| Генезис спасающей веры, по изображению православного учения, в общих чертах таков. «Вера приходит через покаяние» 500 . Начало веры необходимо предполагает пересмотр всех устоев, на которых доселе опиралось фактическое содержание и действительное направление личной жизни каждого человека, – оценку ее наличного содержания с точки зрения того высочайшего идеала безусловного добра, который во всем ослепительно-ярком величии принес на землю Христос Спаситель в Своей личности и в недосягаемом совершенстве осуществил в Своей жизни. Свет Богочеловеческой жизни Христовой, пронизывая глубины человеческого самосознания и самоопределения, возбуждает в тайниках души суд над его собственною личностью, ее идеалами, интересами, действительным содержанием, прожитым прошлым и нажитым наличным настоящим. « Суд же состоит в том, что свет пришел в мир... Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы; а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» 501 . Христос есть « истина» ( λη’θεια) 502 ; « истина» воплотилась в « Нем» во всем своем безусловном совершенстве 503 . В Его учении, в Его жизни дан человечеству совершенный, идеально «истинный» критерий добра, нравственного совершенства. « Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» 504 . « Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» 505 . Вера человека и покоится прежде всего на познании истины во Христе, возникает только при свете этого познания, на его почве 506 . Озаренный светом этого познания, человек переживает глубокий, коренной внутренний переворот. Сущность этого переворота состоит в том, что все лучшие, благороднейшие, богоподобные элементы человеческой природы устремляются ко Христу, а от элементов, чуждых жизни Христовой, человек отрекается, отвращается, чувствует к ним отвращение, ненависть 507 . Эту мысль совершенно определенно выражает св. Ап. Павел. По учению Апостола, познание « истины» во Христе служит для человека живым побуждением « отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, и обновиться, духом ума» своего, «о блечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» 508 . Именно этому «научается» человек «во Христе» ( ν ατ διδα’χθητε) 509 . Таким образом, обращение ко Христу есть процесс, так сказать, двусторонний, – он включает в себя «покаяние» и «веру» 510 . |
| Главным предметом апологии было обращение к мессианским текстам Закона и Пророков. Именно у них они видели исполнившееся обетование о Мессии. Тексты Игнатия Богоносца, Поликарпа Смирнского, Иустина Философа, Иринея Лионского пропитаны параллелями и глухими ссылками на Ветхий Завет. К примеру, одно достаточно недлинное первое Послание к Коринфянам святого Климента Римского, заключающее в себе 69 сравнительно небольших глав, при ближайшем рассмотрении имеет более 116 ссылок на тексты Ветхого Завета и только около 35 — на книги Нового. Крест и тема боговоплощения: Слово и плоть — дерево и металл Святой Иустин Философ в попытке аргументировать свои доказательства о пришествии Мессии в «Диалоге с Трифоном Иудеем» также приводит места из Ветхого Завета. Одна из тем, которую он выделяет: древо жизни и жезл – символы (Креста) Христа [xxv] . Вот его образы: «Древо жизни, насаждённое в раю… символ Того, Кто… после распятия… придёт во славе. Моисей с жезлом рассёк море источил воду из камня. Бросивши дерево в горькую воду Мерры, он сделал её сладкой. Иаков, положивши жезлы в сосуды с водой, получал [от скота] приплод. И с жезлом перешёл реку. Проросший жезл Аарона показал быть ему первосвященником. Исаия предсказал, что от корня Иессеева родится жезл – Христос. Давид говорит, что праведный «как дерево, насаждённое при проходах рек и праведник «процветёт как финик» (Пс. 93,13). У дерева Бог явился Аврааму» (Быт. 18,1). «Давид говорит, что через жезл и посохон получил от Бога утешение». И далее Иустин пишет: «Елисей, бросив дерево в реку Иордан, вызвал со дна тяжёлый топор» [xxvi] . Этот пример из 2-й книги Царств на первый взгляд кажется весьма отдалённым от обозначенной нами темы. Однако он остается наиболее цитированным среди ранних христианских апологетов, говорящих о воплощении Логоса и о важности креста. Приведём это место. Ученики пророка Елисея позвали его на Иордан. «И пошел [Елисей] с ними, и пришли к Иордану и стали рубить деревья. И когда один валил бревно, топор его упал в воду. И закричал он и сказал: ах господин мой! А он взят был на подержание! И сказал человек Божий: где он упал? Он указал ему место. И отрубил он [кусок] дерева и бросил туда, и выплыл топор» (2 Цар. 6, 4-6). |
