| Образ Славы-Шехины мелькает в сочинениях символистов и «соловьевцев» (А. Белый, Вяч. Иванов). См.: Мейлах М. Б. Шехина//Мифы народов мира: В 2 т. М., 1982. Т. 2. С. 642. Л. П. Карсавин Карсавин Лев Платонович (1882–1952) – русский историк-медиевист, философ, поэт. Дипломную работу Карсавина, посвященную магнатам позднего Рима, отметили золотой медалью и опубликовали; автора в 1906 г. оставили для подготовки к профессорскому званию на кафедре всеобщей истории. В 1910 – Карсавин в научной командировке (Франция, Италия). С 1912 г. – приват-доцент, защитил магистерскую диссертацию о религиозной жизни в Италии XII–XIII bb.). В 1915 г. за книгу «Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках» Карсавина удостоили докторской степени сразу два учебных заведения – Императорский университет и Петроградская Духовная академия. Карсавин преподавал в Психоневрологическом институте и на Высших женских курсах, был ординарным профессором историко-филологического факультета. В эмиграции с 1922 г.; в Берлине Бердяев привлек Карсавина к преподаванию в Религиозно-философской академии. За 1922–1925 гг. напечатал в Берлине пять книг. Переехал в Париж по предложению П. П. Сувчинского для руководства евразийским семинаром; от проф. А. В. Карташова получил приглашение вести курс патрологии в Богословском институте; содержание курса Карсавин изложил в книге «Святые Отцы и Учители Церкви: Раскрытие православия в их творениях» (Париж, 1927). Карсавин переехал в Литву в 1929 г., чтобы занять кафедру всеобщей истории в Литовском университете в Каунасе. Через год он писал и говорил на незнакомом ему языке. Карсавин сразу же включился в интеллектуальную жизнь Литвы. «Поэма о смерти» не является единственной его работой, опубликованной в Литве на русском языке, ей предшествовало напечатанное в Ученых записках гуманитарного факультета сочинение «Идеи христианской метафизики» (на немецком языке), и в том же 1929 г. в Каунасе им была опубликована книга «О Личности» (на русском языке), все остальные работы этого периода писались на литовском языке. |
| Млодзеевский Болеслав Корнелиевич (1858–1923), математик и общественный деятель, магистр (1886), доктор (1890) чистой математики, профессор (1892–1911, 1917), заслуженный профессор (1910) физико-математического ф-та М.у. Один из основателей и первых профессоров МВЖК, профессор Народного ун-та им. А. Л. Шанявского, секретарь (1891–1905), вице-президент (1905–1922), президент (1922–1923) Московского математического об-ва, почетный член ОЛЕАЭ, МОИП, Физического об-ва; Модзалевский Борис Львович (1874–1928), литературовед, библиограф, член-корр. РАН (1918). Служащий канцелярии по учреждениям императрицы Марии (с 1898), служащий канцелярии конференции, зав. архивом (с 1907) Петербургской АН, член и делопроизводитель Комиссии по изданию сочинений А. С. Пушкина (с 1919), один из основателей Пушкинского дома и его старший хранитель (1919–1928); Моравский Владимир Сергеевич (1891–?), студент историко-филологического ф-та М. у.; Морозкина, выпускница историко-философского ф-та МВЖК; Морской В. Я., дирижер Саратовской оперы; Моцарт Вольфганг Амадей (1756–1791), австрийский композитор; Муравьев Никита Михайлович (1796–1843), декабрист, капитан гвардии (1825). Участник заграничных походов русской армии 1813–1814, один из создателей «Союза спасения» (1816), член Верховной думы и правитель Северного об-ва, член директории Южного об-ва декабристов; Муралов Николай Иванович (1877–1937), деятель революционного движения. После Февральской революции занимал видные должности в московских большевистских организациях, в ходе Октябрьской революции член Московского ВРК и член Революционного штаба, затем командующий войсками Московского военного округа. Позже (1919) член Реввоенсовета Восточного фронта, с 1925 член ЦКК ВКП(б), начальник военно-морской инспекции Наркомата РКП, ректор сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. В 1927 выведен из ЦКК, исключен из партии, с 1928 в Сибири на хозяйственной работе, в 1937 расстрелян; Муратов Михаил Васильевич (1892–1957), историк, книговед, писатель. В 1917 студент историко-филологического ф-та М. у. В 1920–1931 преподавал историю книжного дела на Высших библиотечных курсах при Ин-те библиотековедения в Москве и в вузах Иркутска, сотрудник Центрального бюро краеведения; |
