| Добавилась еще одна дочка – поскребышек. А потом дочери стали выходить замуж и рожать девочек, девочек, девочек и лишь одного мальчишку. Семьи поразъехались, но детишек то и дело привозили к старикам. Младшая из внучек рассказывала, как, бывало, подберется к бабушке и с восхищением глядит на нее. А та либо пластинку с классической музыкой слушает, либо читает – русскую литературу очень любила. Наконец заметит, повернет голову – спина прямая, шея лебединая, подбородок высоко – и спрашивает: – Ты кто есть? – Я – Люся. – Люся… – бабушка задумывается. – А ты чья? – Мамина и папина. – Ну, это понятно. А маму твою как зовут? – Мама Наташа. – Так ты, наверное, Натальина младшенькая… Ну ступай, ступай… И дочери, и внучки жаловались, что с внуком Андрюшкой она общается охотнее, чем с ними. – Неудивительно, – отвечала бабушка, – с мужчинами интереснее: я у них всю жизнь обучаюсь. – Чему же ты у них обучаешься, если ты, можно сказать, идеал женственности? – Идеал не идеал, но этой самой женственности и учусь: учиться – не обязательно копировать. Глядя на мужа, я собирала в себе качества, необходимые для того, чтобы вместе мы составили единое целое. – А у Андрюшки ты чему учишься, ему же только пять лет? – Вы, красавицы, в пять лет могли говорить лишь про бантики, а он спрашивает, почему его не назвали Георгием Константиновичем. Как Жукова. Я ему все объясняю про отчества, про то, что он может быть только Николаевичем, а он послушал-послушал да и говорит: «Ну, тогда Александром Васильевичем». Как Суворова… – Подумаешь! У нас – бантики, у них – ружья. – Так, конечно, да не совсем. Ваше внимание было обращено, как правило, на самих себя и прежде всего на свою внешность. А он – только освоился печатные буквы складывать, сразу в храме записку подал: там и Александр, и Георгий, и еще два десятка имен. Спросила, кто это, он все объяснил: и Нахимов там есть, и атаман Платов – Матфеем зовут… Дело не в мальчишеском интересе к воинству, а в том, что интерес этот может проникнуть незнамо куда. Вот и подумайте, какие качества необходимы, чтобы рядом с таким существом целую жизнь прожить и ему не наскучить. |
| Из воспоминаний поэта Афанасия Фета: «После обедни мы с братом отправились осматривать ярмарку. Конечно, внимание наше главным образом было привлечено конною площадью, по которой тянулся ряд невысоких столбов, обозначавших отдельные станки для приводных лошадей… По другу сторону дороги в громадных загородях из крепких жердей находились степные дикие лошади. Тут зрелище было гораздо любопытнее. Далее за табунами на прочных столбах с перекладинами висело множество колоколов от малых до весьма значительных размеров. Так как никто не станет покупать колокола, не ознакомившись с его звоном, то всякому предоставлялось право звонить. Поэтому непрерывный звон стоял над всей площадью, заглушая весь остальной гам. Ярмарочная площадь кончалось полуверстным бегом с ярмарочным павильоном посередине. Каждый вечер здесь происходили состязания рысаков, а иногда и лошадей, возящих тяжести. На следующее утро имена победителей становились общим предметом разговоров». А вот что вспоминал писатель Владимир Гиляровский: «Во многих лавках и закрытых клетках пели соловьи, знаменитые курские соловьи, за которые любители платили сотни рублей. На развале пряники, изюм, шептала, урюк горами высились. Гармонисты, песенники, рожечники, гусляры – повсюду. Около материй толпились бабы в паневах, сарафанах и платках и модные бабы-помещицы. Коридор и полы лавок были мягки от свежего душистого сена и травы – душистой мяты и полыни...». Помешать ярмарочной традиции Курска смогли только трагические события в истории России в конце XIX века. Второе рождение Курская Коренская ярмарка обрела на заре XXI века. Митрополит Ювеналий обратился к губернатору Александру Михайлову с просьбой поддержать возрождение Коренской