| На место Саркози позарился, было, весьма серьезный парень - начальник МВФ Доминик Стросс-Кан. Но его так низко, цинично и образцово-показательно «опустили», лишив не только всяких надежд на президентство и должности начальника МВФ, но и вообще всякой публичной жизни. С таким резюме ему теперь разве что в клошары податься, - неизвестно еще, возьмут ли? Попала под раздачу и бедная Кристин Лагард, сменившая Стросс-Кана на посту главы МВФ. Ничего не сделала, «вошла только»... Еще толком и дела не приняла, а уже дело завели на нее, обыскали квартиру, офис, - «смотри, девка!..», - «что вы, что вы, я ничего!...» Теперь у Франции президент Оланд... Этот тщедушный герой-любовник, который мечется на мотороллере по Парижу от одной любовницы к другой... - «Мистрали», ИГИЛ, французы, - о чем это вы?! - «у меня гвоздика вянет!» А? Что? «Шарли?» - Да, - я «Шарли». Я - «Шарли», черт побери!!! - «Мы то-о-о-же», - хором вторят Оланду остальные еуропэйци. Запах гнили и застоявшейся мочи. Что вообще происходит с европейцами? Такое впечатление, кончаются не только французы, но и все остальные: шведы, немцы итальянцы... Почему они стали так мягки и податливы, так безвольно реагируют они как на внешние, так и на внутренние вызовы? Прямо на глазах они превращаются в зомби. Им приказывают врать, они нагло и беззастенчиво врут. Им говорят «иди убивай», - они идут. Им говорят «вводи санкции себе в ущерб», - они вводят. Им говорят «сделай из своего дома проходной двор» - и они готовы всю оставшуюся жизнь не только жить с бомжами, ворами и насильниками, но и содержать их. Раньше по Елисейским полям стелился запах хорошего кофе и дорогого французского парфюма, - кто не знает большой магазин, что в пяти минутах от Триумфальной Арки. Теперь, по многочисленным свидетельствам наших туристов, которые съездили «чтобы увидеть и умереть», - в Париже повсеместно ощущается устойчивый запах мочи, который никакими духами не перешибешь. Совсем другой город, другие люди, нация - ...другая. Какая-то странная мутация... Кто это делает и зачем? |
| В Южной Франции катаризм, известный под названием альбигойской ереси, находил поддержку в общем народном суеверии – вере во всемогущего дьявола. Вот одно из характерных проявлений этого суеверия. Граф Раймунд Тулузский, главный сеньор южной Франции, воскликнул однажды в нетерпеливом ожидании своего войска: «Ну разве не ясно, что диавол – творец мира, ибо ничто в нем не делается по моему желанию». В то же время учение катаров привлекло к себе народ тем, что избавляло его от страха ада и вечных мучений: катары рассчитывали на легкое спасение, лишь бы только перед смертью получить утешение в виде поцелуя мира от кого-либо из «совершенных», заслуживших всеобщее уважение своим строгим образом жизни и стойкостью своих убеждений во время преследований. Катары оказали сильное влияние на сектантские движения того времени, в частности, на вальденсов во Франции и патаренов в Ломбардии. У ломбардских еретиков было широко поставлено школьное дело. Наиболее способные ученики отправлялись в Париж в университет, чтобы в совершенстве усвоить схоластику и риторику и с помощью приобретенных знаний успешно вести диспуты с представителями Церкви. Когда в 1209 г. император Оттон IV отправился для коронования в Рим, духовенство, находившееся в его свите, было возмущено тем, что там встречались школы, где преподавались гностические манихейские учения. Император Фридрих II также жаловался в 1236 году, что папа совершенно не заботится о Милане, этом рассаднике ереси. Катары могли существовать, пользуясь постоянной рознью между Папским Престолом, императорами, королями и городской буржуазией. Однако папы использовали все возможности для искоренения ереси, от дипломатического нажима на ее покровителей, обличительных посланий и миссионерских усилий (св. Доминик в Лангедоке) до крестовых походов и жестокостей инквизиции. В середине XIII века катары были полностью истреблены в Южной Франции, но победа была куплена ценой полного опустошения этой цветущей области. Аналогичная участь постигла катаров и в других странах Европы. |
