| Когда паломников становилось слишком много, он отдавал им свою келлию, а сам немного отдыхал на стуле в алтаре Хоть он и был худощавым, но исполнял самую тяжелую работу: таскал на спине камни из реки и дрова из леса. Несмотря на гонения и туристов с турбазы, кишевших в монастырских покоях, всё, казалось бы, входило в норму. И отец Дометий в водовороте работ по восстановлению монастыря, служения в четырех храмах, трое из которых мирские, борьбы с бюрократией и запретами государства нашел еще время на то, чтобы поступить и окончить докторантуру. Его тонкая и созерцательная натура, видимо, испытывала потребность в целых годах учебы, когда можно было бы беспрепятственно окунуться в учения святых отцов. Его научным руководителем был сам отец Думитру Стэнилоае , который однажды, придя в монастырь, на лавину вопросов своего ученика ответил ему: – Ты овладел б о льшим богословием, чем кто бы то ни было. Это богословие, которым ты живешь. – И он действительно жил им. – Действуй так, чтобы дело у тебя было вместо слова, и говори так, чтобы слово было вместо дела. Так он и действовал и так проповедовал. Ни на миг не считался с усталостью и болью. Врач сказал, что у него проблемы с сердцем, но он не щадил себя. Он уже жил не своей жизнью, а Христовой. Спустя годы поэт Иоанн Александру напишет о нем: «Почему вы держались за него?/Ведь у него не было ничего, что могло бы нас удержать:/Он отвергся без жалости/И малейшей любви к себе». В этих четырех строках действительно описана вся жизнь батюшки. И не аскетичного и подвижного духовника, проникающего в каждый уголок монастыря, искали люди. Не за юношей с негустой бородой и светлыми волосами, ниспадающими на плечи, следовали матушки повсюду, без раздумий слушаясь его. Все чувствовали рядом с ним Христа, Которому пылающий духом Дометий отдал всю свою душу и жизнь. Кончина грянула внезапно. Летом 1975 года потоки воды, хлынувшие с гор, снесли на своем пути все дороги и мосты и превратили монастырь в подлинный исихастирий. Машина с продуктами застряла где-то вдали. Батюшка взял нескольких монахинь и отправился перегружать продукты в мешки. Ему достался мешок с хлебом. Провожатые пробовали подсобить ему, облегчить его ношу, потому что батюшка стал задыхаться. Но он не остановился и не снял со спины мешок, который нес для дорогой его сердцу общины. А когда дошел до мирского храма в селе Джоаджу, мягко осел, глянул на монахинь и навеки умолк. |
| Он помогал затравленным монахиням как сильный отец и участливый брат. Ходил в Теюш по ночам, чтобы никто не видел. Бороду завязывал платком, а рясу прятал под пальто. Изменив таким образом внешность, он крался через вокзалы и села, пока не доходил до новоявленной мастерской на скотном дворе. С собой тащил всё, что только мог: деньги, еду, одежду, всё, в чем нуждались его чада и сестры по подвигу и гонению. Буквально выворачивал карманы, так что на обратный билет приходилось просить у них же. Через какое-то время ему удалось выхлопотать, чтобы матушек перевели в город Аюд, в крупное отделение по ковроткачеству, где матушка Иерусалима была назначена начальницей. На деньги, собранные верующими, купил в городе два дома, где поселил всю общину. В этой атмосфере они провели 9 лет. А в марте 1969 года смогли вернуться в Рымец, но не как монахини. Коммунисты разрешили им открыть в монастыре мастерскую, чтобы они обучали там местных ремеслу ковроткачества. А в их келлиях располагались туристическая база и буфет для туристов. Полет, застывший в мгновение ока Но батюшка был несказанно счастлив: – Когда на столе есть луковица и кусок мамалыги, жаловаться не надо. Он снова был везде: в храме на богослужении, с рабочими копал ямы и таскал валуны из реки, бегал по горам, чтобы окормлять крестьян. Говорил матушкам: – Будем помнить о маленьких пчелах, какой порядок, какое благочиние и какая чистота у них в ульях! А если в улей заберется трутень, его выбрасывают на улицу! Всегда пел, и не только церковные песнопения, но