| В прежнем переводе было намтнение ему, соответственно переводу LXX: ποκεμενα ατ, отложенная ему. Исправитель изменил только слово в числе и родов и поставил: намененный, т. е. обещанный. В стихах 13, 14, 15, 16 и 37 содержатся благословения Завулону, Иссахару, Дану и Вениамину. Перевод благословений оставлен прежний, но против каждого на полях поставлены свои объяснительные слова. Против благословений Завулона – лимен, т. е. пристань, так как в благословении упоминается о морской пристани («Завулон при береге морском будет жить и у пристани корабельной»). Против Иссахарава: языки, мудрецы. Первое, может быть, указывает на Галилею языков, в которой Иссахар обитал, второе, по разумению Джархи на 1Пар. 12:32 , где сказано «от сынов Иссахаровых мужи учени, иже познаваху времена рассуждению (из сынов Иссахаровых пришли люди разумные, которые знали, что, когда надлежало делать). Против Данова – Самсон, который из сего колена происходил, и в котором, как судии, исполнилось пророчество Иакова («Дан будет судить народ свой, как одно из колен Израиля»). Против Вениаминова: Саул и Мардохей, вероятно, по исполнению в их лице благословения Иаковлева, относящегося к раннему и позднему времени сего колена. Стих 21: «Нефеалим яко зелень пущен, придая слову доброту» (Неффалим – теревинф рослый, распускающий прекрасные ветви). В прежнем переводе читалось: «Нефталимлен вея израсла придая житу доброту». Исправленный перевод следует иному чтению еврейского текста, которого точный перевод будет «Нефеалим, серна выпущенная; он произносит изречения изящные» (Неффалим – серна стройная; он говорит прекрасные изречения). 8 Стих 22: «Садовые ветви Иосиф на потоке, девки приступили на грады и смотрили красоты его, садовые ветвь» (Иосиф – отрасль плодоносного дерева, отрасль плодоносного дерева над источником; ветви его простираются над стеною). Стоящая, на конце слова «садовые ветви», по еврейскому тексту должны быть помещены непосредственно после «Иосиф». Слова еврейские собственно значат: сын древа плодовитого – Иосиф, сын (древа) плодовитого при источнике. |
| Они были брошены в печь «в исподнем в верхнем платье своем и в головных повязках», по-арамейски: «бесарбалейгон патишейгон векорбелатегон». Сарбалин – нижняя плотно прилегающая в телу одежда, вроде нашей длинной рубашки; патиш – хитон, туника, носимая поверх рубашки, и корблан – одежда, носимая сверх двух нижних, вроде плаща. Употребление ассиро-вавилонянами подобных одежд подтверждается свидетельством Геродота. По его словам, они носили длинную, спускающуюся тунику, сверху другую шерстяную, а на ней небольшой белый плащ. Дан.3:22 . И как повеление царя было строго, и печь раскалена была чрезвычайно, то пламя огня убило тех людей, которые бросали Седраха, Мисаха и Авденаго. С человеческой точки зрения гибель отроков была неизбежна. Если пламенем огня были убиты бросавшие, то тем более должны были погибнуть брошенные в печь. Но чем неизбежнее казалась гибель, тем поразительнее становилось чудо спасения. Дан.3:24–90 . В современном еврейском тексте книги пророка Даниила данного отдела нет, как не было и в древнее время, – в эпоху Оригена и блаженного Иеронима. Он сохранился в переводе LXX, с которого составлен древне-латинский, цитируемый Тертуллианом , Феодотионом, Вульгате, во всех восточных, сирийских, коптском, эфиопском, армянском, арабском, и, наконец, славянском и русском, составленных по тексту Феодотиона. Отсутствие отдела в подлинном еврейско-арамейском тексте книги дает, по-видимому, основание думать, что и первоначально в нем его не было. Но подобный вывод ослабляется прежде всего наличностью ст. 24–90 в переводе Феодотиона. Он переводил прямо с еврейского независимо от LXX; следовательно, только оттуда мог заимствовать и данный отрывок. О существовании его в оригинальном тексте говорит далее неестественность современного еврейского чтения ст. 23 и 24: Седрах, Мисах и Авденаго упали в раскаленную огнем печь связанные (23). Навуходоносор царь изумился, и поспешно встал, и сказал вельможам своим: «не троих ли мужей бросили мы... вот я вижу четырех» ( Дан.3:91–92 ). |
