| Пишу не по слуху, но виденное мною и чего никогда забыть не могу». Что делали Правители Государства, Бояре? Хвалились своим терпением пред Ханом Саип-Гиреем, изъясняясь, что Казанцы терзают Россию, а мы, в угодность ему, не двигаем ни волоса для защиты своей земли! Бояре хотели единственно мира и не имели его; заключили союз с Ханом Саип-Гиреем и видели бесполезность оного. Послы Ханские были в Москве, а сын его, Иминь, с шайками своих разбойников грабил в Коширском уезде. Мы удовольствовались извинением, что Иминь не слушается отца и поступает самовольно. 1540 г. В сие время сделалась перемена в нашей Аристократии. Свергнув Митрополита Даниила, Князь Иван Шуйский считал нового Первосвятителя другом своим, но обманулся. Руководствуясь, может быть, любовию к добродетели, усердием к отечеству и видя неспособность Шуйского управлять Державою или по иным, менее достохвальным причинам, Митрополит Иоасаф осмелился ходатайствовать у юного Государя и в Думе за Князя Ивана Бельского. Многие Бояре пристали к нему: одни говорили только о милосердии, другие о справедливости, и вдруг именем Иоанновым, с торжеством вывели Бельского из темницы, посадили в Думу, а Шуйский, изумленный дерзостию Митрополита и Бояр, не успел отвратить удара: трепетал в злобе, клялся отмстить им за измену и с того дня не хотел участвовать в делах, ни присутствовать в Думе, где сторона Бельских, одержав верх, начала господствовать с умеренностию и благоразумием. Не было ни опал, ни гонения. Правительство стало попечительнее, усерднее к общему благу. Злоупотребления власти уменьшились. Сменили некоторых худых Наместников, и Псковитяне освободились от насилий Князя Андрея Шуйского, отозванного в Москву. Дума сделала для них то же, что Василий сделал для Новогородцев: возвратила им судное право. Целовальники, или присяжные, избираемые гражданами, начали судить все уголовные дела независимо от Наместников, к великой досаде сих последних, лишенных тем способа беззаконствовать и наживаться. Народ отдохнул во Пскове; славил милость Великого Князя и добродетель Бояр. |
| Медленность московского правительства в войне с Казанью во время малолетства Иоаннова, медленность, происходившая главным образом от страха перед ханом крымским, дорого стоила пограничным областям, сильно опустошенным казанцами. Не менее, по свидетельству современников, были опустошены и внутренние области государства в боярское правление. Из слов царя, сказанных на Лобном месте, можем заключить вообще о состоянии правосудия в Московском государстве; летописец псковский сообщает нам подробности воеводских насилий в его родном городе. В правление Елены псковичи были обрадованы выводом от них дьяка Колтыря Ракова, установившего многие новые пошлины. Но радость их была непродолжительна: в первое правление Шуйских наместниками в Псков были отправлены известный уже нам князь Андрей Михайлович Шуйский и князь Василий Иванович Репнин-Оболенский; были эти наместники, говорит летописец, свирепы, как львы, а люди их, как звери, дикие до христиан, и начали поклепцы добрых людей клепать, и разбежались добрые люди по иным городам, а игумены честные из монастырей убежали в Новгород, Князь Шуйский был злодей, дела его злы на пригородах, на волостях, поднимал он старые дела, правил на людях по сту рублей и больше, а во Пскове мастеровые люди все делали на него даром, большие же люди давали ему подарки. Любопытно, что игумены, по словам летописца, бежали в Новгород, значит, там было лучше; вспомним, что новгородцы всем городом стояли за Шуйских. Смена Шуйских Бельским и митрополитом Иоасафом повлекла за собою перемену в Пскове и, вероятно, в других городах, терпевших при прежнем правлении. Смена верховного правителя необходимо вела за собою смену его родственников и приятелей в областях: жалобам на них давалась вера. Мы видели, как