| Ну вот, мы приехали в Сяньцзин. На свои, конечно, средства. В Сяньцзине дожидали некоторое время, несколько недель, пароход, чтоб уехать. Там пароходы не так уж часто ходили. Они были товарные, торговые, из Гонконга, английской кампании. Не пассажирские, просто там каюта была. Нас посадили, привезли в Гонконг. В Гонконге мы семь месяцев жили. Уже под покровительством организации «Мирро». Была такая международная церковная организация. Мы в хотеле жили. Все хорошие хотели наши заняли. Не только мы там были: и татары, и евреи... В общем, эмигрантами в Гонконге все хотели были заняты. Именно переселенцами. Нас кормили три раза в день, вот как кормили! Я от нечего делать там все время писал, потому что работы нет. Что я там написал,«Местная книга» называется. Нет, это не рассказы об охоте. То я в Китае еще писал, ранее, еще когда охотились; в то время я и писал, записывал – в связи с охотой. В Гонконге мы ничего не делали, за нас хлопотала уже организация: искала, какая страна нас примет. За границу ведь поехать не так-то просто даже и сейчас. Вот, евреи, когда начали уезжать, сколько их в Англии держали! А Америка? –»Не имеется документов». Израиль не хочет. Они сидят, дожидают. А у нас ведь было так: мы, куда бы нам только разрешили – мы хотим. Лишь бы кто бы нас принял! И вот, Бразилия объявила... И вот, Бразилия объявила: она принимает нас. Погрузили нас часть на пароход, часть самолетом увезли. И организация эта – там, в Бразилии, было отделение этой организации – купила нам землю: по двадцать гектар на семью. Не думайте, что это мало. Двадцать гектар на семью! Целый год они нас там кормили. И землю эту вспахали они, организация эта. И дали нам на дома материал. Дома, конечно, мы сами построили; они там из досок, утепления не надо, потому что тепло. Купили нам на каждый поселок по трактору, каждой семье денег дали, чтобы мы купили себе лошадей. Очень хорошо нас снабдили. Конечно, осталось много и у организации, у бюрократов этих в руках. Да, это, так сказать, обыкновенно. |
| Одним из примеров организации жизни в отдельно взятом районе служит центр для реабилитации наркозависимых " Новая Жизнь " , созданный по инициативе верующих протестантских церквей. " Новая Жизнь " занимает огромную территорию в десятки гектар в поселке Преображенка Ленинградской области... Кроме того, в 1998 году в аренду реабилитационному центру была передана бывшая и давно заброшенная военная база в поселке Котлы. В кролиководческом хозяйстве " Новой Жизни " – 10 тысяч кроликов. Другим подобным примером является создание центра христиан-адвентистов седьмого дня в Заокском районе Тульской области, где располагаются и учебные заведения адвентистов и сельскохозяйственный комплекс овощеводства, который занимает площадь в несколько гектар земли. Местные власти изначально еще в начале 1990-х годов, когда адвентисты купили землю в этом районе, всячески приветствовали инициативы адвентистов по благоустройству земли и быта всех жителей этого района. Адвентисты смогли на пустом месте, на болоте построить хозяйство и дать работу местным жителям. Трагедия священника Андрея Николаева ясно свидетельствует, что в России еще рано говорить о том, что бесправие и социальная апатия уже преодолены. Государственная власть слишком долго подавляла все устремления народа, его веру и его свободу, а поэтому сами россияне часто сами становятся жестокими. Так как разрушены базовые понятия об уникальности и абсолютной ценности человеческой личности, семейные ценности, нет вековых традиций, нет традиций веры и веротерпимости, ответственности за свою свободу и свободу другого человека. Неуважение к личности человека как Образа и Подобия Божьего, доставшееся нам от прошлого, остается тяжелой болезнью нашей государственной и общественной жизни. Эта разрушенность всего и вся ярче всего проявляется в отдаленных деревнях, но и в больших и в маленьких поселках и в городах есть только налет цивилизованности. И только пристальный взгляд сможет увидеть ростки свободы и гражданского правового общества. Поделиться… |