| И [пророк] не сказал, что именно они говорили; но из того, что он внушает словами: Тогда сказали боящиеся Бога, каждый, ближнему своему, мы должны понять, что боящиеся Бога сказали то, что проповедуется во всем Священном Писании . А по тексту LXX должно читать несколько отлично ( ξαρετον) и без связи, как мы перевели: Сказали это боящиеся Господа каждый к ближнему своему, т.е. к тем, которые делают напрасные упреки своими словами: Какая польза в том, что мы соблюдали заповеди Его и ходили со скорбию на лице пред Господом? Если бы они боялись Господа, то не говорили бы так. Мал.3:16–18 : И внимал Господь, и услышал Он, и написана была книга на память пред лицем Его боящимся Господа и помышляющим об имени Его. И будут они для Меня, говорит Господь воинств, в день тот, который Я приготовляю, достоянием, и Я пощажу их, как щадит муж сына своего, служащего ему. И обратитесь, и увидите, какое различие между праведным и нечестивым, и между служащими Богу и не служащим Ему. LXX: «И внимал Господь и услышал, и написал книгу пред лицем Своим тем, которые боятся Бога, и которые чтут имя [или: боятся имени] Его, И будут они для Меня, говорит Господь всемогущий, в день тот, который Я приготовляю, приобретением, и изберу [т.е. отличу] их, как избирает человек сына своего, который служит ему, и обратитесь, и увидите, что есть [различного] между праведным и неправедным, и между служащим Богу, и тем, который не служит Ему». Праведным, говорящим это, внимал Господь, и боящимся Бога, каждому отдельно с ближним его, которые не хотели ни говорить, ни слушать богохульных ругательств, и услышал Он их; и написана была книга пред лицем Его боящимся и чтущим имя Его, так что когда наступит день суда, Он воздаст и ругающимся – наказание [по делам], и боящимся – награду. А написана та книга, о которой мы читаем в книге пророка Даниила: «Поставлены престолы и раскрыты книги» ( Дан.7:9–10 ). И боящиеся Господа будут достоянием Господу в тот день, когда наступит время суда. На месте слова: достояние в Еврейском читается sgolla ( ), переведенное у Акилы περιοσιον, а у остальных περιποησιν, т.е. |
| Небезынтересный рассказ, связанный с драконом, мы можем найти в древнем греческом переводе текста Библии, обычно обозначаемом LXX и называемом Септуагинта или «Перевод семидесяти толковников» (именно столько специалистов было собрано в Александрии в 271 году до Р.Х. по повелению египетского фараона Птоломея Филадельфа для осуществления этого грандиозного по тем временам проекта). Достоверность Септуагинты прекрасно подтверждается как археологическими данными (обнаруженные в районе Хирбет-Кумрана древнееврейские манускрипты практически полностью соответствуют тексту LXX), так и косвенно: непосредственно ее цитируют Христос и апостолы. Однако при последующих многочисленных переписываниях, пересмотре текстов Советом Ямниа около 100 года н. э., переходе на квадратный ассирийский шрифт «нового» иврита, а также введении в письмо гласных букв этот фрагмент был утерян из еврейских книг. Поэтому он не вошел в канонический состав Библии, при формировании которого использовался позднееврейский (IX в. н. э.) массоретский источник. В наши дни этот фрагмент приводится в качестве приложения в изданиях Библии, основанных на различных древних текстах, а также присутствует в славянских и латинских Библиях, изначально имеющих в своей основе Септуагинту. Хотя часть исследователей считает этот фрагмент апокрифичным (т.