| Разумеется, в XX столетии догматические учебники создавались и в других Поместных Православных Церквях. В Сербии интересный труд по догматическому богословию написал архимандрит Иустин (Попович) – «Догматика Православной Церкви». В плане аргументации он во многом основывался на работе митрополита Макария (Булгакова), но по характеру изложения он более свободен и в последних разделах переходит к стилю богословских эссе. В Греции за прошлый век сумели создать целый ряд крупных догматических систем, которые, к сожалению, пока мало знакомы русским читателям. Упомяну следующих авторов: Зикос Росис, Христос Андруцос, Иоанн Кармирис, Панайотис Трембелас, Никос Мацукас. Двухтомная «Догматика» Никоса Мацукаса, изданная в 1985 году, на мой взгляд, заслуживает того, чтобы быть переведенной на русский язык. – Каких догматистов разных эпох вы можете выделить особо? – Это сложный вопрос. Все святые отцы свидетельствовали об истинах веры и словом, и делом, поэтому мы их воспринимаем как величайших учителей веры, а значит, и догматистов в высшем смысле слова. Однако среди них есть те, кто особо потрудился в изъяснении таинственных глубин учения Христова. Если брать IV век, это святитель Афанасий Александрийский и отцы-каппадокийцы (Григорий Богослов, Василий Великий, Григорий Нисский), в V веке – святые Кирилл Александрийский и Лев Великий. В последующие века отмечу преподобного Максима Исповедника, святителя Софрония Иерусалимского, преподобного Иоанна Дамаскина, святителя Григория Паламу. А далее уже нужно говорить о русских отцах – прежде всего, о святителе Филарете (Дроздове), митрополите Макарии (Булгакове) и епископе Сильвестре (Малеванском). XX век отмечен именами выдающихся богословов Владимира Лосского и протоиерея Георгия Флоровского. Надеюсь, российская догматика будет развиваться и в дальнейшем. Следует указать, что в XX столетии появились фундаментальные работы и в других Поместных Церквях. Назову здесь только некоторые имена: святитель Николай (Велимирович), митрополит Амфилохий (Радович), епископ Афанасий (Евтич), архимандрит Иустин (Попович), митрополит Каллист (Уэр), митрополит Иоанн (Зизиулас), митрополит Иерофей (Влахос), протоиерей Иоанн Романидис, отец Димитру Станилое, Панайотис Неллас и многие другие. |
| Св. Анастасия изображалась в хитоне и мафории, с крестом в правой руке и открытой ладонью к молящемуся левой, нередко в ее левой руке - маленький узкогорлый сосуд с лечебным маслом. По мнению нек-рых исследователей (Д. Войводич), сосуд в руках присущ образу А. У., почитавшейся как целительница. Иногда св. Анастасия представлена в богатых одеяниях рим. патриции: в Сант-Аполлинаре Нуово в Равенне, ок. 520 г.; с венцом на голове: в ц. вмч. Димитрия Маркова мон-ря (Македония), ок. 1376 г. Изображения св. Анастасии присутствуют в росписях каппадокийских церквей: Трех крестов 3) в Гюлю-Дере, кон. IX в.; св. Иоанна Крестителя 4) в Гюлю-Дере, между 913 и 920 гг.; св. Апостолов в Синасосе, 1-я четв. X в.; в Баллы-килисе в Соганлы, 1-я пол. X в.; Мазыкёй, ок. Ургюпа, сер. X в.; в Новой ц. Токалы-килисе в Гёреме, кон. X в.; св. Варвары в Соганлы, между 1006 и 1021 гг.; Киличлер-Кюшлюк в Гёреме, 1-я пол. XI в.; а также в мозаиках нартекса кафоликона мон-ря Осиос Лукас в Фокиде (Греция), 30-е гг. XI в.; на фреске собора Св. Софии в Киеве , после 1037 г.; в Палатинской капелле в Палермо (Сицилия), 50-60-е гг. XII в., в ц. Панагии Мутулла (Кипр), ок. 1280 г.; на фреске в сев. апсиде собора св. Стошии (Анастасии) в Задаре (Хорватия), ок. 1285 г. С сосудом в руке А. У. представлена в церквах: Богородицы Левишки в Призрене (Югославия, Косово и Метохия), 1310-1113 гг.; Богородицы Одигитрии в Печской Патриархии (Югославия, Косово и Метохия), между 1330-1337 гг.; Панагии Форвиотиссы в Асину (Кипр), 2-я пол. XIV в.; вмч. Георгия в Речани, 1360-1370 гг.; Богоматери в Нова-Павлица, 1381-1388 гг.; на фреске парекклисиона ц. святых Константина и Елены в Охриде (Македония), ок. 1400 г.; на единоличной иконе святой, нач. XV в. (ГЭ). Одно из ранних изображений св. Анастасии в древнерус. искусстве сохранилось на новгородском серебряном кратере XII в. (НГОМЗ). Будучи наряду с мц. Параскевой одной из наиболее почитаемых на Руси, святая представлена во многих памятниках XV-XVII вв., особенно на новгородских и сев. |
