| Узнав о назначении Врана, Калоянн не замедлил отомстить грекам, захватил и разрушил дотла Дидимотих. Жителей он приказал отправить в Болгарию. Греки немедленно обратились к Генриху и получили на этот раз скорую помощь. При приближении Генриха болгары уже бежали. Он гонится за ними, переходит их границу, берет их города Веррию (Старую Загору), Крину и Влисимо и в долине Тунджи отнимает 20 000 пленных греков с богатой добычей. Пленники с их пожитками в целости доставляются в Адрианополь, причем в войске Генриха оказывается дисциплина, нет насилия, ни грабежа. Теперь греки уже уповали на Генриха как на своего государя. Им была предоставлена честь отбивать их родичей в авангарде Генриха. «Пришлось отказаться от мысли восстановить стены Дидимотиха, так основательно они были разрушены болгарами. Но попутно Генрих уладил личное дело, обещавшее, впрочем, большую пользу для империи, – брак с дочерью Бонифация. Порешили с послом салоникского короля, что невеста прибудет в Константинополь зимою. Генрих же не терял времени. Он отправил во Фландрию письма, прося прислать 600 рыцарей и 10 000 воинов, – в такой цифре он оценивал нужные империи новые силы. Затем в третий раз за этот 1206 г. он выступил против болгар. Несмотря на осень, он перенес войну в Восточную Болгарию, разоряя в свою очередь страну Калоянна. Города Агафополь, Анхиал и Фермы, теплые воды у Бургаса, которым равных нет во всей вселенной, по словам Вилльгардуэна, – все было разорено франками дотла. С наступлением зимы Генрих вернулся в столицу и в феврале с большою пышностью в Вуколеонском дворце отпраздновал свою свадьбу с юной дочерью Бонифация. Успехи Генриха заставили сплотиться его врагов. Нападения Калоянна и Ласкаря в 1207 г. были, несомненно, согласованы, и месяца не прошло со свадьбы Генриха, как Калоянн двинулся на Адрианополь. Защищавшим свой город грекам пришлось очень круто, так как император, занятый борьбою с Ласкарем, не мог подать им помощи. Снова хищные всадники Калоянна разоряли Фракию; но болезни и недостатки провианта заставили болгар отступить в свои горы. |
| Против этого можно возразить, сказав, что каждая из пьес имеет свою фабулу. Но фабула первой части не является вполне законченной. Развязка первой части не содержит драматургического решения всех узлов, завязанных началом пьесы. Здесь решается лишь та часть драматического конфликта, которая строится на противопоставлении принца Генриха и Хотспера, а это хотя и существенно в общем плане пьесы, но все же не больше, чем эпизод. Драматургическая конструкция " Генриха IV " вообще характеризуется эпическим нанизыванием эпизодов. Американский шекспировед Феликс Шеллинг правильно определил " Генриха IV " как хронику эпического типа, в отличие от хроник-трагедий " Ричард III " и " Ричард II " . Но это не было возвратом Шекспира к несколько рыхлой манере второй и третьей частей " Генриха VI " . В " Генрихе IV " при полном отсутствии единства действия есть изумительно осуществленное " единство интереса " . Он сосредоточивается на судьбах отдельных людей и на судьбах целой страны, картина жизни которой раскрывается с такой полнотой, что перед нами возникает зрелище истории, как она реально творится. " Генрих IV " - грандиозная историческая драма, содержание которой столь обширно, что оно не уместилось в рамки одного спектакля, и Шекспир, никогда не считавшийся с формальными правилами, написал пьесу в десяти актах. Художественная задача, взятая им на себя, была тем труднее, что в сюжете не было такого стержня, как, например, в " Ричарде III " , и Шекспир нашел новые средства, чтобы держать внимание публики в напряжении. В других хрониках Шекспира драматизм определялся в первую очередь тем, ч_т_о происходит. В " Генрихе IV " Шекспир покоряет изображением того, к_а_к совершаются события, к_а_к творится история. Справедливости ради скажем, что в предшествующих хрониках Шекспир уже стремился к этому, но в полной мере он решил данную художественную задачу