| Предисловие Почти с 1668 до начала 1676 года знаменитая лавра соловецких подвижников была свидетельницей необычайных событий. Стрелецкое войско тишайшего и благочестивейшего царя Алексия Михайловича в течении 8 с лишним лет держало в осаде малоприступные стены монастыря. Такое редкое в русской истории военное предприятие против монахов, этих неизменных союзников московского правительства, было вызвано мятежом, медленно разгоравшимся среди братии «обители Пантократоровы, яже есть в отоце Окиана моря». Причина возмущения исходила из тайников религиозного духа. Не желая рисковать своим душевным спасением, соловецкое братство отказалось допустить к себе новопечатные служебники, в которых ему виднелась латинская ересь. Оно было готово поэтому постоять до смерти за те книги, по которым с таким успехом возносила молитвы древняя Русь. Продолжительная осада Соловецкой Трои, как называл её Денисов, окончилась победою воинов царя земного над воинами царя небесного только вследствие непредусмотренной измени убогого чернеца Феоктиста. Но в этом длительном упорстве за религиозные убеждения военный период был лишь заключительным звеном. Враждебное отношение к Никонианским новшествам зародилось на Соловках значительно ранее начала похода на монастырь и было обязано разным лицам, из которых многим не суждено было даже дожить до открытого столкновения. Одним из видающихся деятелей среди таких лиц в промежуток с 1657 по 1666 год был соловецкий соборный старец Герасим Фирсов, 1 личность во многих отношениях замечательная. В звании соборного старца на Соловках он становится известным еще с 1658 года, но на лестнице дальнейших должностных повышений в монастыре Герасим не успел достигнуть высших ступеней. Он не был удостоен священного сана. Не был он ни казначеем, ни келарем. Приказную службу ему поручали на промыслах сравнительно незначительных (Варзужском, Умском и дважды в Яренском). 2 От монастырских и не монастырских властей старец не раз терпел обиды, утеснение и телесные наказания. Так, однажды за подачу челобитья патриарху Никону на архимандрита Илию (следовательно между 1652–1659 гг.) Герасим был избит нещадно плетьми на патриаршем дворе, а затем временно отдан под начало в Никольский Корельский монастырь. Наконец, в 1665 году он был лишен звания соборного старца, а после суда и покаяния на соборе 1666 года был сослан в Иосифов Волоколамский монастырь, 3 где и умер в сентябре 1666 года. Одним словом служебная карьера Фирсова была не из блестящих. |
| Песнопения службы митрополиту Филиппу Подготовка текста, перевод и комментарии Н. В. Рамазановой Созидатель и устроитель монастырской жизни во время игуменства своего в Соловецком монастыре, обличитель царского произвола и «обидимым заступник» в период служения в сане митрополита, святитель Филипп, бывший при жизни «укоряем и изгнан», после своей мученической смерти стал особенно почитаемым святым. Для богослужения, совершаемого в память о нем, было создано несколько разных текстов службы. Их составление было приурочено к перенесению мощей святителя, которые, как известно, с 1591 по 1652 г. трижды меняли место своего упокоения. По мнению Филарета (Гумилевского) , первая служба святому была создана соловецким иноком Пафнутием, когда мощи Филиппа были перевезены из Тверского Отроча монастыря в Соловецкий и погребены там. ( Филарет (Гумилевский) . Обзор русской духовной литературы. Харьков, 1859. С. 227). Правда, текст этой службы исследователям неизвестен (Филарет ссылается на декабрьскую Минею, опубликованную в 1645 г., однако в ней помещен текст службы, созданной не на Соловках, а в Москве, и не в 1580–1590-х гг., а около 1636 г., о чем пойдет речь ниже). Еще две службы составлялись в связи с перенесением мощей святого, осуществленным в самом Соловецком монастыре 30 или 31 мая 1646 г.: гробница св. Филиппа под папертью Преображенского собора была вскрыта, и мощи перенесены в собор, построенный еще во времена его игуменства. Одна из служб в честь этого события была составлена иноком Соловецкого монастыря Герасимом Фирсовым (См.: Никольский Н. К. Сочинения соловецкого инока Герасима Фирсова/Изд. ОЛДП. СПб., 1916), другая – еще одним соловецким иноком Сергием Шелониным (Сапожникова