| «Эго третья книга (после жизнеописания св. Арсения Каппадокийского и жизнеописания подвижника Хаджи-Георгия), написанная для народа богавдохновенной рукой современного святого нашей Церкви. Как и две предыдущие книги, она дышит ароматом святости о. Паисия и дает отдохновение грешным нашим очам и уму благодатью Святого Духа, которой она вдохновлена. Книга эта изображает образ жизни и обычаи современных святых, которых знал честной старец. Но описание это не такого рода, как бывает у некоторых биографов или случайных составителей синаксариев, приводящих отдельные факты и события. Напротив, перед нами боговдохновенный труд, плод богооткровенных прозрений святого старца. Он очищает, освещает и восстанавливает истинное величие святых подвижников, которым современники приписывали различные заблуждения. Старец также дает здравую оценку и тем монахам, которых многие считают святыми. И это еще не все. Новая книга о. Паисия дает возможность этому благодатному монаху, как власть имеющему, вступить в борьбу с духом обмирщения, который проник в жизнь не только подвизающихся в миру христиан, но и даже монахов-святогорцев. И если о. Паисий бывает столь категоричен, то это потому, что он не имеет обыкновения уступать греху и не расположен легкомысленно говорить на тему спасения. Потому он и стал сосудом Святого Духа и источником благодати для Вселенской Церкви. Он, к счастью для всех нас, не принадлежит к школе богословия «влюбляющихся», которые по причине своей экзальтации получают ложное ощущение, будто они становятся общниками святых. Отец Паисий растворен в подвиге, в молитве, в смирении, в любви и видит заповеди и закон Божий, как единственный путь, ведущий нас к спасению. Так как он помогал себе и освящал себя, то и другие рядом с ним получали помощь, покой и вдохновлялись следовать по пути святости. И столь чувствительна его благословенная душа к делу спасения человека, что и подвиги афонских отцов кажутся недостаточными и далекими от той вершины, от той цели, к которой они стремились. И это он говорит не для того, чтобы обвинять молодых монахов или лишить их надежды, но для их назидания. Для того, чтобы вызвать у них желание еще в большей степени посвятить себя Богу и подвижническим традициям Православия. И еще для того, чтобы поста- вить высокие цели для нас, малодушных и косных в духовных вещах, чтобы показать нам, что монашеский образ жизни – это свет для мирских людей, это та жизнь, которой жили святые. Тем самым он помогает и нам, и монахам, которые знают, что эти замечания делаются по любви. Он приводит их к тому, на чем он сам утвердился и сделал выбор – к нравам и образу жизни святых. |
| В алтаре - изображение Иисуса Христа (живопись лика имитирует мозаику) на троне с предстоящими Ему Богоматерью и св. Иоанном Предтечей. Обрамляют алтарную нишу на вост. стене образы на тронах Иисуса Христа (справа) и Богоматери с Младенцем (слева), по сторонам от них - погрудные изображения праведных Анны и Иоакима. В зените свода - погрудные образы пророков в медальонах. На юж. стороне свода - «Благовещение», «Путешествие в Вифлеем», «Рождество Христово», «Крещение» (в нише аркосолия на юж. стене), «Преображение» (на триумфальной арке). Страстной цикл - «Тайная вечеря», «Предательство Иуды» и «Взятие Христа под стражу», «Распятие» - на сев. склоне свода; «Сошествие Св. Духа на апостолов» - в зап. части. На стене аркосолия рядом с «Крещением» - арх. Михаил, напротив - «Сошествие во ад» и арх. Гавриил. Выбор изображений святых характерен для Каппадокии и включает св. воинов (вмч. Георгия, неск. Севастийских мучеников, мч. Ореста Каппадокийского, местночтимого св. Иерона) и преподобных (Мину, Ефрема, Олимпия, Арсения, Евфимия, Феклу и др.). Часовня Карабулут-килисе была погребальной. На плоском перекрытии - «Сошествие Св. Духа на апостолов» и «Вознесение прор. Илии». На стенах - образы воинов великомучеников Георгия и Феодора на конях, побивающих змеев, изображение в рост св. Евстафия. Сер.