и патриотические, а также народные. Его серебряный, красивый голос, как у Кукузеля, был слышен в каждом углу, так что монастырь казался полным его присутствия. Отец Дометий (справа) с насельницами монастыря Рымец Постепенно поток верующих заполонил маленькую монашескую обитель. Условия тогда были тяжелые, даже электричества не было, но батюшка никому не хотел отказывать. А когда паломников становилось слишком много, он отдавал им свою келлию, которую делил с еще двумя монахами, а сам немного отдыхал на стуле в алтаре. Когда же не было мест за столом, он вставал и сажал вместо себя богомольца. Его девизом было: «Верь, надейся, терпи, смиряйся, люби как Иисус! В силе этих слов – вся тайна нашего спасения и блаженства». |
| Придя в ужас от этой жуткой картины, женщина проснулась. А на другой день, в канун памяти святой Параскевы, она даст жизнь младенцу, которого назовет Стелианом. Был ли этот сон предвестием его великой и трагической судьбы? Родители не могли этого знать. Он был их четвертым ребенком, потом Бог даст им еще 8, и всего у них будет 12 детей, по числу святых апостолов. Но тяжкие времена только четверым из них дадут дожить до маститой старости. Трое будут служить Богу: двое в монастыре, а третий – мирским священником. Рос Стелиан вдали от тех мест, в которых родился. Его отец, Ион Манолаке, бедный крестьянин, сражавшийся на Первой мировой войне, в награду за храбрость, с которой служил родине, получил гектар земли в степях Бэрэган. Нам сегодня этого кажется мало, но наш румын на этом клочке земли сумел прокормить и поставить на ноги 12 ребятишек. Он был человеком простым и очень набожным. Не зная грамоты, научился довольно хорошо петь и в сельской церкви отвечал за клирос. В детстве Стелиан еще любил своего дедушку, который был церковным старостой, глубоко верующим человеком и сподобился чудесной кончины. Родные рассказывают, что старик знал, когда умрет, и за два дня до смерти просил близких заказать по нему панихиды и поминки. А в самый день отшествия ко Господу попросил дать ему свечку, говоря, что в 4 часа после обеда он отойдет на тот свет . И угасал в полном сознании, рассказывая при этом, что видит ангела, пришедшего за ним, и Христа в сиянии света. А Стелиану оставил такое слово-завещание: – Сколько будешь жив, служи Господу, потому что никакой пользы ни от чего нет, если не служишь Ему. И внук его послушался. С самого детства научился вести сокровенную беседу с горним миром. Родственники рассказывают, что учеба в школе давалась ему с трудом, и мама научила его молить Пресвятую Богородицу, чтобы Она подала ему мудрость. И результаты не замедлили явиться: Стелиан после этого всегда был в числе первых, где бы ни учился. Новоначальный исихаст Конец лета. На вокзале села Янка-Сат несколько мальчишек ждут поезда, который повезет их назад, в Бузэу, где вот-вот начнется учебный год. Один из них плачет от обиды, потому что не может вернуться в семинарию. Приехал домой на летние каникулы, а родителям не на что купить ему обратный билет. Стелиан знает его, они вместе учатся, и из любви ко Христу и ближнему он протягивает ему свой билет. А поскольку у самого денег нет, добирается до Бузэу пешком. Бережно снимает обувь, чтобы ее не стоптать, и босиком шагает 60 км до самой семинарии. Подобные поступки станут для него обыкновением во взрослой жизни. |
| К тому же мы знаем, что на некоторых послевоенных олимпиадах никаких эстафет в принципе не было, и огонь зажигался в буквальном смысле в камине. К примеру, в 1952 году, когда была Олимпиада в Норвегии, огонь зажгли не в Олимпии, а в доме пионера-основоположника норвежского лыжного спорта Сондре Норхейма. На другую Олимпиаду огонь просто доставили самолётом, а вот сейчас для него почему-то придумали самый длинный и самый сложный маршрут. На мой взгляд, вокруг этого сейчас нагнетается слишком много пафоса. Второе. Организаторы утверждают, что это лишь спектакль. Но у нас как у православных церковных людей должна