буквально стоял на самом престоле 312 . Иногда вместо кивория устраивалось так называемое небо ( ουραν ς), состоявшее в том, что на протянутых из стены в стену железных прутьях, деревянных шестах (жердях) или же и просто верёвках вешался над престолом четырёхугольный кусок материи 313 . У Греков, сколько имеем сведений, киворий решительно преобладал над небом и, так как он имел знаменование надгробного памятника над гробом Христовым, каковой представляет собой престол, то, нужно думать, считался принадлежностью престола необходимой. Что касается до нас Русских в период до-монгольский, то не знаем, считались ли у нас необходимыми одно или другой (небо или киворий); если считались, что вероятно, то нужно будет думать, что у нас, наоборот, небо, как более простое по устройству, решительно преобладало над киворием. Об устроении кивотов над престолами, как у нас назывались кивории, читаются записи в летописях; из этого видно, что такое устроение не считалось делом обычным, а напротив было делом необыкновенным, летописным или историческим. |
| Составляет вопрос: были или нет расписываемы живописью церкви деревянные, что могло быть делаемо в них посредством обтяжки полотном или посредством штукатурки. Если да, то собственные мастера живописи могли повести у нас начало ещё от тех церквей, которые были в Киеве ещё до Владимира, а, во всяком случае, они повели его от его первых церквей. Если же нет, то они ведут своё начало от времени Ярослава, ибо расписание Владимировой Десятинной церкви живописцами греческим дало или не дало собственных мастеров русских (как учеников этих живописцев греческих), но, во всяком случае, они должны были умереть без дела (ибо от Десятинной церкви до Софии и других церквей Ярослава не было строимо церквей каменных). Как бы то ни было, но необходимо думать, что собственные мастера русские ведут своё начало от той или другой ранней поры. До настоящего времени сохранилось так мало остатков работ наших живописцев до-монгольского периода, что положительным суждениям о них едва ли может быть место. Но вообще нужно думать, что относительно стиля они были неуклонно и старательно верными подражателями мастеров греческих, а относительно достоинства представляли собой посредственность со значительным процентом нисхождения к низу, но с весьма незначительным процентом восхождения к верху. Во всё продолжение периода наши живописцы находились в живом общении с живописцами греческими, имея перед собой их работы: Естественно предполагать, что они именно старались подражать последним, как своим учителям, поставляя свою задачу в том, чтобы по возможности верно и точно копировать их, и вовсе не помышляя вводить каких-нибудь особенностей, по которым бы их живопись составила собой особый стиль, кроме того – насколько их индивидуальный национальный характер должен был сказываться в их работах помимо их воли. Относительно достоинства мы не полагаем вероятным быть о них высокого мнения потому, что они были не настоящие учёные художники, а просто ремесленники, мастеровые, подобно нынешним мастерам из крестьян, в руках которых находится расписывание церквей сельских (с весьма значительной, впрочем, долей и городских). |
| На дно котлована крест-накрест были уложены субструкции из 2 ярусов сосновых брусьев (нижний ярус по оси «запад-восток», верхний - по оси «север-юг») и закреплены вертикальными кольями. Деревянные субструкции были засыпаны слоем железистого песчаника и залиты раствором. Непосредственно на известковой стяжке возводилась кладка полукруглых фундаментов апсид. Пазухи котлована вне и внутри полукружий апсид были засыпаны железистым песчаником и гумусированным грунтом. Этот необычный технологический прием был спланирован заранее. Важно, что фундаменты центральной и сев. апсид имели подковообразные очертания и значительное расширение относительно продольных фундаментных лент. Иной характер был у конструкции фундаментов под юж. апсидой, глубина которой больше других в среднем на 20 см. Деревянные субструкции здесь уложены аналогичным образом. На всей площади юж. апсиды была сложена мощная прямоугольная кварцитовая платформа, залитая раствором, а на нее установлены полукруглые фундаменты юж. апсиды. Такие меры по укреплению фундаментов храма связаны с находящимся на территории Десятинной ц. крупным ранним объектом - «домом варяга» (по Каргеру - погребальная камера 109; котлован заглублен на 1,7 м от древней поверхности, размер котлована ок. 6,4×6,3 м, размер сруба в нем 5,8×5 м). Необычным представляется фундамент в сев.