| Кривляться отучись – естествен будь. Заботы волнуют? – не допускай развлекающих мыслей; думай: как могу, так и сделаю. Немощен? Так что ж. И не требуется от тебя больше возможного. Как вести себя с людьми? Проявляй любовь, избегай излишней разговорчивости, страхов. Веди себя естественно – как можешь, каков есть. Здесь размениваться нечего. Ты – монах еси – иной. Больше молчи. Не допускай себе смущаться. Будь – как каменная статуя: ругают ли, хвалят ли – стой безмолвно. Весь мир не стоит одной души твоего ближнего и твоей – береги ее. Учись отсекать страсти, возбуждать мысли благие, внимать себе (и делу своему, а не туристам на экскурсии). Есть лишь я и Бог. Внимание: смеются, издеваются, оскорбляют – не внимай сему, гневайся на врага (диавола), который восставляет людей – братьев во Христе – одного на другого; человека же люби по-прежнему, не осуди его – ему Бог Судия, не сердись на него – Бог попускает сему быть, ты же стоишь и худшего. Положись на Бога – без Его воли ничего не случается, и зла тебе не причинят – а если и да, то, видимо, это на пользу спасению твоему и смирению, о коем молишь Бога: следовательно, ты сам выпросил сие себе; может быть, ты и виноват сам в неприятности – и потерпи – может быть, сам тоном голоса, телодвижением, взглядом вызвал ее (неприятность). Перебери свои бесчисленные и тяжкие вины, свою испорченность, немощность... Смиряй себя – учись этому; берегись ложных чувств невинности, оскорбленно- сти, обиды, ощущения себя как святоши, злобу брата обрати в шутку. Бог зде – предоставь Ему все; молись [, проси] покрыть, укрепить, терпение дать, незлобие, любовь, благоразумие. Не верь, что худ брат, но верь, что ты не хорош – извини его, снисходи к нему, его добро найди, свою же – гниль. Нам всем умереть, на Суд прийти: избави, Господи, кого-либо худой вечности. Думай так: извиняю, прощаю всех, мне чем-либо насоливших; прости, Господи, нас всех и спаси. Почитай и уважай по- прежнему и оскорбляющих тя; раскается он, может быть, потом. Будь очень благодарен ему – способствует он твоему Спасению – Божиим Промыслом. И с птичкой, и с вещью со страхом Божиим обращайся; а ты так ли поступаешь? – издеваешься, господствуешь гордостно, обижаешь (муравьи – все Божии твари, для чего-то сотворены – кормит и их Он). |
| Здесь следует иметь в виду и то, что большинство записей речений старца Симеона в духовных дневниках отца Серафима относится именно к четвертому десятилетию XX столетия: к тому периоду жизни последнего, когда он, молодой послушник и затем монах, только еще вступил на путь христианского шествия ко Христу. Лишь совсем недавно он обратился от еще вполне внешнего своего прежнего восприятия христианства к живой православной вере. И вряд ли он мог в это новоначальное для себя время прибавить что-либо духовно существенное к наставлениям своего аввы. Так что в отношении ранних записей речений старца Симеона (а таких записей здесь абсолютное большинство) особых вопросов о его, по сути, авторстве практически не возникает. Сомнения возможны лишь в отношении небольшого числа записей 1940–1950-х годов. Именно поэтому к речениям старца Симеона позднейшего периода были отнесены лишь те дневниковые записи, в которых прямо указывается на принадлежность преподобному тех или иных цитируемых отцом Серафимом высказываний, то есть содержится упоминание имени его учителя. Поучения преподобного, перемежающиеся на страницах дневника с многочисленными выписками из книг и духовными размышлениями самого отца Серафима, поддаются не только вычленению, но – в силу их внутреннего духовного и стилистического единства – также и объединению их по названным выше отдельным учительным темам. Именно поэтому основная часть поучений отца Симеона сгруппирована здесь в соответствии с их тематическим содержанием. Порой же речения его включают в себя советы, пусть и данные отцу Серафиму по самым различным проблемам и поводам личного свойства, однако имеющие характер наставлений более общего порядка – говорящие более всего об общем же нашем (в том числе и монашеском) пути ко спасению. Подборка таких записей дала возможность предварить отдельные тематические своды поучений преподобного старца своего рода вводным разделом, включающим в себя именно такие его, основополагающие для всякого православного верующего, разъяснения самой цели, внутреннего смысла и правильного хода христианской жизни. |