| Здесь мы очевидно находимся в пространстве библейского мифа. Однако, формулы, которые использует «Концепция», стремятся утвердить миф как реальность историческую: «Первоначальной ячейкой человеческого общества являлась семья… государство сложилось не сразу. Государство постепенно складывается в эпоху Судей». Это о каком государстве идёт речь? Священную историю «ветхозаветного народа», согласно преданию Церкви, записал Моисей. Согласно тому же преданию, Моисей вывел созданный им народ из Египта. Однако, ко времени Исхода государство в Египте существовало, как минимум, уже пару тысяч лет! Тоже можно сказать о государствах Месопотамии (Шумер, Вавилон), более молодом государстве Хеттов и т.д. Должна ли «социальная концепция» Церкви, претендующая на то, чтобы являть взгляд ее на отношения с государством «здесь и сейчас» указать на этот очевидный факт? Может ли она этот факт просто проигнорировать? Читаем дальше: «В результате сложного исторического развития, которым руководит Промысл Божий, усложнение общественных связей привело к образованию государств». Здесь уже явно речь идет не только о «ветхозаветном народе». Перед нами разворачивается настоящий генезис духовного развития человечества. В начале «ячейкой человеческого общества» является «семья». Затем образуется «патриархальная родовая община». Потом, «в эпоху Судей», складывается государство. Наконец, «сложное историческое развитие» приводит к образованию государств. И вот триумфальное завершение духовного развития человечества: «В древнем Израиле до периода Царств существовала единственная в истории подлинная теократия, то есть богоправление». И лишь на следующей остановке Бытия в мир входит монархия. И да, это уже шаг с вершины вниз: «Однако по мере удаления общества от послушания Богу как устроителю мирских дел люди начали задумываться о необходимости иметь земного властителя. Господь, принимая выбор людей и санкционируя новую форму правления, в то же время сожалеет об оставлении ими богоправления: «И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними... Итак послушай голоса их; только представь им и объяви им права царя, который будет царствовать над ними» (1 Цар. 8:7, 9). |
| Иаков положил жезлы в сосуды, получил то, что овцы дяди его зачинали во чреве, и он брал себе приплод. Тот же Иаков хвалился тем, что он с жезлом перешел реку. Он же говорит, что видел лестницу , и на ней, по свидетельству Писаний, утверждался Бог. (…) Прозябший жезл Аарона показал быть ему первосвященником. Исаия предсказал, что от корня Иессеева родится жезл — Христос. И Давид говорит, что праведный, “как дерево, посаженное при проходах рек , которое во время свое даст плод свой и которого лист не отпадет”. Еще сказано, что праведник “процветет, как финик ”. У дерева Бог явился Аврааму, как написано, “у дуба Мамврийского”. По переходе чрез Иордан народ нашел семьдесят ив и двенадцать источников. Давид говорит, что чрез жезл и палку он получил от Бога утешение. Елисей, бросив дерево в реку Иордан, вызвал со дна железный топор, с которым сыновья пророческие пришли рубить деревья на постройку дома , чтобы в нем читать и размышлять о законе и повелениях Божиих, как и Христос наш искупил нас, погруженных в тягчайшие грехи, сделанные нами, — через Свое распятие на дереве и через освящение нас водою» . В другом месте святой Иустин говорит о древе Ноева ковчега: «Христос, перворожденный всей твари, сделался также началом рода, рожденного Им посредством воды и веры, и дерева, содержащего таинство креста, подобно как Ной спасся на дереве, плавая по водам с семейством своим» . То же у Иринея Лионского: «И когда Иаков шел по Месопотамии, он видел в видении, что Он стоял вверху на лестнице . То есть на дереве , которое простиралось до самого неба, ибо по ней восходят на небо верующие в Него» . И опять Тертуллиан: «Вот и еще дерево , которое Исаак, сын Авраамов, нес на плечах своих для принесения себя в жертву, когда Бог того потребовал. Поскольку это был символ, исполнение которого Христос предоставил Себе: то Исаак был пощажен, а вместо него вознесен на жертвенник овен, держимый рогами в кустарнике. Христос тоже нес на плечах Своих древо креста и пригвоздил тело свое к рогам или оконечностям его, увенчанный тернием. |