О. С. Неизвестные сочинения Сергия Шелонина//Русь и южные славяне. СПб., 1998. С. 340–355). Надо заметить, что Сергий Шелонин, составляя службу, не преследовал иных целей, кроме прославления св. Филиппа в Соловецкой обители. Его служба создавалась специально для местного празднования, устанавливаемого в монастыре, о чем свидетельствует ее содержание. Здесь неоднократно упоминается Соловецкая киновия, вновь обретшая своего бывшего игумена. («Днесь преименитая и великая Соловецкая киновия, якоже новаго Авраама-преселника тя, преславне отче, приемши, радуется»). Герасим Фирсов же надеялся на использование службы в общецерковной практике, в связи с чем он нарочито обошел все ориентиры, привязывающие ее к географически определенному месту. В тексте его службы нет ни соловецких реалий, ни упоминаний о Москве. Однако этот праздник перенесения мощей не стал общецерковным. |
| Первое официальное распоряжение о замене двуперстия троеперстием относится к 1653 году, когда пред наступлением великого поста патриарх Никон разослал по московским церквям особый указ, требовавший, чтобы отселе все крестились тремя перстами. Неизвестно, указал ли Никон в этом документе мотивы для своего распоряжения, так как указ доселе не найден; но известно; что у патриарха сразу же нашлись открытые противники, в числе которых были протопопы юрьевец-повольский Аввакум и костромской Даниил. Они составили на имя царя челобитную, в которой в защиту двуперстия привели подробные свидетельства «от книг», и подали ее по назначению. Алексей Михайлович не дал решения по этой челобитной: «не знаю где скрыл ее», добавляет Аввакум, рассказывая об этом событии, – «мнится, Никону отдал» 1 . Письменный ответ со стороны патриарха защитникам двуперстия последовал в 1656 году, когда была напечатана и выпущена в свет известная книга «Скрижаль». В числе помещенных здесь приложений находим специальную статью «О еже коими персты десные руки изображать крест», с историко-догматическою защитою троеперстия, а также особые извлечения из исторических свидетельств в пользу троеперстия и именословия. В свою очередь не замедлили ответом на доводы «Скрижали» и защитники двуперстия. Ранее других выступил соловецкий инок Герасим Фирсов, тот самый противник Никона, который по сказанию «Деяний» собора 1666–1667 г. принес раскаяние на этом соборе 2 . В виде послания к некоему брату он составил специальный трактат «О сложении перстов», недаром получивший в среде раскола особенную известность и распространенность 3 . По сравнительной полноте рассмотрения предмета и особенно по искусной постановке критических замечаний сочинение Фирсова выделяется из ряда сочинений первых расколоучителей и в этом смысле можно сказать, что оно положило основание для раскольнической защиты двуперстия, подобно тому, как «Скрижаль» положила основание для ближайшей по времени защиты троеперстия. Первое дополнение к сочинению Фирсова представляет известная челобитная суздальского попа Никиты Добрынина, посвященная также специальному обличению «Скрижали» и в том числе ее учению о перстосложении. Особенно выделяются приведенные здесь памятники с известным проклятием на некрестящихся двумя перстами, – выделяются и числом, и разностью редакций изречения. В начале 1666 г. тетради попа Никиты уже были отобраны у него и послужили предметом для официального разбора и опровержения их. Один из этих опытов в виде книги «Жезл Правления» был напечатан, и вышел в свет 10 июля 1667 года. Первая часть «Жезла» специально посвящена разбору челобитной Никиты, а 21 и 22 «возобличения» этой части – разбору доказательстве челобитной по вопросу о перстосложения для крестного знамения и благословения. |