е. имеющим отличное от оригинального текста происхождение), древнейший содержащий его древнееврейский манускрипт датируется не более чем на пятьдесят лет позднее создания не дошедшего до нас оригинала Книги пророка Даниила. Итак: Был на том месте большой дракон, и Вавилоняне чтили его. И сказал царь Даниилу: не скажешь ли об этом, что он медь? вот, он живой, и ест, и пьет; ты не можешь сказать, что это бог неживой; итак, поклонись ему. Даниил сказал: Господу Богу моему поклоняюсь, потому что Он Бог живой. Но ты, царь, дай мне позволение, и я умерщвлю дракона без меча и жезла. Царь сказал: даю тебе. Тогда Даниил взял смолы, жира и волос, сварил это вместе и, сделав из этого ком, бросил его в пасть дракону, и дракон расселся (сдох). И сказал Даниил: вот ваши святыни! ( Дан. 14, 23–27 ). |
| Еккл. 8:10 Видел я тогда, что хоронили нечестивых, и приходили и отходили от святого места, и они забываемы были в городе, где они так поступали. И это – суета! Еккл. 8:11 Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло. Еккл. 8:12 Хотя грешник сто раз делает зло и коснеет в нём, но я знаю, что благо будет боящимся Бога, которые благоговеют пред лицем Его; Еккл. 8:13 а нечестивому не будет добра, и, подобно тени, недолго продержится тот, кто не благоговеет пред Богом. Перевод «забываемы были» в Синодальной Библии следует масоретскому тексту (вейштакеху). Септуагинта, Вульгата, Церковнославянская Библия дают «похвалены быша», что может быть переводом слова (вейштабеху). Масоретские правщики или переводчики допустили ошибку, перепутав буквы и , весьма похожие. Согласное свидетельство LXX и Вульгаты и смысл текста (суетность восхваления нечестивых, над которыми нескоро совершается суд), склоняют к предпочтению слова «похвалены были», хотя и изречение «забываемы были» может вписаться в текст. Раши, ссылаясь на мудрецов, тоже говорит, что вместо «вейштакеху» (=и забыты были) следует читать «вейштабеху» (=похвалены были). Однако в Агаде используется «вейштакеху»: «В конце концов, забвению будет предано их имя и память о них в самом городе, где такое было ими соделано» 8, 10]. В Еккл. 8:11 в еврейском тексте использовано слово (питгам), означающее «суд» или «приговор», возможно, персидского происхождения, встречающееся ещё в книгах позднего происхождения 1Ездр. 4:17; 6:11 ; Дан. 3:16 . Современные текстологи находят в наличии этого слова свидетельство в пользу позднего происхождения книги. Однако заимствование слов с Востока могло быть ещё и во времена Соломона. В этом мире правда не находится на поверхности, за ней надо нырять глубже. А видно вот что: Хоронили нечестивых, и приходили и отходили от святого места, и они восхваляемы были в городе, где они так поступали . Похоже, что речь идёт не прост о нечестивых , а о конкретных людях во времена Соломона, известных своим нечестием в городе Иерусалиме, названном здесь святым местом . |