ярмарки. И получил положительный ответ и поддержку. Глава региона был только рад и уверен, что «возрождение духовных, культурных и экономических традиций, одной из которых является Коренская ярмарка, послужит развитию и процветанию Курской области». И вот уже в сентябре 2001 года ярмарка вновь заявила о себе, а сегодня ее поддерживает руководство Центрального федерального округа, ценят участники из России, множества стран ближнего и дальнего зарубежья. За последние годы гостями ярмарки стали Александр Беглов, Георгий Полтавченко, Евгений Савченко, Никита Михалков, Вячеслав Клыков, Ярослав Евдокимов, Надежда Бабкина, Надежда Чепрага и многие другие. Проведение XVI межрегиональной универсальной оптово-розничной «Курской Коренской ярмарки – 2016» региональные власти запланировали на 1-3 июля будущего года. |
| По мере выяснения богословских вопросов тематика собеседований переходит в область окружающей их действительности, отношения к еритикам. Так он справедливо свидетельствует о Соборе во главе с Всероссийским Митрополитом Макарием, осудившим еретиков: «Зело же убо игумени и епископи и митрополит творят любовь и заповеди совершают, наказующе безумныя, по реченному: «егоже бо любит Господь, наказует» (45, с. 886) . В своем обширном богословском труде Зиновий, инок Отенской обители, предстает перед нами широкоосведомленным автором, знакомым с греческой мифологией, географическими знаниями. Вспоминает он неоднократно о книгах, которые были написаны во времена князя Владимира и Ярослава Мудрого. Это еще раз свидетельствует о богатстве книжной традиции в Новгородских пределах (46, 7, с. 467–495; 47, с. 121–277; 48, с. 9–13; 49) . Отец Георгий Флоровский так характеризует ученого инока и его главный труд: «Среди писателей XVI века совсем обособленное место занимает Зиновий Отенский , автор очень примечательной книги: «Истины показание, к вопросившим о новом учении», составленной в ответ на недоумения, вызванные пропагандою Феодосия Косого. Зиновий пишет с большим подъемом, с подлинным писательским темпераментом, хотя слог его и не очень легок, а мысль не всегда достаточно подвижна. Чувствуется у него большая начитанность. Но он не только свидетельствует, но всегда и рассуждает – это у него новая черта. Его главный довод всегда от богословского соображения, в связи с библейскими текстами, взятыми в ненарушенном контексте» (49, с. 28–29) . Не менее положительная оценка была сделана еще раньше русским церковным историком и знатоком древнерусской литературы архиепископом Филаретом Черниговским : «Сочинение его (то есть инока Зиновия) «Истины показание» изумляет основательностью рассуждения и глубоким знанием Священного Писания . Зиновий опровергает каждый пункт учения Феодосиева с честию для себя и для святой истины. Он рассматривает мысли Косого в том порядке, в каком передавали ему клирошане, присовокуплявшие по местам и свои мнения. Рассуждения его спокойны, ответы обдуманны, опровержения отчетливы, сведения изумляют обширностью. Зиновию известен был «Просветитель» Иосифа, и сочинение его показывает, что он выполнил свое дело далеко лучше своего предшественника, как и следовало: у него глубже и отчетливее, чем у Иосифа, раскрыты начала христианской философии» (50, с. 158) . |
| В 1983 году произошла моя встреча с отцом Павлом, на его приходе в Ярославской епархии. Я практически ничего о нем не знал до этой встречи и вообще в те годы, как, впрочем, и в последующие не отличался тягой к посещению каких-то старцев. И тем не менее, отдавая себе отчет в том, что в своей церковной жизни, которую мне нужно было тогда совмещать с жизнью своей профессиональной, общественной, семейной, я чувствовал необходимость получить конкретный совет по очень конкретному поводу. Случилось так, что в 1983 году, когда я женился, когда у меня родился сын, а я работал младшим научным