| Что касается до кораблей, стоящих тут, то мы видели их на воде пятнадцать, а именно: четыре корабля военных, из которых самый большой о пятидесяти четырех пушках; три корабля для клади с продовольствием; два брандера и шесть бомбард. На берегу же стояли, готовые уже к спуску на воду, пять военных кораблей, построенных по голландскому образцу, о шестидесяти или о шестидесяти четырех пушках: два – по образцу итальянскому, от пятидесяти до пятидесяти четырех пушек; один галеас, или большая галера, по венецианскому образцу, и четыре простых галеры; кроме того, есть еще семнадцать галер в Чижове, в двух верстах от города. Изготовлялись еще и были в работе пять военных кораблей: четыре, устроенные по английскому образцу, из них два о семидесяти четырех пушках и другие два – о шестидесяти или шестидесяти четырех пушках; пятый же, носящий имя его величества, потому что он строился под его наблюдением,– о восьмидесяти шести пушках. Там изготовлен и один пакетбот, тоже под его надзором. На берегу по другой стороне реки вйдны были еще с двести бригантин, большая часть которых, построена в Воронеже. Около этого времени на р. Днепре, близ Крыма, находилось четыреста больших бригантин и на р. Волге – триста плоскодонных барок; более восемнадцати военных кораблей – у Азова, одно бомбардирское судно и одна яхта. Кроме того, у царя есть много и других кораблей, из коих самый большой – о шестидесяти шести пушках; четыре корабля – от сорока восьми до пятидесяти пушек; пять кораблей – о тридцати шести пушках; два – о тридцати четырех и другие поменьше, из коих самый меньший – о двадцати восьми пушках. Этого же числа (т. е. 12 февраля) его величество потешался катаньем по льду на парусах в приспособленной для того равнине. 13-го вечером сбросили бомб с двадцать с двух кораблей и много других бомб с одной двадцативесельной барки. По возвращении моем (с этого зрелища домой) я узнал от контр-адмирала, что царь послал отыскать меня. Я отправился тотчас назад и нашел его именно на том корабле, с которого, как я видел прежде, выброшено было несколько бомб на дорогу. |
| В пятидесятые годы мы старались дать полное обезболивание каждой женщине, за исключением тех счастливых случаев, когда происходили стремительные роды, и мы просто не успевали этого сделать. В наши дни полная анестезия применяется крайне редко. В пятидесятые годы при каждых родах мы старались накладывать щипцы, а потом гордо рапортовали об их применении, в наши дни мы редко видим причины для использования подобных инструментов. В пятидесятые годы мы совершенно нефизиологично компенсировали потерю влаги с помощью внутривенных вливаний, в наши дни просто дают больше пить. В пятидесятые женщинам выбривали область промежности и делали клизму. Я с содроганием вспоминаю, как женщин буквально растягивали за руки и за ноги и закрывали им лица. Подобная практика прекратилась лишь в начале шестидесятых, когда мы приступили к реализации нашей программы. В пятидесятые годы в первые дни после родов мать и дитя были разделены, и это никто не оспаривал. В наши дни мы говорим о неотъемлемых, неразделимых узах ребенка не только с отцом и матерью, но также с родными братьями и сестрами, считая это даже не желательным, а необходимым условием. В те времена казалось совершенно неважным, кормит ли женщина ребенка грудью. Если даже она и стремилась к этому, ей разрешали первое кормление не раньше, чем через сутки. При родах она успевала лишь кинуть мимолетный взгляд на ребенка, и это был единственный контакт за первые двадцать четыре часа его жизни. Сейчас мы каждую женщину поощряем к кормлению грудью в первые же мгновения после появления ребенка на свет, даже до того, как перерезается пуповина. В пятидесятые годы женщины кормили грудью в лучшем случае два-три месяца, и уже это считалось выдающимся достижением. В наши дни мы советуем женщине кормить ребенка в течение девяти месяцев только грудным молоком, без воды и прикормов, разумеется, если отсутствуют какие-либо патологические изменения или процессы. В пятидесятые годы единственным подходящим местом для отца во время кесарева сечения была комната ожидания, поскольку речь шла о хирургическом вмешательстве. В роддомах нашего времени отцу отведена ответственная, чрезвычайно важная роль. Если происходят вагинальные роды, то муж должен поддерживать жену непосредственно, если же производят кесарево сечение, то, пока медики занимаются его женой, он должен быть неразрывно связан с ребенком. |
| РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ФОНД ПАМЯТЬ МУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ Сентября 18 (1 октября) Священномученик Борис Боголепов Священномученик Борис (Борис Иванович Боголепов) родился 18 июня 1889 года в городе Москве. Окончил Московскую Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника. С июля 1936 года он служил в Троицком храме села Коробино Тверской области. Имел большую семью – четырех дочерей и сына. Старшие дочери жили самостоятельно, а сын Андрей тринадцати лет и дочь Евгения восьми лет жили вместе с отцом, матерью Екатериной Алексеевной и бабушкой Марией Ивановной – матерью о. Бориса. В январе 1937 года сельсовет потребовал от священника уплаты налогов за предыдущий год – пятидесяти килограммов мяса, ста шестидесяти рублей культналога, ста шестидесяти рублей подоходного налога и ста шестидесяти рублей налога по самообложению. Священник отказался платить налоги и объясняться по этому поводу, и дело было передано в суд. Он был обвинен в том, что, не сдав " ни одного килограмма мяса, он тем самым поставил под угрозу срыва сбор средств и мясопоставок " . В суде священник виновным себя не признал, пояснив, что он никоим образом не мог выплатить налоги и поставить мясо, так как не имеет для этого ни материальных средств, ни живности в виде скота или птицы. Суд приговорил священника к полутора годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Отец Борис, однако, не согласился с обвинением и подал кассационную жалобу, на которую власти не решились давать ни положительного, ни отрицательного ответа, и священник не был арестован. В апреле 1937 года состоялось новое судебное разбирательство. На этот раз священника обвиняли в том, что он совершил отпевание и участвовал в погребении своей прихожанки до того, как ее муж получил свидетельство о смерти в сельсовете, и крестил младенцев без предварительной регистрации в загсе, говорил своим прихожанам, что для крещения не нужна справка из загса, крестить – это обязанность священника, и он будет ее исполнять, что бы с ним ни сделали власти. Вызванный в суд, о. Борис на вопросы судьи ответил, что положение о загсе он знает и знает, что крестить без справок сельсовета о рождении ребенка власти запрещают, однако он это положение нарушал и будет нарушать, так как крестить – это его первейшая обязанность, которую он и раньше исполнял, и впредь будет исполнять. На вопрос судьи, почему он похоронил почившую женщину без справки о регистрации смерти, о. Борис ответил, что по новой конституции вероисповедание не притесняется, и если у родственников умершей нет справки, то он волен совершать в церкви обряд отпевания без нее. Суд приговорил священника к шести месяцам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Отец Борис не согласился с обвинением и подал кассационную жалобу. |
| Зато сильно не по себе делается, когда случайно вглядишься в какой-нибудь «современный» сериал. Уже не первый год модно, чтоб действие начиналось в конце 70х, а заканчивалось в наши дни. (Только что на Первом телеканале завершилось нечто подобное, не первое, но и не последнее, называлось «А все-таки я люблю»). Когда видишь «семидесятые» эти годы, кажется, будто кто-то нагло перекраивает твое собственное детство. «Представьте себе такую вещь: я, скажем, однажды гулял по чудным местам, где бегут бурные воды и повилика душит столпы одичалых развалин, — пишет Набоков не о мыльных сериалах, но об их законных предках — «дамских романах», — и вот, спустя много лет, нахожу в чужом доме снимок: стою гоголем возле явно бутафорской колонны, на заднем плане — белесый мазок намалеванного каскада, и кто-то чернилами подрисовал мне усы. Откуда это? Уберите эту мерзость! Там воды гремели настоящие, а главное — я там не