| Это была школа сословная; она имела задачей дать возможность духовенству, сословию в общем бедному, на льготных началах воспитание и образование своим детям; другой задачей ее было создавать кадры будущих священнослужителей. Понятно, что не каждый сын священника или диакона или псаломщика имел склонность к пастырскому служению, к тому, чтобы следовать по стопам своих отцов и предков, и от этого получалось, что такие подневольные питомцы духовных учебных заведений вносили в них дух, чуждый церковности, дух мирской, снижали тон его церковного настроения. С другой стороны, и само руководство этими духовными учебными заведениями, снисходя к такому настроению, если не большинства, то все же многих воспитанников, допускало не свойственные старой духовной школе послабления в отношении режима и общего внутреннего уклада. И получалось, что наши духовные школы носили полусветский характер, который отражался на всем строе – и учебном, и воспитательном» 290 . Основные недостатки старой системы обучения митрополит Григорий (Чуков) обрисовал так: «Сословность этих учебных заведений налагала на их питомцев определенный отпечаток некоторой отчужденности от общества, двойственность преследуемых духовной школой задач немало вредила самой постановке дела религиозно-нравственного воспитания их, а академичность преподавания и отрешенность его от жизни затушевывала перед сознанием питомцев этой школы необходимость для нужд Церкви научной разработки выдвигаемых современной жизнью вопросов...» 291 . В своей докладной записке И. П. Щербов проводит мысль о необходимости организации таких учебных заведений, которые могли бы привлечь и объединить вокруг себя, по возможности, всех желающих послужить Церкви. «Теперь материальные преимущества духовной школы (казенное содержание, стипендии, общежитие) отпали, да и самые учебные заведения отошли от ведения Церкви, превратились в светские. Вместе с тем отошло от духовного образования и то многочисленное юношество, которое заполняло духовную школу по случайным соображениям и нередко вносило в нее только разложение. |
| Извлечения из записки были опубликованы в бюллетене «Петроградский Церковный вестник», выходившем под редакцией прот. М. П. Чельцова. Во исполнение резолюции митрополита Вениамина неутомимый Иван Павлович разработал «Проекты» положений о Богословском институте, курсах и кружках. Таким образом, проектировалась стройная система религиозного образования: Богословские кружки и Богословские курсы – как низшие ее ступени; Богословско-Пастырское училище – как средняя ступень и Богословский институт – как высшее завершение этого устройства. Богословские кружки проектировались к устройству при местных приходских церквах, с целью ознакомления прихожан и их детей с учением Православной Церкви. Богословские курсы предполагались в каждом благочинническом округе Петрограда и имели целью «чрез сообщение основных богословских знаний и созидание христианского мировоззрения подготовить сознательных, убежденных работников Церкви и ее служителей». Богословско-Пастырское училище имело специальную задачу – подготовить священнослужителей для Петроградской епархии. И, наконец, Богословский институт должен был давать высшее богословское образование, разрабатывать богословские и церковно-практические вопросы, выдвигаемые современной жизнью, и, не замыкаясь в собственных стенах, развивать широкую просветительскую деятельность, устраивая публичные лекции, кружки, курсы, братства, издавая журнал, брошюры и т. п. 7 июля/24 июня 1919 года проект Положения о Богословском институте на 27 страницах был подан митрополиту Вениамину и утвержден им со следующей резолюцией: «1919 июля 19/1 августа. Проект одобряю. Ввиду большой нужды в богословско-просвещенных людях для служения Церкви и обнаруживаемого внимания к богословскому просвещению со стороны общества необходимо поспешить с открытием института. На составителя проекта возлагаю дальнейшую работу по организации и учреждению института, как то: составление сметы, сношения с различными учреждениями и лицами и т. д.» 294 . «Петроградский Церковный вестник» в 14 и 15 от 5–6 сентября/23–24 августа 1919 года поместил «Извлечение из положения о Богословском институте» и сообщение о его организации. |
