| —61— и 48, должны прочесть публично, в присутствии Совета, две пробные лекции: одну на тему по собственному избранию, а другую по назначению Совета». Определили: 1) Соглашаясь с заключением и. д. доцента Академии священника Д. В. Рождественского о вполне достаточной подготовке профессорского стипендиата Василия Виноградова к занятию кафедры гомилетики, соединяемой по новому уставу духовных академий с пастырским богословием, предложить Виноградову прочесть в конце текущего 1909–1910 учебного года установленные § 50 академического устава две пробные лекции: одну (на тему по собственному избранию) – по гомилетике, другую (на тему по назначению Совета академии) – по пастырскому богословию, после чего и иметь по данному вопросу окончательное суждение. – 2) Тему для пробной лекции профессорского стипендиата Василия Виноградова по пастырскому богословию поручить дать преподавателю сего предмета. На сем журнале резолюция Его Преосвященства: «1910 г. мая 24. Утверждается». 28 мая 1910 года 6. Присутствовали, под председательством Ректора Академии Феодора, Епископа Волоколамского, Инспектор Академии– и. д. ординарного профессора А.П. Шостьин ; заслуженные ординарные профессора – Н.А. Заозерский (сверхштатный) и Μ.Д. Муретов; ординарные профессора – А.П. Голубцов , А.И. Введенский , С.С. Глаголев , А.А. Спасский и Μ.Μ. Тареев; экстраординарные профессора – С.И. Соболевский, С.И. Смирнов и Д.И. Введенский . Отсутствовали: заслуженный ординарный профессор А.Д. Беляев и экстраординарные профессора – П.П. Соколов, И.В. Попов , И.Μ. Громогласов, Н.Г. Городенский , Μ.Μ. Богословский и А.П. Орлов. В собрании сем исправляющий должность доцента Академии по кафедре еврейского языка и библейской археологии, кандидат богословия, священник Евгений Воронцов за- —62— щищал представленную им на соискание степени магистра богословия диссертацию под заглавием: «Домасоретская и масоретская Библия, как манускрипт, в связи с историей древне-еврейского письменного дела. Выпуск первый. Общие положения». Сергиев Посад, 1910 г. |
| Издание с воспоминаниями протопресвитера Василия Виноградова, непосредственного участника описываемых событий, было осуществлено " группой прихожан мюнхенской Михаило-Архангельской церкви в Людвигсфельде " , отмечается в аннотации к книге. Российские специалисты в области церковной истории, ознакомившись с содержанием книги, обратили внимание, что ее автор рассматривает так называемое " завещание " патриарха Тихона как фальсификацию советского ГПУ и приводит свои обоснования " неподлинности " этого " документа " . Отец Василий в своих воспоминаниях отметил, что текст " завещания " был подготовлен руководителями ГПУ. Он не был признан и подписан патриархом, поскольку его внезапная смерть предотвратила интригу советских властей. Интерьер церкви в Шляйсхайме, где служил отец Василий. (Фото из архива Михаило-Архангельской церкви в Людвигсфельде) Первые послевоенные годы в Баварии были очень сложными для ее жителей и многочисленных беженцев из восточных стран. Война породила громадный поток русских эмигрантов, не желавших признавать безбожную советскую власть. Среди многих тех, кого опекал отец Василий, оказались и люди, сознательно вставшие на путь борьбы с советским тоталитаризмом. Это были и власовцы, и военнопленные, опасавшиеся возвращения домой, и молодые люди, вывезенные с оккупированных фашистами территорий в Германию в качестве дешевой рабочей силы. По некоторым данным, в начале 50–х годов только в Европе числилось свыше 450 тысяч перемещенных граждан СССР. Большинство этих изгнанников объединяло политическое неприятие советской реальности. Второй, хоть и чужой, родиной для русских эмигрантов стала и Бавария, преимущественно ее столица Мюнхен и окрестности, в частности – Людвигсфельд. В конце войны на территории этого поселка были созданы отделения концлагеря Дахау, где в специальных цехах автозавода BMW принудительно трудились граждане из стран Восточной Европы, в том числе из СССР. По окончании войны здесь был создан лагерь для " перемещенных лиц " . Позднее в выстроенных здесь домах барачного типа разместили тысячи беженцев более чем двадцати национальностей. |