| Исследователи заметили, что Петр в сюжете traditio legis нередко стоит слева от Христа, в то время как доминирующая сторона, отражающая первенство после примата, является правой. Такие изображения Петра мы видим на саркофаге из Вероны (IV век), на саркофаге полководца Стиликона из базилики святителя Амвросия в Милане (IV век) и на других саркофагах. В контексте раннехристианской иконографии указанного времени правая сторона символизировала милосердие, в то время как левая — требовательность (строгость) . Строгость к людям Завета объясняется притчей о винограднике, где «хозяин дома» (Бог), посылает «слуг» (пророков) собрать плоды, «виноградари», убившие наследника — иудеи, «новые виноградари» — язычники (Мф. XXI. 33-41). Как следствие этого делается заключение: «Потому сказыкаю вам, что отнимется у вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его» (Мф. XXI. 43). В Деяниях Апостолов это сказано еще более ясно: «Тогда Павел и Варнава с дерзновением сказали: “Вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам. Ибо так заповедал Господь: Я положил тебя во свет язычникам, чтобы Ты был во спасение до края земли” (Деян. 13, 46-47)». В контексте этой логики проповедник среди язычников Павел идет раньше проповедника среди иудеев Петра. На пальме в сцене traditio legis, в ветвях которой укрывается Павел, изображена птица. Безусловно, это феникс, символ воскресения, провозвестником которого был апостол среди язычников. Саркофаг Проба. Грот святого Петра, Ватикан. IV в. На некоторых сценах «передачи закона» крест изображается не всегда у апостола Петра, следовательно, здесь крест присутствует не как орудие смерти апостола, но в более глубокой трактовке. На саркофаге Проба (грот Ватикан) крест держит Христос. Он стоит на холме, из которого текут четыре реки, в правой руке держит крест, а в левой — раскрытый свиток закона. Петр стоит справа, слева Павел. Крест в руке у Христа орнаментирован, что означает Его славу, и изображен одновременно как трофей победы и как посох . На предыдущем описанном изображении креста, что на плече у Петра, крест представляется как указание «Кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником» (Лук. 14.27). Здесь крест прочитывается уже не только как орудие распятия, но как и сам призыв: не все ученики должны быть распяты, но должны нести на себе знак духовного возрождения Тав, то есть печать крещения, что в грядущей эсхатологии понимается как имя Отца и Сына . Это крест эсхатологии, небесной славы. |
| К рассматриваемым же временам слово «Помазанник» стало означать вполне определенное служение, связанное с особым положением Израиля, – его грядущее избавление. Избавитель, конечно, должен был быть для этого «помазанником Господа» (Мессией) и, по убеждению большинства, непременно царственным потомком – сыном Давида. Конечно, подобные чаяния имели ярко выраженную политическую окраску и в условиях римского владычества попросту означали мятеж. О том, как легко «заводилась» толпа, свидетельствуют отточенность и четкость религиозно-политических лозунгов, которыми встречали Иисуса на подступах к Иерусалиму, намереваясь сделать Его царем (ср. Ин. 6,15 ). Это отмечают все как один евангелисты: Осанна сыну Давидову! ( Мф. 21:9 ); Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! ( Мк. 11:10 ); Благословен Царь, грядущий во имя Господне! ( Лк. 19:38 ); Осанна! Благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! ( Ин. 12:13 ). Все это созвучно тем гимнам, которые не вошли в библейскую письменность, например, т.н. Песням Соломона: «Воззри, Господи, и воздвигни вновь царство сына Давидова, облеки его силою, да сокрушит он зубы нечестивых, да избавит он нас от язычников, да очистит он святой град Иерусалим от язычников, да сокрушит он их, как сосуды скудельные, да сокрушит он сердца их жезлом железным, да обратит Он их в бегство угрозами своими». Роль, которая отводилась Мессии, была не руководящей, но вспомогательной, инструментальной. Конечно, она не сводилась только к военно-политическим функциям: еще в апокалиптической литературе Ветхого Завета говорится о Сыне Человеческом, который как некая надмирная личность грядет «с облаками небесными» и «Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему» ( Дан. 7:13–14 ). Немаловажным является вопрос, насколько образ Мессии в тогдашних иудейских ожиданиях был образом Мессии страдающего. Хотя и эта составляющая имеет за собой отчетливый ветхозаветный генезис (например, Песни о Рабе Господнем у Девтероисайи 48 ), она была далеко не на первом плане 49 . |