| Итак, греческий переводчик несомненно имел пред глазами оба слова Урим и Туммим и только вместо того, чтобы оставить их без перевода, как собственные имена, он перевел их, как нарицательные. Если теперь вместо греческих слов нарицательных поставить собственные имена еврейские, то 41 стих будет иметь такой вид: «и сказал Саул: Господи Боже Израилов! Отчего не отвечал Ты ныне рабу твоему? Моя ли в том вина или сына моего, Ионафана? Господи Боже Израилев, дай Урим. Если же вина в народе Твоем Израиле, дай Туммим. И получили жребий Ионафан и Саул, а народ вышел» (так как дан был Урим, а не Туммим). При таком чтении смысл 41-го ст. ясен и естествен. А что греческий переводчик дает здесь не произвольный, объясняющий перифраз, а точный перевод первоначального чтения, за это говорит то, что он буквально перевел слова Урим и Туммим, как нарицательные, рискуя быть непонятым. Некоторый след этого первоначального чтения сохранил и мазоретский текст. На том месте, где должно стоять слово Туммим, и до сих пор сохраняется евр. слово (т-мим); только мазореты неправильно вокализируют его, читая не туммим, а тамим (прил. непорочный и как сущ. совершенство). Что же касается слова Урим и всей соединенной с ним фразы, то она совсем опущена в мазоретском тексте, конечно по вине переписчика. Опущение это произошло оттого, что переписчик, написав в начале стиха: «Господи Боже Израилев», и продолжая смотреть в подлинник, по ошибке остановил свой взгляд вместо первого Исраел на третьем и, —353— продолжая писать следующее за третьим Исраел: «дай Туммим», опустил всю середину стиха: «отчего не ответил Ты ныне рабу Твоему? Моя ли в том вина или сына моего Ионафана? Господи Боже Израилев, дай Урим! Если вина в народе твоем Израиле». Подобным же образом произошло опущение и в следующем 42-м ст. по мазоретскому тексту. По переводу LXX этот стих читается так: «И сказал Саул: бросьте (жребий) между мною и между Ионафаном, сыном моим. Кого объявит Господ, тот да умрет. И сказал народ Саулу, да не будет 444 по слову этому. |
| Факт тем более характерный и поразительный, что LXX были более сведущи в арамейском языке, чем еврейском и потому, строго еврейским словам придавали соответствующее арамейское значение. Поэтому, естественно было бы ожидать, что все вообще позднейшие еврейские и арамейские выражения будут переведены у LXX так же хорошо, как и некоторые из них ( Дан.1:3 ; Дан.8:7–11 ; Дан.11:6–17 ; Дан.9:4–24 и т. п.). Ho раз мы наблюдаем совершенно противоположное явление, то единственно возможное его объяснение заключается в том, что в основе перевода LXX лежит отличающийся от масоретского чтения текст (стр. 30–32). Греческий перевод, арамейской части ( Дан.2:4–49 ; Дан.3 ; Дан.4 ; Дан.5 ; Дан.6 ; Дан.7 ; Дан.8 ) кн. пр. Даниила, уклоняется от масоретского чтения еще более, чем перевод еврейской. Большинство исследователей объясняют данное явление тем, что переводчик дал в настоящих главах простой перифраз оригинала, тот самый перифраз, который встречается в древнем таргуме. Но факты говорят совершенно иное. В действительности, в таргуме наблюдается такая педантическая точность, что переводятся каждое слово и каждый слог первоначального текста. Рабская верность букве составляет его отличительный признак. Ничего подобного не знает перевод LXX. О буквальной верности масоретскому тексту не может быть речи уже потому одному, что LXX пропускают из него целые отделы (гл. V). Допустив, что перевод LXX воспроизводит перифраз таргума, мы не в состоянии будем объяснить, почему он опускает такие места, как 32 ст. IV гл., свидетельствующий о всемогуществе истинного Бога и 22 ст. VI гл., упоминающий о спасении Даниила, посланным от Бога ангелом. Перевод LXX не может быт назван перифразом и по другим основаниям. Перифраз состоит не только в вольной передаче первоначального текста, но также и в том, что трудные для понимания места и выражения получают, чрез изменение, определенный и ясный смысл. Но в таком случае, как же назвать перифразом такие невразумительные места перевода LXX, как 40 ст. II гл.; 6 ст. |