сотрудником в Отделе рукописей Государственной публичной библиотеки, мне надо было писать кандидатскую диссертацию как молодому историку, занимающемуся научной деятельностью. Все мое естество тянулось уже не один год в Духовную семинарию, и я сам уже тогда размышлял о будущем священническом служении, но те несколько священников, с которыми я советовался тогда, в наших ленинградских храмах, по поводу своего дальнейшего пути, убеждали меня в том, что мне нужно продолжать занятия моей диссертацией, продолжать занятия научной работой, что внутренне мне тогда казалось уже совершенно чуждым. Тем более, что в те времена тема моей диссертации была идеологически достаточно сложной «Экономические взгляды кадетов в период Третьей и Четвертой Государственной Думы». При написании такой диссертации, действительно, нельзя было не покривить душой против своих взглядов, против своих убеждений, что для меня как для христианина казалось уже неприемлемым. Более того, мой научный руководитель постоянно настаивал на том, чтобы я вступил в Коммунистическую партию, что для историков в те годы было очень важным подспорьем. Казалось бы, очевидная вещь: нужно оставить то, что тебе внутренне чуждо, не идти не на какие компромиссы. Но, к сожалению, ни один из священников, с которыми я беседовал тогда, не сказал мне почему-то этого прямо. Внутренне я очень тяготился своим двойственным положением, мне хотелось услышать из уст священника слово, которое бы укрепило и поддержало меня. |
| Конечно, у него есть и другой выход: он мог бы сыграть на религиозниках, как играл на беспартийных. Но для этой политики первых недель революции: «поскольку–постольку» — он должен решительно стать за свободу совести. Впрочем, свобода совести не дана для деспотизма. Его выбор должен быть сделан за религию и против безбожия. Это ход Бонапарта. Что не хватает для этого Сталину, ума или бессовестности, мы не знаем. Может быть, опыта. Он еще не знает — не знаем и мы — как высоко может котироваться в России политически такая невесомая величина, как религиозная совесть. Стоит ли она того, чтобы покупать ее? А платить придется совестью безбожной, популярной среди новой интеллигенции, им же воспитанной. В этой среде, беря под свое покровительство религию, Сталин рискует показаться смешным или отсталым. Выбор во всяком случае для него нелегок. Но и позиция беспристрастного арбитра в тоталитарном государстве невозможна. Даже идейная борьба не может не перейти в административный зажим. Призыв к активности Ярославского, вероятно, сопровождается соответствующими указаниями Ежову 78 . Для нас этот новый маневр — свидетельство о том, что «в глубине России» тишина нарушена. Несмотря на видимость всеобщей покорности, на склоненные головы академиков и поэтов, диктатор не очень верит мужику и рабочему. Ему лучше, чем нам, ощутимы признаки народного пробуждения. А что если в России и впрямь лед уже тронулся? На распутьи или в тупике? Методы выкорчевывания и разгрома В течении четырех недель мы с удивлением следим за повальным самосечением ВКП. Повсеместно секретари партии каялись перед собранием актива, актив, т. е. рядовая масса, с необычайной горячностью отчитывал своих руководителей. Если влетало мало, вмешивалась «Правда», которая учила, как надо бить покрепче. Настоящие процессии флагеллантов 80 . Мы спрашивали себя, что значит вся эта аранжировка: подготовляет ли Сталин роспуск партии, публично компроментируя ее, или хочет ее радикальной переделки, продолжая пользоваться ею, как политическим орудием? Что дело очень серьезно, показывает крушение карьер ряда самых крупных вельмож — испытанных сталинцев: Постышева и Ягоды 81 . Что отдушина народного гнева открыта твердой рукой, которая знает, чего хочет, об этом говорит однообразие критики, повторяющей не только одни и те же темы, но и остроты («идиотская болезнь беспечности»). Когда в России начинают изо дня в день пережевывать какое–нибудь новое словечко, можно быть уверенным, что автором его является Сталин. Так и теперь, через четыре недели, мы с удовольствием узнаем в нем автора «идиотской болезни». |