- 3-я четв. XI в. Юсуф-Коч-килисе расположена в с. Авджылар. Вырублена в зап. части отдельно стоящего конуса и была частью небольшого мон-ря (посвящение неизвестно, носит название по имени прежнего владельца). Представляет собой необычный вариант крестово-купольного храма с 2 апсидами и 2 куполами, опирающимися на 6 колонн, 2 из к-рых общие для обоих куполов. Великомученики Георгий и Феодор. Роспись Юсуф-Коч-килисе. 2-я четв. XI в. Великомученики Георгий и Феодор. Роспись Юсуф-Коч-килисе. 2-я четв. XI в. В конхе сев. апсиды - поясное изображение Богоматери с Младенцем на руках. В нижнем регистре святительский чин в рост (Василий Великий, Григорий Богослов, Николай Мирликийский и Иоанн Златоуст) фланкирован изображениями архидиаконов (Стефана и Лаврентия?). В тимпане над апсидой - погрудный образ Христа Пантократора. |
| 3-го гласа (только в славянских); канон, составленный гимнографом Иосифом, с акростихом Μλπειν σε Μρτυς προσθτω Θες χριν. Ιωσφ (Пети тя, мученице, да приложит Бог благодать. Иосифов) 4-го гласа, ирмос: Θαλσσης τ ρυθραον πλαγος ( ), нач.: Μαρτρων περιφανς λαμπρτησι περιαστρπτουσα (Мученическою яве светлостию облистающи); цикл стихир-подобнов; седален (разные в греч. и слав. Минее); светилен (только в греческой). По рукописям известны песнопения И., не вошедшие в совр. богослужебные книги: канон, составленный Георгием Никомидийским, с алфавитным акростихом плагального 4-го (т. е. 8-го) гласа, ирмос: Αισωμεν τ Κυρ ( ), нач.: Αγγελοι ορανθεν (Ангелы с неба) (AHG. T. 4. P. 520-529); анонимный канон без акростиха плагального 4-го (т. е. 8-го) гласа, ирмос: Αισωμεν τ Κυρ ( ), нач.: Δετε, πιστο (Придите, верные) со 2-й песнью (Ibid. P. 530-536); кондак с икосом (Ibid. P. 525-526); седален (Ibid. P. 522). Иконография На одном из древних образов И., к-рый сохранился в катакомбах св. Ианнуария в Неаполе (VII-IX вв.?) святая представлена с мученическим венцом на голове. В визант. период И. изображали в мафории, покрывающем голову, в правой руке у нее, как правило, был крест. Одно из самых ранних изображений святой сохранилось фрагментарно на фресках каппадокийской ц. Эль-Назар в Гёреме (X в.). Образ И. входил в иконографические программы мн. визант. храмов (напр., погрудно - на мозаичном медальоне в нартексе греч. мон-ря Осиос Лукас (30-40-е гг. XI в.); в рост - на сев. стене нартекса в ц. св. Николая Каснициса в Кастории, посл. треть XII в.; в ц. свт. Иоанна Златоуста в Гераки (Ераки) (кон. XIII - нач. XIV в.); в церкви близ сел. Цопакас на п-ове Мани. В рукописных минологиях, как правило, изображалось усечение головы И.: в Минологии Василия II (Vat. gr. 1613. P. 261, 1-я четв. XI в.); в Минологии кон. XI в. (Vat. gr. 1156, fol. 272); в Минологии 1327-1340 гг. (Bodl. F.1. Fol. 22). Сцены мучения святой представлены в ряде настенных фресковых минологиев палеологовского времени: в ц. вмч. Георгия в Старо-Нагоричино (1317-1318); в нартексе собора Вознесения в Дечанах (1350); в ц. Св. Троицы мон-ря Козия (ок. 1386). И. в зеленом мафории оплечно изображена в греко-грузинской рукописи (т. н. Афонской книге образцов; РНБ. O. I. 58, кон. XV в.) среди наиболее почитаемых св. жен (Л. 63) и еще раз 21 дек., в день памяти, в рост, в красном мафории и голубом платье (Л. 91). В румынском монастыре Хумор (1535) И. изображена как патрицианка в лоратной далматике с широкими рукавами, с венцом на голове, надетом поверх белого плата, и с крестом в руке. В искусстве поствизант. времени мучение И. представлено в настенных минологиях собора Преображения Господня Большого Метеорского мон-ря, собора мон-ря Дионисиат; в экзонартексе мон-ря Филантропинон на острове оз. Памвотида (Янина) (1560). |