впервые именно в " Генрихе IV " . Поэтому-то каждая часть " Генриха IV " интересна сама по себе. Но и отдельные эпизоды внутри каждой из частей тоже обладают качествами, придающими им самостоятельный интерес. Более того, некоторые из них обладают своей внутренней законченностью. Все сцены, связанные с ограблением купцов на большой дороге, нападением принца и Пойнса на грабителей, и, наконец, рассказ Фальстафа об этом происшествии составляют законченную комедию фарсового типа, точно так же как эпизоды Хотспера составляют трагедию, вкрапленную в общую композицию " Генриха IV " . Это не просто линии действия, а драматически завершенные, сюжеты. Они есть и во второй части. Фальстаф и миссис Куикли, король и принц Генрих - в одном случае фарс, в другом - драма взаимоотношений отца и сына - образуют такого рода законченные, самостоятельные драматические сюжеты, |
| На фронтисписе Великой Библии было размещено изображение, которое наглядно свидетельствовало о ее пропагандистской цели. Доминирующей фигурой, более крупной, чем все остальные, на троне над титулом, было изображение короля Генриха. Иисус Христос на этой гравюре был неловко заперт в небольшом, залитом облаками пространстве над ним. У него даже нет места, чтобы поднять голову, поэтому она как бы склонилась на плечо. Чуть ниже справа — еще одно изображение Генриха VIII, гораздо меньшего размера. Его королевская корона стоит на земле, а сам он преклонил колени перед Богом. Рядом на лентах — библейские отрывки из Исаии и Деяний апостолов, которые фактически заменяют царя Давида Генрихом как человеком, которого Бог избрал для исполнения Своей воли. Стоя на коленях, Генрих отвечает Богу цитатой из 118-го псалма, говоря как Давид. Архиепископы со своими митрами, положенными на земле, и придворные со шляпами в руках обрамляют величественно восседающего на троне Генриха VIII с обеих сторон, как если бы они были апостолами или ангелами вокруг Христа. Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский, слева от Генриха, и Томас Кромвель справа от него получают Verbum Dei (Слово Божье) непосредственно от короля. На втором уровне они же (в митре и шапке соответственно) передают Библию приходским священникам и знати (аристократы изображены без шляп). Ярусом ниже изображены знатные англичане (в шляпах), которые, в свою очередь, передают английскую Библию благодарным простолюдинам, которые приветствуют короля: «Vivat Rex» и «God Save the Kinge». Идея сей композиции предельно ясна: король Генрих VIII уступает в духовной власти только Богу, и именно монарх через свой личный дар передает Слово Божие своему народу. Византийские иерархи и латинские тексты римского католицизма не имеют авторитета в Англии короля Генриха. Его люди могут сами читать Слово Божие. Однако Кромвель недолго продержался в фаворе после выхода в свет английской Библии. Он «поставил не на ту лошадь» после смерти Джейн Сеймур. Король Генрих был крайне недоволен тем, что Кромвель выбрал ему в жены Анну Клевскую — супругу Он должен был сыграть с ней свадьбу, чтобы не рассердить немцев, но их брак так и не был конфирмован. Он был аннулирован 9 июля 1540 года. А Томас Кромвель был казнен «за ересь и измену» уже 28 июля 1540 года. Его геральдические инсигнии, которые первоначально размещались в ронделе у его ног, были изъяты из всех изданий Великой Библии, напечатанных после июля 1540 года. |