| Критическое исследование текста. Штутдгар и Вена. 1899 Das Buch Daniel. Textkritische Untersuchung von Paul Riessler. Stuttgart und Wien. 1899. Сочинение автора посвящено изучению особенностей двух основных текстов кн. пр. Даниила, – греческого и еврейского и выяснению причин их образования. Совпадая в этом отношении с исследованиями других ученых, напр., Блюдау: «Александровский перевод книги Даниила и его отношение к масоретскому тексту», оно резко отличается от них в своих конечных выводах. В то время, как Блюдау усматривает в переводе LXX следы разнообразного искажения первоначального еврейского чтения и этим объясняет все особенности первого, наш автор считает его воспроизведением особого и более древнего, чем масоретский текст, оригинала. На этой почве и возникли, по его мнению, существующие уклонения перевода LXX от перевода еврейского. К подобному выводу приводят следующие соображения. Греческое (LXX) чтение еврейской части (I, II, 1–4, VIII-XII) кн. пр. Даниила совпадает в общем с чтением масоретов. Из 157 ст. 45 совпадают вполне и 89 – только отчасти. В последних и остальных встречается однако не мало таких выражений, которые не дают удовлетворительного смысла. К ним, между прочим, относятся 11 ст. VIII гл.; 2, 24–27 ст. IX; 3, 6 и 7 ст. XII. Во всех этих случаях, замечает автор, переводчику не стоило никакого труда заменить не имеющие смысла выражения чем-нибудь более понятным. Но раз он этого не делает, то мы должны допустить, что он, насколько возможно, точно стремится передать находящийся под руками оригинал, чтобы дать читателям вполне заменяющее его чтение. Поэтому, все те разночтения перевода LXX, которые не носят следов позднейшего искажения ( Дан.8:16 ; Дан.10:6 ; Дан.11:13 ), не понимания ( Дан.8:25 ; Дан.9:12 ; Дан.11:15 ; Дан.10:5–8–21 ; Дан.11:4–6 и т. п.) или стилистической свободы ( Дан.8:6 ; Дан.11:13–17–24 и т. п.), должны быть поставлены на счет уклоняющегося от масоретского текста еврейского чтения (стр. 28–29). Из них в особую группу приходится выделить те места, в которых позднейшие еврейские и арамейские выражения масоретского текста или совсем оставлены без перевода, или же переведены не вполне удовлетворительно. |
| Еноха – IX, 3; X, I; XLVI, 7; LX, 1, 22; LXXVII, 1; LCIV, 8; XCVII, 2; XCVIII, 6, 7, 11; XCIX, 3, 10; C, 4; CI, 1, 6, 9; кн. Сивилл III, 519, 580, 719; кн. Юбил. VII, 36; XII, 19; XIII, 16; XVI, 27 и мн. др.; из раннейшего времени: Дан.4:21 ; Дан.4:29 ; Дан.4:31 ; Дан.7:18 ; Дан.7:22 ; Дан.7:25 ; Дан.7:27 ) 327 . Правда, позже возникло учение о торе, как откровении Бога 328 , через что возвышенный Бог как бы низводился в ряды ограниченных существ. Но, несомненно, основная тенденция иудейства заключалась в том, чтобы удалить Бога от человека, бесконечно возвысить его над миром. На стремление к устранению антропоморфизмом в переводе LXX мы уже указывали (см. Труды К. д. Академии 1905, III, 396 и дал ). В рассматриваемое время доказательства данной мысли можно заимствовать в таргумах. „Те места Библии , где Божеству усваиваются конкретные образы, видимые явлении (теофании) и антропоморфизмы, таргумисты часто с большими натяжками и очевидным насилием тексту стараются перефразировать так, чтобы удалить буквальный смысл текста и выдержать идею недоступности Божества» 329 . Напр., в Быт. XXII, 14: „И нарек Авраам имя месту тому (разумеется гора Мориа): Господь усмотрит. Посему и ныне говорится на горе Иегова усмотрится». В таргуме Онкелоса это место имеет уже значительно другой характер: „здесь почтут Бога (грядущие) роды; посему доныне говорится: на горе той Авраам молился перед Богом (см. еще y Онкелоса на Быт.9:27 ; Быт.16:13–14 ; Быт.32:30 ; Втор.33:14 ; Исх.25:8 и др. У Ионафана