снимался никогда». Вот героиня сериала наряжается к свадьбе в платье «по последней парижской моде»: гладкое безрукавое «джерси» до коленок. Ох, обманула девушку портниха! Это же шестидесятые годы, причем шестидесятые годы, обильно представленные в мировом кинематографе. Это не просто платье, это образ и символ шестидесятых годов, особенно если дополнить его прической «бабетта». Но и «бабетту» почему-то можно увидеть в том же сериале — в сочетании с платьем аля Барбара Брыльска в «Иронии судьбы». В таком платье я ходила в школу. К этому фасону полагались «каре», «сессуны» или просто распущенные волосы. А джинсы-то, джинсы! Да ни одна тогдашняя девушка не надела бы узких джинсов даже под дулом автомата. Носили клеш от бедра, клеш от колена третировали как старомодный. Но узкие джинсы — это опять же шестидесятые. Другая героиня собирается в гости, наряжаясь уж вообще по моде пятидесятых: голые плечи, облегающий лиф и юбка-колокол. А где же чудовищные «платформы», где сабо на деревяшках, испортившие походку целому поколению, где сапоги-чулки? На какие-то, впрочем, сапоги отрицательная героиня «раскручивает» своего молодого человека. «Ладно, поехали за сапогами в ГУМ», — наконец произносит он. Героиня радуется, визжит и бросается юноше на шею. А чему, собственно говоря, радоваться? Чисто случайно модные сапоги можно было, конечно, купить и в ГУМе. Но только ненормальный поехал бы в ГУМ за сапогами прицельно. Нормальный поехал бы в «Березку» или к фарцовщику. Ах, этот загадочный колорит рубежа восьмидесятых, так, бывало, обескураживавший иностранцев! По улицам Москвы ходили превосходно одетые девушки, а то, что лежало на прилавках магазинов, не годилось даже для их бабушек. |
| Тайна жизни и смерти, или Почему жизнь бывает такой короткой? На протяжении последних шести-семи лет я заботилась о пятидесяти-шестидесяти новорожденных умерших детях. Хочу рассказать несколько красивых историй, которые научили меня тому, что правда преобладает и побеждает над обманом и смертью. Основное чувство в них — радость. Радость встречи ребенка с родителями, с семьей, даже когда жизнь его была очень короткой. 16 февраля, 2014 На протяжении последних шести-семи лет я заботилась о пятидесяти-шестидесяти новорожденных умерших детях. Хочу рассказать несколько красивых историй, которые научили меня тому, что правда преобладает и побеждает над обманом и смертью. Основное чувство в них — радость. Радость встречи ребенка с родителями, с семьей, даже когда жизнь его была очень короткой. «Покровские встречи» в Москве завершались разговором о жизни, смерти и счастье. Comfort care — особая отрасль медицины, занимающаяся проблемой качества жизни у неизлечимого больного. Забота о детях — одна из самых сложных частей этой работы. Встречу с американским врачом-неонатологом Эльвирой Параваччини проводила врач паллиативной медицины Анна Сонькина. Обещанное счастье короткой жизни Доктор Параваччини начала свой рассказ с наблюдения: — Я тридцать лет работала в родильном зале, и всякий раз, входя туда, я обнаруживала, что жизнь — это обещание счастья. Нам с вами, чтобы вызвать симпатию, нужно быть умными, начитанными, красивыми. Новый ребенок вызывает множество чувств одним только своим появлением на свет. Очевидно, что рождение ребенка — не просто какое-то биологическое событие, но начало большого обещания счастья. Когда я начала учиться, мне очень хотелось применить свои врачебные знания, чтобы помочь этим родившимся детям выполнить это обещание. Иногда дети рождались больными, и тогда мне хотелось помочь им. Начало работы с младенцами дало Эльвире еще одно наблюдение, трагическое: некоторые жизни будут очень короткими. Но доктор Параваччини хотела спасать жизни, а не облегчать уход из нее — поэтому ее специальностью стала не паллиативная медицина, а неонаталогия. |