| Вся нация привлекается таким образом к участию в деле короля, и он стоит теперь против папы уже не один с своими советниками, а опираясь на все сословия. Но нельзя сказать, чтобы его личное дело пользовалось полным сочувствием в массах народа. Напротив, в хрониках мы не раз встречаем известия о том, что народ не одобрял развода, осуждал Генриха за его порочные желания и даже роптал на него, так что король иногда должен был принимать некоторые меры для успокоения толпы. Народное не сочувствие разводу объяснялось с одной стороны невольным состраданием к Катарине, как ни в чем неповинной жертве капризов короля, и сомнительным достоинством тех побуждений, во имя которых он действовал; а с другой стороны и некоторыми экономическими соображениями и национальными симпатиями. Развод короля с Катариною грозил разрывом Англии с императором, а неизбежное в этом случае прекращение торговых сношении Англии с нидерландскими провинциями Карла нанесло–бы подданным Генриха громадный ущерб. С осуществлением развода, кроме того, по господствовавшему в народе мнению, последовал бы брак Генриха с принцессою французского королевского дома, а союз с Францией, исконным врагом Англии, никогда не мог быть здесь популярным. При таком отношении народа к разводу, нисколько не удивительно со стороны Генриха старание убедить всех и каждого в чистоте своих намерений и в великой важности его дела для интересов национальных. К счастью для Генриха, особенных усилий в этом отношении ему вовсе и не требовалось. Его личное дело совпало со старинным, но все ещё не решённым, вопросом между Англией и Римом. Английская нация с особенною чуткостью относилась ко всему тому, в чем можно было видеть оскорбление её интересов со стороны римского престола, а потому стоило только Генриху и его сторонникам указать, что в дели о разводе папа своим образом действий задевает не столько личные интересы короля, сколько интересы его королевства, чтобы нация в большинстве своём стала на его сторону. Из–за чего–бы ни начиналось настоящее дело, во всяком случае оно было столкновением короля Англии с папским престолом; нация видела в нем новую попытку папы на независимость и права Англии, новое посягательство на её интересы, а этого было вполне достаточно, чтобы все прежде наболевшее в английском народе, все, издавна скоплявшееся в нем против папства, поспешило теперь выступить наружу. |
| В народе оно получило название «королевской книги» 92 . Этот документ (подписанный и Барлоу) отразил в себе главнейшие черты «Статута шести членов», и по характеру своих мыслей был «наиболее католическим» из всех вероизложений эпохи Генриха VIII. Мы видим, таким образом, что Барлоу в царствование Генриха VIII постоянно держался той же линии поведения, что и Кранмер, то есть избегал таких поступков, которые могли бы навлечь на него гнев короля. Правда, такое поведение было не искренним: тотчас после смерти Генриха епископ Гардинер уже доносил на Барлоу, что он «восставал против установленных в царствование Генриха VIII учений» 93 . Тем не менее, самый факт весьма осторожного поведения Барлоу на протяжении многих лет (1537–1547) не подлежит сомнению и служит решительным подтверждением того, что этот ближайший помощник и сотрудник Кранмера и не пытался уклоняться от принятия епископского посвящения, хотя в душе и отрицал необходимость такого акта. Известно, что Барлоу, по крайней мере, 7 раз был участником при совершении рукоположений над новоизбранными епископами. Две из этих хиротоний были совершены им в царствование Генриха VIII (23 ноября 1539 года – рукоположение Скипа, епископа Герефордского; 19 февраля 1542 года – рукоположение Булькли, епископа Бангорского). Представляется совершенно невероятным, чтобы при Генрихе VIII никто из представителей «католической» партии не возвысил голоса против столь возмутительного явления, как рукоположение епископа лицом, которое само не получило епископского сана. Но так как никто ни разу не сделал подобного заявления, то можно с уверенностью сказать, что Барлоу был рукоположен в епископа. Знаменателен также следующий факт. Рукоположение Булькли, епископа Бангорского, было совершено на основании грамоты архиепископа Кранмера, адресованной Джону Салькоту, епископу Салисбюрийскому. Этому епископу предоставлялось по собственному усмотрению пригласить остальных епископов для участия в священнодействии. Одним из приглашенных оказался Барлоу. Между тем Салькот был человеком, в своих религиозных воззрениях далеко не сходившимся с Кранмером и Барлоу; даже в католическое царствование Марии он удержал за собой епископскую кафедру с согласия самого папы. Очевидно, что в глазах Салькота Барлоу был законно рукоположенным епископом 94 . |