быть память о мученике Геласии. Геласий был профессиональным актёром, и в пародийном комическом представлении о христианах играл роль христианина-неофита. Геласий изображал христианина, принимающего Крещение. Коллеги-актёры бросили его в ванну с теплой водой, но Геласий вышел из воды действительно преображенным. Когда его одели в белые одежды, он воскликнул: «Я – христианин! Когда я был в купели, я видел сияние Божие, и теперь я готов умереть христианином». Сначала все аплодировали тому, какая это интересная находка, но он начал доказывать, что это не шутка. В конце концов, Геласия насмерть забросали камнями, и христиане почитают его, как мученика. Соответственно, неизбежен и обратный вопрос: как далеко может зайти и к каким духовным последствиям может привести шуточное или игровое поклонение языческим богам? Как и в случае с идоложертвенной пищей, ответ будет зависеть от качества «духовной настройки» не только действователя, но и зрителя. Вспомним советы апостола Павла – как поступать с идоложертвенной пищей. Я, например, пришел в гости к знакомому язычнику. А он по ходу беседы угощает меня каким-то мясом. Вполне возможно, что плов, поставленный передо мной, изготовлен из того ягненка, который был принесен в жертву перед статуей Аполлона, то есть является “идоложертвенным”. Как я должен вести себя? “Если кто из неверных позовет вас… то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования” (1 Кор. 10, 27). |
| Последний повелел пресвитера Валентина, Марина, его жену и сыновей отделить от прочих, а Астерия и домашних его связанными послал в город, называемый Остией [ 11 ], чтобы там они были подвергнуты суду и наказанию. Святой Астерий и все бывшие с ним приведены были в город Остию и отданы судье, по имени Геласию, который, увидев их, повелел всех бросить в темницу. По прошествии двадцати дней он приказал привести их на суд и сказал им: — Знаете ли вы, что повелел император и все советники [ 12 ] его? — Не знаем, — отвечали святые. — Повелено, — сказал судья, — чтобы те, кто поклоняется богам, жили и были свободны, а те, которые не желают им поклоняться, после различных мучений были казнены. На это святой Астерий сказал судье: — Пусть покланяются богам те, кто им подобны, и пусть с ними погибнут, а мы кланяемся Единому истинному, всемогущему Богу, живущему на небесах, и Ему приносим себя в жертву. От этих слов судья пришел в гнев и немедленно повелел повесить святого Астерия и мучить его, а всех прочих — без пощады бить палками. Подвергши святых мучеников в этот день таким мучениям, судья повелел снова бросить их в темницу и при этом сказал: — Следует приготовить для них более жестокие мучения. После этого он сделал распоряжение, чтобы на следующий день было приготовлено зрелище и был собран весь народ. Когда наступило утро, Геласий прибыл на зрелище, сел на особом месте для суда и, приказав привести святого Астерия вместе с другими мучениками к себе, сказал ему: — Оставь свое суетное безумие и дай обещание принести жертву богам, чтобы не погибнуть в мучениях тебе и тем, которые находятся с тобою. — Мы все желаем умереть за Христа, — отвечал на это святой Астерий, — как и Он умер за нас грешных, чтобы очистившись от скверн мира сего, удостоиться перейти к желанному для нас Царствию небесному. От такого ответа Геласий пришел в сильный гнев и повелел Астерия и всех, бывших с ним, отдать на растерзание зверям. После сего святые мученики были отведены на место, находившееся вблизи золотого капища и называвшееся звериным, так как там содержались звери. |