| Есть Дернов; слышал, как вызывали ночью Пищулина. По словам служащего, автомобили по городу все возят батюшек. Все это, по словам о. Союзова (со слов на свидании), чтобы не читали в церквах послания о Введенском, и, будто бы Нестеров говорил, чтобы посаженные „не пороли горячки“, что их изолировали для этой цели. Возможно, что только меня-то, вероятно, еще и за Правление. Хотя все-таки странно – почему не раньше. По слухам (тоже со „свидания“ Союзова), Митрополит низложен, управляет епархией Алексий; Боярский официально примкнул к группе Введенского (вероятно, привезена из Москвы копия резолюции Патриарха). Так дожили до переворота в Церкви. Как-то все это ею переживется. Беда, если реформаторы перейдут меру и зарвутся. Отпадение от Церкви, постепенное охлаждение к вере – вот к чему это может привести. Атеистической власти, по-видимому, этого и нужно. А наши ей помогают. Ужели сознательно? Хочется думать, что прельщены иными целями – помимо честолюбия – даже своеобразно понимаемым „благом“ Церкви. 3 июня/22 мая 1922 г. Суббота. Утро. Вчера вечером прочитал номер „Правды“ от 2 июня, и там одна сплошная ложь: мы выпускали воззвания, организовывали на местах ячейки для противодействия властям, влияли на Митрополита!.. При такой бесцеремонной лжи вполне возможна подтасовка и осуждение до самых крайних мер. 16/3 июня 1922 г. Пятница. 10 ч. утра. Вчера допрашивали меня. С утра продолжался допрос Елачича – слабо. Потом Ковшарова – порядочно, продолжался два с половиной часа. Затем блестяще прошел допрос Бенешевича, он поочередно своими ответами „усадил в лужу“ каждого из четверых обвинителей, так что даже московские гастролеры стихли. Зал ожил, настроение поднялось. В конце 8-го часа вызвали меня и полтора часа допрашивали. Волнуясь до допроса, я на самом допросе чувствовал себя совершенно спокойно, отвечал громко, с достоинством, уверенно, с обвинителями даже по временам резко, не давая спуску ни одному из их замечанию. 17/4 июня 1922 г. Суббота. 10 ч. утра. Вчера пропустили довольно много. |
| И все идеально, практично, продуманно, но главное, основное – воспитание религиозного характера на фундаменте веры, надежды и любви, возжжение в душах того огонька, которому место на горе высокой – да светит всему миру – упущено. Между тем, старая школа, из которой вышли мы, и страдала отсутствием воспитания. Знаний, вопреки ходячего мнения о невежестве семинаристов и „попов“, мы получали много, и знаний не оторванных от жизни, а живых, нужных, дельных... Развивался в нас и дух пытливости, но – и только! Мы могли быть хорошими проповедниками, почти учеными богословами, приличными учителями, интересными собеседниками, ловкими миссионерами, но пастырями – молитвенно-горящими за род людской мы быть не могли. Зарядом к молитве нас не начиняли, гореть к молитве и других зажигать нас не научили. Этот продел дает себя чувствовать, отзываясь отрицательно на всей работе... Светильниками, убранными в золото и серебро, украшенными драгоценными камнями и сияющими богатой инкрустацией, но – увы! – незажженными ставили нас на пьедестал пастырский. И все потому, что Евангелия мы не знали и не слышали о нем во время всей нашей 10-летней учебы. Учились мы Евангельской экзегетике, полемике, апологетике и т.д., но самого Евангелия во всей величавой простоте его мы не слышали. Евангелие преподносилось нашему сознанию не как живая и жизнь дающая реальная сила, а как объект уроков по Св. Писанию и только! Слова любви толковали на все лады, но не доводили до сердца. Христос изучался как историческая личность наравне с Александром Великим, Юнгом и т. п., но Его светлый лик не затрагивал струн сердца. Бог рассматривался как какой-то строгий и юридически правдивый судья, а идея – животворящая, освящающая идея богосыновства оставалась в тени... О святых мы слышали или какие-то отрывочные сведения: они исполняли закон Христов, или похожие на анекдоты рассказы о их жизни до обращения: вот-де, были грешные, а стали святыми. Того, как совершилось обращение, каким путями грешная жизнь превратилась в подвиг, суть подвига темны были для нас... |