могущественна была сторона Шуйских, сколько знатных родов входило в нее, как живуча была она, даже лишенная глав своих; но мы не можем сказать этого о стороне Бельских, и потому естественно было князю Ивану и митрополиту Иоасафу стараться приобрести народное расположение переменами к лучшему, опираться на это расположение в борьбе с могущественными соперниками; притом если мы из предыдущих поступков Бельского не можем вывести выгодного заключения о его благонамеренности, то не должно забывать, что рядом с ним в челе управления стоял митрополит Иоасаф, которого и видим печальником за опальных. |
| О новом театральном сезоне Я не признаю «датские» спектакли, но личность святителя Гермогена не просто привлекательна, а сверхзначима для меня. 2012 — год 400-летияокончания Смуты, а в 2013 году исполняется100-лет со дня канонизации святителя Гермогена. Фонд по увековечиванию памяти священномученика предложил нам поставить спектакль о нём. И мы рискнули: в очень сжатый срок я написал пьесу, возник образ спектакля, мы начали репетировать. Сейчас мы мыслим этот спектакль как вторую часть дилогии вместе со спектаклем «Царь Фёдор Иоаннович», не только потому, что одно время практически примыкает к другому, а по причине внутреннего единства. Есть замысел создать трилогию, когда третью часть составит пушкинский «Борис Годунов». Пьеса о Гермогене — это ещё и о Василии Шуйском. Почему я говорю о трилогии: «Царь Фёдор Иоаннович», «Царь Борис Годунов» и «Царь Василий Иванович Шуйский»? Это очень разные личности, и в Шуйском есть момент, отличающий его от двух других. Только вспомните, как ему приходилось лгать перед народом, как боярская элита ограничивала его власть, и ничего не получалось, смута разгоралась. «Царь Фёдор» не таков. Это не только святой царь, но, может быть, лучшая часть каждого человека. Но почему-то эта лучшая часть терпит земное поражение. Василий Шуйский — это тоже я. И что я должен делать в ситуации смуты? Ловчить? В финале пьесы Гермоген гибнет, его морят голодом поляки. А Шуйский в конце концов целует руку Сигизмунда, польского короля. Он выжил ценой унижения. Вот, собственно, выбор каждого из нас. И редко кто оказывается Гермогеном. Все хотели бы быть такими светлыми и принципиальными. Но нет, мы в основном целуем руку некоему Сигизмунду. И этот выбор для нас очень важен — два пути, конфликт земного выживания и выживания в вечности, выживания навстречу Богу. Но при этом спектакль о Гермогене — точно не житие. Мы театр светский, и играем для любого зрителя. Для нас важно даже не то, будет ли воцерковляться наш зритель, а то, что происходит в его сердце. Что он услышит? Зазвучит ли это сердце нашим стремлением… |
| ГОРЛОМ НА НОЖ. Иными словами, Василий Шуйский постоянно менял свою точку зрения ради политической выгоды. При любом режиме ему хотелось жить хорошо. Но по-настоящему хорошо он жил только при своем царствовании. У нас нужды колебаться вместе с рекой истории нет - мы в ней не утонем. А потому давайте разберем причины смерти святого Димитрия Угличского непредвзято. Сам собой напоролся на ножик? Такое бывает? Трудно найти мальчишку, не забавлявшегося в детстве этой старинной народной потехой. Автор этих строк ножик в землю тоже неоднократно швырял. Причем в разных компаниях. И в городе. И в деревне. И в пионерском лагере, где ножик нужно было прятать от вожатых. Но ни разу я не видел и не слышал, чтобы кто-то из моих ровесников сам во время игры напоролся на острие. Впервые о таком уникальном случае я прочитал в школьном учебнике истории, где рассказывалось об удивительной, воистину уникальной смерти царевича Димитрия. Поверить в его нечаянное самоубиение так же сложно, как в то, что министр внутренних дел Кравченко застрелился двумя пулями в голову. К тому же во время припадка эпилепсии пальцы у больного разжимаются. Ножик