| Предметом содержания многих писем Преосвященного являются успехи воспитанниц в науках и поведении и их здоровье. При болезни одной из девочек Кати Павлович, окончившейся смертью , Преосвященный Леонид заботился о помещении ее в больницу, советовался с врачами, а по смерти ее утешал опечаленную мать Антонию и принимал теплое участие в молитвах по усопшей. Непосредственное участие принимал преосвященный Леонид в деле издания игуменьею Антониею истории Алексеевского монастыря. Он давал советы матушке относительно собирания материала для истории, входил по этому делу в сношение с людьми сведущими, например, с И. М. Строевым, и принял участие в самом составлены этой истории, возложенном им на свою сестру Екатерину Васильевну Ушакову 29 . Дружески-внимательное отношение Преосвященного Леонида к игуменьи Антонии нашло себе наилучшее выражение в его заботах о личной жизни матушки. Наблюдая необычайную ревность игуменьи Антонии как в ее молитвенных подвигах, так и в заботах о монастырских делах, Преосвященный обратил особенное внимание на то обстоятельство, что матушка совсем забывала о слабости сил человеческих и о немощности своего телесного организма. Поэтому в целом ряде его писем мы находим многочисленные советы и даже просьбы к матушке не утруждать себя сверх меры и беречь свое здоровье. Особенно трогательное участие принял Преосвященный в положении матушки в печальные для нее дни болезни и смерти горячо любимой ее сестры Пелагеи Николаевны Прохоровой. Утешая игуменью Антонию во время болезни сестры ее, он постоянно подготовлял ее к ожидавшему ее печальному исходу болезни и сумел облегчить ее скорбь, когда она получила весть о смерти сестры. – Нечего, конечно, и говорить о том, с каким высоким уважением и с какой горячей преданностью относилась игуменья Антония к такому близкому для нее человеку, как Преосвященный Леонид, – как во время службы его в Москве, так и по переходе в Ярославль. Но и но смерти его до самой кончины она носила в сердце своем образ так расположенного к ней и так много для нее сделавшего Архипастыря, вознося неустанно к Господу Богу молитвы о блаженном упокоении его в вечных обителях. |
| Жизнь зло смеется над этим заключением и заставляет пересмотреть его посылки. Надо отдать себе отчет в том, какою ценою мы заплатили за славянское слово. Западное христианство — и не одно германское или кельтское, но и романское — оказалось обладателем сокровища, ключ к которому был запрятан глубоко в преданиях светской античной образованности. Может быть, Библия есть единственная «книга». Но чтобы понять ее, нужно трудом и терпением преодолеть целые библиотеки книг. «Тривий» и «квадривий» 216 — энциклопедия филологических и естественных знаний — были пропедевтикой к царице наук — теологии. Но, раз овладев этим ключом — не только к Библии, но ко всей великой греко–римской цивилизации, — трудно было уберечься от обаяния ее мудрости и красоты. Монастырские библиотеки хранят и множат томы Вергилия, Овидия, Горация. Несмотря на предостерегающие голоса ревнителей, «языческая» красота и истина освящалась латинским словом. Ибо латынь — священна, это язык Божий. В сущности, в этом факте дана неизбежность «Возрождения» классической древности, по отношению к которой средневековье было только односторонним ее переживанием. И мы могли бы читать Гомера при Ярославичах, переписывать в суздальских лесах Софокла и Платона… Сперва повторять ученическими устами мудрые слова, потом, окрепнув, дерзнуть на творчество— на собственную мысль. Творчеством не скудна, конечно, Русь, но ее мысль— научно–философская мысль— спала веками, проспала Возрождение