| Председателем Отдела по заведованию Центральным церковным книжным фондом института стал протоиерей Н. Чуков. Ко дню тезоименитства Святейшего Патриарха Тихона от института ему был послан адрес, подписанный ректором прот. Н. Чуковым, проректором И. П. Щербовым, членами Правления Ф. К. Андреевым, Ю. П. Новицким и секретарем прот. Н. Чепуриным. Адрес, составленный проф. Ф. К. Андреевым, гласил: «Ваше Святейшество! В день празднования Ангелу Вашего Святейшества, основанный при Вашем участии и Архипастырском благословении Петроградский Богословский Институт, закончивший ныне первый свой учебный семестр, просит Ваше Святейшество принять горячее его приветствие и пожелание Вас здравия и долгоденствия. Богословский институт молит Бога, чтобы последние скорби, постигшие Ваше Святейшество, не подействовали разрушительно на телесное Ваше здравие, уверенный, что Ваши силы душевные только закаляются в подвиге терпения, который Вы несете вместе со всею Русскою церковью. Для Вас, как главы Ее, этот подвиг терпения является сугубым, но мы надеемся, что Господь подаст Вам к тому и помощь сугубую, на благо всей нашей Церкви Поместной. Приступая, после краткого перерыва, посвященного сдаче студенческих зачетов по пройденному курсу, к продолжению своего учебного года, профессора и студенты Богословского Института снова испрашивают Вашего Архипастырского благословения на предстоящие им учебно-воспитательные труды». В ответ св. Патриарх Тихон направил следующее письмо о. Ректору: «Многоуважаемый о. Протоиерей! Приношу Вам, профессорам и студентам Петроградского Богословского института благодарность за поздравления и молитвы в день Моего Ангела. Господь да благословит деятельность Института на пользу Св. Церкви и поможет душам, жаждущим Христовой истины, возгревать богословским ведением и приложением его к жизни благодатный огонь, принесенный на землю Спасителем. Патриарх Тихон. 24 авг./6 сен. 1920» 323 . Занятия наставников состояли в чтении лекций по программам, представленным в начале учебного года и утвержденным Советом, ведении практических занятий, рассмотрении студенческих докладов, рефератов и проповедей. |
| 2. Усталость и недостаток преподавателей. В продолжении последнего учебного года три профессора не приступили к чтению лекций, один только что подал заявление об отчислении. Многие продолжительно хворали и лекции шли неправильно. 3. Отсутствие денежных средств. 4. Неопределенность общего церковного положения. До сих пор Богословский институт был учреждением автономным, теперь же отношение к нему лиц, которые будут во главе епархии, не может быть заранее предопределено. Доклад вызвал оживленные прения. Некоторые (прот. Аникиев, Чепурин, Митроцкий) находили, что усталость – явление общее и всем другим учебным заведениям. Что касается недостатка преподавателей, от которого страдает преподавание, то нужно принять все меры к оживлению преподавания (Аникиев), кроме того, в самой программе и распределении лекций нужно произвести улучшение, нужно, чтобы институт не отставал от жизни, особенно следует обратить внимание на причину ухода в унию и католичество (прот. Митроцкий). Все соглашались, что общая неопределенность положения жизни существенно препятствует нормальному ходу дел в институте и некоторые (Чепурин, Митроцкий) предлагают как выход выяснить положение института и его отношения к епархиальной власти и договориться с нею» 360 . Из этих сообщений видно, что перед институтом стояли трудно разрешимые проблемы. Основной вопрос касался церковной направленности его деятельности. Бывший студент, впоследствии заслуженный профессор Ленинградской Духовной академии, Николай Дмитриевич Успенский об этом писал так: «Богословский институт не признавал самочинного обновленческого Высшего Церковного Управления, как неканонического, а оставался верным Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону. В течение года обновленцы вели борьбу, направленную против существования Богословского института. Институт должен был или изменить канонически установленному Поместным Собором 1917–18 годов Патриаршему управлению Церковью и признать отщепенцев, или же прекратить существование» 361 . |