| Старец, по внешности этого человека и по разумению, свыше ему дарованному, проникнув злое намерение Феодосия, не увлекся на сторону этого отступника, что тогда сделали почти все, но отослал его с бесчестьем, как и прилично было. Он вывел на середину мальчика, которого воскресил из мертвых, и с важным видом сказал Феодосию: «Если ты хочешь рассуждать о вере, то вот он будет тебя слушать и говорить с тобою, а мне недосуг слушать тебя». Феодосий, пристыженный такими словами, устремился в святой город и там, под видом ревности по Боге, увлек на свою сторону все монашество, увлек также и бывшую в то время там царицу и таким образом, при ее содействии, силою занял Иерусалимский престол, предвосхитив его убийствами и другими нечестивыми и противозаконными делами, о которых еще и ныне помнят многие. Получив власть и достигнув своей цели, он рукоположил множество епископов, отнимая в то же время престолы у епископов еще не возвратившихся. Тогда он призывает и авву Геласия, приводит его в храм, лаская и вместе устрашая. Когда старец вошел в храм, Феодосий говорит ему: «Произнеси анафему на Ювеналия». Нимало не устрашившись, Геласий отвечал: «Я не знаю другого епископа Иерусалимского, кроме Ювеналия». Феодосий, опасаясь, чтобы и другие не стали подражать благочестивой ревности его, велел с бесчестием выгнать его из церкви. Последователи раскола Феодосиева взяли старца, обложили его со всех сторон дровами и грозили сжечь его; но видя, что он не боится и не страшится этого, и опасаясь народного возмущения, потому что Геласий был в большой славе (все же это происходило по Божию Промыслу), без всякого вреда отпустили мученика, который уже сам себя принес Христу в всесожжение. 5 . Сказывали об авве Геласии, что он еще с юности проводил бедную и пустынническую жизнь. В это же время и в тех же местах весьма многие вели одинаковую с ним жизнь. Между ними был один старец, самый простой и бедный, который жил до смерти своей в уединенной келье, хотя в старости своей имел учеников. Он до конца жизни соблюдал то подвижническое правило, чтобы не иметь двух хитонов и не заботиться о завтрашнем дне. |
| Бернард Клервосский. – Символическое выражение симфонии. Вручение царем жезла Патриарху. – О значении религии для государства. Аристотель. Лактанций . Папа Иннокентий II. Никон. Одно суждение проф. Масарика. – Пальмер о возможности грядущего отпадения России от христианства и о возможности православной реакции. – Пророческие угрозы папы Пия IX для Европейского мира. – Пальмер о неизбежном разрушении Русского Царства в результате отступления от православных принципов строительства. – Симфония властей, как путь возрождения России. a) Учение Святых Отцов Церкви о назначении государства. Принцип взаимной независимости Церкви и государства. i) Основы симфонии Церкви и государства Процитированная нами 6-я новелла Юстиниана признает равноправность двух властей и необходимость их совместного действия для блага государства. Будучи включена в государственный закон, теория эта явилась принципом, признанным для руководства самим государством. Как в основе всякой политической теории, в основе её лежит известное философское миросозерцание. Таковым для теории симфонии является учение Церкви о назначении государства и в связи с этим о соотношении его с самой Церковью. Древнее, как род человеческий, государство имеет свое происхождение в провиденциальном плане Премудрости и предназначается к тому, чтобы человек, вышедший из Божественного порядка через непослушание, был человеческой властью возращен в пути спасительной жизни. Божественное происхождение государства открыто еще древним народам, и потому человек, в силу Богом установленного порядка, обязан повиноваться власти, призванной вносить справедливость через сдержку страхом наказаний сильных и через покровительство слабым и невинным посредством отнятия возможности наносить им вред. Целый ряд мест Ветхого Завета говорит о происхождении и назначении государства. Так книга Притч в гл. XIII, 15, 16: «Мною цари царствуют и узаконяют правду. Мною начальствуют начальники и вельможи и все судьи земли». Книга Премудрости Соломона в гл. VI, 2, 3: «Внимайте, обладатели множества и гордящиеся перед народами. От Господа дана вам держава и сила от Вышнего». Книга Даниила гл. IV, 14: «Повелением бодрствующих это определено и по приговору святых назначено, дабы знали