| Старец Паисий в Фарасах Каппадокийских в 1972 году При переселении в 1924 году турки приставили к отцу Арсению для охраны жандарма, который должен был целым и невредимым доставить его в Нигди. Фарасиоты же отправили с любимым пастырем трех молодых греков, чтобы они позаботились о старце. По дороге их нагнал один свирепый турок на коне и, кивнув в сторону отца Арсения, сказал жандарму: «Что ты с ним возишься? Столкни его где-нибудь в пропасть – и дело с концом». Один из трех греческих юношей, сопровождавших отца Арсения, сильно испугался за него и посоветовал ему сказать туркам, что он официальное лицо и чтобы они обращались с ним повежливее. Отец Арсений ему ответил: «Не стоит. Ну-ка пошли». И они продолжили путь. Всадник не успел отъехать и двадцати метров, как упал с лошади на землю. Увидев это, жандарм сказал отцу Арсению: «Сен син азиз!» (Ты святой)». После этого случая турецкий жандарм относился к отцу Арсению с большим почтением. А преподобный сказал юношам: «Я и слова не успел произнести, а он уже упал». После трудного путешествия корабль причалил в греческом порту Пиреи, у селения святого Георгия. Переселенцев разместили в лагере для беженцев, а потом повезли на Керкиру (греческое название острова Корфу). Здесь отец Арсений заболел. “Вчера приходила Божия Матерь и известила меня. Она показала мне Афон и монастыри” В больнице он сказал навестившему его Продромосу: «Давай прощаться. Послезавтра я перейду в другую жизнь. Вчера днем приходила Божия Матерь и известила меня. Она показала мне Афон и монастыри, которые я очень хотел видеть, да так и не удостоился. Что сказать, Продромос! Знаешь, сколько на Афоне монастырей?! Какие большие храмы?! Красота!» Отец Арсений умер, как и предсказал, через 40 дней после прибытия в Грецию. Ему шел 84-й год. Нестяжательный подвижник не оставил по себе никакого наследства, кроме нескольких потрепанных книг. Узнав о кончине преподобного, фарасиоты были безутешны в своем горе. Собралось много людей, и они устроили любимому пастырю торжественные похороны, на которые пришли и многие местные жители. Отец Арсений был погребен на городском кладбище Керкиры рядом с другими священниками. |
| Георгия о змие. Роспись ц. вмч. Георгия (Кыркдамалти-килисеси) в долине Ыхлара. Кон. XIII в. Чудо вмч. Георгия о змие. Роспись ц. вмч. Георгия (Кыркдамалти-килисеси) в долине Ыхлара. Кон. XIII в. Считалось, что после поражения при Манцикерте в 1071 г. в К. прекратились росписи христ. храмов. Так, Жерфаньон датировал все каппадокийские храмы до посл. четв. XI в. Однако, уже ему были известны церкви, росписи к-рых по надписям могут быть отнесены к XIII в. Завоевание турками-сельджуками не означало прекращения создания визант. росписей в К. после XI в. и в поздневизант. время, вплоть до захвата османами К-поля в 1453 г. Христианское население К. имело в ислам. гос-ве религ. права, культурную независимость и духовно принадлежало к Византийской империи. Эти духовные связи многократно подтверждаются документально. Так, в надписи в Кыркдамалты-килисеси вблизи Белисырмы упоминается не только правящий султан Масуд II (1282-1304), но и визант. имп. Андроник II Палеолог (1282-1328). Оба имени правителей приведены также рядом в надгробной надписи из мон-ря Акманастыр близ Коньи, где, кроме того, упомянут патриарх Григорий II, что позволяет довольно точно датировать эту надпись 1288/89 г. Тамара. Фрагмент ктиторской композиции. Роспись ц. вмч. Георгия (Кыркдамалти-килисеси) в долине Ыхлара. 1282–1304 гг. Тамара. Фрагмент ктиторской композиции. Роспись ц. вмч. Георгия (Кыркдамалти-килисеси) в долине Ыхлара. 