-зап. углу Десятинной ц., к-рый в части сев. стены заложен на 0,8 м глубже, чем в западной; причем фундамент зап. стены положен внахлест на фундамент сев. стены. Выявлены следы крупного ремонта (включая участок фундамента) 1-й трети XII в., особенно юго-зап. угла храма. К западу от внешней зап. стены собора по оси юж. ленты фундамента центрального нефа был обнаружен мощный столб (3×3 м) этого же времени ( Иоаннисян, Ивакин. 2012). Наиболее крупный из дворцов - Западный - шел параллельно зап. фасаду церкви. Такие же по планировке (прямоугольные, с галереями) дворцы находились к югу и северо-востоку от храма. Еще один дворец, время возведения и планировка которого остаются дискуссионными, находился с северо-запада, на территории древнейшего киевского городища. |
| Один из друзей, с которым знаем друг друга много лет, а теперь плечом к плечу стояли в ночь на 22 января поперек улицы Грушевского, на рассвете сказал именно то, о чем я тоже думал давно, но не мог лаконично сформулировать: «Смотришь, что происходит. И хочется как-то помочь. Но – как? Если о том, что ты считаешь действительно полезным в этой ситуации – как раз и не просят. Но, вот, братия Десятинного монастыря дала импульс, и стало ясно – именно это сейчас нужно». Благая весть Утром 21-го января, узнав из Интернета о том, что три священника УПЦ МП встали между милицией и митингующими на Грушевского и остановили столкновения молитвой, начал внимательнее перелистывать сообщения: кто это? Вскоре в сетях появилась гипотеза – иноки из числа братии Десятинного монастыря. И два фото – в придачу. Качество не ахти, но в лице одного из священников действительно угадывался о. Мелхиседек из Десятинной обители. Немногим позже, ситуация прояснилась: да, это они. Более того – управляющий делами УПЦ МП Высокопреосвященнейший владыка Антоний, митрополит Бориспольский и Броварской, в официальном заявлении одобрил этот мужественный поступок братии. Первая реакция – двойная радость. Во-первых – вновь появилась надежа на мир. Во-вторых, приятное удивление (если подобное словосочетание уместно в поистине боевой обстановке) вызвало то, что братия ближайшего к месту противостояния православного монастыря совершила ПОСТУПОК, засвидетельствовавший ПОЗИЦИЮ ПРАВОСЛАВНЫХ ХРИСТИАН: прежде всего – не давать братьям бросаться друг на друга! Казалось бы – что иноку, ушедшему из мира, делать на этой линии столкновений? Но вспомнилось, как в древние времена отечественные иноки тоже умели совершить ПОСТУПОК там, где речь шла о благе Родины как «большой домашней церкви» – обществе верующих сограждан. Дорога Следующая мысль – надо увеличить живую молитвенную цепочку тех, кто разделяет находящихся по разные стороны баррикад. Однако, прежде, чем высокая мысль обрела развитие, пришла еще одна – приземленная, но вполне актуальная: надо бы отвезли отцам чаю с бутербродами. Быстрые сборы. Затем – дорога в метро. И в пути – опять мучительное размышление: «Вот, тысячи людей едут в разные концы города по делам; все буднично… Неужели в самом сердце этого города происходит то, что сейчас происходит?!! Может, этот кошмар только снится?» Увы. Вышел на поверхность со станции «Майдан» – и страшная картинка вновь ожила. Что самое тяжелое – взгляды, в которых читаешь готовность бить на убой! А ведь я помню этот город совсем другим… |
| Сохранилось несколько известий и о деятельности его как епархиального владыки. Вскоре по своем избрании на митрополию он узнал, что в разных местах подведомой ему епархии многие христиане живут незаконно с женами, без церковного венчания, не хотят крестить детей, не ходят на исповедь, и начал посылать своих слуг, чтобы они брали виновных и представляли к нему на суд. Но местные власти и жители стояли за виновных и не выдавали их. Иосиф обратился к королю, и Сигизмунд издал (10 февраля 1509 г.) окружную грамоту к местным войтам, бурмистрам, радцам и всем жителям, чтобы они не заступались за таких людей, которые нехорошо держат свой закон, а выдавали их слугам митрополита пред королевским дворянином Иваном Черкасом, иначе этот дворянин будет насильно брать виновных и представлять на суд митрополита. Через три с небольшим года Иосиф вынужден был принести новую жалобу королю, касавшуюся, впрочем, одного Слонимского уезда, который, следовательно, принадлежал к митрополичьей епархии. В этом уезде были также православные князья, бояре и другие, которые с женами жили незаконно и не хотели быть послушными в делах духовных поставленным там от митрополита начальственным лицам: десятиннику-дворянину Деннице и протоиерею. Сигизмунд приказал своею грамотою (15 сентября 1512 г.) обывателям Слонимского уезда, чтобы они непременно были