| Ты – монах, имя мирское переменил, – так и житие плотское на духовное подобает тебе переменить. Следует презирать плоть и ее желания, ибо она преходит («презирати убо плоть, преходит бо» (тропарь преп. Марии Египетской))), душа же твоя идет в бессмертие... Христос вывел нас в духовную жизнь – Ему да наследуем. Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет ( Мф 16,24 ). Поработить плоть духу значит отвергнуться мира. Плотской человек живет сегодняшним днем, не помышляет о конце (даже и христианином называющийся). Духовный человек живет в мире – как вне мира, помышляя исход из него и истинную вечную блаженную жизнь, зная, что непременно придет к плотскому человеку неожиданная, нежеланная, жуткая гостья – смерть и, вместе с ней, конца не имеющие муки. Духовный человек верует сердцем в Бога и Богу, открывшему людям все нужное ко спасению. Тебе открыто все, ты не можешь быть слеп уже более, но ты – зрячий; и ежеминутно будь зрячим, не поддаваясь ослеплению от диавола, мира и плоти. Погибнет человек плотской – не верующий (пусть и так называемый «христианин»). Спасется тот, кто постоянно помнит конец временной жизни – разлучение с телом, нетление, смерть, оставление всего, к чему прилепился, – оставление навсегда. Спасется тот, кто помнит и конец мира, когда земля... и яже на ней дела сгорят ( 2Пет.3:10 ), кто живет надеждою будущей жизни – вечной, сию же (и блага ея) умеет ставить ни во что, зрит выну [то есть всегда.–Авт.] горе [то есть устремляется всегда ввысь, в «горняя».– Авт.] – куда ему вскоре отыти, чувствует себя здесь, на земле, как чужой и мимоходом – ненадолго, и так живет не прилепляясь ни к чему, трудясь охотно, но и не прельщаясь здесь ничем. Спасется тот, кто отрекается и от всех удовольствий земных, являя себя готовым нести унижения, лишения, мучения, гонения, труд (самый тяжелый – со смирением, самый грязный, самый недоходный, самый неблагодарный; и трудится так не ропща, не смущаясь, не унывая, не раздражаясь!). При Иисусовой молитве: ты – мужчина, хоть пока и мальчишка; ты ведь христианин, инок – будь тверд, воздержан, самостоятелен, настойчив, сердце держи в руках, думай – ведь ты не бревно или машина, а живой человек, как и все, ты создание Божие. Нужно самообладание – покорение плоти духу. Нужна борьба до издыхания последнего; пал? – не унывай, мужайся, держи сердце в руках, ободрись тотчас, вразумись, покайся, поплачь, помолись и снова стань на стражу к сердцу, на борьбу – тотчас. |
| Иеромонах Павел (Гелястанов) «Здесь ведь как бывает, – инструктировал нас на утро после закладки храма в 2002 году врач станции Беллинсгаузен и наш гид на экскурсии по острову Кинг-Джордж (Ватерлоо) Александр, питерский хирург, – пойдет человек мусор выносить и до сих пор выносит. Так что вы уж, пожалуйста, не отставайте. Здесь – Антарктида». Главную опасность представляют так называемые «каменные болота», никак не отличающиеся от окрестного ландшафта: земли там нет – лишь камни осыпающихся обломков, разбитых штормовыми ветрами гор и гравий. Его-то мокрая бурая каша и может в мгновение ока засосать забывшего об осторожности путешественника. Поэтому ходить здесь можно лишь с провожатым и желательно – как по трясине – с шестом. Кстати, наш инструктор и сопровождающий был первым российским полярником, крестившимся в Антарктиде. Вскоре после закладки красующейся сейчас на угрюмом холме, тянущейся вверх, как свеча, церквушки из алтайской лиственницы и сибирского кедра игумен Георгий (Ильин) совершил над ним Таинство крещения в округлом озере неподалеку от станции, названном ее обитателями озером Китеж. Перегораживающий горизонт ослепительный, уходящий в небо, отвесный ледник, громоздящиеся в прибрежных водах причудливые