1282–1304 гг. Кыркдамалты-килисеси («Церковь под 40 стойлами», освящена во имя вмч. Георгия Победоносца, кон. XIII в.) находится на левой стороне ущелья долины Ыхлара. Первоначальное посвящение вмч. Георгию и дата росписи известны из посвятительной надписи. Церковь имела погребальное назначение, о чем свидетельствуют многочисленные гробницы в полу и аркосолии; это следует и из граффити, оставленных на фресках. На сводах заметны следы копоти. Снаружи перед входом в церковь фрагментарно сохранилась фреска в нише с композицией «Чудо вмч. Георгия о змие». Святой сидит на белом коне, хвост к-рого завязан причудливым узлом, а под копытами в обе стороны изогнулся 2-головый змей. |
| Вознося мой восторг к этой фреске, я не обратил внимания на то, что все световые пятна фонариков ползают по стенам. Опомнившись, я, еще держа свой фонарь на благословляющей руке Спасителя, перевел глаза на световые пятна. Фрески! Священная стенопись, выполненная скрывавшимися от арабских набегов христианами. Фрагменты из Евангелия. Чем больше я рассматривал «Вознесение», «Крещение», «Сошествие во ад», «Тайную вечерю», «Великомученика Георгия Победоносца», тем больше проникался духом молитвенного рвения и духовной силы православных, стекшихся сюда, в Каппадокию, от религиозных гонений и тут, под землей, под неколебимыми глыбами окаменевшей лавы сумевших воплотить образы Священного Писания , в которых светилась сила непреклонной борьбы за истину, за веру, за верность Христу. Я уже забыл о том, как жалел утерянную моей душой Пасху. Я ее нашел. Бродя по подземным храмам и каждый раз находя в невероятных глубинах фрески, созданные в древности, я испытывал праздничное пасхальное благоговение. В сознании моем бились слова: «Христос Воскресе! Воистину счастливый день!» Однако радость, нахлынувшая на меня в тот день, не иссякла. Впереди меня ждало совсем невероятное. Думая об этих православных, боровшихся за свою веру, я невольно думал об отце, русском протоиерее, пострадавшем и отдавшем жизнь за свою веру. Спуск в эти молитвенные каппадокийские пещеры невольно напомнил мне раскопанные и вскрытые массовые могилы на Бутовском полигоне. Образ отца в этот день еще раз озарил меня. В храмах под землей я много раз встречал икону Георгия, поражающего дракона. Этот эпизод, всем известный, является главным при изображении святого Георгия. Георгий на коне, а под копытами коня пораженный копьем Георгия дракон. Меня только удивляло, почему изображений Георгия здесь так много. Во всех храмах по нескольку изображений. Но вот в подземной церкви Ча- рыклы я увидел икону, изображающую святого Георгия, стоящего на земле около пещеры и убивающего дракона в горловине пещеры. Да я же это видел! Видел! |
| Приниженное же положение змея показывалось тем, что царевна Елизавета вела его на собственном пояске, привязанном к рогу , ибо рог, по Дионисию Ареопагиту, символ непобедимости; да и в Ветхом Завете он выражал могущество, честь и славу царей. Со временем тема змееборчества настолько становится популярной вообще в европейском искусстве, что начала вытеснять все другие мотивы иконографии каппадокийского великомученика-змееборца. Не доверяя художествам, совершенно иначе к Победоносцу отнесся ученый мир. Светские литературо- и искусствоведы – та генерация европейской и российской интеллигенции, которая выросла и выращивается на проязыческом отношении к миру, для которой нет «разницы между духовностью и искусством, между житиями святых и сказками, между молитвой и пением, между философией и богословием», – все они, гордые знанием и образованием, сводили житие св. Георгия лишь к легенде, к фольклору, к мифу, словом, к игре коллективной или индивидуальной фантазии – к тому, чем они сами, собственно, и занимались. Подобное даже стало считаться хорошим тоном и признаком истиной «научности». Получалась странная ситуация: великомученика, некогда победившего одного из князей лжи, «научно» превратили… в