| Срезневского : Древние славянские памятники юсового письма с описанием их и замечаниями об особенностях их правописания и языка (СбОРЯС. 1868. он же. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. Т.1–4. СПб., 1867–1879. Более новый обзор см.: Dujev I. Les rapports littéraires (прим. 352). P. 7–12. Исчерпывающий список изданий и литературы вопроса здесь дать невозможно, но некоторые дополнения все же сделаем: Будилович А. Исследование языка древнеславянского перевода XIII слов Григория Богослова (По рукописи Имп. Публ. Библ. XI века). СПб., 1875; Никольский Н.К. (прим. 272). С. 11– 102, 161–199; Сперанский Μ. Разумения единострочныя Григория Богослова и Разуми мудрого Менандра в русском переводе//ИОРЯС. 1898. Т.З. С.541–559; Palmieri А. San Giovanni Crisostomo nella letteratura russa//Χρυσοστομικ. Roma, 1908. P. 189–211; Вилинский С.Г. Житие св. Василия Нового в русской литературе. Т.1–2. Одесса, 1911–1913 (один из немногочисленных переводов византийской литературы); Истрин В. Μ. Где было переведено житие Василия Нового?//ИОРЯС. 1917. Т.22. С.320–325 (Творогов О.В. Житие Василия Нового//СлККДР. Вып. 1. С. 142–143 (библиогр.).); Фалеев И. Заметки о “13 словах Григория Назианзина ”, по рукописи XI века//Сборник статей (прим. 9). С.245–249; Виноградов В. Заметки о лексике “Жития Саввы Освященного”//Там же. С.349–353; он же. Орфография и язык жития Саввы Освященного по рукописи XIII века//Памятники древнерусской письменности. Μ., 1968. С. 137–198; Lavrov Р.А., Vaillant А. Les Règles de S. Basile en vieux-slave//RES1. 1930. T.10. P. 5–35; Vaillant A. La traduction vieux-slave des catéchèses de Cyrille de Jérusalem: La deuxième catéchèse//ByzSlav. 1932. T.4. P.253–302; idem. (прим. 278); idem. L’homélie d’Epiphane sur 1’ensevelissement du Christ//Rad. staroslav. inst. 1958. Т.З. P.5–101; idem. Le S. Ephrem slave//ByzSlav. 1958. T.19. P. 279–286; van Wijk N. Die altkirchenslavische Übersetzung der Homilie Εις τον εαγγελισμν της περαγας Θεοτκου//Ibid. 1937/1938. |
| Выс. букв : 1,8–2,3. + π]ρ εχς Ε εβου κ(α) Α[... κα πντων τν διαφερντων ατν. Orig.: ΕΥΕΕΒΙΟΥ. Крит. апп .: κ[α πντων ... ατο Lat2. О молитве за Евсевия и А… и всех их близких. В Сборнике опубликована первая половина (вплоть до ΕΥΕ) по копии Н.П. Кондакова . Смешение сигмы и эпсилона можно отнести или на счет Кондакова, или на счет типичной ошибки резчика. 109 Надпись на карнизе – несомненно, посвящение ктитора из храма ранневизантийского времени, но какого точно – неизвестно. Однако учитывая место находки фр. 2 – южную часть городища, можно предположить, что надпись происходит с прилегающей к ней Большой агоры, а точнее из какого-то ранневизантийского храма на ней (см. также ниже относительно посвящения Василия). Имя Евсевий встречается в византийском Северном Причерноморье в надписи 436–437 годов из Воспора. 110 Бета с несомкнутыми полукружиями встречается в Херсоне в IV–V веках (ср. комм. к II.2.a настоящей работы). Угловатые формы эпсилона и сигмы для этого времени известны по надписи времени Феодосия I. n. Прошение комита Василия Носитель : сложнопрофилированный карниз с 6 полочками. Мат.: мрамор. Сост. пам. : от пожара раскололся на 4 части, обломан слева и частично снизу и справа, частичные сколы по краям. Место находки : Херсонес, на площади около Владимирского собора. Обст. находки : Фр. 1–3:1891 г., строительные работы; Фр. 4:1892 г., раскопки К.К. Косцюшко-Валюжинича. Место хран .: Фр. 1–2, 4: ГИМ; Фр. 3: неизв. Инв. номер : отсутствует. Выс.: max. 38. Шир.: max. 127. Толщ .: max. 17. Эпиграф. поле : на полосе вдоль верхнего края (шир. 9). Датировка текста : кон. IV–V вв. (?) Источник датировки : шрифт. Шрифт : альфа с ломаной перекладиной, бета с несомкнутыми полукружиями, лямбда с удлиненной верхней частью, каппа с удлиненной вертикалью, мю с прогнутой серединой, пи с удлиненной перекладиной, сигма лунарная. Публ .: Фр. 1–3: Латышев В.В. Надписи, найденные в Херсонисе Таврическом в 1889–91 годах. МАР, 1892. С. 36. 27; Сборник 28; Латышев В.В. Заметки к христианским надписям из Крыма, IV. ЗООИД, 23, 1901. С. 75. 28; Фр. 1–4: Виноградов А.Ю. Греческие христианские надписи из Северного Причерноморья в коллекции ГИМ. Северное Причерноморье в эпоху античности и средневековье. Памяти Н.П. Сорокиной (Труды ГИМ. Вып. 159). М., 2006. 3 (Vinogradov А. Von der antiken zur christlichen Koine: typische und untypische Inschrift en des nördlichen Schwarzmeerraums. Une koiné pontique. par A. Bresson, A. Ivanchik et J.-L. Ferrary. Bordeaux, 2007. P. 265. 17). |