| Да и некогда было ругаться: труд, забота, дети. — Тяжело вам было и детей рожать и воспитывать, и в колхозе работать? — Радостно было!.. Вот поверьте, я истину говорю... Так я деткам радовалась, раньше не могла и подумать. Мне деток сейчас, молодежь жалко. Больно они какие-то агрессивные, психозные. Как с войны пришли. Как я жила? Утром пойду пораньше на ферму, еще детки все спят. Все уберу — прихожу как раз к рассвету, кормить их, поить. Они загудят. Я говорю: «Ну, теперь гудите на здоровье, ваша матка пришла». А дома тоже ферма была: корова, телушка, двенадцать овец, два поросенка, тридцать курей, гусей трое, огород, пятьдесят соток картошки. Так я и находилась на двух фермах. А дети — третья ферма. После девочки мы еще четверых детей родили — по одному, а потом троих сразу. Когда я с тройней ходила, такая сделалася — в дверь не пролезу. Сначала не верила, что тройня у меня. А они родились, три лопыря: первый три кило, второй два девятьсот, третий — два восемьсот. Три десанта. Из больницы меня провожали — три кроватки дали, три пакета пеленок и на машине привезли домой. Думаю: Господи, когда первая, Светлана, родилась,—я собирала лохмотики, тряпочки, шила ей чулочки. А когда эти трое — на «Победе» привезли, три тюка пеленок дали, три коляски, три матраса, продуктов, еще и няню С детьми хотели дать. Но я отказалась: зачем нам чужой человек? Первая девочка у меня ходила уже в пятый класс, вторая в четвертый. Да и свекрушка была, некоторое время помогала. Еще до того, как тройня народилась, давали нам каждый год по семь гектар свеклы в колхозе полоть. Девочки у меня уж большие были, я выходила с ними полоть. И когда родилась тройня, дали семь гектар. А я все это время в больнице пробыла, два месяца. Приходит хозяин и говорит: «Оштрафовали нас. Подсчитали урожай с семи гектар свеклы и на нас возложили деньгами». Взяла я дочку и двух малышей — одного на руки, другого дочке, и поехали мы в Орел. Приезжаем. Секретаря-то я знала — и прямо к ней. Она говорит: «Что с вами такое, товарищ Кузовкова?» Говорю: вот так и так. «Что ж вы ехали, вы бы позвонили». Я говорю: «Откуда ж нам звонить? Да и страшно, что в тюрьму посадят». Она говорит: «Не волнуйтесь, таких людей не сажают, а награждают». А я говорю: «Как это понять — вы награждаете, а там осуждают. Закон-то один у нас». Отменили они это все и освободили от уплаты. |
| Закрыть В борьбе за украинские черноземы (I) 26.10.2016 468 Время на чтение 6 минут На Украине сконцентрировано 25% мировых запасов черноземов. Борьба за этот ресурс только набирает обороты. Пока что формальными собственниками земли остаются селяне. Реально же распоряжаются этим ресурсом иностранные и местные агрокорпорации. Их интересы и схлестнулись при решении аграрного вопроса, отчего во многом зависит судьба страны как таковой. По официальным данным, общая площадь сельскохозяйственных земель на Украине после госпереворота составляет около 41,5 млн. га (или 70% территории Украины). Средняя оценка украинских с/х земель на декабрь 2014 г. составляла 1389 долл. за гектар. После начавшейся гражданской войны земля подешевела - стоимость гектара опустилась до отметки 1100 долл. Чтобы понять столь пристальное внимание иностранных корпораций к славным украинским черноземам, стоит просто привести цены на землю за гектар в странах бывшего соцлагеря: Болгария - 4,6 тыс. евро; Румыния - 3,4 тыс. евро; Чехия - 4, 5 тыс. евро; Литва - 2,2 тыс. евро. В Западной Европе эти цифры на порядок выше. Цена 1 га сельскохозяйственной земли на Украине и в других странах, тыс. долл. Структурное распределение по формам собственности следующее: 74,73 % - частные земли, 25,19 % - государственные и только по 0,04% приходится на коммунальные и коллективные формы собственности. Однако главная особенность этой структуры - в отсутствии крупных собственников. Земля в форме паев принадлежит 6,7 млн. человек. В основном это бывшие работники колхозов, люди предпенсионного или пенсионного возраста. Согласно данным интернет-ресурса «Цена государства», на сегодня 1,6 млн. владельцев паев, то есть почти четверть, старше 70 лет. Структурное распределение сельхозземель Украины по формам собственности После принудительного роспуска колхозов в конце 90-х фермерами стали только 5% бывших колхозников (в основном те, кто смог заполучить колхозную технику). Не стали они доминирующей силой в аграрном секторе и в последующее время. Концентрация производства в данной сфере шла строго по Марксу. |