обломки скал, альбатросы и чайки-крачки, морские слоны, котики, тюлени, вспыхивающие на солнце зеленоватым золотом мхи и, конечно, сами пингвины. – Они такие любопытные, такие доверчивые, они безобидные такие, они – как маленькие человечки, с ними как-то отдыхаешь душой, – вспоминает отец Павел. – И если плохое настроение, полярник идет побродить по берегу, особенно где маленькие пингвинята выводятся, и у него эта тяжесть проходит». Отец Павел – монах-экстремал. Кроме зимовки священником в Антарктиде, он также участвовал в авто-гонке «Экспедиция-троффи» Мурманск–Владивосток – был членом экипажа одного из внедорожников. А на ледяной континент мечтал попасть еще в юности, что не было невозможным для будущего метеоролога. – После школы я учился в Морском гидрометеорологическом техникуме в Туапсе, и у меня была мечта попасть или на высокогорную станцию «Памир», или в Антарктиду, или на Крайний Север. Потом эта мечта на долгое время ушла и не было возможности ее осуществить, а потом я посмотрел фильм «Храм в Антарктиде» и думаю: ну, надо же, наверно, заоблачные священники там какие-то, туда не пробиться… Ну, а потом у нас тут был игумен Ириней, и он говорит: туда направляет Троице-Сергиева Лавра, у меня благочинный знакомый, если хочешь – я ему позвоню. Я ему: отец Ириней, позвони. И с трепетом жду, что там скажут. А там как раз искали священника – из Лавры никто не мог ехать. Отправился на беседу, потом меня представили владыке Феогносту, и так я оказался в Антарктиде. |
| Мы заметили несколько хронологических разностей между сочинением г. Терновского и нашим собственным сочинением: «Очерки византийско-восточной церкви в IX–XI веках» (М. 1878), и считаем нужным настаивать на правильности наших хронологических дат. Г. Терновский приписывает императору Фоке (VII в.) указ, которым воины, павшие на войне, причислялись к лику св. мучеников (352). Мы же приписываем этот указ другому императору (X века) Никифору Фоке (Очерки, 89). Основанием для г. Терновского служит история Папарригопуло, но на чем опирается этот греческий историк, неизвестно, так как в его книге не существует никаких цитат. Вообще мы находим, что Папарригопуло не принадлежит к числу тех авторитетных писателей, которым можно следовать с спокойной совестью. Он очень не критичен, в особенности по вопросам церковноисторическим. Наша хронологическая дата основывается на свидетельстве Кедрина и подтверждается некоторыми новейшими исследователями. – Событие перенесения нерукотворенного образа из Едессы в Константинополь автор относит ко временам Ираклия (VII в.), а мы ко временам Романа I (X век; Очерки, 68). Полагаем, что наша дата события правильнее даты г. Терновского. Автор опирается на непрочном авторитете, писателе жившем после падения Константинополя – Дорофее Монемвасийском (420); в нашу же пользу говорит целый ряд более древних византийских писателей, частью современников события – «Продолжатель Феофана», Симеон Магистр , Георгий монах, Лев грамматик (из новейших известный Рамбо). – По мнению г. Терновского, указ, которым изгонялись монахи Византийской империи из населенных местностей в пустыню, принадлежит императору Феофилу (IX в.; стр. 491). а но моему мнению – императору Никифору Фоке (X век; Очерки, 71) Кто же из нас двоих правее? Неизвестно, на чем основывает свое показание г. Терновский; для нас же служила основанием новелла Никифора Фоки, изданная в боннском собрании византийских писателей (Очерки ibid. Тоже допускают Гергенрётер и Краузе). Несмотря на некоторые недостатки рассматриваемого сочинения и присутствия в нем суждений, с которыми можно соглашаться и не соглашаться, сочинение это заслуживает полного внимания. Автор сгруппировал церковноисторические события в одно целое, превосходящее размерами учебники, чего еще никто не делал в отношении к периоду истории вселенских соборов в русской науке; в особенности хорошо им разработана политическая история Византии в ея взаимоотношении с церковною историею того времени; на многое он взглянул трезво и здраво, и беспристрастно; иные отделы у него изложены так обстоятельно, как не встречаем и в западной науке (напр. монашество с VI века); написано сочинение независимым языком светских историков – без схоластической шаблонности и повторения заученных фраз и оборотов. Нельзя не пожелать, чтобы автор довел свой полезный труд до конца, т. е. изложил и последующую историю византийсковосточной церкви. |