живущие, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его кому хочет и поставляет над ним уничиженного между людьми». С пришествием Христа Ветхозаветный закон не опрокинут, а еще более возвышен и яснее раскрыт. Сам Христос родился подданным государства, признал власть Ирода ( Mф. XVII, 24 и сл.), приказал платить подати Кесарю ( Mф. XXII, 21 ), подчинился власти Пилата, как исходящей свыше (Иоанн XIX, 11); Церковь устами Святого Петра и Павла в послании к Римлянам XIII, 1 учила, что всякая Душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; далее послушание это мотивировано: «ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро». ii) О подчинении государственной власти. Папа Геласий. Иоанн Златоуст |
| Запрещая своим последователям причащаться Крови Христовой, Католическая церковь прежде всего нарушает заповедь Спасителя, Который установил таинство Евхаристии под двумя видами Тела и Крови и повелел, чтобы все христиане пили Его спасительной Крови. «Пейте из нея (чаши) все,– сказал Он апостолам на Тайной вечери, – ибо сия есть Кровь Моя Нового Завета за многих изливаемая во оставление грехов» ( Мф.26:28 ). Выходит, что Католическая церковь хвалится познанием Христа, а сама не исполняет Его заповедей. «Кто же,– пишет апостол Иоанн Богослов, – говорит: я познал Его, но заповедей Его по соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины» ( 1Ин.2:4 ). Преступив заповедь Божию Католическая церковь запрещает мирянам причащаться Крови Христовой, она нарушила и Придание св. апостолов, которые призывали христиан пить из чаши Господней. «Да испытывает человек себя, – писал св. апостол Павел, – и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» ( 1Кор.11:28 ). И в другом месте: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой?» ( 1Кор.10:16 ). И еще: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он прейдет» ( 1Кор.11:26 ). Католическая церковь учит не тому, чему учили апостолы и тем самым подводит своих последователей под анафему. «Если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то,– писал св. апостол Павел христианам, – что мы благовествовали вам, да будет анафема» ( Гал.1:8 ). «Кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема» ( Гал.1:9 ). Запрещением причащать мирян Крови Христовой Католическая церковь нарушила и Предание древней Церкви, которая со временем св. апостолов всегда заповедывала христианам причащаться под двумя видами – Тела и Крови Христовых. В самой Западной церкви обычай не причащать мирян Кровью Господней появился только в 15-м веке; до этих же пор римские папы строго следили, чтобы христиане причащались непременно под двумя видами и обличали тех, которые уклонялись от принятия Крови Христовой. Первый Собор в Туре (461 г.) четвертым правилом постановил, чтобы «каждый пастырь имел в ковчеге, запертом на ключ, дароносицу, хранящую хлеб, омоченный в честную Кровь для больных». В 5-м веке Папа Лев Великий в одном из слов в святую четыредесятницу говорил, что «некоторые христиане недостойными устами приемлют Тело Христово, но совершенно уклоняются Крови нашего искупления». Поэтому папа требовал, «чтобы такие люди были открыты и по обличении их святотатственного притворства, были отлучены от общения со святыми». Другой Папа Геласий, живший в том же веке, писал: «Мы открыли, что некоторые, довольствуясь только святою частью святого Тела, воздерживаются от чаши Св. Крови. Не знаю, каким суеверием научаются они так ограничивать себя; но, без всякого сомнения, они должны или всецело принимать тайны, или вовсе не быть допускаемы к ним, потому что разделение одного и того же таинства не может быт без великого поругания святыни». |