лжесвятого. Да, «в течение долгого времени сосуществовали две группы жизнеописаний святого Георгия: каноническая и апокрифическая. Древнейшим представителем второй группы является так называемый Венский палимпсест, относящийся к V веку. Папирусные фрагменты " Деяний Георгия " VI века были найдены в 1937 году в пустыне Негев в Палестине. Вслед за ними появилось много подобных греческих апокрифических текстов, которые в научной литературе принято называть (по месту их хранения) Афинским, Венецианским, Парижским и т. д. Суть их заключается в том, что мучения святого Георгия происходят при вымышленном царе Дадиане в Персии (но иногда – в Лидде, как, например, в каноне Романа), в присутствии от двух до семидесяти двух царей, причем святой трижды умирает и воскресает. Наряду с апокрифическими житиями существует и некоторое количество апокрифических чудес мученика, таких, как, например, чудо с поясом, встреча с бесом», уже упомянутый апокалипсис святого Георгия. «Большую популярность приобрели апокрифы и у других христианских народов, в частности на латинском Западе, сохранились они и на сирийском, арабском, коптском, эфиопском и других восточных языках. С развитием этого жанра народной литературы житие святого украшалось все новыми фантастическими подробностями и преувеличением силы пыток и их числа. В частности, распространение неканонических сказаний о великомученике приняло на Западе такие масштабы, что они попали под запрещение так называемого Decretum Gelasianum, принадлежащего, правда, не Папе Геласию (492-496), а более позднему времени (подобное " удревнение " должно было придать осуждению апокрифов Церковью больший авторитет)» . |
| Рядом с его именем в истории его времени стоят имена двух других каппадокийцев: его друга, св. Григория Назианзина, и брата, св. Григория Нисского. Если Каппадокия, таким образом, дала для второй половины IV в. вождей арианства Евномия и Евдоксия (подобно тому, как раньше дала Астерия и Георгия), то она же выставила и главных защитников православия. В ученой деятельности каппадокийцев, как богословов, и нашла прежде всего разрешение указанная выше задача примирения оригенистической науки с Никейской верой. В их лице самым блестящим образом осуществились вообще заветы Оригена о призвании средств античной культуры на служение христианской религии. Никогда еще раньше столь широкое и основательное классическое образование не соединялось с такой преданностью интересам веры и Церкви. Их выступление создало «золотой век» в истории патриотической литературы и богословия, который больше уже не повторялся. Пытаясь осуществить идеал Оригена, каппадокийцы при этом прямо примыкают к нему в своем богословии. Они вышли из среды омиусиан–оригенистов и сами занимались непосредственно изучением творений Оригена. Василий Великий и Григорий Назианзин составили даже особый сборник лучших мыслей из разных книг Оригена, известный под названием «Филокалия», распределив их по известным рубрикам; благодаря этому сборнику сохранились до нашего времени в подлинном тексте многие места из произведений Оригена, и «Филокалия» до сих пор признается полезным введением к изучению Оригена (ed. Robinson, 1893). На Григории Нисском влияние Оригена отразилось особенно сильно. В Понте, между прочим, имя Оригена могло пользоваться уважением и ввиду преданий, шедших от ученика и пламенного почитателя его Григория Неокесарийского. Оригенистическая точка зрения каппадокийцев в триадологии сказалась, между прочим, в их прямо отрицательном отношении к Маркеллу, в общении с которым находился Афанасий. В своем учении о Троице, отправляясь от естественного и свойственного оригенистическому богословию резкого разграничения божественных Ипостасей и принимая Никейское определение о единосущии, каппадокийцы устанавливают окончательно такую терминологию, которая одинаково отличает и момент единства, и момент троичности. |
|
|