| Таганрог. Церковь Всех Святых на старом кладбище. Карта и ближайшие объекты Церковь Всех Святых находилась в некрополе XIX-XX вв. в старой части города Таганрога. Она была заложена в 1810 г. В 1824 – приписана к Таганрогскому собору. В 1826 супруга Александра I пожертвовала на нужды храма 1000 рублей. Первым штатным священником кладбищенской церкви был назначен двадцатидевятилетний отец Павел Афанасьевич Дмитревский, прослуживший в храме до 1867 г. Первым старостой Всехсвятской церкви был таганрогский купец Герасим Фёдорович Депальдо, именно он пожертвовал на окончание строительства кладбищенского храма 10000 рублей. До наших дней сохранился скромный памятник над могилой его родной сестры Марии Фёдоровны Алфераки с правой стороны от главного входа в храм. В 1837 году церковь была перестроена и в таком виде дошла до наших дней. Это единственное из 25 культовых сооружений города, сохранившееся в изначальном виде и не разрушенное в советское время. К 1860 году церковь обветшала и была капитально отремонтирована и расширена по проекту, составленному в Санкт-Петербурге с пристройкой к церкви трапезной и колокольни. Работы велись на средства прихожан под наблюдением городского архитектора Фирсова. Самые крупные пожертвования при этом сделал Илья Дмитриевич Алфераки, на чьи средства при храме сем содержалась и воскресная школа. В сентябре 1910 года при кладбищенской церкви состоялось открытие и освящение церковно-приходской школы. Располагалась она по левой стороне переулка против главного входа на кладбище, и содержалась за счёт средств семьи Алфераки. Здание сохранилось до наших дней (пер. Смирновский, 121). В подземелье Всехсвятского храма (крипте), в каменных опорах, поддерживающих свод, имеется несколько малоизвестных захоронений. На одной из мраморных плит имеется надпись “Здесь покоится прах Льва Яковлевича Кульчицкого Родился в 1813 г. – скончался в 1873 г. ” Контр-адмирал Кульчицкий являлся тринадцатым градоначальником г. Таганрога с 1868 по 1873 год. В мае 1894 года в церкви установили новый иконостас, весь мозаичный, состоящий из разноцветного стекла, фарфора и эмали, своей оригинальностью во многом отличающийся от иконостасов остальных таганрогских церквей. Недалеко от храма Всех Святых находится могила Святого Блаженного Павла Таганрогского, глубоко любимого и почитаемого таганрожцами. Уже в наши дни на месте его захоронения построена часовня при настоятеле протоиерее о. Георгии Тарановском. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание БОЛЬШОЙ МОСКОВСКИЙ СОБОР 1666-1667 гг. самый представительный по числу участников за всю предшествующую историю РПЦ; проходил в 2 этапа: заседания, на к-рых присутствовало только рус. духовенство (29 апр.- сент. 1666), и Собор с участием как рус., так и греч. духовных лиц (28 нояб. 1666 - февр. 1667). Источники До наст. времени дошел сложный комплекс документов, отражающих период подготовки Собора, его проведение и сопутствующие события. Офиц. обработкой материалов Собора является Книга соборных деяний, заверенная подписями греч. и рус. участников (ГИМ. Син. 314) и опубликованная сразу же после окончания соборных заседаний (Служебник. М., 1668). Этот документ был создан в ходе Собора или сразу по его завершении, однако его нельзя считать протоколом заседаний. В Книгу деяний входят сгруппированные отчасти по темам, отчасти по хронологии решения Собора (они представлены как отдельные заседания, но это едва ли точное воспроизведение реальной хронологии), вопросы вост. Патриархам и их ответы, нек-рые дополнительные тексты, напр. соч. Афанасия Пателлария о чине литургии. В Книге деяний отсутствует изложение заседаний, посвященных суду над Патриархом Никоном , и описание избрания Патриарха Иоасафа II , не упоминается вызвавший острые дискуссии на Соборе вопрос о соотношении царской и первосвятительской власти и т. п. Симеон Полоцкий. Гравюра Н. Сополова. Нач. XIX в. (РГБ) Симеон Полоцкий. Гравюра Н. Сополова. Нач. XIX в. (РГБ) Не ранее сент. 1667 г. Симеон Полоцкий создал лит. обработку деяний Б. М. С.- «Сказание о святом Соборе», к-рое также содержит далеко не полную и, кроме того, не во всем достоверную информацию. Симеон Полоцкий заменил речь царя Алексея Михайловича к Собору собственным риторическим сочинением, вместо ответа царю Новгородского митр. Питирима на открытии Собора 29 апр. сделал пометку: речь митрополита написать «или вместо ея сей ответ». Автор «Сказания» изменил хронологию событий, зачастую объединяя неск. заседаний в одно; он указал, что последнее заседание состоялось 2 июля, однако в тексте упоминаются заседания, проходившие 12, 17 июля, а также в авг. и в кон. сент. Симеон Полоцкий ничего не сообщает о большинстве допросов и решений по поводу Соловецкого мон-ря , в частности о покаянии архим. Никанора и др. соловецких иноков (кроме Герасима (Фирсова) ), о посылке на Соловки ярославского архим. Сергия с увещеванием и т. п.,- эти события известны по др. источникам. В ряде статей оставлены пробелы для числа и месяца. |