послушны и подсудны в духовных делах местному митрополичьему десятиннику и протоиерею. Таким образом, и в епархиях Литовской митрополии, как Московской, кроме главных духовных судов при кафедрах архиереев существовали еще местные духовные суды по округам, или десятинам, – суды десятильничьи. В другом роде известны нам действия Иосифа в его кафедральном городе Вильне. «Поведали нам, – говорит он в своей благословенной грамоте (от 20 сентября 1509 г.), – сыны нашего смирения, виленские мещане (т. е. граждане) нашего православного христианства греческого закона, братство дома Пречистой Богоматери, что господин святейший Вселенский патриарх Константинопольский прислал им подвижный антиминс, и просили нас, чтобы мы дозволили служить на том антиминсе Божественную службу пред ними в странах польских, немецких и других, где случится им быть в дороге. |
| И яз его пожаловал, дал ему лготы на пять лет: и который поп учнет у него у той церкви пети, и не надобе тому попу в ту пять лет моя дань, ни данской корм, ни данския пошлины, ни сборное, ни Петровское, ни к старосте поповскому в ту пять лет с тяглыми попы не тянет, а десятинницы мои того попа не судят, а кому будет до того попа каково дело, и яз Макарей, Митрополит всеа Росии, сам его сужю. Такжее и десятинницы мои и их тиуни и довотчики у того попа в ту пять лет пошлин своих: взъезжего, ни явленые куницы, ни осеннего проезда, ни иных никоторых не емлют же, а заезщики мои у того попа заезда своего не емлют же. А как отойдет лгота пять лет, и томлу попу ся наша грамота явити у нас на Москве нашему казначею, и мы тогда, посмотря по приходу, и данью обложим. А нечто тот поп сие найме грамоты после тех урочных лет сие нашие грамоты у нас на Москве не явит, и нам велеть на том попе и на те урочные лета взяти дань... ся. А дана грамота на Москве, лета 7070 апреля в 22 день. Подлинник писан столбцем, на одном листе. В конце скрепа: Дьяк Никита Парфеньев (Акты, относящиеся до юридического быта Древней России. СПб., 1857. T.I. С. 119–120). 63. Грамота Виленского бискупа Валериана и Виленского воеводы Н. Радзивила к Всероссийскому Митрополиту Макарию и др. (1562, октября 30) Великого государя Жигимонта Августа, Божьею милостью короля Полского и великого князя Литовского (полный титул), от панов рад его королевской милости великого князства Литовского, от князя Валерияна, з ласки Божьи бискупа Виленского, от Миколая Яновича Радивила, княжати на Олыце и Несвижу, воеводы Виленского, старосты Берестийского и Ковенского, великого государя Ивана Васильевича, Божьею милостию государя всеа Русии и великого князя (полньй титул), братье нашей, пресвященному архиепископу Митрополиту Московскому Макарию , а бояром, воеводе навышшему наместнику Володимерскому князю Ивану Дмитреевичю Белскому, а намеснику Тверскому Данилу Романовичю Юрьевича Захарьина и иншим бояром ближней раде государя вашего, братьи нашей. |
| И, однако, этого вовсе не случилось. Многочисленные штаты архиерейских служилых людей требовали мест для их кормления, и десятинники, отстранённые собором от надзора над духовенством и от собирания податей, оставлены были низшими судебными чиновниками над духовенством и над мирянами по делам гражданским. Эта многочисленность штатов архиерейских служилых людей составляла в глазах митрополита и в глазах царя со всеми его советниками такую неприкосновенность, что никому из них не пришло в голову сократить штаты и таким образом совсем уничтожить должность десятинников. Оставленные собором в качестве низших судей по делам гражданским, десятинники, на горе и несчастье духовенства и мирян, и после собора сохранили за собой все те обязанности – права или весь тот круг деятельности, который имели до него, т. е. иначе сказать, остались со всей той возможностью грабить духовенство и мирян, какую имели прежде 116 . Представляющиеся наиболее вероятными объяснения этого обстоятельства, что архиереи Киевской Руси не последовали примеру архиереев Московской Руси относительно превращения епархиального управления из соборного в единоличное, мы уже указывали там же выше. Должно думать, что в этой половине Руси, находившейся под высшей государственной властью иноверной, самое и целое общество принимало гораздо более живое участие в делах церкви, нежели как то было на Москве 117 , и что решительная оппозиция общественного мнения против московских нововведений и вынудила архиереев этой половины Руси отказаться от последних. В позднейшее время, как дают заключать сохранившееся акты, соборы пресвитеров – клирошан Киевской Руси брали с вновь назначавшихся архиереев формальные обязательства, что они – архиереи будут непорушимо соблюдать права и преимущества их – пресвитеров-клирошан 118 . С очень большой вероятностью можно думать, что обычай взимания этих формальных обязательств начался с того времени, как пример Москвы начал угрожать клирошанам опасностью, и что, таким образом, они, пользуясь поддержкой общественного мнения, сами нарочито и старательно позаботились о том, чтобы сохранить и оградить себя от посягательства архиереев. |