| Закрыть «Подписывать любые соглашения с киевским режимом России контрпродуктивно» В Кремле и правительстве прекрасно понимают всю трудность и нестандартность ситуации 24.04.2024 151 Время на чтение 8 минут Фото: discover24.ru «Всё больше западных аналитиков и отставных военных торопятся отметиться в качестве авторов негативных прогнозов для Украины. Неизбежность и близость украинской катастрофы настолько очевидна, что грех на этом не отпиариться», – пишет в статье «Бессмысленность украинской капитуляции» известный политолог, обозреватель МИА «Россия сегодня» Ростислав Владимирович Ищенко. Статья опубликована на сайте Украина.ру. «Вот и отставной французский генерал Доминик Делавард (ничем особо не примечательный бывший военный бюрократ, дослужившийся до средних штабных должностей) заявил, что Украину в ближайшее время ждёт катастрофа и в конечном итоге Киев подпишет всё, что потребует Россия. Он не первый и не последний из западных военных, политиков и экспертов (отставных и действующих), кто видит развитие событий именно таким образом: украинский кризис заканчивается для Киева катастрофой, после чего Россия диктует Украине условия мира. В принципе, так обычно и завершаются конфликты, поэтому прогнозы западных экспертов относительно мирного договора логичны и понятны. Они базируются на многотысячелетнем опыте международных отношений. Более того, есть значительная вероятность того, что они окажутся правы и, в конечном итоге, Россия подпишет мирный договор с каким-нибудь остатками Украины» – говорится в публикации. «Но это не обязательно. Чем дольше длятся и чем более ожесточённый характер принимают боевые действия, тем меньше вероятность того, что Россия окажется заинтересована в оформлении посткризисных отношений при помощи договора с Украиной. Некий коллективный договор, определяющий весь комплекс новых международных отношений между российско-китайским альянсом и Западом, безусловно, будет необходим. Новая геополитическая реальность должна быть соответствующим образом юридически оформлена. |
| … приобщался Святых Тайн… — См. примеч. 16 к Главе первой. Благовещение отмечается церковью 25 марта. Вербная неделя наступает на шестой неделе великого поста. … под Лазареву субботу… — См. примеч. 54 к Главе девятой. Великая среда — среда на страстной (предшествующей пасхальной) неделе. … пострадал, когда был губернатором. — Об этой истории, относящейся к 1793— 1794 гг. и повлекшей за собой прискорбные последствия (Долгоруков был публично оскорблен мужем женщины, к которой он писал пламенные любовные письма, и не вызвал обидчика на поединок), подробно рассказано в Записках князя И. М. Долгорукова, с. 280–315. … благодатную губу скроила…очень изрядные. — Издатель книги Долгорукова писал в примечаниях к ней: «Князь Иван Михайлович, отличавшийся, по рассказам современников некрасивой наружностью, не раз в своих записках и словаре упоминает об этом, не скрывая своих недостатков. Его звали обыкновенно «губаном» и «балконом» за широкую нижнюю челюсть и толстую губу…» (Записки князя И. М. Долгорукова, с. 52; см. также: Записки Д. Н. Свербеева, т. 1, с. 309). … на Евгении Сергеевне Смирновой… — Сам И. М. Долгоруков так писал о невесте, выпускнице Смольного монастыря, дочери «самых беднейших и не важных дворян», обладавшей «дарованиями превосходными»: «…она прекрасно пела, танцевала, играла