| Писаний злокозненного старца боялись, но его почерк и слог были настолько известны в монастыре, что по ним легко узнавали сочинителя. Очевидно, что эти писания не были редкими опытами и производили на современников впечатление. Но славою писателя Герасим пользовался и вне монастыря. Иверскому архимандриту Дионисию, если он был автором писанного до собора 1667 года сочинения против старообрядчества, 14 было уже известно одно из писаний Фирсова. 15 Когда на соборе 1666 г. был прощен Фирсов, с него 12 июля было взято обещание написать обличение на его прежние письма, a 18 августа того же года отцы собора справлялись о том, как подвигаются его занятия. Это показывает, что в обещанном труде Герасима сторонники Никоновых реформ надеялись найти веское слово, которым желали воспользоваться. Свидетельства более поздних старообрядцев также знают старца, как книжного и ученого мужа. Эту сторону деятельности его оттенял еще Денисов в своей «Истории о отцех и страдальцех Соловецких»: «Мнози и словесныя моудрости наказания причастницы от сочиненных ими повестей показоуются: от сих есть и Герасим Фирсов, моуж довольнаго оучения иже во время Никона патриарха новопреданий слово о крестном знамении еже на лицах сочинив, добрейшее моудрости своея изображение по себе остави» (л. 9 и об). Автор Истории Выговской пустыни не менее восторгался мудростью Герасима: «Егда древле-соловецкие отцы не приимаху новых уставов Никона патриарха , – бяху в них тогда мужи честнни святи, и разумом божественнаго Писания озарени, в них же три прочих превосходяще в премудрости и разуме, един Герасим Фирсов, его же премудрость и разум каков бяше, является от писания его, еже писа о знаменовании креста на лицах своих» (см. гл. 3). 16 Несмотря на эту былую известность, литературная деятельность Герасима до сих пор была освещена весьма слабо. Если не упоминать о составленной Фирсовым челобитной соловецких монахов на архимандрита Варфоломея, поданной царю Алексею Михайловичу в 1666 году (до 28 мая) 17 и о покаянии Фирсова, написанном в том же году (после 12 июля), то для характеристики Фирсова, как автора, до сих пор был на лицо только его трактат о двуперстии. |
| Современники невысоко оценивали нравственные качества соловецкого писателя: его обвиняли в пьянстве, драках, кражах (в миру в Москве и позднее на Соловках), в коварстве и лживости. Большая часть обвинений исходила от противников соловецкого монаха, но даже соратники признавали «лукавство» Г., да и сам он этого не отрицал. В «Показании от Божественных писаний» Г. отмечает, что судить об истинности лит. произведений надо по их содержанию, а не по жизни автора, поскольку бытовые грехи не влияют на правдивость слов. Более того, Г. считал, что для спасения душ паствы пастырь имеет право лгать, потому что все средства хороши для достижения доброй цели. (В подтверждение своих слов Г. приводит притчу о докторе, исцеляющем больного с помощью обмана, лит. источник к-рой не установлен.) Тяжелый нрав и сомнительные моральные принципы Г. не повлияли на его авторитет в Соловецком мон-ре, а также среди старообрядцев, почитающих его как одного из первых апологетов. Арх.: РНБ. Солов. 901/1011. Л. 200-217 [Похвальное слово прп. Иоанну Лествичнику] и л. 169-199 [Трактат о двуперстии]; 973/1083. Л. 27-62 об. [цикл сочинений, посвященных митр. Филиппу]; 875/985. Л. 125-145 [«Показание от Божественных писаний»]; ЛОИИ. Колл. 148. Оп. 1. Д. 170 [о ссылке Г. в Николо-Корельский мон-рь]; ГИМ. Син. Стб. 1184, 1666 г. [Челобитная на архим. Варфоломея]. Изд.: Сборник. Супрасль, Л. 92 об.- 154 [Трактат о двуперстии]; МДИР. Т. 3. С. 47-66 [Челобитная против архим. Варфоломея]; Никольский Н. К. Сочинения соловецкого инока Герасима Фирсова. Пг., 1916. (ПДП; 188). Лит.: Знаменский П. В. Произведения соловецкой письменности, относящиеся к личности Филиппа митрополита//ПО. 1883. Т. 1. 