на прор. Ис.1:15 , вместо: „когда вы простираете ко Мне руки ваши, Я закрываю от Вас очи Мои» читаем: „отнимаю Шехину мою от вас» и мн. др. По-видимому, идею отрешенности Бога от всего материального чувственного стараются выразить в получившем довольно широкое употребление имени Иеговы – Бог , Господь духов 330 . Это имя встречается в кн. Юбил. X, 3; 2Мак.3:24 ; а в кн Еноха оно употреблено 100 раз (см., напр., гл. XLV–L). Словом, палестинские раввины усвоили себе деистическое представление о Боге, как о самозаключенной, недоступной и даже противоположенной миру сущности, не имеющей к твари никакого непосредственного отношения 331 . |
| Не знаем, насколько убедительны покажутся доводы автора ученым библиологам; нас же лично они убеждают мало. Мы готовы даже сказать, что они склоняют нас к обратным заключениям. На самом деле, растянутость, подробности, ничего нового не сообщающие, повторения и тождесловия, свойственные синайскому тексту, по общепринятому у критиков мнению, служат в большинстве случаев признаком не древности и первоначальности перевода, а его позднейшего происхождения, являясь следствием позднейших наслоений, имеющих свой источник в устных преданиях, перифразах, толкованиях и во вторичных переводах, помещаемых первоначально на полях, и т. д. Перевод LXX страдает значительною растянутостью сравнительно с еврейским текстом, и это почти всегда служит признаком позднейшего происхождения чтения LXX. Лишь одна книга Иеремии какимто непонятным образом у LXX оказалась значительно короче, чем в еврейском тексте. И лучшие современные критики предпочитают поэтому греческий текст книги Иеремии еврейскому тексту. Точно также растянутость александрийской рукописи сравнительно с ватиканской и экзапларнаго текста сравнительно с древнеалександрийским есть признак их более позднего происхождения. Далее. Факт, что в александрийской и ватиканской рукописях отсутствует то, что может показаться сомнительным, маловероятным и несогласным с Св. Писанием, сам по себе не может еще говорить за позднейшее происхождение текста их. Едва ли не чаще все плюсы с характером маловероятным и сомнительным являются плодом наслоений времени, а минусы такого рода напротив признаком древности и первоначальности. Отсутствие точных хронологических, топографических и др. указаний в алекс. и ватик. рукописях трудно объяснить из стремления переводчика выпускать излишние подробности. На самом деле, что могло побудить его опускать увеличивающие доверие и интерес читателя к повествованию числа и имена, если бы таковые находились в подлиннике? Это могло бы случиться лишь потому, что переводчик не понял и не отдал себе отчета в указаниях подлинника. Но это могло иметь место, очевидно, лишь до существования такого греческого перевода, в котором был дан правильный перевод непонятных мест. Напротив, весьма естественно предположить, что позднейший переводчик или справщик пополнил текст новыми хронологическими, топографическими и др. указаниями на основании устных преданий или личных соображений, догадок и сближений. Наконец, присутствие неопределенных и неясных выражений, обилие семитических конструкций в тексте синайском, по обычному мнению, критиков, служит признаком позднейшего происхождения перевода, напротив чисто греческий стиль – признаком первоначальности и древности перевода. На самом деле, последующие переводы обыкновенно бывают буквальнее предшествующих, и само появление их объясняется желанием точнее и буквальнее передать текст подлинника. Греческие переводы Акилы, Сиимаха и Феодотиона от перевода LXX отличаются буквальностью, точностью и близостью к семитическим конструкциям.” |
|
|