| Из них, конечно, богословие занимает первое место. Я говорю: надо создать богословие, ибо его, как положительной науки, нет; есть лишь этюды богословские, выдержки, вырезки, цитаты, мнения, есть кое-что, есть лишь материал, сырье для богословия, из которого можно при солидарности научных и практических сил создать нечто действительно цельное, полное, конкретное, а именно (я бы назвал) психологическое богословие. Правда, есть книги и записки (Ваши, например, идеальны) по богословию, но, как видите сами, это все „по богословию“, а не само богословие. История наших дней диктует нам новые мысли о человеке, о Боге, о мире, о жизни и т.д.; сам человек изменился и у каждого теперь суетится червячок с философией и критикой: „да как, да почему, да зачем?“ Богословие, как наука, в наши дни должно быть идеально! Вот второе, на что я обращаю Ваше внимание. Для этого следует организовать в недалеком будущем конференцию по выработке учебного плана богословской науки, пригласив на нее все культурные, богословские и миссионерские силы... Вот итог моих первых двух предложений. Далее необходимо создать „науку о человеческом совершенстве“ и включить ее в основную программу института. Эта наука не нова, но она до сих пор была не наукой. А просто случайным явлением или преподносилась под другими вывесками по типу „Закона Божьего“, катехизиса и т. п. Катехизису Филарета теперь не может быть места в Институте: он отжил свой век, не принеся никаких плодов, – его должна заменить специальная и всесторонняя наука о человеческих совершенствах... Что же касается Закона Божьего – то как историческая наука он должен остаться, но не в учебнике, а в Библии . Большое педагогическое преступление совершили те отцы-законоучители, которые „составили“ Законы Божьи... Получалось у нас такое явление, что дети, выходя из церковно-приходских школ не видали Библии и даже Евангелия и прочитывали лишь одного пресловутого Темномерова... Как Закон Божий, так и богословие не может быть ни Темномеровой, ни Щербовской, ни Кантовской и т. |
| Отсюда и строй жизни студентов и слушателей в общежитии должен соответствовать задачам богословской школы: общая утренняя и вечерняя молитва , чтение Слова Божия, посещение богослужений в воскресные и праздничные дни, общее говение в посты и безупречное нравственное поведение должны быть обязательными» 443 . Но видимому предшествовала огромная невидимая работа в тиши кельи, у заваленного книгами письменного стола, работа полных думами дней, бессонных из-за постоянной работы ночей, работа – плод большого горения и пламенной любви к делу. 1 октября 1943 года Преосвященный закончил обстоятельный доклад «Об организации богословских школ». Вот как представлялся ему, судя по этому докладу, путь делания возрождающегося духовного просвещения: «Преподавание в средней богословской школе – на Богословско-пастырских курсах – должно заключаться в сообщении основных богословских знаний, в созидании христианского мировоззрения и в сообщении церковно-практических навыков: православное вероисповедание должно излагаться в положительной форме. Образование в Православном Богословском Институте должно стоять на уровне современного научного знания и, сообщая точные проверенные и обоснованные сведения, должно вводить в истинный дух христианства. Постановка учебного дела в Православном Богословском Институте должна отличаться жизненностью и гибкостью: при углублении в самый предмет путем ознакомления студентов с источниками, пособиями, выдающимися местами в подлиннике или переводах, на практических занятиях должны обсуждаться вопросы, недоумения, выдвигаемые современной жизнью касательно христианского веро- и нравоучения, разбираться и опровергаться отрицательные взгляды и вырабатываться положительные церковные ответы на эти вопросы. Такая постановка преподавания, как в высшей, так и в средней богословской школе, должны базироваться на общеобразовательной подготовке слушателей и потому для поступления на Богословско-пастырские курсы слушатели должны предварительно пройти общеобразовательную (хотя бы „неполную“) среднюю школу, а для поступления в Богословский Институт, безусловно необходимо полное среднее образование (желательна и богословская подготовка в объеме программы Богословско-пастырских курсов, что может быть установлено впоследствии). |