| 1980 год. г. Елец. Архимандрит Исаакий (Виноградов) Королева В. Святитель Николай митрополит Алма-Атинский и Казахстанский. М.: Паломник, 2000. С. 133-146. 25 февраля 2013 г. Рейтинг: 10 Голосов: 394 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Архимандрит Исаакий (Иван Васильевич Виноградов) служил с владыкой Николаем в период с 1947 по 1955 гг. Родился в 1895 году в Санкт-Петербурге. В 1913 году закончил реальное училище в Санкт-Петербурге, после чего поступил учиться в Санкт-Петербургскую Духовную Академию. Во время Германской войны с Россией в 1916 году, будучи на третьем курсе Академии, он был призван в Царскую Армию и поступил во Владимирское военное училище в г. Санкт-Петербурге, которое окончил в октябре 1916 года, и в чине прапорщика направлен на Румынский фронт, где служил в 460 пехотном полку на должностях командира полуроты, затем командира роты. В феврале 1918 года зачислен рядовым в отряд полковника Дроздовского, который в мае 1918 года вошел в состав армии генерала Деникина. В марте 1920 года произведен в капитаны и в январе 1921 года назначен помощником адъютанта Дроздовского полка. В ноябре 1920 года, после поражения армии Врангеля, Иван Васильевич Виноградов эмигрировал в Турцию, г. Галиполи, где вступил в «Галиполийское землячество». В сентябре 1921 года переехал в Болгарию, в г. Севлиево. В 1926 году выехал во Францию, где в Париже поступил в Православный Богословский институт Преподобного Сергия, который окончил в 1928 году. В 1927 году в Париже принял монашеский постриг и сан иеродиакона. В 1928 году рукоположен во иеромонаха. В этом же году был направлен для прохождения приходского служения в Прагу. В 1945 году, когда Советские войска вошли в Прагу, 26 мая архимандрит Исаакий был арестован отделом контрразведки «Смерш» 4 Гвардейского Кав. корпуса по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-2, 58-4 и 58-10 ч. 2 УК РСФСР. Обвинялся в том, что, проходя службу в армии Деникина и Врангеля, принимал непосредственное участие в боях с Красной Армией, состоял членом «Галиполийского землячества», а затем «РОВС». «За заслуги перед русской эмиграцией был назначен главным священником «РОВС», читал лекции на «Высших военных курсах». На протяжении 24 лет систематически проводил среди эмигрантов и народов Европы активную контрреволюционную деятельность, направленную на свержение Советской власти». |
| 106, 123, 124, 125 Гундяев Михаил Васильевич; (6 января 1907 – 13 октября 1974). Окончил среднюю школу (1924). В 1926–1928 учился на Высших Богословских курсах в Ленинграде. В 1929–1930 служил в Красной Армии. В 1933 работал техником-конструктором на заводе им. Калинина. Окончил Ленинградский механический техникум. Арестован в Ленинграде в декабре 1933 по делу «евлогиевцев». Приговорен 25 февраля 1934 к 3 годам концлагерей. Отбывал срок на Дальнем Востоке. С 1938 учился в заочном машиностроительном институте, работал инженером в Ленинграде. Участник Великой Отечественной войны. С 1946 – главный механик на ленинградском заводе. С 16 марта 1947 – священник Смоленской церкви, с 1951 – Спасо-Преображенского собора, с 1960 – настоятель Александро-Невской церкви Красного Села, с 1970 – настоятель Серафимовской церкви, с 13 января 1972 – настоятель Никольской Большеохгинской церкви. Протоиерей. Окончил Ленинградскую ДА (1970, заочно). См.: Некролог.//ЖМП 1976. 6. С. 23–24. 363 Гуревич (Гурович; Гурвич) Яков Самойлович; (1 февраля 1869 (1870?) – 8 декабря 1936). Адвокат Присяжный поверенный. В 1914 приехал из Екатеринослава в С.-Петербург, занялся преимущественно кассационной практикой в сенате. Вместе с А. Ф. Кони основал институт ораторского красноречия. Защищал митрополита Вениамина. В 1922 эмигрировал в Париж. Член Объединения русских адвокатов во Франции (Париж). 273 Гурий (Егоров Вячеслав Михайлович); (1 июля 1891 – 12 июля 1965). Родился в с. Опоченский посад Боровичского уезда Новгородской губ. в семье владельца артели ломовых извозчиков, осиротел в раннем детстве. Окончил Петровское коммерческое училище в С.-Петербурге (1911), учился в С.-Петербургской ДА (1912–1917), к. б. 14 ноября 1913 рукоположен во чтеца. В 1914 – феврале 1915, прервав обучение, служил на фронте братом милосердия. В феврале 1915 демобилизован по состоянию здоровья (болел туберкулезом), с осени вновь приступил к занятиям в Академии. 4 декабря 1915 пострижен в монашество, 5 декабря рукоположен в иеродиакона, 6 декабря 1915 – в иеромонаха. |