| По указу Её Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод по доношению преосвященного Рафаила, архиепископа Киевского, и по учинённой в Синодальной Канцелярии из правил святых и из Духовного Регламента выписке приказали : объявленных в том его преосвященства доношении обретающихся ныне в Киевских девичьих монастырях вдов и девок за оскудением монахинь, желающих монашества, постригать от тридесяти лет и выше с надлежащим о состоянии их, что не были ли кто из них в каком зазрении, и не суть ли от каких других причин укрывающиеся, и подлинно ль уже по несколько лет в тех монастырях жительство имеют, свидетельством, без излишества, а ниже тридесяти лет отнюдь пострижения не чинить; что же в прибавлении Духовного Регламента под числом 42-м изображено, чтоб девице быти не постриженой до шестидесяти или же до пятидесяти лет, и тому оное синодальное определение противно быть не имеет, понеже тот 42 пункт того, что аще бы и конечная где пострижения в монахини нужна потребовала, то однако ж ниже пятидесяти или шестидесяти лет не постригать точно не определяет, паче не в настоящей нужде и снисхождения некоего употребляет, ибо выше того в 41-м пункте упомянув, что о сущих вдовицах апостол святой глаголет, и чтоб тож хранилось и о пострижении монахинь, абие потом наводить, глаголя, – разве по некоему собственному синодальному определению, – в коих речах не иное что разумеется, точию – где конечная нужда потребует, может Святейший Синод тамо и в младшие лета пострижение желающим монашества позволить; а к тому ж святых отец правила ещё менее и тридесяти лет иночествовать позволяют девицам, якоже в 18-м Василия Великого правиле глаголет, девица исповедается девствовати семнадцати лет сущи, шестого вселенского собора правило 40-е – аще кто обретеся иночествовати десяти лет, да иночествует, по силе которых святых отец правил и означенного в прибавлении Духовного Регламента 41-го пункта за вышеупомянутую настоящую нужду в монашество реченных вдов и девиц в тридесятолетнее от рождения их время, и яко чрез долговременное их в монастырях житие довольно уже искушённых постригать и позволяется, кто же где и каковых по чинам родителей их и когда и в какие от рождения лета пострижены будут, Святейшему Синоду рапортовать, и о том как к его преосвященству, так и в прочие епархии, дабы по оному ж было исполняемо, к архиереям послать указы, а в Московскую синодального правления Канцелярию сообщить ведение. |
| Филологические, лингвистические, мифологические интересы Дж. Р. Р., сплавленные в роман-эпопею, требуют, как нам кажется, существования нескольких версии перевода, благодаря которым можно со временем надеяться на появление одного, адекватного авторскому тексту. Грандиозность авторского замысла способно раскрыть по-настоящему только фундаментальное, научно обоснованное и откомментированное издание «Властелина Колец» и «Сильмариллиона» (публикации последнего препятствуют пока трудности внешнеэкономического характера). Но настоятельная забота автора (как понимаем ее мы) не терпит отлагательства. Забота эта - о недопущении верховного зла тирании; о восстановлении правильного взгляда на мир; об установлении утраченной взаимосвязи различных планов бытия. «Наверное, не случайно работы Толкиена более десяти лет ждали, чтобы стать популярными в одночасье и повсеместно, - писал П. Бигль в предисловии к одному из изданий трилогии. - Шестидесятые годы не были хуже пятидесятых, просто пожинать плоды пятидесятых пришлось им. Это были годы, когда миллионы людей все сильнее тревожило то, что индустриальное общество стало удивительно неподходящим для жизни, неизмеримо безнравственным и неизбежно опасным. Волшебное слово «прогресс» в шестидесятые утратило былую святость, а «бегство» перестало казаться смешной чепухой». Как и другие сказочники, Толкиен, видимо, не избежит Обвинений в «бегстве от действительности». Здесь можно было бы только напомнить его собственные слова о том, что волшебные сказки - это не дезертирство солдата, а бегство пленника из постылой тюрьмы. Существуют разные точки зрения на истоки творчества Дж. Р. Р. По нашему мнению, мы имеем дело с прекрасной работой визионера, связавшего в своем сердце мир человечества с мирами инобытия. Такая связь во все времена живет в сознании поэтов и живописцев, художников в широком смысле слова, стремящихся методами искусства дать людям возможность приобщиться к высшей правде и высшему