| В. Чепурин систематически и регулярно читал лекции на народно-миссионерских курсах при Православно-Миссионерском Андреевском братстве на Васильевском острове. С 1918 в дополнение к курсам стали читаться общедоступные лекции на миссионерские темы. 16 апреля состоялась лекция профессора Л. П. Карсавина «Любовь к Богу и человеку», 23 апреля – профессора А. И. Введенского «Вера в Бога». После обеих лекций состоялся оживленный обмен мнениями. На Страстной неделе 30 апреля священник Н. В. Чепурин выступил с лекцией «Страсти Христовы» («Побудем с Ним», «Пострадаем с Ним», «Распнемся с Ним»), а на Светлой неделе 7 мая состоялся праздничный миссионерский вечер, на котором с небольшими речами выступали протоиерей В. М. Смирнов, профессор Л. А. Карсавин, инженер Н. Н. Львов, учительница К. И. Платонова, рабочий Н. П. Фомин и священник Н. В. Чепурин, заключительное слово было произнесено А. В. Карташевым 246 . 5 июля в церкви св. Алексия, Человека Божия открылись евангельские народные беседы. Член Петроградской частной миссии П. А. Бельтюков предложил духовную беседу о св. Алексие, Человеке Божием и об уроках из его жизни для современного общества. Беседы предполагалось вести еженедельно 247 . 22 июля открылись духовные беседы во Введенской церкви на Петроградской стороне 248 . Большую просветительную работу проводила Петроградская частная церковная миссия 249 . Осенью 1918 года предполагалось открыть в районе Песков христианскую трудовую школу – «профессиональную женскую гимназию имени св. Ермогена» 250 . Декрет от 20 января 1918 года воспринимался здесь как начало новой истории Церкви и религиозного образования. Разъясняя положения декрета, городской Отдел Юстиции Петроградского совета 13 октября 1919 года за 7075 сообщил Митрополит Вениамину, что «согласно п. 9, ст. 263 Собр[ания] Узаконений] и Распоряж[ений] Раб[очего] и Крестьянского] Правительства 1918 г., обучать и обучаться религии частным образом не возбраняется, а посему особое разрешение на преподавание Закона Божия, если оно будет носить характер частного обучения, не требуется» 251 . |
| Такая школа могла бы иметь примерно двухлетнюю продолжительность обучения и заключать в себе нынешние богословско-пастырские предметы V и VI классов семинарии в несколько измененном виде, приспособительно к запросам времени: с исключением сухо-схоластического материала, с привнесением естественно-научного элемента в богословское образование, с расширением знакомства с патриотической литературой, с введением в курс „обзора социальных учений“ и с изучением истории русской философской мысли. При этом особенное внимание при занятиях должно быть обращено на раскрытие духа и смысла богослужения, на приучение будущих пастырей к ревностному живому проповедничеству и на подготовку их к борьбе с современными враждебными Церкви течениями мысли и настроения. В целях практического приготовления к пастырству в условиях современной жизни, необходимо, чтобы питомцы пастырской школы принимали непосредственное участие в церковно-общественной жизни в виде активной работы в приходских организациях. Соответственно своей специальной задаче, внутренний и внешний строй пастырской школы, проникнутый строго церковными началами, должен направляться к воспитанию в них пастырского духа. Примерное число недельных уроков в двух классах школы могло бы быть 60. Прием в школу мог быть свободный для лиц всякого возраста, склонных к пастырству и получивших среднее образование; не получившие же такового могли бы приниматься по проверочному испытанию, удостоверяющему достаточность подготовки и общего развития для слушания богословского курса. Впредь, до указаний центрального духовно-учебного управления, детальная разработка программ курса могла бы быть поручена педагогическому совету школы применительно к указаниям работавшей в 1917 году по реформе духовной школы особой богословской комиссии (См.: Церковно-Общественный Вестник. 1917. 67:71). Если бы не удалось Церкви сохранить собственные здания учебно-духовных учреждений, такая школа, упрощенно организованная, могла бы помещаться в наемном доме и состоять из заведующего школой и нескольких преподавателей. Для образовательных нужд школы могла бы служить библиотека духовной семинарии. |
|
|