и очнулась так поздно, что между ее вещими, но смутными мечтами и наукой Запада выросла пропасть 217 . А между тем мы были ближе к источнику живой воды. Эллада ведь учительница Рима, а эллинизмом запечатлено наше христианское рождение. Наше невыполненное призвание было— воскресить, когда исполнятся сроки, уснувших богов Греции и, просветляя их новой верой, начать воистину великолепный путь новой культуры. Но, начавши с перевода нашу историю, мы сочли для себя излишним «эллинское суемудрие» и за то обречены были снова сделаться переводчиками при Петре, чтобы до сих пор пробавляться переводной немецкой дешевкой — при живом сознании и бес-, спорной наличности собственных творческих сил. |
| Поэт прав. Ниже этого икающего благочестия нельзя опуститься по ступеням человеческого падения. Рядом с «кондовой», «толстозадой» Русью двенадцать красногвардейских хулиганов несут какое-то освобождение. Хотя бы освобождение смерти. Вопрос лишь вот в чем: исчерпывается ли «темным царством» характерология русского торгово-промышленного класса? Вопрос, который приобретает тем большее значение, что класс этот, в противоположность остальным классам старой России, не погиб в революции. Вырезываемый и удушаемый, он каждый день возрождается к жизни и, несомненно, призван строить будущую Россию. Печальная моральная физиономия и еще более печальная репутация этого класса в России XVIII и XIX веков вызывает в памяти его великое прошлое. Славянофильское и народническое восприятие Древней Руси не отдает достаточного отчета в том огромном вкладе в русскую культуру, который внес купеческий дух. Иностранцы поражались в XVI и XVII веках коммерческим способностям русских и их страсти к торговле. Ярославец, нижегородец по сие время сохранили в своем областном характере эти некогда национальные черты. На торговле держалась вся Киевская Русь. Торговля создала Великий Новгород – не город, а великое северное государство, охватившее половину русских земель. С отмиранием южных очагов культуры и старых Ростово-Суздальских Новгород делается главным выразителем русской культурной идеи: прежде всего в искусстве. Военно-служивая Москва, сломив Новгород, заглушив городскую жизнь Севера, и в XVII веке сохраняет еще купеческий размах и предприимчивость. Минины (северное ополчение) спасли Россию в годы смуты, и еще при Алексее Михайловиче их голос слышится во дворце. «Земская Русь» это прежде всего посадская, торговая Русь. Именно эти слои сообщают земскую окраску соборам. Еще Петр опирается в своих экономических мероприятиях на инициативу старого купечества. Лишь XVIII век глубоко принизил древнее почетное сословие. Отчужденное от европейской культуры, оно оказалось лишенным права на общественное, то есть дворянское уважение. |
| По отбытии Мстислава Новогородцы призвали к себе его двоюродного племянника, Святослава Мстиславича, из Смоленска. Сей Князь не мог обуздать своевольства чиновников и народа. Посадник Твердислав, муж, отличный достоинствами, взяв под стражу какого-то мятежного Боярина, вооружил против себя многих его друзей и единомышленников. Началось междоусобие: одни стояли за Твердислава, другие за Боярина; прочие оставались спокойными зрителями ссоры, которая обратилась в явную войну. Целую неделю были шумные Веча при звуке колоколов; граждане, надев брони и шлемы, в исступлении своем обнажили мечи. Напрасно увещевали старцы, напрасно плакали жены и дети: казалось, что Новогородцы не имели ни законов, ни Князя, ни человечества. Чтобы еще более воспалить усердие своих друзей, Твердислав, устремив глаза на храм Софийский, громогласно обрек себя в жертву смерти, если совесть его не чиста пред Богом и согражданами. «Да паду в битве первый (говорил он), или Небо да оправдает меня победою моих братьев!» Наконец злоба утолилась кровию десяти убитых граждан; народ образумился, требовал мира