| Потом было решено взорвать парламент и для этого купить соседний с ним дом, чтобы из него действовать. „Боже, истреби эту неверующую нацию, сотри ее с лица земли, дабы мы могли с радостным сердцем воздать должную хвалу Господу нашему Иисусу Христу“, сказал один из отцов иезуитов, заключая это ночное собрание 25 . И вот начинается подкоп под парламент; Приблизилось концу, порох в должном количестве был в подкопе, оставалось в данное время зажечь фитиль, Но случилось одно обстоятельство, помешавшее окончательному исполнению этого хитрого и замечательного замысла. Были у иезуитов и удачные замыслы. Жертвами их пали благородный Вильгельм Оранский, а во Франции они умертвили Генриха III и Генриха IV. На Генриха IV, франц. короля, было сделано 17 покушений – в конце концов цель была достигнута: Генрих был убить. Кстати здесь сказать об учении иезуитов о цареубйстве, учении, имевшем своим последствием печальные картины убийства более благородных государей. По учению иезуитов, цареубийство позволительно, а в некоторых случаях даже и обязательно. Понятно значение такого учения в политическом отношении. Иезуиты не стеснялись проповедовать это учение, что показывает такой факт. Когда иезуиты надумали убить Генриха IV, то один из них, проповедуя в Париже, взял в отношении проповеди рассказ из Библии о том, как Аод убил моавитского царя. Ясно на мекая на Генриха, этот проповедник восклицает: „нам нужен Аод, нам необходим второй Аод, будь он из монахов, воинов или пастухов“ (Гризингер). Не щадили иезуиты и пап, слугами которых они выдавали себя. Вряд ли можно сомневаться, что папа Сикет V и Климент VIII были жертвами иезуитов. Климент VIII был отравлен ими самым сильным ядом. Нечего говорить, что если иезуиты умерщвляли царей и пап, то тем более не стеснялись перешагнуть чрез труп обыкновенных смертных, если это требовалось выгодами их ордена. При обыске Мюнхенской коллегии после буллы 1773 года, у иезуитов нашли секиру с латинскою надписью: «Это железо отсекло головы 110 человек». |
| Леди Мэри — дочь Генриха VІІІ от его первой жены Екатерины Арагонской, будущая королева Мария Кровавая (1516-1558), заслужившая это прозвище жестокими преследованиями протестантов. Глава V …знатных лордов Норфолька и Сэррея.. — Томас Говард, герцог Норфольк, вытеснив кардинала Уолси, стал первым лицом в королевстве, в частности благодаря родству с двумя из жен Генриха VІІІ — Анной Болейн и Екатериной Говард. В конце царствования Генриха VІII его в свою очередь оттеснил другой вельможа, граф Гертфорд, обвинив его в стремлении захватить престол для своего сына, Генри Говарда, графа Сэррея. Сэррей был казнен, а казнь Норфолька назначена на 29 января 1547 г. В ночь накануне этого дня Генрих VІІІ умер, и приговор был отменен, но Норфольк просидел в тюрьме в течение всего царствования Эдуарда VІ, то есть до 1553 г. Лорд Гертфорд — Томас Сеймур, брат третьей жены Генриха VІІІ, матери принца Эдуарда; став родственником короля, он получил титул графа Гертфорда, а позднее, при Эдуарде VІ — герцога Соммерсета. …наследственный гофмаршал Англии . — Должность главного распорядителя коронаций, королевских бракосочетаний и т. п. Глава VІ Лорд Гилфорд Дадли — младший сын герцога Нортумберленда, временщика, сменившего герцога Соммерсета к концу царствования Эдуарда VІ. Глава VII Бенвенуто — Бенвенуто Челлини (1500-1571), знаменитый итальянский скульптор и чеканщик XVІ в. Парр — Екатерина Парр (1512-1548), шестая и последняя жена Генриха VІІІ. Глава ІХ …с гражданским жезлом . — Жезл — церемониальное оружие, восходящее в Англии к ХІІ в. Было присвоено мэрам городов и некоторым другим официальным лицам как знак их достоинства. Орден Подвязки . — Орден Подвязки — высший английский придворный орден, основанный в 1350 году. Происхождение его названия не установлено. Существует