| Состояние дел на кафедре было тяжелым. Во-первых, до начала 1870-х гг. на эту кафедру не могли найти специалиста. Сначала выясняли, какому ведомству – Министерству народного просвещения или Святейшему Синоду – надлежит подыскивать кандидатов для замещения вакантной кафедры и какими компетенциями он должен обладать. Во-вторых, нерешенным оставался вопрос, каким образом готовить будущих профессоров на кафедру при наличии вакантных мест. Историко-филологические факультеты университетов не могли давать магистерские и докторские степени по церковной истории, что было прерогативой духовных академий. При этом университетские корпорации не желали видеть в рядах ученых университета представителей духовных академий 13 . Профессо- рам-историкам казалось, что вопросам истории Церкви уделяется достаточное внимание в различных курсах всеобщей и русской истории 14 . В результате представители духовных академий не спешили занимать кафедры, зная о сложностях во взаимоотношениях с коллегами и студентами. Кроме того, до появления устава 1869 г. специалистов именно с серьезной церковно-исторической подготовкой академии предложить не могли, что и объясняло вакантность кафедр. У Иванцова-Платонова было свое видение проблемы замещения кафедры истории Церкви в университете. Профессор ратовал за то, чтобы в светских университетах стали бы возможными защиты диссертаций по истории Церкви. Подготовку кандидатов для занятий кафедры он предлагал вести совместными усилиями университетского профессора кафедры церковной истории и профессоров Духовных академий, в которой будущий университетский профессор должен был в обязательном порядке прослушать определенный набор курсов. При этом формирование исследовательских навыков будущего ученого Иванцов-Платонов считал нужным отнести на время заграничной стажировки 15 . Казалось бы, столь упорное требование подготовки историка Церкви в европейских, преимущественно немецких, протестантских университетах выдавало в Иванцове-Платонове западника, о чем сверх того могли свидетельствовать хорошие рекомендации С. М. Соловьева в Московском университете. Однако такой взгляд неверен. Иванцов-Платонов действовал в парадигме славянофильской мысли. «Его соединяла со славянофилами вера в живые силы православия, вера в единство высших нравственных сил человека»16. Он, как и славянофилы, ратовал за синтез науки и богословской мысли, сотрудничал с аксаковским «Днем», затем «Русью», начал публиковать богословские произведения А. С. Хомякова, которые стали одним из первых русских неклерикальных опытов богословского творчества 16 . Иванцов-Платонов положительно оценивал тягу русского общества к осмыслению вопросов веры, противопоставлял славянофилов апатичному и утратившему корни русскому дворянству, а также интеллигенции. Однако при этом он считал необходимым для русской богословской мысли пройти строгую научную школу, в которой историческая подготовка должна играть самую существенную роль. |
| Домой добрался уже в 8-м часу вечера. Лиза сообщила мне весть о единогласном сочувственном отношении ко мне в факультете во вторник на совещании факультета. Приехал Протасов, доцент Академии, за листом с пожеланиями, который хотели вручить мне для отвоза в Москву, но мне его не вручили, т. к. не все подписи были собраны. Устал я ужасно. 16 марта. Четверг. Вчера вечером, как я узнал из газет, собирались профессора и приват-доценты, ушедшие в 1911 г., и постановили предъявить Совету Университета условия, на которых они возвратятся: профессора сразу же без выборов занимают те кафедры, на которых они сидели, и Совет уже в таком обновленном составе подвергает баллотировке уволенных профессоров. Совет наш, конечно, пойдет на такие уступки, испытав новое унижение. Мое дело этим осложняется, т. к. откладывается, а мало ли что может за это время произойти? В «Русском слове» даже добавлена подробность: Новгородцев и Кизеветтер, как в свое время избранные, но не получившие утверждения, входят непосредственно без выборов, «как единственно законные кандидаты на соответствующие кафедры». Все беды сыплются на меня. Вдруг звонок от А. И. Яковлева с резким упреком, что мы с Ю. В. Готье действовали по отношению к нему не по-товарищески, объявив ему, что, может быть, на следующий год из его семинариев факультет будет оплачивать один. Я всячески старался его успокоить. Вечером было заседание комиссии в ОИДР по присуждению премии Д. И. Иловайского. Я сделал доклад о книге Гневушева. Присудили премию в 1 000 рублей. Иловайский почему-то поднял вопрос об увеличении вознаграждения рецензенту и, несмотря на мое сопротивление, мне присудили вместо 300 – 800 рублей. Разговоры о текущих событиях и страх за грядущее русской земли. После заседания я заходил к Яковлеву и, кажется, его успокоил. 17 марта. Пятница. Утро за подготовкой к семинарию на Высших курсах. Но семинарий, однако, не состоялся, т. к. на эти часы, от 3 до 5, назначена сходка слушательниц историко-философского факультета. Курсистки обратились ко мне с просьбой назначить другой день, и мы условились перенести занятия на завтра. |