| Прошло шесть лет, и вот однажды, в девятом часу дня, кто-то постучался в двери кельи. Выйдя, Геласий вдруг увидал своего авву, стоящим около келии. Изумленный неожиданному появлению его, он подумал, не дух ли это, но все же радостно сказал ему: – Сотвори, отец мой, молитву. Старец сотворил молитву, поцеловался с учеником и потом сказал ему: – Хорошо ты сделал, сын мой, что сначала попросил о молитве, ибо многоразличны бывают козни дьявола. Брат сказал ему: – Почему захотел ты уйти от отцов и оставить меня, своего сына, – и вот я до сих пор был в горе и слезах? – Сын мой! – отвечал старец, – почему я уходил, сие ведает один Бог. Однако знай, что на самом деле до этого самого времени я не покидал ни сего места, ни тебя, и не было ни одной недели, в которую я не причащался бы в церкви, вместе с отцами, святых бессмертных Таин Христа Бога, нашего. Брат очень удивился, что старец жил среди них, и никто не видел его. – Зачем же ты, отец мой, теперь пришел ко мне, сыну твоему? – спросил он. Старец отвечал: – Уже настало, сын мой, время моей смерти, и я пришел, чтобы ты похоронил меня. Преподав брату много душеполезных наставлении и утвердив его в благочестии, старец поднял к небу свои руки, помолился о нем и потом с миром почил о Господе. Тотчас же, после того как брат рассказал нам об этом, мы собрались с пальмовыми ветвями в руках, и с песнопениями перенесли его в церковь , причем лицо почившего сияло, как в древности – у пророка Моисея ( Исх.34:29–30, 35 ). Мы похоронили его вместе с почившими раньше святыми и божественными отцами. Много и другого я мог бы еще рассказать вам, но не буду, ибо уже пора приступить к рассказу о варварах: я вижу, что вы хотите знать, как они перебили святых отцов. Так добродетельны были эти блаженные отцы, которые, живя в полной нищете, твердо претерпевали ради Господа всякие скорби и непрестанно пребывали в молитве и богомыслии. Всех нас жило там сорок три человека. И вот однажды пришли к нам двое каких-то людей и сообщили, что из Эфиопской страны приплыло чрез море на корабле множество варваров. |
| А к ночи отец Самсоний почувствовал себя так плохо, что вызвал игумена и поведал ему о своем тяжком нездоровье, о том, как корил и что и что предрек ему Геласий и как неспокойно стало у него на душе. – Ну, грех невелик, – успокаивал добрый игумен, – а за светлую радость людям тебя Сам Бог наградит. Пошел игумен к Геласию, просил успокоить болезнующего, но не вышло ничего. Отмалчивался Геласий и только, когда уходил игумен, бросил недобрым словом: – На отпевание приду. И случилось все так, как предсказал Геласий. Недолго хворал отец Самсоний и почувствовал, что пришла смерть. Отсоборовали умирающего, простились с ним братия, остался у постели один иеромонах и стал читать отходную. Вдруг видит – поднялся на локтях Самсоний, откинулся к стене, а на стене висела вязка сухих грибов, и засветились они, точно венец вокруг лика святого. Вздохнул глубоко Самсоний и испустил дух. Рассказали монахи друг другу об этом и стали коситься на Геласия, а Геласий трое суток, не отходя от гроба, клал земные поклоны, молился и шептал: «Ушел грех, осталась святость». Как понять – не знали монахи, и была между ними тревога и жуть. Еще больше пошло толков, когда, придя на девятый день к могиле отца Самсония, – а похоронили его по указанию схимника в дубняке, за церковью, – увидели, что у могильного креста выросли грибы. Повырывал их Агафангел иеродиакон, игумен окропил место святой водой, соборне отслужили сугубую панихиду. А на сороковой день повторилось то же, и не знали, что думать, – по греху ли, по святости совершается. Пошли у монахов сны об отце Самсонии; стали поговаривать, будто каждую ночь вырастают на могиле его грибы, а к последней звезде ангел Божий собирает их и светится все кругом. Стали замечать, что если больному отварить гриб, сорванный вблизи могилы, то тому становится лучше. Так говорили все в один голос, и только Геласий-схимник хранил гробовое молчание и никогда не вспоминал об отце Самсонии. И вот, как раз в полугодие кончины Самсония, случилась с Геласием беда. Упал, сходя с лестницы, сломал ногу и впал в беспамятство. Собрались в келье старцы-монахи – не узнал никого Геласий, а когда игумен хотел его приобщить, оттолкнул Чашу с Дарами. |
|
|