| Но как совершилось это раскрытие? – Библия говорит: и навел Иегова Бог на человека крепкий сон. Итак, величайшее дело совершается втайне от человека. Библия, впрочем, отчасти приподнимает завесу тайны и открывает: и когда человек уснул, Иегова Бог взял одно из ребр его, и закрыл то место плотью; и создал Иегова Бог из ребра, взятого у человека, жену и привел ее к человеку. Итак, 1) жена взята от ребра мужа. Это откровение о происхождении жены постижимо ли для понятия? Что здесь образ, и что – образуемое? В ответ довольно вспомнить евангельское слово о втором Адаме, почивающем сном смертным на кресте и от Своего ребра в сие время покоя источающем новую жизнь человечеству: един от воин копием ребра его прободе, и абие изыде кровь и вода... 2) Жена, Ева – матерь всех живущих – приводится в Едем к Адаму, восставшему от крепкого сна. Откуда приводится? На что указывает это различие места, где совершилось создание жены? – В ответ довольно видеть это местное различение, наводящее на мысль, что начало или семя жизни жены было взято от Адама в Едеме, а совершение сего начала создано вне Едема (ибо и Адам создан вне). A сия мысль не указывает ли, что и создание жены имело свою историю творения? Наконец и здесь, освещая Ветхий Завет Новым, со словом Бытия разве еще сопоставить другое евангельское слово о пришествии жены ко гробу Воскресшего, как представительницы нового святого рода, церкви? ( Ин.20:1–19 . Снеси Еф. 5:23–32 )? – Как бы то ни было, в библейском сказании достигается ли и в какую меру достигается его смысл нашим понятием, – в библейском сказании изображается своего рода генезис от первого начала единого человека, идущий чрез разделение начальной совокупности и оканчивающийся совершением разделенных! – И привел Бог жену к человеку; тогда человек сказал: вот это кость от костей моих и плоть от плоти моея; она будет называться женою, ибо взята из мужа. Потому – прилепится человек к жене своей и будут два одна плоть. Так первое единство, разделенное физически, восстановляется как единство нравственное, и становится залогом и нравственного и физического единства для целого рода. |
| О силе креста в контексте парусии читаем и в апокрифических «Посланиях двенадцати Апостолов». Здесь Христос возвещает: «Я приду как возшедшее солнце, и Мое сияние будет всемеро сильнее его сияния. Крылья облаков принесут Меня в сиянии, и знамение креста будет идти предо Мной» . В актах семи святых мучеников Самосатских: Ипарха, Филофея и других, пострадавших в 287 году, говорится: «Ипарх имел в своем доме некое помещение-святилище, в котором на восточной стене было выполнено красками изображение креста. Перед сим священным изображением эти два христианина приходили молиться семь раз в день, обратив лица к востоку» . В контексте этих Посланий, роги Христа — крест как знак могущества и силы — при втором пришествии будет сиять в семь раз сильнее солнца. В свою очередь это прямая параллель с образом апокалиптического Агнца-Христа, стоящего на престоле и имеющим всесильную власть в виде семи рогов. «И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов» (Откр. 5.6). Здесь дается объяснение, что семь рогов и семь глаз это образ семи духов Божиих, посланных во всю землю (Откр. 5.6). Ибо этот закланный Агнец «достоин принять силу и богатство, и премудрость, и крепость, и честь, и славу, и благословение» (Откр. 5.12). Стилистически на иконографии креста это проявилось в форме расширения и заострения краев креста в виде рогов, что стало особенно распространяться на мозаиках при изображении креста вселенского, надмирного и эсхатологического. Крест как жертвенник Эти семь духов, «посланных во всю землю», — результат крестных страданий Христа, кровь Агнца, кровь евхаристии. В семантике Священного Писания агнец — всегда жертва. Святоотеческая экзегетическая традиция проводит прямую параллель от агнца исхода до Агнца апокалипсиса. Фразу «Пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах» (Исх XII, 7) воспринимали как прообраз жертвы, совершившейся на Голгофе. Также и слова Иоанна Крестителя: «Вот Агнец Божий, который берет [на Себя] грех мира» (Ин. 1. 29) — это прямая отсылка к 53-й главе слов Исаии пророка: «муж скорбей и изведавший болезни», «взял на Себя немощи наши и понес наши болезни», «и ранами Его мы исцелились» и «как овца веден был Он на заколение» и как «агнец безгласен» (Ис. 53). |