| Прося Архипастырского благословения вашего, с глубочайшим почтением и совершенной преданностию имею честь быть“... Означенный в письме Сборник для меня весьма интересен по многим отзывам о моих археологических и особенно палеографических трудах. В ответ на письмо г. Грота я писал 15-го ч. за 2526: „Ваше Превосходительство, Милостивый Государь, Яков Карлович! Получив препровожденный ко мне при почтеннейшем письме вашем от 12-го сего сентября, 85, XXXIII том Сборника отделения русского языка и словесности, долгом поставляю принести Вашему Превосходительству за этот дар мою душевную благодарность. С своей стороны, покорнейше прошу принять и от меня посылаемый при сем экземпляр изданной мною книги, под заглавием: „Письма митрополита Московского Филарета к архиепископу Тверскому Алексию“. С истинным почтением и преданностию имею честь быть“... 16-го ч. получил я от Директора Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода, И.А. Ненарокомова письмо за 4401 следующего содержания: „Имею честь препроводить к Вашему Высокопреосвященству полученные ныне от ректора Вифанской духовной семинарии рукописи блаженной памяти Московского митрополита Филарета: 1) рассуждение о св. иконах и 2) чин исповедания и обещания архиерейского (по вопросу об изменении архиерейской присяги) с приложениями к послед- —304— 1884 г. ней: а) двух писем от графа А. Толстого 2954 и покойного митрополита С.-Петербургского Никанора 2955 б) исповедания и в) чина присяги архиерейские, изд. 1850 года“. Присланные рукописи вошли в наше издание бумаг митр. Филарета. Председатель Педагогического Совета высших женских курсов, профессор Университета, Тайный Советник Андр. Ник. Бекетов 2956 письмом от 17-го ч., за 782, приглашал меня на имеющий быть 20-го числа акт в этих курсах. На акте предполагалось читать, кроме Отчета, речь профессора О. Ф. Миллера „Императрица Екатерина II и Дидро“. Но мне не довелось быть на акте, не помню, по какой причине. 19-го ч. я получил от вдовы Ротмистра Елис. Николаевны Ахматовой 129. собственноручных писем Митрополита Московского Филарета к бывшему Обер-Прокурору Св. |
| Митрополит Вениамин (Федченков) с приходом на Латвийскую кафедру в феврале 1948 г. прежде всего обратил свое внимание на недостаток священнослужителей в латвийских приходах. Для восполнения этого недостатка он решил открыть в Риге кратковременные курсы богословско-псаломщицкого характера. Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви в создании таких курсов владыке отказал. Конечно, существовала возможность направлять своих кандидатов в духовные школы Ленинграда и Москвы. И этой возможностью митрополит Вениамин пользовался. Однако количество мест в данных учебных заведениях было ограничено и нужды духовного образования пастырства, по мнению владыки, они не вполне обеспечивали. В Латвии нужны были свои священнослужители из латышей, выросшие в местных условиях и знающие местную богослужебную практику. Ставленники, то есть те, кто готовился к рукоположению в священнослужители, проходили такую практику в Рижском кафедральном соборе, где в определенные дни совершались службы на латышском языке. Помимо этого, необходимо было заниматься самообразованием. Духовной литературы не хватало. И митрополит Вениамин добивается издания епархиальных «Вестей», где начинает ежеквартально публиковать небольшие статьи, касающиеся пастырской практики: о Таинстве Исповеди, о совершении Таинства Крещения, о практике возложения на главы верующих Евхаристической Чаши, о крестных родителях, об открытии царских врат и т.п. Всего в 1950–1951 гг. вышло четыре выпуска епархиальный «Вестей». Пятый, пасхальный номер, власти печатать не разрешили. После неоднократных обращений в Москву митрополит Вениамин все же получил разрешение на организацию краткосрочных курсов по переподготовке уже зарегистрированного духовенства. Вскоре такие курсы были проведены в Риге. А в 1951 г. владыка уже составляет обширный проект организации двухгодичных «высших духовных курсов» . На этих курсах он сам, а также приглашенные для этого рижские священнослужители должны были читать лекции по два часа три раза в неделю для слушателей, среди которых могли быть и миряне. |