4. С. 768-785; Строев. Словарь. С. 61-62; Сырцов И. Я. Возмущение соловецких монахов-старообрядцев в XVII в. Кострома, 1888; Дружинин В. Г. Писания рус. старообрядцев. СПб., 1912. С. 263-264; Савич А. А. Соловецкая вотчина XV-XVII вв. Пермь, 1927; Бубнов Н. Ю. Писатели-старообрядцы Соловецкого мон-ря//Книга и книготорговля в России в XVI-XVII вв. Л., 1984. С. 39-41; он же. Герасим Фирсов//СККДР. Вып. 3. Ч. 1. С. 193-196; Чумичева О. В. Археогр. обзор соч. Герасима Фирсова и его автографов//Христианство и церковь в России феодального периода. Новосиб., 1989. С. 59-67; она же. Инок Герасим Фирсов - соловецкий писатель XVII в.//ГДРЛ. 1992. Сб. 4: XVII - нач. XVIII в. С. 87-135; она же. Соловецкое восстание 1667-1676 гг. Новосиб., 1998. С. 13-17, 19-25, 29, 31-33, 100-101, 103-104, 107-109, 156; Лукин П. В. Представления о царе и царской власти в сочинениях соловецкого инока Герасима Фирсова о митр. Филиппе Колычеве и Иване Грозном//ВМУ: Ист. 1997. 4. С. 85-103. |
| В 1659 году архимандрит Илья умер, а на место его был избран управитель Соловецкого подворья в Вологде Варфоломей, человек нерешительный, но строгий. В 1660 и 1664 гг. Варфоломей был в Москве на соборах по делу п. Никона , но не получил никакого определённого приказания относительно введения новоисправленных книг; сам же сочувствовал старине и потому до 1666 г. продолжал отправлять богослужение по старым книгам. В 1665 г. он был потребован в Москву на предполагавшийся собор 1666 г. С ним Соловецкая братия отправила челобитную (первую) царю Алексею Михайловичу, в которой просила его о неприкосновенности прежнего чина и устава. Варфоломей не только не представил царю челобитной, но даже покаялся, что до сих пор держался старины и не вводил в употребление новоисправленных книг. Узнав об этом, Соловецкие монахи, во главе с Герасимом Фирсовым и при участии ссыльного князя Михаила Львова 42 , написали на него челобитную, в которой обрисовывали его самыми мрачными красками и просили назначить вместо него нового настоятеля. Варфоломей немедленно же написал оправдание, представил Герасима Фирсова главным заводчиком монастырских смут и обвинил его с товарищами в разных преступлениях. Тот был вытребован в Москву и там принёс раскаяние. Но беспорядки в монастыре продолжились. Заправителями их были старцы: Александр Стукалов, Ефрем Каргополец и Геннадий, которые вошли в сношения с опальными людьми, сосланными в Соловецкий монастырь за разные проступки, стали чинить мятежи, подстрекали братию к непослушанию соборным старцам и помогали опальным бежать из монастыря. Об этих беспорядках стало известно в Москве и оттуда был послан в Соловки архимандрита Ярославского монастыря Сергий, которому велено было сообщить братии соборное повеление о принятии новоисправленных книг и произвести следствие по делу Варфоломея с братией. В Соловках приняли Сергия очень неприязненно. Монахи не хотели с ним ни видеться, ни разговаривать иначе, как в общем собрании, не объявляя своих имён; а мирские люди говорили: «годится-де их побить каменьем, посланы-де они от антихриста прельщати нас» (Матер., т. III, стр. 152). Поговорив с братией на соборе и не добившись ничего, Сергий послал в Москву донесение о неуспехе дела, а сам поспешил выбраться из монастыря. После его отъезда, Соловецкие иноки отправили к царю три челобитных. В первых двух они просили его не принуждать их к принятию новоисправленных книг, причём указывали (во второй челобитной) и причины, по которым не могут принять ни новых книг, ни троеперстия и пр., а в третьей – жаловались на действия архимандрита Сергия и опять просили сменить Варфоломея, а на его место определить архимандрита Никанора – человека книжного и решительного. Варфоломей был сменён, а на место его назначен строитель Московского подворья Иосиф. |