| Известное на Руси с XI–XII вв. «Житие Василия Нового» оказало заметное влияние на древнерусскую литературу, изобразительное искусство и фольклор. В XII – начале XIII в. рассказ о мытарствах был использован при составлении «Слова о небесных силах», предположительно атрибутируемого Авраамию Смоленскому. Описание облика Смерти, являющейся к человеку с различными орудиями, включил в свою редакцию «Повести о споре жизни и смерти» неизвестный книжник XVI в. (см. ПЛДР, т. 7, с. 48–52). Особую популярность «Житие Василия Нового» приобрело в XVII–XIX вв., преимущественно у старообрядцев (этому интересу способствовало также наличие в Житии еще одного пространного эсхагалогического рассказа – «Видения мниха Григория» (о Страшном Суде)). Оно печаталось в старообрядческих типографиях, сохранилось в большом числе списков. Как самостоятельная статья «Хождение Феодоры» помещалось в лицевые рукописные сборники эсхатологического содержания. Известны также старообрядческие настенные лубки XIX в. на этот сюжет. По-видимому, именно «Хождение Феодоры» послужило источником духовных стихов о мытарствах: «Принесли душу грешную Ко лестнице ко небесной. На первую ступень ступила, И вот встретили душу грешную Полтораста врагов; На другую ступень ступила – Вот и двести врагов; Вот на третью ступень ступила – Вот две тысячи врагов возрадовалися: “Ты была наша потешница! Ты была наша наставщица! ” Вот несут они письма да раскатывают, Да раскатывают, все грехи рассказывают». (Русские народные песни, собранные П. Киреевским. Ч. I. Русские народные стихи. М., 1848. 22). Сюжет «Хождения Феодоры» бытовал и как устный прозаический рассказ народно-легендарного характера. Одну из таких его фольклорных версий записал Г. С. Виноградов в Восточной Сибири в первой четверти XX в.: «... “Как умерла ты, Федора?” Она говорит: “Чижолая смерть была, жестокая. Сперва смерть пришла с косой, с пилой... Вот вражье набралося к душе (вот правда, станет человек умирать, глаза-то остолбенеют, вытарашшыт, быдто каво боится...), караулят душу вражье. |
| Оглашения св. Феодосия, таким образом, обычно обосновывались на тексте Св. Писания. Но нередко они обосновывались также на мыслях и значительных выдержках на память из творений св. Василия Великого . «Часто он делал нам поучение (διδαχν), продолжает жизнеописатель, из правил (τν διατξεων) непревзойденного в подвигах и непобедимого в учениях истины великого Василия». Особенно он любил повторять (φερεν π γλσσηζ) одно место из введения к «Правилам пространным» 1198 , иногда этим и ограничивая свое поучение, а иногда «прибавляя к этому и от себя, что приводит к послушанию, что ободряет к терпению, что соединяет к единодушию, а также и другие виды поучения; и то, что прибавлялось им, не противодействовало, но соустрояло: подобно тому, как камень, вложенный в стену и немного шатающийся, поддерживается другим подложенным камнем, так и слова великого Василия, получив прибавление преподобного, соделовали большее назидание» 1199 . – Но здесь мы встречаемся уже с фактом частичной или полной замены собственного поучения каким-либо авторитетным чужим, однако выбранным специально для удовлетворения наличных нужд пасомых. Последующая практика пошла в этом направлении гораздо далее 1200 . Св. Феодор Студит восстановил во всей силе практику живых непосредственных оглашений. После его смерти обитель Студийская заменила живое игуменское поучение чтением запечатленных в письмени поучений своего почившего богоносного игумена, сначала только отчасти – сделав первое только дополнением ко второму, а затем и совсем – узаконив только второе. На последней стадии развития примеру обители Студийской последовали обители палестинские, когда в них вовсе замерло слово живого игуменского поучения. Развившийся и усложнившийся указанным образом среди палестинского монашества строй чтений и был в конце VIII – начале IX века заимствован вместе со всем вообще богослужебным строем палестинского монашества св. Феодором Студитом для своей обители. Был ли тогда уже этот строй записан в более или менее цельном виде Устава, решительных данных в пользу положительного решении этого вопроса наука не имеет. |