| – Следовательно, нужно ожидать пополнения из бедных слоев общества. Но это значит, что они поступят на казенное содержание и будут обязаны принимать сан, совершенно не представляя жизни духовенства. «Какое будет еще насилие Церкви, если всех тех, которые добровольно поступят из разных сословий низшего класса семинарий в два высших, на казенный кошт, обязывать непременно к священнослужению! Да разве это военная или гражданская служба? Духовное начало не должно ли тут служить главным основанием?» – вопрошал обер-прокурора автор записки 719 . Единственное, с чем он соглашался, так это с предоставлением белому духовенству возможности занимать ключевые должности – ректора и инспектора. Здесь, по Муравьеву, не было предмета спора: назначать нужно только по деловым качествам, а не по тому, к какой группе духовенства принадлежит человек. Проект большинства решал проблемы духовных заведений в духе намечавшихся вдохновителями Д. Толстого перемен в светской школе. Он был детищем обер-прокурора, при его поддержке получил одобрение в Синоде и, 14 мая 1867 г. подписанный царем, обрел силу закона. Новый устав училищ и семинарий подчинил их власти епархиальных архиереев. Как следствие, окружные академические правления сделались не нужны и упразднялись. Ректора училища теперь назначал архиерей, а ректора семинарии выбирали. Допускалось, что им может быть лицо, не имеющее сана. В семинариях и училищах создавались правления, наделенные достаточно широкими правами, вплоть до выборов преподавателей, причем уставы сделали очень важную уступку белому духовенству: оно не только могло занимать ректорские места, но допускалось к семинарским и училищным делам. Его депутаты принимали участие в выборах ректоров и инспекторов, входили в состав правлений. Подобно светской школе, отделения упраздняли и вводили разделение учебы на одногодичные классы. Училища стали четырехклассными, и пребывание в них сокращалось, таким образом, на два года. Семинарии сохранили 6-летний срок обучения, но экзамены теперь сдавали по окончании каждого класса, а по завершении всего курса следовали общие выпускные испытания. В семинариях богословское образование по-прежнему венчало обучение, сосредоточиваясь в двух последних курсах. Совмещения в чтении дисциплин теперь не допускалось. Практически на каждый предмет штаты планировали особого преподавателя. Профессорско-преподавательский корпус, как и по старому уставу, мог состоять не только из духовенства, но и из не имевших священного сана. Последние считались состоящими не в духовном ведомстве, как было ранее, а на государственной службе и, соответственно, получали право на выслугу чинов, ордена. |
| Состоялась третья научная конференция «Проблемы сохранения церковного искусства» 4 февраля 2019 г. 14:59 30 января 2019 года в Российском государственном гуманитарном университете в рамках XXVII Международных Рождественских образовательных чтений «Молодежь: свобода и ответственность» прошла третья научная конференция «Проблемы сохранения церковного искусства». Организаторами форума выступили Патриарший совет по культуре , Экспертный совет по церковному искусству, архитектуре и реставраци и, Российский государственный гуманитарный университет и Московская духовная академия . Участников конференции приветствовали декан факультета истории искусства РГГУ В.А. Колотаев, председатель Учебного комитета Русской Православной Церкви протоиерей Максим Козлов , проректор по учебной работе МДА священник Павел Лизгунов, председатель Экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации протоиерей Леонид Калинин . Обращаясь к собравшимся, протоиерей Максим Козлов подчеркнул, что сам «факт проведения подобной конференции, объединяющей людей, трудящихся в сфере церковного искусства и в ведущих светских высших учебных заведениях, знаменателен и показателен для нашего времени. В рамках нынешних Рождественских чтений это уже не первое мероприятие, которое проходит в стенах ведущих московских вузов, и это является маркером того, что мы от слов переходим к реальному воплощению замысла о создании единства образовательного поля высшего российского образования, в том числе и в области церковного искусства». Председатель Учебного комитета отметил, что «одной из важнейших задач является подготовка высококвалифицированных церковных специалистов: искусствоведов, иконописцев, музейных хранителей, реставраторов. Сейчас в епархиях введена должность древлехранителя, и важно, чтобы эти должности были заняты высококвалифицированными специалистами. Не выкованными на курсах переподготовки за 72 или 140 часов, а получившими профессиональное, фундаментальное образование в этой области. Только в этом случае создание этих должностей в епархиальных структурах приведет к доброму результату. Именно церковное образование, в котором органично соединяются и богословские, и исторические дисциплины, способно дать всю полноту знаний, необходимых для изучения искусства Церкви». |
|
|