несколько объяснений его. Согласно одному, король Эдуард ІІІ дал сигнал к битве при Креси (1346), подняв на конце копья свою подвязку. Согласно другой версии, слово «подвязка» служило в этой же битве паролем. Наконец, существует предание, что у фаворитки Эдуарда ІІІ, графини Солсбери, на придворном балу упала подвязка. Король поднял ее, сказав: «Стыдно тому, кто подумает об этом дурно» (Honni soit qui mai y pense — эти французские слова выгравированы на ордене), и утешил графиню обещанием сделать подвязку знаком высокого почета. Орден состоит из синей бархатной ленты, которая носится под левым коленом, и золотого медальона на синей ленте, который носится на груди. |
| Сам король ощущает противоречивость своего положения. Его душу постоянно терзает сознание вины в убийстве Ричарда II. Он полон недоверия к окружающим феодалам, особенно к тем, кому обязан был своим возвышением. Неумолимая логика властолюбия побуждает его в первую очередь укротить именно своих наиболее энергичных пособников, ибо они представляют для короля главную опасность. Опасны в глазах правителя те, кто, не разделяя священного трепета толпы перед властью, знают, что приобретение ее - дело рук человеческих. А Нортемберленд, Перси и другие знают " технику " оттого дела, ибо сами приводили в действие колеса механизма, вознесшего Генриха IV на трон. Именно поэтому они, в свою очередь, полны притязаний и непокорства, так как им кажется, что, посадив Генриха на трон, они связали его вечным обязательством благодарности... Но логика классовой политики такова, что как раз обязанность быть благодарным в первую очередь и побуждает Генриха IV к неблагодарности. Слишком поздно понимают бывшие соратники Генриха IV по бунту, что они ошиблись. В их руках, правда, остается прежнее оружие - бунт против короля, которого они сами поставили у власти. Но самый их мятеж обнаруживает главную внутреннюю и, мы бы сказали, исторически предопределенную слабость их позиции. Нортемберленд, Вустер, Хотспер, восставая против Генриха IV, лихорадочно ищут союзников даже среди прежних врагов. Шекспир с гениальной прозорливостью раскрывает беспринципность политических оппозиций, имеющих в основе корыстные, властолюбивые стремления меньшинства. И вот в лагере противников короля оказываются законный претендент на власть - Мортимер, наследник Ричарда II, шотландец Дуглас, воевавший с Англией, предводитель мятежного Уэльса Глендаур, с которым только что воевали английские феодалы. Самое разительное то, что Хотспер, недавний победитель шотландца Дугласа, теперь вынужден объединиться с ним. Семейство Перси, являющееся душой мятежа, вступает в союз со всеми внутренними и внешними врагами английской монархии. Логика борьбы делает их врагами своей же нации, тогда как Генрих IV при всей его личной моральной небезупречности оказывается защитником национальных интересов. Морально-политически он более прав, чем его противники, каковы бы ни были его личные недостатки и пороки. |
| Правда, нигде он не доходил до такого раболепства, как в финале «Генриха VIII». Но надо представить себе политическую обстановку, сложившуюся тогда, когда Иаков I стал проводить линию укрепления абсолютизма и утверждать обветшавший принцип божественности королевской власти. Таким финалом пьесы Шекспир расписался в своей политической благонадежности, а зрителям он дал возможность увидеть закулисную сторону двора и показал в образе Генриха VIII всю ложность представления о короле как священной личности. Подобно прежним хроникам, «Генрих VIII» дает неприглядную картину того мирка, где решаются судьбы народа и государства. Здесь царит произвол, отсутствует законность и в основе всего, что творится, лежат эгоистические личные интересы тех, кто держит власть в своих руках. Как знать, может быть, среди причин, побудивших Шекспира прекратить деятельность в театре, было и отвращение к той политической реакции, которая все более ощущалась в общественной атмосфере страны в те годы. И