| Об этом же несколько веков спустя и у преподобного Иоанна Дамаскина: «должно поклоняться знамению Христа. Ибо всякий раз как где будет знамение, там будет и Сам Он. Веществу же, из которого состоит образ креста, хотя бы это было золото или драгоценные камни, после разрушения образа, если бы то случилось, не должно поклоняться. И так, всему тому, что посящено Богу, мы поклоняемся, относя почтение к Самому Ему» . О тождественности Христа и Его знака здесь говорит и сам текст данного пассажа. В большинстве сохранившихся греческих манускриптов здесь стоит Χριστου, тогда как в большинстве латинских crucis (то есть σταυρου). - необходимость даров Духа Божия для последователей Мессии В крещальной традиции апостольского века крещение принимают для прощения грехов, чтобы потом иметь доступ к дарам Святого Духа. «Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, и получите дар Святого Духа (Деян. 2.38). Так же мыслит и Ерм. В контексте «Пастыря», принявшие «печать Сына Божия» должны принять и «дары Духа». «А кто, господин, эти девы?» «Это, - говорит, - святые духи; человек не может войти в царство Божие, если они не облекут его в свою одежду. Ибо никакой пользы не будет тебе, если примешь имя Сына Божия, и вместе не примешь от них одежды. (...) Принявшие эти дары Духа, (...) укрепились и были в числе рабов Божиих» . Здесь прямое свидетельство о древней практике Таинства Миропомазания (или подтверждения даров - конфирмации). - новозаветное прочтение знака Яхве и Его Мессии Итак, печать Бога согласно книгам Ветхого Завета должна выглядеть как знак Иезекииля «тав», сообщать человеческое имя Месии и говорить о победе Яхве. В откровении Иоанна Богослова знак Яхве тождественен знаку Мессии. Они употребляются в парном сочетании как образ спасения, единства и промыслительности над миром самого Бога. «Я есть (Алеф) и (Тав) начало и конец...» (Ап. 21.6), что в переводе на греческий передано как «Я есть Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Ап. 22.13). |
| Одновременно это и знак нового царства, нового порядка, где «Господь воцарился». Однако это эсхатологическое завтра обеспечивает миропорядок и законность в этом мире также образом креста, который следует рассмотреть. Передача Закона Осмысление Креста и распятия в Древней Церкви неотделимо связано с темой нового миропорядка. Закон, в котором жил Ветхий Завет, по словам апостола Павла, «изнемог», потому что «делами закона не оправдается никакая плоть» (Гал. 2, 16) и что «законом никто не оправдается перед Богом, это ясно» (Гал. 3, 11). По словам апостола, в Ветхом Завете «мы заключены были под стражею закона до того времени, как надлежало открыться вере. Итак, закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою» (Гал. 3, 23-24). Христос (Ветхий Деньми) передает Закон Моисею. Мозаика мавзолея св. Констанции (Рим), около 345 г. Вопрос закона — один из центральных, который обсуждает Иустин Философ с Трифоном Иудеем. «Закон, — говорит он, — данный на Хориве, есть уже ветхий закон и только для вас, иудеев, а тот, о котором я говорю, — для всех людей вообще; новый закон, положенный над законом, отменяет древнейший, и завет последующий подобным образом уничтожает прежний. Нам дарованы закон вечный и совершенный и завет верный, это — Христос, после которого нет более ни закона, ни постановления или заповеди» . И далее мученик в качестве правоты своих слов приводит слова пророчества: «Не читал ли ты того, что говорит Исаия: “Послушайте Меня, послушайте, люди Мои, и внемлите Мне, цари: от Меня выйдет закон и суд Мой во свет народов; приближается скоро правда Моя, и явится спасение Мое, и на мышцу Мою будут уповать народы” (Ис. 51, 4-5)». Апостол Павел, также говоря о проповеди среди обрезанных и необрезанных, отличает последователей Ветхого закона от не знавших его новообращенных язычников: «Бог не взирает на лицо человека. И знаменитые не возложили на меня ничего более. Напротив того, увидев, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников, и узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа, и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им — к обрезанным» (Гал. II, 6-9). |
|
|