свету, льющимся из миров иных . Поэтому не печаль вечной утраты, а надежда истинного обретения звучит в последних главах «Сильмариллиона»: «…Дорога памяти еще может увести на Запад: словно незримый мост, соединяет она два мира, начинаясь где-то здесь, в воздухе, которым мы дышим, в котором летают птицы и который так же утратил свой истинный смысл, как и вся земля. Дальше она уходит в небеса и уводит к Одинокому Острову, а может, и к Валинору, где еще обитают Валары, наблюдая развертывающуюся перед ними историю мира. Вот только тело из плоти тяжело для этой дороги, и не пройти по ней без помощи свыше. Время от времени на побережье рождаются слухи о том, что где-то в море живут (или жили) люди (а может, и не люди), которые не то милостью Валаров, не то по собственной праведности вставали на прямой путь и уходили, видя, как земля под ногами становится все меньше, а впереди яснеют ярко освещенные набережные Авалона, а то и берега Амана и над ними словно парит в недосягаемой вышине величественная и прекрасная вершина Белой Горы». |
| В польско-литовском государстве Р. тоже окончилась неудачей. Она нашла сочувствие лишь в наиболее зажиточной и образованной части шляхты, да в городах с немецким населением. Между шляхтой и духовенством возникла борьба из-за влияния в государстве, а также из-за церковных судов и десятины — борьба, которая была особенно сильна на сеймах середины XVI в., когда шляхта выбирала преимущественно протестантских послов. Это дало временный успех протестантизму, которому благоприятствовал и индифферентизм духовенства, мечтавшего о национальной церкви, со своими соборами и народным языком в богослужении, но рьяно отстаивавшего свои привилегии. Силы польских протестантов были, однако, разъединены. В городах распространялось лютеранство, великопольская шляхта тяготела к исповеданию чешских братьев (гуситство), а малопольская стала принимать кальвинизм; но и в среде малопольской церкви гельветического исповедания (см.) в шестидесятых годах начался антитринитарский раскол. Королевская власть при Сигизмунде I строго преследовала нововеров; Сигизмунд II Август относился к ним терпимо, и даже не раз делались попытки толкнуть его на путь Генриха VIII. Польская шляхта не сочувствовала лютеранству за его немецкое происхождение и его монархический характер; к ее стремлениям гораздо более подходил кальвинизм, с его аристократическо-республиканским характером и допущением в церковное управление светского элемента, в лице старейшин (сеньоров). Кальвин вступил в переписку с поляками, между которыми в середине пятидесятых годов возникла даже мысль о приглашении его в Польшу. В качестве устроителя церкви в Польше поляки пригласили своего соотечественника, кальвиниста Яна Лаского (см.). Шляхетский характер польской Р. явствует и из того, что право на религиозную свободу польские протестанты выводили из своей шляхетской вольности; реформируя церкви в своих имениях, помещики заставляли крестьян отдавать им самим десятину, которая прежде была вносима католическому клиру, и требовали, чтобы их подданные посещали протестантское богослужение. Рационалистическое сектантство в Польше тоже имело аристократический характер (см. Социнианизм). Наибольшей силы польская Р. достигла в пятидесятых и шестидесятых годах XVI в., а с семидесятых уже начинается католическая реакция. В Литве Р. имела ту же судьбу (о протестантизме в северо-западной Руси см. соотв. статью). |
| В 1801 г. академии, по соизволению м. Амвросия, уступлено лаврой пустопорожнее место близ мясного ряда, против лавры за дорогой, в длину 110, а в ширину 13 сажен, в вознаграждение за землю, уступленную академией под Императорский стеклянный завод. Для поддержания экономии, на этой усадьбе были заведены академические огороды, засаживаемые овощами. Ближайшим назначением экономической суммы было покрытие случайных и непредвиденных нужд; из нее же оказывалось вспомоществование наставникам, в случае какой-либо нужды и раздавались митрополитом награды. «По-прежнему для праздника разделить на гг. учителей не в счет жалованья сто рублей»– предлагал в подобном случае м. Амвросий (22 