| —238— можно было заменить его перифразом. Без оговорок верит Гергенретеру на слово (63; 72), хотя по отношению к этому ученому, как бы ни был он авторитетен, необходимо различать, когда они излагает факты и когда он их оценивает. – Эпоху Македонян, наполненную громом болгарских войн, войн с арабами и Арменией, уж никак нельзя назвать временем политического затишья средневеково Византии (1). – Войны Василия I с павликианами не были лишь делом религиозной миссии, но вызывались в первую очередь политическим мотивом. – Новелла Юстина II помечена 556 г., вместо 566 (72). – Нет у автора раздельности, отчетливости в изложении к-польских событий 1054 г., -вероятно, потому что эта глава им не обработана (205). – Встречаются неточности (29; 47; 204), неудачные выражения (61; 75; 96), не вполне обоснованные заключения (187), сомнительные утверждения (106), мало говорящие аналогии (24); определения церкви и государства, столь важные для автора, хотя и заимствованы из авторитетных рук, но не могут быть признаны отчетливыми (2–3). Автор пишет „Феофана“ вместо „Феофано“; „Феофил“ вм. „Феофилица“ (26), „римский“ вм. „ромейский“ (25); византийские чиновные термины лучше оставлять без перевода (196). – Стиль автора не может быть признан обработанным (стр. 39), а ошибки переписчика, не исправленные за недостатком времени, испещряют все сочинение. Особого упоминания заслуживают переводы г. Виноградова. Наш автор пребывает в жестоком заблуждении, полагая, что буквальность перевода и есть его точность, тогда как буквальность может в результате дать чистую бессмыслицу. В переводах с немецкого он удерживает почти немецкую конструкцию (44), с греческого – запутанную византийскую (28; 36; 38; 13; 48; 74; 14). Невразумительные и неуклюжие, такие переводы заставят поморщиться, а может быть, и рассердят филолога и, уже, конечно, рассмешат даже неприхотливого стилиста. Иногда перевод неточен (35), даже неверен (119). Было бы однако несправедливо думать, что перечисленные недостатки работы г. Виноградова вполне обесценивают его труд. Правда, источники не использованы сполна |
| —60— чета); если обратить внимание на то, что на студенческой скамье г. Виноградовым и motu proprio составлено и напечатано несколько рассуждений гомилетического характера или имеющих близкое отношение к вопросам пастырско-проповеднического служения; что он в течение трех лет стоял во главе кружка студентов-проповедников и в достаточной мере успел заявить себя в качестве талантливого проповедника; – то, в заключение отзыва о представленном отчете, с полным правом можно заметить, что его составитель готовится вступить на предлагаемую ему Советом Академии кафедру гомилетики (соединяемой по новому уставу с пастырским богословием) всесторонне и вполне основательно изучившим все существенно важное для гомилета и пасторалиста, что представляет святоотеческая письменность, литература западная и русская; а с делом проповедничества ознакомившимся и практически». Справка: I) Постановление Совета Академии от 23 сентября 1909 года (журнал собраний Совета 23 сентября – 7 октября 1909 года, 14, ст. II): «1) На кафедру гомилетики и истории проповедничества иметь в виду кандидата и профессорского стипендиата Академии выпуска текущего 1909 года Василия Виноградова , предложив ему посвятить текущий 1909–1910 учебный год подготовлению к занятию означенной кафедры. – 2) Окончательное суждение об избрании кандидата Виноградова иметь по представлении им отчета о стипендиатских занятиях. – 3) Временное преподавание гомилетики и истории проповедничества студентам III курса Академии в текущем 1909–1910 учебном году предложить бывшему преподавателю этого предмета, ныне и. д. доцента Академии по кафедре Священного Писания Ветхого Завета священнику Д. В. Рождественскому , с особым вознаграждением в размере жалованья доцента. – II) Последовавшею на упомянутом журнале резолюцией Его Высокопреосвященства от 25 октября 1909 года означенное постановление Совета было утверждено. – III) § 50 устава духовных академий 1884 года: «Ищущие звания профессора или доцента, но неизвестные Совету своими преподавательскими способностями, сверх условий, изложенных в §§ 45 |