разве не вероятно то, что ему опостылела необходимость маскировать свой реализм лестью по отношению к сильным мира сего? Может быть, поэтому он и уехал в маленький Стретфорд. чтобы закончить свои дни в кругу частных интересов, вдали от сутолоки и грязи большого политического мира. Как бы там ни было, «Генрих VIII» — последнее драматическое произведение Шекспира. Написанное без особого вдохновения, оно заслуживает внимания, ибо Шекспир интересен и тогда, когда творит не в полную силу. Читая эту драму, мы чувствуем, что великий мастер устал, но в ней есть характеры, эпизоды и строки, в которых художественный дар и реалистическое мастерство его еще раз блистают перед нами, как это бывает, когда заходящее в тучах солнце бросает сквозь просветы в облаках свои последние предзакатные лучи. А.Смирнов ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ «ГЕНРИХА VIII» Действующие лица. — Генрих VIII (1509–1547), род. в 1491 году был жестоким деспотом и натурой грубо чувственной, не считавшейся ни с какими преградами. Он был шесть раз женат, причем с двумя из своих жен развелся, а двух казнил. Кроме того, у него было множество любовниц. Не менее жестоко расправлялся он со своими министрами и советниками, если они переставали ему угождать. Во внешней политике он вел двойную игру и выступал попеременно союзником то Карла V, то Франциска I, стремясь сохранить равновесие между Германией и Францией. Кардинал Вулси выдвинулся благодаря своей учености и ловкости в делах. Он много лет был фактическим правителем Англии и пользовался неограниченным доверием Генриха VIII благодаря тому, что при полном самоуправстве умел изображать себя лишь покорным исполнителем воли своего господина. Причиной его опалы было не торможение развода Генриха с Екатериной, а лишь неспособность добиться от папы согласия на этот развод. Королева Екатерина была дочерью короля Испании Фердинанда Католика и Изабеллы Арагонской. |
| Милорды, проводите лорда Стенли. Как дух мой ни встревожен, надо лечь, Не то мне поутру свинцовый сон Не даст подняться на крылах победы. Покойной ночи, добрые друзья. Все, кроме Ричмонда уходят. О ты, господь, о ты, мой полководец, Взгляни с любовью на моих солдат! Карающий твой меч вложи им в руки, Да сокрушит он шлемы всех врагов, Что узурпатор против нас сплотил! Орудьями возмездья сделай нас, И мы тебя восславим в час победы! Тебе мой бодрствующий дух вручаю Пред тем, как окна глаз моих закрыть. И в бденье, и во сне - пребудь со мной! (Засыпает.) Является призрак принца Эдуарда, сына Генриха VI. Призрак принца Эдуарда (Ричарду) Тебе на сердце камнем завтра лягу! Припомни, как в расцвете юных лет Я был тобой при Тьюксбери заколот. Тебе за то - отчаянье и смерть! (Ричмонду.) Мужайся, Ричмонд! Души убиенных Несчастных принцев будут за тебя. Сын Генриха с тобой в союзе, Ричмонд! Является призрак Генриха VI. Призрак Генриха VI (Ричарду) Когда был смертным я, изрешетил ты Помазаннику тело. Вспомни это. Твоя судьба - отчаянье и смерть! За Генриха - отчаянье и смерть! (Ричмонду.) Ты добр и чист. Победа за тобой! Тот Генрих, что предрек тебе корону, Тебе пророчит жизнь и процветанье! Является призрак Кларенса. Призрак Кларенса (Ричарду) Тебе на сердце камнем завтра лягу Я, захлебнувшийся твоим вином, Коварством сгубленный несчастный Кларенс. В час битвы завтра вспомнишь обо мне И выронишь ты меч свой бесполезный. Тебе в удел - отчаянье и смерть! (Ричмонду.) За отпрыска Ланкастерского дома Мольбы возносят сгубленные Йорки. Бог за тебя! Живи и процветай! Являются призраки Риверса, Грея и Вогена. Призрак Риверса (Ричарду) Тебе на сердце камнем завтра лягу Я, Риверс, в Помфрете тобой казненный. Отчаянье и смерть! Призрак Грея (Ричарду) Припомни Грея В сраженье - и отчается твой дух! Призрак Вогена (Ричарду) Ты вспомнишь Вогена и ужаснешься, И выпадет из рук твоих копье. И ждут тебя отчаянье и смерть! Все вместе (Ричмонду) Восстань! Вонзили мы обиды наши Злодею в грудь. Восстань и победи! |
|
|