на арфе и к театральному выражению, т. е. к декламации, была очень склонна. Собою не хороша, но миловидна, мала ростом, но стройна. К несчастью, имела слабую грудь и часто кашляла…» (см.: Записки князя И. М. Долгорукова, с. 82). … книгопродавца Рисса… книжной лавки… — Речь идет об одном из иностранных книгопродавцев в Москве. Звали его Рисе Франсуа Доминик (1770–1858), а его магазин именовался «Risse et Saucet». Торговал Рисе в основном французскими книгами, в том числе драматическими новинками. Сохранился рассказ его о только что вошедших в Москву французах. Князь А. А. Шаховской в своих записках («Двенадцатый год») писал: «…книгопродавец Рис (с) рассказывал, что, принужденный остаться при своей лавке и вдруг услыша издали трубы и барабаны, вышел на улицу; его схватили, представили Наполеону, помнится, у Дорогомиловского моста, и вот их разговор: «Кто ты?» — «Французский книгопродавец». — «А! … стало, мой подданный». — «Да, но давнишний житель Москвы». — «Где Ростопчин?…» — «Выехал». — «Где московское городское правительство? (Magistrat)» — «Также выехало». — «Кто же остался в Москве?» — «Никого из русских…» — «Быть не может!». Рис(с), кажется, поклялся в истине своих показаний. Тогда Наполеон нахмурил брови и, простояв довольно долго в глубокой думе, наконец, как бы решаясь на очень опасное дело, вскрикнул: «Марш! вперед!». Но этот марш, как я потом слышал от пленного племянника и адъютанта маршала Бертье, походил не на победное шествие победителей, а на погребальный ход за покойником» ( РА, 1886, No 11, с. 388). |
| Такие люди могут бравировать, презирая лоточников, которые помногу часов торгуют, зарабатывают, кормят семьи, дескать – торгаши! Другая крайность: достаток богоугоден, а значит, надо торговать везде, где только можно. Некоторые протестантские церкви в этом смысле очень оборотистые: у них не пропадает ни копейки. Например, пришла гуманитарная помощь, шоколад и проч.: его тут же продали через коммерческие ларьки, пустили их в дело, и так далее... Не важно, куда первоначально предназначался этот дар. Они поглощены мыслью, что процесс зарабатывания денег угоден Богу, поэтому и дар принять неплохо, и деньги из дара сделать – вдвойне хорошо. Как быть с этими двумя позициями? Если мы окинем взглядом историю Церкви, то увидим, что в ней на протяжении сей истории, существовали разные точки зрения. Причем не просто существовали – шла острая полемика о том, как Церкви должно относиться к богатству, движимому и недвижимому имуществу. Самой яркой фигурой в этой борьбе являлся, пожалуй, святой Западной Церкви Франциск Ассизский – не просто противник богатства, но доблестный рыцарь нищеты. Нищета для него была невеста, достойная поклонения и служения, с которой он обручился. Он считал, что не только каждый христианин должен быть бедным, бедными должны быть и христианские общины, ордена, движения внутри самой церкви. Под его влиянием святой Доминик внес обет нищенства в устав своего ордена. Часто убеждения святого Франциска вызывали у других протест. В Болонье он пытался разрушить дом, принадлежавший общине францисканцев, и только вмешательство церковных властей, утверждавших, что дом принадлежит церкви, помешало разрушению. В своем родном месте он тоже пытался разобрать строящееся здание церкви, сбрасывая черепицу, но и здесь местные власти сказали, что эта недвижимость принадлежит городу, а не монахам. В итоге, движение стало жить своей жизнью, а св. Франциск уступил власть в ордене последователям и продолжал жить отшельником, носил убогую одежду и помогал своим трудом крестьянам, не принимая за это ничего, кроме пищи. |