| 135 тысяч акров – это всего 54 655,8 гектаров. В России только в мае огнём было охвачено почти 600 тысяч гектаров на территории Урала, Сибири и Дальнего Востока. Крупные пожары были зарегистрированы в Свердловской, Омской, Челябинской, Амурской областях, в Забайкальском и Хабаровском крае и Еврейской автономной области. С точки зрения глобальной экологии на пожары в Греции не стоит обращать внимания, пока в России будет гореть хотя бы один гектар леса. Я не садист, я рационалист. Афинский университет утверждает, что леса восстановятся на Родосе через пять лет. Сгоревшим в России кедровым лесам на восстановление потребуется не менее 40 лет. На все скользкие вопросы эксперты на ток-шоу отвечают, что рядовые граждане не всё знают. Лично я не знаю одного – кто и сколько зарабатывает на нелюбви к России. Интернет сообщает о том, что Россия имеет всего 7 самолётов БЕ-200. Из них 6 в МЧС и один у ВМФ. То есть оборудованных для тушения пожаров всего шесть. Из них два улетели в Турцию. Теперь о любви к России на основе арифметики. Площадь леса Турции на март 2022 года составляет 23.1 млн га, что составляет 29.6 % территории страны. Площадь лесов России составляет около 809 млн га, или около 20 % от всех лесов мира. Турцию тушат два самолёта, или один самолёт на 11,55 млн га. Российские леса тушат 4 самолёта, или один самолёт на 202,25 млн га. Для российских политиков турецкие леса в 17,5 раз ценнее российских. Китаю продали два БЕ-200 за 100 миллионов долларов. США, Евросоюз и их партнёры уже потратили на поддержку Украины более 170 миллиардов долларов. На эти деньги можно было купить 3 400 российских БЕ-200. Такого количества самолётов достаточно, чтобы о лесных пожарах было забыто навсегда на всей планете. Европейцам этого не надо. Поэтому пусть горят европейские леса. А чтобы не возникало мысли о том, что Россия всё простит и окажет помощь в тушении лесных пожаров, необходимо принять закон, запрещающий направлять пожарную авиацию за пределы союзного государства, пока в России горит хотя бы один гектар леса. |
| — А в чем была трудность? — Это сейчас у нас перевооружение стопроцентное, а вначале трудно было. Они вроде понимают, а вот чтобы зажечься… А когда я пришел главой, месяцев через восемь на ВДНХ и в Кремле был День сельхозработника. Ежегодный. И мы с одним из самых авторитетных наших работников поехали. Посмотрели джундировскую технику (сельхозтехника марки John Deer. — «Эксперт»), посчитали, какие она дает результаты. Я бы моментально все это внедрил, а Степан Иванович, гляжу, даже слушать не хочет. Говорит: «Ты посмотри, какие кредиты!» А я ему: «Стоп, давай от обратного». Вот эту доску, — Ярманов встает и подходит к белой доске на стене, — мы разделили на две части и стали считать: вот тут две тысячи гектар и тут две тысячи гектар. Здесь управляется один джундировский комплекс и работают четыре человека, здесь — одиннадцать единиц техники. На «джундире» расход топлива на порядок меньше. И расход запчастей ноль, а там — полтора миллиона в год. Урожайность на нем выше, потому что соблюдается вся технология. — И Степан Иванович загорелся? — Конечно. И потом уже стал объяснять другим руководителям, также наглядно. И психология людей переломилась, процесс пошел. Но этого тоже было мало. Тогда же, в Москве, мы познакомились с Штефаном Дюрром, председателем совета директоров российско-германского предприятия «ЭкоНива». И предложили ему инвестировать в Маслянинский район. Но он человек очень осторожный. Я понял, что он, может, и придет, но у нас пока интересного продукта не создано и земля не оформлена. — Что значит «не оформлена»? — Вся земля у нас в России непонятно чья. Есть паевая, есть фонд перераспределения, есть невостребованная. Пока нет юридического подкрепления, никто не захочет в нее инвестировать. И мы начали приводить в соответствие землю. Создали МУП «Горы Салаира», муниципальное унитарное предприятие, которое занималось выращиванием зерновых и трав. Учредитель — администрация. Организовали под него земли, решили приобретать технику. А чтобы купить технику, нужны кредиты. А под кредиты — залог. И пришлось все имущество жилищно-коммунального хозяйства заложить в банк. Под это мы получили кредит 13 миллионов рублей. Потом пошли к губернатору и доказали, что нам необходимы средства на джундировский комплекс. Губернатор дал нам в долг, и мы и приобрели еще техники. |