| (Ю. К. Бегунов также квалифицирует концовку «Чуда» как результат резкого сокращения «Слова», никак, впрочем, своего мнения не обосновывая.) Не можем согласиться с таким заключением. У автора «Слова» могли быть свои, особые, причины, использовать уже готовый текст (и ниже о них пойдет речь); кроме того – повторим возражение М. С. Грушевского – от поспешающего к завершению своей работы сократителя следовало бы как раз ожидать, что он просто воспользуется готовой красивой концовкой «Слова», а не станет сочинять собственную, пусть и стереотипную (каковой, к слову, она, на наш взгляд, вовсе не является). К перечисленным аргументам И. Я. Франко добавил ряд новых Ю. К. Бегунов. 6) Чтение «Чуда» (30) «впиюще: [а]посто[ло]м спрестолниче» выдает себя как очевидное сокращение пространной тирады «Слова» (31–38, от слов «пиюще приемлют...»): «пиюще» переделано в «впиюще», чтобы перейти сразу к возгласу «о апостолом сопрестольниче!», опустив упоминание о Десятинной церкви. Это наблюдение, безусловно, справедливо (хотя и неполно, пока нет ответа на вопрос, зачем потребовалось сокращать сведения о месте, где почивали мощи свт. Климента). 7) Отсутствие в «Чуде» указания на автора, который «от многа мало написа» (Сл 90), также говорит, по Ю. К. Бегунову, в пользу сокращенного характера текста «Чуда». Так ли? Почему признание в авторстве не могло быть добавлено сочинителем пространной второй части «Слова»? Исследователь уверен, что книжник, имевший задачей «распространить краткий текст», выразился бы иначе, «непременно сославшись на краткость... предыдущего повествования». На чем покоится такая уверенность, непонятно – во всяком случае ее нельзя принять в качестве аргумента, тем более что замечание «от многа мало написа» заставляет предполагать наличие у гипотетического переработчика «Чуда» также и других источников, помимо этого последнего, и странно было бы ждать от него ссылок на их качество. 8) О первичности «Слова», полагает Ю. К. Бегунов, говорит большая текстуальная связь его с греческим источником–сочинением Ефрема. |
| Некоторые из взятых, в качестве десятины, мальчиков посредством браков с дочерями султанов роднились с самим падишахом. 1164 Хотя и в крайне редких слу- —468— чаях, но десятинные дети могли достигать головокружительной правительственной высоты – делались великими визирями – этими alter ego султана. Вот краткая биография знаменитого великого визиря Магомета Соколли (т. е. Соколова). Он был родом из Требиньи близ Рагузы, с детства готовился к духовной должности и был уже чтецом при Саввинской церкви в Боснии; но в это время происходил в Боснии сбор десятины с мальчиков, и он попал в число завербованных, хотя ему пошел уже 18-й год. Наш причетник был отведен в Константинополь. По-видимому, сначала он подавал мало надежд, а потому его сделали садовником при султанском серале. Но здесь он своей смышленостью скоро обратил на себя внимание самого султана Сулеймана, который содействовал быстрому повышению Магомета в должностях. Через несколько лет Соколли был уже капудан-пашой (главным управляющим островами), а потом в июне 1565 года достиг наивысшей степени могущества – был объявлен великим визирем. 1165 Указанные нами факты, свидетельствующие о лестных отличиях, каких иногда достигали десятинные христианские мальчики, имели весьма важные последствия: если прежде христианские родители оплакивали своих детей, взимаемых в качестве десятины, то теперь они не только примирялись с этой варварской податью, но часто и отдавали своих детей в указанном случае с полной охотой. Мы имеем целый ряд авторитетных свидетельств, не оставляющих места для сомнений. Мартин Крузий говорит, что «многие (многие!) вследствие бедности, индифферентизма или скупости добровольно отдавали своих детей в десятину, за исключением какогонибудь одного ребенка. Или же они рассчитывали, что в случае успехов на султанской службе дети могут быть полезны своим родителям». 1166 Второе свидетельство принадлежит Стефану Герлаху: «Христианские родители (некоторых отдаленных мест в Турции), под влиянием жизненных лишений, охотно (beliebig) отдавали своих малолетних детей туркам». |
|
|