| Наши взяли золото в хоккее 25 февраля. ПРАВМИР. В воскресенье российские хоккеисты стали победителями хоккейного турнира на Олимпиаде. В финальном матче россияне обыграли команду Германии со счетом 4:3. У россиян отметились Вячеслав Войнов и дважды Никита Гусев, а решающую шайбу в овертайме забросил Кирилл Капризов. В составе немецкой сборной отличились Феликс Шютц, Доминик Кагун и Йонас Мюллер. Российские хоккеисты играли в финале Олимпиады впервые за 20 лет, а выиграли золото впервые с 1992 года, когда на Играх в Альбервилле победила объединенная команда бывших республик СССР. Как рассказала «Комсомольской правде» мама Ильи Ковальчука, она во время игры молилась о победе. «Как я болела? Из комнаты в комнату бегала, испереживалась вся, таблетки пила, Богу молилась, но ребята молодцы!», — рассказала она. Нападающий команды россиян Иван Телегин рассказал о своих мыслях во время игры. Он тоже молился о победе. «Как пережил? Тяжело пережил эти 70 минут. Сидел на скамейке и молился, чтобы у нас всё хорошо получилось. Что было в душе при счёте 2:3? Мы верили друг в друга. Неважно, что там было, главное, что мы выиграли», — цитирует игрока официальный сайт Федерации хоккея России. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 3 октября, 2022 30 сентября, 2022 30 января, 2024 21 июня, 2023 31 января, 2023 12 января, 2023 16 декабря, 2022 28 октября, 2022 25 октября, 2022 3 октября, 2022 30 сентября, 2022 30 января, 2024 21 июня, 2023 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. |
| У меня нет ног, но я научилась летать. Как Джен стала воздушной гимнасткой и нашла родную сестру 4 июня, 2020. Таисия Сидорова Впервые она увидела ее по телевизору — та была олимпийской чемпионкой Джен Брикер-Бауэр родилась без ног. Но приемные родители учили ее: «Никогда не говори “не могу”». И она играла в волейбол, баскетбол, а потом стала воздушной гимнасткой. Спортсменка, за которую она болела на Олимпиаде, определила ее судьбу. Каково было удивление Джен, когда она узнала, что эта девушка — ее родная сестра. Джен родилась без ног. От нее сразу отказались родители. Но нашлась семья, которая удочерила девочку. Всего несколько месяцев спустя Шэрон и Джеральд Брикер из Иллинойса стали ее приемными родителями. Благодаря их любви и поддержке Джен выросла невероятным человеком. — Я надеюсь помочь другим людям поверить, что действительно все возможно, — говорит Джен. Джен с приемными родителями Врачи сказали ее приемным родителям, что их дочь никогда не сможет сидеть без посторонней помощи. Но Шэрон и Джеральд не сдавались. Они искали других медиков. В результате в другой клинике семье пообещали, что у девочки есть надежда. И она действительно научилась сидеть. Повзрослев, Джен не ограничивала себя в виде игр и спортивных тренировок. Она была такой же девочкой, как и все. — Я интересовалась тем же, что и другие дети. Мои родители не относились ко мне по-особенному, поэтому я не понимала, что другая. Да, я знала, что у меня нет ног, но это не мешало мне делать то, что я хотела. Джен много тренируется Джен занималась софтболом, баскетболом и волейболом. Когда девочке исполнилось восемь лет, ее потрясли выступления спортсменов на Олимпийских играх в 1996 году. Она увлеклась гимнастикой. Любимой спортсменкой Джен стала американская гимнастка румынского происхождения Доминик Мочану, за которую девушка болела во время соревнований. — Я была восхищена ею. Мы выглядели одинаково, и это было так важно для меня, — сказала Джен. — Никто не был похож на меня в детстве. Я не знала других румын. Я просто видела себя в ней во многих отношениях, и для меня это было очень важно. |