| У нас ведь уже избраны и представлены до 5 новых преподавателей из прошлых стипендиатов. Что же им делать, если их предметы ныне еще не будут введены? Потом, где взять в следующем году еще 5–6 новых доцентов с уходом «старцев»? Придется, вероятно, пустить на академ[ические] кафедры людей с убогою ученостью; а работы-то и от профессоров, и от студентов требуется вдвое больше и серьезнее теперешней. Трудно и вообразить, что только будет в «новых Академиях». Но довольно. Помоги тебе Господь одолеть тяжелый и серьезный труд по составлению отчета. Раиса Никандровна тебе низко кланяется. От нас обоих пренизкий поклон незабвенной Анастасии Ивановне. Твой неизменный друг протоиерей Н. Виноградов . 14 от 20 августа 1910 г. Казань. Л. 22–23 об. Любезнейший и дорогой друг, Алексей Афанасьевич! Настоящее письмо пишу тебе по настойчивой просьбе одного из моих сослуживцев – э[кстра]-орд[инарного] проф[ессора] Василия Ивановича Протопопова 90 . Сей господин, оставаясь ныне по новому Уставу на год без лекций (по библейской истории), надумал спутешествовать вместе со своей супругой с научными целями на Восток (в Иерусалим). Командировка Св. Синодом ему дана, но в субсидии отказано; Совет Академии также дать ему ничего не может; отказано даже в пособии из Михайло-Архангельского попечительства. В этих критических обстоятельствах он решился прибегнуть к твоему высокогуманному и просвещенному содействию. По словам нашего доцента Е. Я. Полянского, ты в свое время оказал ему неоценимые услуги, устроил его в Палестине наилучшим образом 91 . Не найдешь ли возможным что-нибудь сделать и для Протопоповых? Люди они очень хорошие и вполне заслуживают помощи и содействия в своем добром намерении. Они хотели бы и самолично обратиться к тебе со своею просьбой, но по незнакомству стесняются и во всяком случае предпочли заручиться пред тобой чьей-либо рекомендацией. Знаю, что тебе сейчас не до сторонних хлопот, ввиду сложной и ответственной работы по твоей командировке, но, быть может, и найдешь несколько минут черкнуть куда следует, чтобы по твоему авторитетному слову им оказано было на Св. |
| – Что же и у Австрийцев-старообрядцев возникли разделения? – Возникли, не прекращаются и едва ли прекратятся. Более умные приняли составленное у них самих так называемое Окружное послание, менее умные отвергают его, потому что в Окружном послании указана древность произношения и писания имени Иисус, (а не Исус), – употребление до патр. Никона троеперстия, – креста двусоставного… – Довольно. Простите. Я, может быть, утомил вас своим любопытством. Кажется, это станция «Кусково». Тут много замечательного, хотелось бы остаться. – Смотрите, дождь-то какой! – Да, в такой дождь лучше доехать с вами до Москвы. Исторические воспоминания о Кускове, о поэме Козлова «Наталья Борисовна Долгорукая», о древнем роде графов Шереметьевых, о их заслугах Русскому Государству занимали нас до станции «Москва». При прощании с г. Тайтлером, мне не хотелось прощаться с Саратовским старообрядцем. Я думал себе: ужели случайно я встретился с ним, без особых целей Промысла Божия? И подлинно, когда я так задумался, вдруг саратовец говорит мне: – А что, отец, ты здешний, – Московский? – Да, говорю, именно здешний, – Рогожский. – Как! Разве ты «по кладбищу»? – Нет, я не ваш «рогожский» или кладбищенский часовенный, т. е. старообрядческий поп, а я священнослужитель Сергиевской, в Рогожской церкви. – Не ты ли о. Иван Виноградов? – Я, – самый… – Не можно ли мне побеседовать с тобой где-нибудь часок? Если не теперь, то назначь время, я к тебе приду. – Зачем откладывать: поедем сейчас ко мне, моя квартира близ церкви Сергиевской, по Николоямской улице. Прошу покорно. Мы взяли извозчика и доехали, куда нужно. Поравнявшись с новым храмом св. Василия Исповедника, что в «Новой деревне», я приподнял шляпу и осенил себя крестным знамением. К немалому моему удивлению тоже самое сделал и мой спутник. Я не скрыл своего удивления и сказал: как приятно, что вы благоговеете к православному храму! – А что? Ведь и на вашем храме я вижу крест трисоставной; пред ним я и крещусь. Если бы он был и на татарской мечети, то я и там перекрестился бы. Крест Господень свят на всяком месте. |
|
|