выпал бы из рук царевича. Он мог воткнуться в землю. Но никак не в горло. Значит, мальчика убили. Для того чтобы установить, кто его убил, достаточно воспользоваться тем вопросом, который в подобных криминальных случаях задавали еще древние римляне: кому это выгодно? РИМСКИЙ ОТВЕТ. Убрать Димитрия было выгодно только Борису Годунову. На момент неожиданной смерти царевича он - царский конюший и брат жены царя Федора Иоанновича. В реальности же - правитель России, вершивший все дела от имени слабоумного царя, больше всего любившего бить в колокола. У Федора Иоанновича не было детей. Единственным наследником являлся его младший брат Димитрий. Если бы Борис Годунов хотел, чтобы мальчик унаследовал трон, он бы глаз с него не спускал! Но Борис добился того, чтобы единственного наследника великой державы отправили в глухомань - в Углич. Там, вдали от москвичей, с ним можно было сделать что угодно, а потом рассказывать, что маленький царевич сам себя ножиком по шейке полоснул. Чик - и нет будущего царя. Только Бориска Годунов сидит в шапке Мономаха на престоле Рюриковичей и царство завещает уже своему сыну Феденьке. |
| Шуйский приход в древние времена был знаменит обширностью, численностью и богатством жителей, и потому причт состоял из протоиерея и двух священников, диакона и четырех причетников. По мере уменьшения прихода уменьшился и причт. Около 30-х годов XIX века он уже состоял из двух священников, диакона и четырех причетников, а с 1844 года, после устройства новых штатов уже полагалось содержать по одному священнику, и диакону, и двух причетников. С 1855 года вместо диакона был положен второй священник. С 1844 года причт получал от казны жалование: священник —160 рублей, диакон — 80, дьячок — 40 рублей, пономарь — 32. Прихожане добровольно давали причту за требы, кто сколько мог и желал. Сверх того в разные времена года по приходу собирались разные продукты в неопределенном количестве по усердию и желанию прихожан. При церкви до 1867 года было училище, но сколько в нем обучалось мальчиков, неизвестно, поскольку из-за частой перемены священников точные сведения не собирались. В приходе, состоявшем из государственных и временно-обязанных крестьян, насчитывалось 14 раскольников Даниловской секты. До 30-х годов XIX столетия раскол в Шуе был силен так, что имел свою молельню и настоятеля. Молельня располагалась в доме расколо-учителя Василия Архипова, бывшего шуйского дьячка, за что-то лишенного этого звания, отец которого был священником в Шуйском приходе. Этот коновод раскола носил монашескую одежду и вериги, показывался постником, чем и привлекал к себе не только жителей Шуи, но и крестьян из других деревень и даже купцов города Петрозаводска. Мерами Преосвященного Игнатия и содействием гражданской власти молельня была уничтожена и раскол подавлен. В 1869 году священноцерковнослужителями в Шуйском приходе состояли: Николай Яковлев Тихомиров, второй священник Василий Федоров Лебедев, на вакансии дьячка — запрещенный священник Василий Иоаннов Бланков, пономарь — Иван Акимов, церковный сторож Алексей Антипов Масаев. Первые два окончили курс в Олонецкой духовной семинарии, третий в Новгородской, а пономарь — из Петрозаводского духовного уездного училища, староста из крестьян Шуйского прихода. |