| Она замолчала, чуть привалилась ко мне, я слышал ее бурное дыхание. — Мне пришла в голову одна мысль, — начал я. (Меня охватило волнение, знакомое мне еще с той поры, когда господин Пюибаро обращался ко мне как к оракулу, а я старался ослепить его своим ответом, в равной мере неожиданным и мудрым.) — Священник, который мог бы успокоить вашу душу, должен не только знать вас уже давно, но ему также должны быть известны в мельчайших подробностях те события, которые вас так мучают. Да-да, — настаивал я, а она смотрела мне в лицо с тем выражением, с каким безнадежно больные люди смотрят на изрекающего свой приговор врача, — господин Калю знал все наперед, в последнем письме он описывает мучающий вас недуг. Не важно, как его назвать — угрызения совести или раскаяние в содеянном: зная причины недуга, он даст вам отпущение грехов. — Аббат Калю? Да что ты говоришь? Исповедоваться у него мне после того, что я ему сделала... — Именно после того, что вы ему сделали. Мачеха поднялась и стала кружить по моей спальне. И простонала, что ни за что не посмеет... — Безусловно, вам будет тяжело, — настаивал я, — но тем большей будет ваша заслуга... При слове «заслуга» она вскинула голову. — Для большинства людей это было бы выше их сил, но для вас... Она снова выпрямила стан. — В конце концов... — прошептала она. — Видимо, придется ехать к его брату... А имеет ли он право исповедовать? — допытывалась она. — Да, конечно, в пределах епархии... Она снова зашагала по комнате. Я нарочно громко зевнул и закутался в одеяло. — Засыпаешь, Луи? Ну, спи, спи, счастливое дитя. Она нагнулась над постелью, и ее шершавые губы коснулись моего лба. — Признайтесь, я подал вам богатую мысль? — самодовольно спросил я. Мачеха не ответила, толкуя и перетолковывая в уме мое предложение. Уходя, она потушила лампу, но, как только закрылась дверь, я снова зажег свет и снова «Доминик» увел меня далеко-далеко от этой измученной женщины. XV Выйдя из поезда, который привез ее от аббата Калю, Бригитта Пиан сообразила, что до обеда остается еще часа два, поэтому она не наняла карету, а пошла пешком в тумане, среди людской толчеи, по ужасно печальному бульвару Сен-Жан, не замечая того, что всегда было ей ненавистно, уверенная в том, что ей простились все грехи. Шла она легкой поступью, и впервые в жизни к порыву благодарности, возносившей ее к Богу, примешивалась смиренная человеческая нежность. С нее сняли бремя боли, она уже не страдала, дышалось ей свободно. Иной раз ее охватывало беспокойство, словно пронзительный зов: сумела ли она во всем до конца признаться? Ну да, конечно, впрочем, тот, кто выслушал ее, уже все знал наперед... |
| Ист.: ActaSS. Aug. T. 1. P. 558-628; Thomas de Cantimpré. Bonum Universale de apibus. Duaci, 1605; Rechac J. , de. La Vie de St. Dominique. P., 1647-1650. 3 vol.; Bullarium Ordinis Fratrum Praedicatorum/Ed. Th. Ripoll, A. Brèmond. R., 1729-1740. 8 vol.; Jordanus de Saxonia. Opera ad res ordinis praedicatorum spectantia quae exstant/Ed. Fr. J.-J. Berthier. Friburgi Helvetiorum, 1891; idem. Oratio ad beatum Dominicum/Introd., testo crit. e commento a cura di E. Montanari. Firenze, 1991; Gerard de Frachet. Vitae Fratrum Ordinis Praedicatorum. Lovanii, 1896. (MOFPH; 1); Anecdotes historiques légenges, et apologues tirés du recueil inédit d " Etienne de Bourbon, dominicain de XIIIe siècle/Ed. A. Lecoy de la Marche. P., 1877; Monumenta historiae S. Dominici. P., 1933. Vol. 1: Historia diplomatica S. Dominici; 1935. Vol. 2: Libellus de principiis Ordinis Praedicatorum acta canonizationis. (MOFPH; 15, 16); Cecile. Miracula beati Dominici/Ed. A. Waltz//Miscellanea Pio Paschini. R., 1948. Vol. 1. P. 306-326; Etienne de Salagnac. De quatuor in quibus Deus praedicatorum ordinum insignivit/Ed. Th. Kaeppeli. R., 1949. (MOFPH; 22); Vicaire M. -H. St. Dominique de Caleruega d " après les documents du XIIIe siècle. P., 1955; St. Dominique et ses frères: Évangile ou croisade?: Textes du XIIIe siècle/Ed. M.