| Оба эти человека были безукоризненно честные люди, глубоко религиозные монахи, пользовавшиеся заслуженным авторитетом в церковных кругах, а отец Феофан – уже и в некоторых великосветских как духовник и богослов, К ним в Казанской Академии дали сопроводительное письмо Распутину» 53 . С этим свидетельством согласно и замечание Спиридовича о том, что именно «в Казани родилась слава Распутина» 54 . И если обычно мы встречаем утверждение о том, что архимандрит Феофан привлек к себе Распутина, увидев в нем конкретный образ «раба Божия», «святого человека» 55 , то князь Жевахов считает, что это Распутин склонился «пред высотою нравственного облика архимандрита Феофана, исключительной настроенности и огромного авторитета», имевшего «большое влияние на студентов Академии» и производившего «на окружающих сильнейшее впечатление» 56 . Необходимо, однако, сказать, что при всем авторитете отца Феофана его столь близкое общение с Распутиным было оценено многими видными людьми как близорукость. Жена Д. Мережковского 3. Гиппиус вспоминала: «Епископ Феофан был монах редкой скромности и тихого, праведного жития. Помню его, маленького, худенького, молчаливого с темным, строгим личиком, с черными волосами, такими гладкими, точно они были приклеены. Но он смотрел «горе», поверх человека, – где ему распознать было сразу хитрого сибирского мужичонку» 57 , Другой очевидец этих событий объясняет феномен Распутина состоянием всего вообще общества того времени. «Спокойной, здоровой религиозностью в этом обществе тогда не удовлетворялись, как вообще в жизни, так и в религии тогда искали острых ощущений, чрезвычайных знаний, откровений, чудес, – вспоминает протопресвитер Георгий Шавельский . – Светские люди увлекались спиритизмом, оккультизмом, а благочестивые епископы, как Феофан и Гермоген, все отыскивали особого вида праведников, вроде Мити Гугнивого, Дивеевской «провещательницы», Ялтинской матушки Евгении и т.п. Распутин показался им отвечающим требованиям, предъявляющимся к подобного рода праведникам» 58 . |
| В самом начале своей проповеднической деятельности Мюнцер и Шторк обратили свои взоры к Швейцарии, где, особенно в Цюрихе, для их проповеди баптизма прекрасно была приготовлена почва. – Благодаря проповедям и больше интригам Цвингли, в Цюрихе, напр., большая часть населения приняла заблуждения секты сакраментариев, католическое духовенство было изгнано, храмы опустошены, изображения святых разбиты и проч. Естественно, что Мюнцер и Шторк, зная такое настроение умов жителей Цюриха, имели право рассчитывать, что их учение баптизма пустит в Швейцарии глубокие корни. Скоро они нашли себе двух ревностных последователей баптизма; это были – Феликс Манц (Manz) и Конрад Гребель (rebel), граждане Цюриха, занимавшие видное общественное положение, которые и взяли на себя труд распространять идеи нового учения между своими согражданами. К ним присоединился один монах – ренегат, Георгий Блаврок (Blaurock-roлyбopяcый), названный так за свою голубую рясу, в которой он любил показываться пред чернью, и скоро толпа оставила Цвингли и отдалась ночным собраниям, на которых все время проходило в обсуждениях религиозных и политических теорий баптизма. Сенат Цюриха ужаснулся при виде того громадного успеха, который имела новая секта, догматы которой в основе подрывали социальный строй, и, с целью ослабить авторитет вожаков баптизма во мнении черни, предложил Цвингли вступить с ними публично в религиозный спор. Цвингли принял предложение сената и в присутствии магистрата, при многочисленном стечении народа, состоялся религиозный спор Цвингли с вожаками баптизма. Но, как и следовало ожидать, спор не привёл к желательным результатам и стороны разошлись более надменными, более враждебными друг другу, чем когда-либо. Тогда сенат, отчаявшись в обращении баптистов, обратился к строгим мерам, которые скоро перешли в настоящее преследование. Но баптисты мужественно перенесли ужасы преследования. Побеждённые, но не потерявшие мужества и веры в истину своей доктрины, они удалились (1525 г.) в город Цоликон (Zolicon), всё население которого ещё раньше приняло вероучение баптистов. |