апр. 1804 г.) или (в декабре того же года 22 числа): «Александроневской академии гг. учителям выдать не в зачет жалованья философскому и риторическому по шестидесяти, поэтическому, синтаксическому и грамматическому по пятидесяти, да информатору пять рублей, к прежде назначенным в выдачу пятидесяти рублям». В доле того же года учитель Добронравин просил пятидесяти рублей, в счет жалованья, по случившейся крайней нужде семейства: на прошение м. Амвросием написано: «В уважение похвальных его в обучении трудов дано от меня 25 рублей, да 25 р. выдать не в зачет». В 1806 г. 27 марта: «академическому правлению господам учителям, в ободрение к вящим трудам и в воздаяние за успехи, лично мной усмотренные, при недавно бывшем испытании, не в зачет жалованья выдать из экономической суммы – каждому по двадцати пяти рублей.» Русские школы, находившиеся под ведением академии Преосв. м. Амвросий, наблюдая за ходом учения и успехами воспитанников в академии, замечал, что многие ученики низших классов, имеющие хорошие способности и дарования, но по какому-нибудь случаю не успевавшие в латинском языке, исключаются из академии, как неспособные. Не находя этого справедливым и желая дать образование подобным воспитанникам, он предложил св. Синоду, учредить при академии Русскую школу с тем, чтобы священно- и церковнослужительские дети, неспособные к продолжению высших наук и изучению латинского языка, на котором они обыкновенно преподаются, могли, оставаясь при своем природном языке, образовать способности ума своего, и через то с пользой послужить церкви. Св. Синод утвердил это предложение, предписав епархиальным архиереям определять воспитанников русских школ, по окончании учения, на священнические места в селениях и учителями в приходские училища, которые, по Высочайше утвержденному плану народного образования, предположено было завести в казенных селениях. М. Амвросий составил Начертание правил этого учреждения, в котором определены были предметы учения и классические книги, именно: |
| Éсли же какáя вдовица имéет детéй или внучáт, то они прéжде пусть учатся почитáть свою семью и воздавáть дóлжное родителям, ибо сиé угóдно Бóгу. Истинная вдовица и одинóкая надéется на Бóга и пребывáет в молéниях и молитвах день и ночь; а сластолюбивая зáживо умерлá. И сие внушáй им, чтóбы были беспорóчны. Éсли же кто о своих и осóбенно о домáшних не печётся, тот отрёкся от вéры и хуже невéрного. Вдовица должнá быть избирáема не мéнее, как шестидесятилéтняя, бывшая женóю одногó мýжа, извéстная по дóбрым делáм, éсли она воспитáла детéй, принимáла стрáнников, умывáла нóги святым, помогáла бéдствующим и былá усéрдна ко всякому дóброму дéлу. ( 1Тим 5:1–10 ) Вторник 27-й седмицы по Пятидесятнице К Тимофею послáния святáго апóстола Пáвла чтéние Чáдо Тимофéй! Молодых вдовиц не принимáй, ибо они, впадáя в рóскошь в противность Христý, желáют вступáть в брак. Они подлежáт осуждéнию, потомý что отвéргли прéжнюю вéру; притóм же они, бýдучи прáздны, приучáются ходить по домáм и бывáют не тóлько прáздны, но и болтливы, любопытны, и говорят, чегó не дóлжно. Итáк я желáю, чтóбы молодые вдóвы вступáли в брак, рождáли детéй, управляли дóмом и не подавáли противнику никакóго пóвода к злорéчию; ибо нéкоторые ужé совратились вслед сатаны. Éсли какóй вéрный или вéрная имéет вдов, то должны их довóльствовать и не обременять Цéркви, чтóбы она моглá довóльствовать истинных вдовиц. Достóйно начáльствующим пресвитерам дóлжно окáзывать сугубую честь, осóбенно тем, котóрые трудятся в слóве и учéнии. Ибо Писáние говорит: «Не заграждáй рта у волá молотящего»; и: «Трудящийся достóин нагрáды своéй». Обвинéние на пресвитера не инáче принимáй, как при двух или трёх свидéтелях. Согрешáющих обличáй перед всéми, чтóбы и прóчие страх имéли. Пред Бóгом и Гóсподом Иисýсом Христóм и избранными áнгелами заклинáю тебя сохранить сие без предубеждéния, ничегó не дéлая по пристрáстию. ( 1Тим 5:11–21 ) Среда 27-й седмицы по Пятидесятнице К Тимофею послáния святáго апóстола Пáвла чтéние Чáдо Тимофéй! Рук ни на когó не возлагáй поспéшно, и не дéлайся учáстником в чужих грехáх. Храни себя чистым. |
|
|