-H. Vicaire. P., 1967; The Nine Ways of Prayer of St. Dominic. Dublin, 1978. Лит.: Balme F. , Leladier A. Cartulaire ou histoire diplomatique de St. Dominique. P., 1891-1901. 3 vol.; Лакордер А. Д. Жизнь св. Доминика. М., 1915, 1999p; Ferretti L. St. Domenico: Biografia ed iconografia. Firenze, 1921; Altaner B. Der hl. Dominikus: Untersuch. u. Texte. Breslau, 1922; idem. Die Dominikanermissionen des XIII. Jh.: Forsch. z. Geschichte d. kirchlichen Unionen u. d. Mohammedaner- u. Heidenmission d. Mittelalters. Habelschwerdt, 1924; Bazin G. St. Dominique. P., 1937; Mandonnet P. , Vicaire M. -H. St. Dominique: L " idée, l " homme et l " œuvre. P., 1938. 2 vol.; D " Amato A. , Palmieri G. G. |
| В флореале эта огромная заросль, вольная за своей решеткой и в своих четырех стенах, страстно вступала в глухую работу вселенского размножения, содрогаясь на восходе солнца почти так же, как животное, которое вдыхает веяния космической любви и чувствует, как в его жилах разливаются и кипят апрельские соки; потрясая по ветру своей чудесной зеленой гривой, она сыпала на влажную землю, на потрескавшиеся статуи, на ветхое крыльцо особняка и даже на мостовую пустынной улицы звезды цветов, жемчуга рос, плодородие, красоту, жизнь, радость, благоухание. В полдень множество белых бабочек слеталось туда, и было упоительно смотреть, как хлопьями вихрился в тени этот живой летний снег. Там, в веселых зеленых сумерках, целый хор невинных голосов нежно сообщал что-то душе, и то, что забывал сказать птичий щебет, досказывало жужжание насекомых. Вечером словно испарения грез поднимались в саду и застилали его; он был окутан пеленой тумана, божественной и спокойной печалью; пьянящий запах жимолости и повилики наплывал отовсюду, словно изысканный и тончайший яд; слышались последние призывы поползней и трясогузок, засыпавших на ветвях; там чувствовалась священная близость дерева и птицы: днем крылья оживляли листву, ночью листва охраняла эти крылья. Зимою заросль становилась черной, мокрой, взъерошенной, дрожащей от холода; сквозь нее виднелся дом. Вместо цветов на ветвях и капелек росы на цветах длинные серебристые следы улиток тянулись по холодному и толстому ковру желтых листьев; но каков бы ни был этот обнесенный оградой уголок, каким бы ни казался в любое время года – весной, зимой, летом, осенью, – от него всегда веяло меланхолией, созерцанием, одиночеством, свободой, отсутствием человека, присутствием бога; и старая заржавевшая решетка, казалось, говорила: «Этот сад – мой». Пусть тут же вокруг были улицы Парижа, в двух шагах – великолепные классические особняки улицы Варенн, совсем рядом – купол Дома инвалидов, недалеко – палата депутатов; пусть по соседству, на улицах Бургундской и Сен-Доминик, катили щегольские кареты, пусть желтые, белые, коричневые и красные омнибусы проезжали на ближайшем перекрестке, – улица Плюме оставалась пустынной. Довольно было смерти старых владельцев, минувшей революции, крушения былых состояний, безвестности, забвения, сорока лет заброшенности и свободы, чтобы в этом аристократическом уголке обосновались папоротники, царские скипетры, цикута, дикая гречиха, высокие травы, крупные растения с широкими, словно из бледно-зеленого сукна, узорчатыми листьями, ящерицы, жуки, суетливые и быстрые насекомые; чтобы из глубины земли возникло и снова появилось среди этих четырех стен неведомое, дикое и нелюдимое величие и чтобы природа, расстраивающая жалкие ухищрения людей и всегда до конца проявляющаяся там, где она себя проявляет, будь это муравейник или орлиное гнездо, развернулась здесь, в убогом парижском садике, с такой же необузданностью и величием, как в девственном лесу Нового Света. |
|
|