| Распутин видит прямую связь между началом такого оскудения жизни и разорением земли: лес ли без ума вырубали, или затопляли всё без разбору, дома и могилы родные уничтожали. Землю разорили, воду замутили— чего хорошего от того ожидать? И нравственность во всём истрепалась, куда ни глянь. «— Помнишь, Данила-мельник пил, дак его за человека не считали. Ну. Пьянчужка, и всё. Так и звали: Данила-пьянчужка. Он ить один так пил, боле никто. А теперь один Голубев на всю деревню не пьёт, дак тепери его за человека не считают, что он не пьёт, смешки над им строют» (2,101). Даже когда как будто пытаются обиходить землю— всё равно корёжат: «...Посёлок, сработанный хоть и богато, красиво, домик к домику, линейка к линейке, да поставленный так не по-людски и несуразно, что только руками развести. ...Объяснение простое: не для себя строили, смотрели только как легче построить, и меньше всего думали, удобно ли будет жить» (2,234). Распутин жестоко судит переустроителей земли, уничтоживших лучшее, сгоняющих людей на худшее (это общая проблема всего советского переустройства жизни, включая и всевозможные стройки века, воспетые бездумными поэтами): «Надо— значит, надо, но, вспоминая, какая будет затоплена земля, самая лучшая, веками ухоженная и удобренная дедами и прадедами и вскормившая не одно поколение, недоверчиво и тревожно замирало сердце: а не слишком ли дорогая цена? не переплатить бы? Не больно терять это только тем, кто тут не жил, не работал, не поливал своим потом каждую борозду. Вот оно— гектар новой пашни разодрать стоит тысячу рублей; на него, на этот золотой гектар, посеяли нынче пшеничку, а она даже не взошла. Сверху земля чёрная, а подняли её— она красная, впору кирпичный завод ставить. Пришлось пересевать люцерной по пословице «с паршивой овцы хоть шерсти клок», и неизвестно ещё, уродится ли люцерна. Кто знает, сколько надо времени, чтобы приспособить эту дикую и бедную лесную землицу под хлеб, заставить её делать то, что ей не надо. А со старой пашни, помнится, в былые времена и сами кормились, и на север, на восток многие тысячи пудов везли. Знаменитая была пашня!» (2,235). |
| Почти год назад Россия стала участником ВТО и получила возможность свободного выхода на мировые продовольственные рынки. Так вот. Если в интенсивном сельхозпроизводстве нам конкурировать достаточно трудно, то в секторе органического земледелия у нас есть неоспоримые преимущества. Вот они: - наличие гигантских земельных ресурсов: 430 млн га сельскохозяйственных угодий (из них 130 млн га пашни) и их относительная дешевизна; - доставшиеся в наследство от СССР система социалистического земледелия, которая позволяет внедрять единые технологические приемы на огромных площадях, не согласуя их с большим кругом мелких собственников; - по условиям международной сертификации, чтобы быть использованной в органическом земледелии, почва после интенсивного применения средств химизации должна пройти «нулевой период» (иногда до семи лет) санации или отдыха. 40 млн га пашни в России просто выведено из оборота, а кое-где поля не видели минеральных удобрений почти 20 лет. Пестицидная и гербицидная нагрузка на гектар пашни в нашей стране ничтожна. В 2012 году мы внесли в среднем 32 кг в действующем веществе удобрений на гектар, в то время как Евросоюз - 300 кг. Переход к органическому земледелию позволит нашей стране отказаться от роли догоняющего. Да, мы отстали в интенсивном сельском хозяйстве, но у нас есть шанс стать крупным игроком на мировом рынке экологических продуктов. Это позволит диверсифицировать экономику, судьба России перестанет висеть на тоненькой ниточке конъюнктуры мировых цен на энергоносители, которую в любой момент может перерезать очередной экономический кризис. Переход к органическому земледелию позволит начать производство товаров с высоким уровнем добавленной стоимости. Это обеспечит устойчивое развитие сельских территорий, в том числе неблагоприятных по агроклиматическому потенциалу регионов. Можно было бы амнистировать всех держателей зарубежных счетов, с условием инвестирования их средства в свободные от ГМО сельхоз угодья. Создать государственно-частный сельхозбанк с нулевой ставкой кредита и погашения с длительной отсрочкой. Привлечь экономическими стимулами европейских сельхозпроизводителей и выделять им сельхозугодья, на выгодных для них условиях для производства экологически чистых продуктов под нашим контролем. |