| Пустыня – это место, где человек обретает себя. Он открывает, как новый мир, собственную душу. Он похож на кладоискателя, которому говорят: «Рой здесь». Он роет глубже и находит то, что искал, и то, о чем не знал. В безмолвии раскрываются ему духовные сокровища, которые Господь вложил, как залог, в глубину человеческого сердца. Люди умирают в нищете, так и не узнав, что они богачи. Они копаются в грязи, не понимая, что им не только обещано, но и дано царство. Кладоискатели предпринимают опасные путешествия, преодолевают множество трудностей и преград в надежде найти сокровище, хотя вероятность этого ничтожна. Монахи идут в пустыню, чтобы искать клад духовный. Место его обозначено точно – это их собственная душа. Там постепенно открываются перед ними сокровища, которые больше всех сокровищ земли. Нищий, призванный на царство, будет с отвращением смотреть на свою прежнюю одежду – пропитанные потом и грязью лохмотья, в которых гнездятся паразиты. Там монах с содроганием вспоминает свою прежнюю жизнь в миру, в духовной слепоте. Обычно мирские люди оплакивают монахов-пустынников, как мертвецов, которые своей рукой зачеркнули собственную жизнь. А монахи плачут о мире, который потерял Бога, о людях, которым неведомо истинное счастье, о той жизни в миру, где человек окружен ложью, изменой, обманом, где он находится во власти демонов и своих страстей, как зверь, пойманный в сеть. Монаху мир представляется огромной тюрьмой. Душу людей гнетет тяжесть греха, но они свыклись с ней и уже не чувствуют ее. В пустыне человек понимает, что он приобрел и от чего спасся. Какое чувство охватывает человека, когда он входит в царство пустыни? – Это, прежде всего, чувство свободы, как будто до этого он находился в мрачном и душном подземелье, а теперь глубоко дышит не только его грудь, но и его душа. Безмолвие кажется ему песней, эхо которой звучит в его сердце. Все заботы, тревоги, все призраки языческого мира остались где-то далеко, как сновидения прошедшей ночи. Когда пустынник по необходимым делам покидает свою келию и входит в мир, как в поток огромной реки, то он чувствует, что начинает жить ложной жизнью, что иссякают его силы, что его душа сохнет и чахнет в этой чуждой для него среде, что среди хоровода мертвецов он должен притворяться таким же мертвецом и говорить на их языке. |
| Цель монаха служить Богу день и ночь? – Всесвятая Владычица преуспела в этом в совершеннейшей степени. Она пребывала во Святая Святых и постоянно совершала службу Богу. И монах должен в молчании, таинственно в своём сердце, совершать службу Богу точно также как и Всесвятая Дева день и ночь Богу служила. Цель монаха всецело возлюбить Бога? – А кто смог возлюбить Бога больше чем Всесвятая наша Госпожа? Естественно, что никто не может взойти на высоту добродетелей, если прежде не пройдёт по низшим ступенькам лествицы, которые ведут к более высоким. А первыми ступеньками, которые мы во что бы то ни стало должны пройти, – является отсечение своей воли, послушание, самоуничижение, исповедование – открытие духовнику своих помыслов. Давайте же попросим сегодня у Всесвятой нашей Владычицы в сей день Ея праздника, чтобы Она помогла нам, – ведь мы Ея дети и Она нас любит и хочет всегда видеть нас подвизающимися, – чтобы помогла нам положить новое начало, начиная с сегодняшняго дня, для того, чтобы обновить в себе цель, ради которой мы все стали монахами, обновить в себе те обеты, которые мы дали в день своего пострига, чтобы осуществить в себе подвиг смирения, – а кто мы с вами такие и до чего мы с вами докатились, разве не уподобились червячкам