| В конце XV в. славянские Ареопагитики привлекают внимание «жидовствующих», как стало известно из письма новгородского архиепископа Геннадия Гонзова бывшему епископу Иоасафу Ростовскому. В ответ на еретический интерес к текстам Ареопагитики стали активно использоваться церковными оппонентами «жидовствующих». В это же время начинается активное тиражирование списков корпуса (напр., в окружении Геннадия Гонзова специально озаботились их созданием). Особое влияние Дионисий оказал на Иосифа Волоцкого, который в своем «Просветителе» высказывает доктрину о непознаваемости Божественной сущности, ее запредельности тварному миру, из чего следует вредность любых попыток рационального объяснения Божественного существования. При этом Иосиф признает Божественное действие и подчеркивает всеприсутствие Бога в нашем мире. Иосиф также принимает полную бесплотность ангелов, как чистых умов. Богословие Ареопагитик оказало влияние и на старца Артемия, который касался в своих посланиях проблем существования зла, причастности Богу, толкования евхаристии и литургических символов и др. Специфическую приверженность учению Ареопагита ярко выказывает Иоанн Грозный в полемике с Андреем Курбским, творчески обращая против беглого князя учение об иерархиях и притчу о Карпе из послания Демофилу. В XVII в. богословский интерес к корпусу становится еще более сильным. Влияние корпуса легко угадывается в сочинениях, написанных в полемике вокруг добавки «и огнем» к крещальной формуле в требнике (прежде всего в трактате Ивана Наседки), в похвальном слове Иоанну Лествичнику Герасима Фирсова и др. На фоне этих авторов особо выделяется протопоп Аввакум. Огнепальный протопоп построил свое учение о двух классах Божественных имен (вечноприсущих Богу и сотворенных людьми), тождестве Бога, сущего и истины, способа причастности к Богу, его всепредставленности на основании толкования Псевдо-Дионисия. Во второй половине XVII в. Евфимий Чудовский делает новый перевод корпуса, который, очевидно, оказался неудачным в силу предельного буквализма и не получил широкого распространения. |
| Во враждебном к Герасиму кружке с его именем связывали вполне установившуюся славу опытного и хитрого подстрекателя. На языке архимандрита Варфоломея Герасим был «старый составщик и коварник» без него не бывали никакая смута и мятеж» в монастыре. 9 В 1666 году бывший Варфоломеевский ризничий старец Вениамин писал своему архимандриту на Москву: «и сам ты, государь, Ярасима ведаешь, что лукавство его преж родилось». Действительно в истории соловецких волнений имя Герасима появляется еще ранее 1658 года, 10 а на соборе 1666 года он был привлечен к допросу и суду, как один из главарей монастырской смуты. Позднейшие исследователи начальных шагов церковно-оппозиционного движения при патриархе Никоне также приписывают Герасиму – наравне с архимандритом Илиею и Никанором – руководящую роль в подготовке братии к борьбе с церковными нововведениями. Монография И. И. Сырцова «Возмущение соловецких монахов-старообрядцев в XVII веке» (Кострома, 2 изд., 1889 г.) изображает Герасима во главе целой партии соловчан, фанатически державшихся старого обряда. Значение этой партии в монастыре, по мнению исследователя, было таково, что, в конце концов, её образу мыслей должен был подчиниться и архимандрит Варфоломей со своими сторонниками, несмотря на личную вражду к Герасиму и к его приятелям. 11 Но если ни слабости Фирсова, ни его проступки, ни дурная молва, установившаяся за ним, не помешали ему занять влиятельное положение среди соловецкого братства, то чем же мог привлечь на свою сторону этот, не раз избитый за провинности, старец? И современники его, и более поздние писатели сходятся в том, что влиятельное положение старцу удалось завоевать не только своим коварством, но и пером, которое помогло ему получить авторитет в религиозных вопросах. При жизни Герасима соловецкие старцы были прекрасно знакомы не только с мелким характерным почерком его, но и с его своеобразным слогом и с литературными приемами его коварственных ухищрений. Уведомляя архимандрита Варфоломея о поданном на него доносе, соловецкий келарь Савватий (в отписке от 28 мая 1666 года) с ужасом писал: «А иные, государь, статьи писали коварственным своим умыслом, что и в ум не вместится – самым мелким писмом Герасима Фирсова, на пяти столбцах написано; да к той челобитной и руки свои приложили». 12 Старец Варсонофий, смущенный не менее келаря доносом на настоятеля, также сразу узнал автора челобитной: «Да как тебя Бог понес к Москве, и в ведомости нам почало быть, что объявилась челобитная на тебя быть за безместными умыслы и лютыми злохитроствы – Герасима Фирсова слог и письмо, и назади рука сначала евож, а под ним брата твоево келейново Генадия» и проч. 13 |
|
|