и, целуя крест, клялся быть единодушным. Тишина восстановилась; но Князь, недовольный Твердиславом, прислал своего Тысячского объявить на вече, что сей Посадник властию Княжескою сменяется. Граждане хотели знать вину его. Святослав гордо ответсвтовал: без вины. «Я доволен, – сказал Твердислав: – честь моя остается без пятна: а вы, братья сограждане, вольны избирать и Посадников и Князей». Народ вступился за него. «Вспомни условие, – говорили Святославу Послы Веча: – ты дал нам клятву не сменять чиновников безвинно. Когда же забываешь оную, то мы готовы с поклоном указать тебе путь; а Твердислав будет нашим Посадником». Святослав, видя упрямство народа, не хотел спорить; но скоро уехал в Киев по воле отца своего, Мстислава Романовича, уступив престол Новогородский меньшему брату, Всеволоду. гг.]. Правление сего Князя ознаменовалось также внутренними беспокойствами. Люди, посланные Новогородцами в Двинскую землю для собрания дани, к удивлению народа, возвратились с дороги, сказывая, что великий Князь Георгий и Ярослав Всеволодович не хотели пропустить их чрез область Белозерскую, имея будто бы тайное сношение с Новогородским Посадником и Тысячским. |
| Само прикосновение к памяти священномучеников меняет и людей, и само пространство вокруг – Расскажите, пожалуйста, о будущем наполнении музея. – Кроме медиа-пространства, посвященного святым покровителям города, новомученикам, его историческим святыням, задумана картинная галерея с многочисленными видами Романова. А еще – библиотека, часть которой – наследство достоевсковеда Юрия Селезнева, пожертвованное его вдовой Мариной Кузнецовой, другая часть – пожертвования московского храма Девяти мучеников Кизических. Хотим также установить экран для показов – мы же видеостудия. А еще – рояль (он уже, кстати, есть). Будем проводить музыкально-литературные вечера, ставить детские спектакли. Художники Георгий и Ксения Петровы, обучающие местных детишек рисованию и живописи, готовы проводить здесь мероприятия своей уникальной творческой студии. Предполагаются также тематические выставки. Сейчас мы снимаем цикл интервью «Пространство Чуда» – о Романове-Борисоглебске. О своем отношении к этому городу говорят скульпторы, художники, музыканты и в конце каждого выпуска дарят музею свои произведения. – Какая форма функционирования музея планируется? Сколько будет стоить билет? – Никаких билетов не предполагается – только пожертвования. Мы принципиально против коммерциализации проекта. Впрочем, отдельные мероприятия могут быть платными: фестивали или мастер-классы. Но в основном экспозиция должна быть открытой: духовную память не продают. Тем более тем, кому она должна принадлежать по праву наследования. Даже если они эту память когда-то растеряли… Может быть, восстановив или освежив ее здесь, в музее, при очередном городском плебисците они не пожелают более оставаться тутаевцами – захотят вернуться в Романов-Борисоглебск. Усадьба купца Колчина – Что представляет собой само здание будущего музея? – Это усадьба купца Колчина – памятник архитектуры начала ХХ века. Строение деревянное, в два этажа, порядка более 100 квадратных метров, которое пребывало в полуразрушенном состоянии. В нем в 1910-х годах жил первый фотограф Романова-Борисоглебска Иван Пудович Козлов, знакомый со знаменитым С.М. Прокудиным-Горским. Удалось раскопать некоторые его работы – интересный портретист он был! После революции Козлова с семьей выселили из дома, они жили в бедности и, естественно, потеряли права наследования. Год назад дом был выкуплен полностью: взяла кредит, который до сих пор выплачиваю. Несколько лет пришлось оформлять документы: процесс оказался очень непростым в связи с запутанной историей владения. Справились только благодаря высокой квалификации нашего юриста Ярослава Вишневского. Сейчас студия «Другое Небо» законно прописана в усадьбе. |
|
|