земным? – уничижить себя нам надо, желать того, чтобы нас унижали другие, творить совершенное послушание. Когда Всесвятая наша Владычица видит, что мы не подвизаемся, – Она огорчается. Мы же давайте своим послушанием и смирением будем угождать Ей, будем радовать нашу Владычицу и нашего старца–игумена, и Ангела хранителя нашей души. Ибо когда тот, кто совершает служение старца и игумена видит в своих духовных чадах непослушание, своеволие, самонравие, то огорчается и лишается необходимой ему радости, свободы и терпения, а зачастую подрывается и своё здоровье. Такие трудности испытываю и я в своём пастырском служении, когда стараюсь вас окормлять. В общем и целом я, совершая для вас старческое служение, являясь вашим настоятелем – игуменом, остаюсь вами доволен, все вы подвизаетесь. У меня нет на вас жалоб, но ожидаю я всё же от некоторых братьев большей готовности в послушании, в отсечении самоволия, в смирении. Особенно же от тех братьев, которых Благодать Божия меня удостоила постричь в монахи, от них мне бы хотелось ожидать большаго усердия в духовном подвиге. Чтобы возжелали мы жить непрестанно в служении Богу таинственно в своём сердце. Разговоры и встречи, и хлопоты мешают нам жить в постоянном богослужении. |
| Андрей Первозванный так не поступал. Так что это опять уничижение Андрея Первозванного будет. Встречают, может быть, и по одежке, но нужно ли нам, чтоб нас так встречали? По крайней мере, мы хотим показать детям нечто другое, и если мы будем вести к тому, чтобы нас встречали по одежке, то вряд ли сумеем показать им то, что хотели. Как раз часто бывает наоборот: запоминается в учителе как раз нечто такое, что отличает его от общего мирского течения. Особенно такого учителя, который как-то стремится направить детей на путь Божий. Он и должен, в общем-то, отличаться во многом. Здесь нужна золотая середина. Вспомним владыку Феофана (Быстрова) , он был епископом Полтавским. Одно время был духовником царской семьи, потом был в эмиграции и умер во Франции. Владыка был человек высокой духовной жизни, очень искренний монах. Его смущало, что, благодаря своим умственным способностям и преуспеянию в учении, он с самого пострига был на разного рода должностях. Сначала инспектор семинарии, потом ректор, потом архиерей. И с самого начала он, став инспектором семинарии, переживал, что, будучи монахом, не исполняет в полноте заповеди, например, о том, что, если имеешь две ризы, -одну отдай неимущему (см.: Лк. 3, 11 ). Он спрашивал об этом одного из старцев, и тот ему ответил, но ответил прикровенно. Старец взял зеркальце и стал перед ним тщательно причесываться. Смысл его ответа был в том, что поскольку он по своему церковному послушанию обязан иметь общение не со своей монашеской братией, а со светскими людьми, и со студентами семинарии, и с какими-то мирскими властями и так далее, то его одеяние должно быть приличествующим. Но здесь нужна мера. В данном случае – покупать, что ли, шубу специально? В чем ходил, в том и ходишь. Я не думаю, что надо специально учителю покупать шубу, чтобы ученики его уважали. Вот человек приходит, становится учителем. Посмотрел свой гардероб и думает: «Да нет, так нельзя мне в школе появиться, там дети богатых родителей, они меня будут встречать по одежке. Надо мне к школе прикупить себе гардеробчик». Я думаю, что это совершенно неправильно. Но, конечно, нужно поддерживать некий приличный уровень. Когда я жил в селе, у меня была одна верхняя одежда – телогрейка. Всё! Другого мне там было не нужно. Я всякие свои одежи пораздавал, какие смог. Какие не смог – сейчас начинаю носить. Вот недавно извлек неожиданно из шкафа в Москве пальто, которое лет двадцать пять уже не надевал. Смотрю – нормальное. Мы не должны резко выделяться ни в одну из сторон. Возьмем, допустим, переходный момент. Ты был не учителем до этого, а, например, кладовщиком, и вот сегодня ты поступаешь в школу. Если раньше в тебя на улице пальцами не тыкали и не подавали тебе по полтинничку, когда видели, значит, все было более-менее нормально... О гордости |
|
|