| Значит, общий размер налога эквивалентен 325 кг зерна. Насколько можно судить по современным данным об урожайности земли в Ираке при обработке ее традиционными методами и без применения химических удобрений, гектар лучшей земли дает в среднем урожай около 13 ц пшеницы или 20 ц ячменя 562 . Следовательно, высшая ставка хараджа с лучшей земли равнялась четверти урожая. А при джерибе в 0,1 га она поднимается до 5,2 ц с гектара, т. е. до 40 %. Первый вариант, ближе к тому, что мы знаем о налогообложении в более позднее время, но делать из этого определенные выводы вряд ли возможно. После ревизии Усмана б. Хунайфа началось регулярное поступление налогов с богатейшей провинции Ближнего Востока. По свидетельству средневековых авторов, общая сумма всех налогов с нее при Умаре составляла 100 – 120 млн. дирхемов 563 . Учитывая склонность средневековых авторов противопоставлять, золотое время первых халифов упадку своей эпохи, больше, доверия вызывает цифра, сообщаемая ал-Йа’куби, – 80 млн. дирхемов 564 . Это даст среднюю норму обложения одного взрослого мужчины (550000 крестьян и не менее 100000 горожан) – 123 дирхема на душу в год, а в пересчете на джериб пригодной; для обработки земли – 2,2 дирхема. Это неплохо согласуется с известными нам данными о ставках хараджа на джериб под разными культурами. По сравнению даже с этой меньшей суммой размер хараджа Египта при Амре (2 млн. динаров=24 млн. дирхемов) выглядит весьма скромно. Отчасти это объясняется меньшей (на 30 – 40 %) площадью обрабатываемых земель по сравнению с Ираком 565 . Но если разложить общую сумму на число взрослых мужчин (около 0,8 – 1 млн. человек) 566 , то на каждого придется лишь 24 – 26 2/3 дирхема – разрыв огромный. Не исключено, конечно, что сведения о числе налогоплательщиков, учтенных Усманом б. Хунайфом, неполны или относятся лишь к части Ирака. Но более надежный критерий – средняя сумма налога на единицу площади – показывает, что только этой ошибкой разницу в размере обложения не объяснить: ведь в Египте на гектар земли приходилось 10 дирхемов, а в Ираке (какой бы величины джериб мы ни взяли – 0,1 га или 0,16 га) – от 14 до 22 дирхемов. |
| Сын в 8 лет уже водил трактор. Конной косилкой управлял У нас уже было три коровы, и мы на сырзавод молоко сдавали – это очень помогало. А когда получили трактор – ну, с трактором мы чувствовали, что чуть ли не авианосец имеем. Сын Юра в 8 лет уже водил трактор. Конной косилкой управлял. Так что сызмальства он с техникой. Нас, фермеров, было 130 человек в районе, а выделяли большие деньги. Тем, кто приезжал из городов, прописывался, давали деньги сразу же, поддержку всяческую, технику, а нам, местным, не давали, потому что мы не прописывались: нам в деревню ехать прописываться зачем? Бессмысленно. Я работал в то время главным энергетиком на птицефабрике, затем уже главным механиком на заводе. Так что сидел на двух стульях: работал с бумагами и фермерствовал. (Смеется.) Овцы – А как на этой земле оказались? – Сначала всю землю расхватали те, кто приехал из города. Из Москвы, из других мест… Откуда только не приезжали! А нам, местным, дали отдаленный участок за Сипягиной горой, примерно в 15 километрах от Борисоглебска. Мой друг взял 20 гектар, а я – 16. Хотел уже там дом строить, документы подал, но вовремя опомнился – попросил, чтобы дали мне другую землю, где-нибудь поближе. Здесь раньше жил другой фермер, ему выделили 47 миллионов на постройку фермы, но построено ничего не было. У него всё разворовали. Были проведены только подготовительные работы: фундамент сделан, столбы поставлены. А когда этот человек умер, его жена отказалась от земли. Никто не хотел ее брать, потому что сюда 47 миллионов вбухано. А это ведь деньги, которые надо возвращать. А я решил: что будет, то будет – беру! Стали строить. Без документов. Тогда ведь как было: есть деньги – надо скорее их вложить, а то, что нет документов, проекта, – на это никто не смотрел. И вот мы всё построили, надо в собственность оформлять, а у меня документов нет. И вся моя ферма зависла в воздухе. Гектар с домом оформлен, а остальная земля – нет. И началась морока. Мне сказали: земля должна быть выставлена на аукцион. Так ведь ферма же уже построена! Хотели разбирать ферму. Пришлось судиться. Четыре суда прошел, чтобы ферму получить в собственность. Мне за строительство должны были вернуть 50 процентов от затраченных денег, но никаких денег я не получил. Благо, ферма осталась у меня в собственности. Думаю, только потому, что эту землю с нагрузкой в 47 миллионов никто не хотел брать. |
|
|