| Что касается Рюриковичей, то там далеко не все так просто. Любой учебник и 99% научно - популярной литературы скажет, что династия Рюриковичей на русском троне пресеклась в 1598г. Это серьёзная ошибка. Это не так. Действительно, в 1598 г. скончался государь Федор Иоаннович, местночтимый святой московского собора, чудотворец. И на момент кончины у него не было наследников. Соответственно, вроде бы Рюриковичи потеряли право на престол. Но в 1606 году, после значительного перерыва на русский престол взошёл царь Василий Иванович из рода Шуйских. Шуйские такие же Рюриковичи, но они принадлежат не московскому княжескому дому, а суздальско-нижегородскому. В 1610 г. Василий Шуйский потерял престол. Это был последний Рюрикович на русском престоле, но не последний Рюрикович вообще. До настоящего времени существует огромное количество Рюриковичей, которые продолжают сохранять память и преемственность от, скажем, целого сонма Рюриковичей, правивших в России. Занимавших места правителей, царей, великих князей, удельных князей, при этом будучи далекими от государственной власти. Вот пример - писатель Владимир Одоевский. Обычно его фамилию произносят без княжеского титула. Но он один из знатнейших людей императорской России. И если бы каким-то недобрым чудом в середине XIX в. пресеклась династия Романовых, он был бы один из тех, то мог бы претендовать на трон. То - есть Рюриковичей огромное количество. В случае чего, есть из кого выбрать. Была династия Годуновых, которая удерживала престол совсем недолго, в 1598-1605 годы. Царь Борис Федорович Годунов правил в течение семи лет. Его сын, юный Федор Борисович не удержался и двух месяцев. Существует мнение, согласно которому все Годуновы были истреблены. Абсолютная неправда. Значительное количество потомков Годуновых, правивших Россией и их родни, жили и служили впоследствии в Московском царстве. Живы они и сейчас. И последняя четвёртая династия, на которую хотелось бы обратить особое внимание, потому что ее постоянно забывают. Это династия Гедиминовичей. |
| Хотя народ, видев слабость и повторство Святителей в исследовании Димитриева убиения, не мог иметь к ним беспредельной доверенности; но ужас анафемы должен был тронуть совесть людей набожных и вселить в них омерзение к человеку, отверженному церквию и преданному ею суду Божию. Второе средство также не осталось бесплодным. Издав указ, чтобы с каждых двухсот четвертей земли обработанной выходил ратник в поле с конем, доспехом и запасом – следственно убавив до половины число воинов, определенное Уставом Иоанновым, – Борис требовал скорости; писал, что владельцы богатые живут в домах, не заботясь о гибели Царства и церкви; грозил жестокою казнию ленивым и беспечным, не упоминая о злонамеренных, и действительно велел наказывать ослушных без пощады: лишением имения, темницею и кнутом; велел, чтобы и все слуги Патриаршие, Святительские и монастырские, годные для ратного дела, спешили к войску под опасением тяжкого гнева Царского в случае медленности. «Бывали времена, – сказано в сем определении Государственного совета, – когда и самые Иноки, Священники, Диаконы вооружались для спасения отечества, не жалея своей крови; но мы не хотим того: оставляем их в храмах, да молятся о Государе и государстве». Сии меры, угрозы и наказания недель в шесть соединили до пятидесяти тысяч всадников в Брянске, вместо полумиллиона, в 1598 году ополченного призывным словом Царя, коего любила Россия! Но Борис еще оказал тогда великодушие. Шведский Король, враг Сигизмундов, слышав о Самозванце и вероломстве Ляхов, предлагал Царю союз и войско вспомогательное. Царь ответствовал, что Россия не требует вспоможения иноземцев; что она при Иоанне в одно время воевала с Султаном, Литвою, Швециею, Крымом, и не должна бояться мятежника презренного. Борис знал, что в случае верности Россиян горсть Шведов ему не нужна, а в случае неверности бесполезна, ибо не могла бы спасти его. Грозный час опыта наступал: нельзя было медлить, ибо Самозванец ежедневно усиливался и распространял свои мирные завоевания. Бояре, Князья Федор Иванович Мстиславский, Андрей Телятевский, Дмитрий Шуйский, Василий Голицын, Михайло Салтыков, Окольничие Князь Михайло Кашин, Иван Иванович Годунов, Василий Морозов, выступили из Брянска, чтобы пресечь успехи измены и спасти Новогородскую крепость, которая одна противилась расстриге уже среди подвластной ему страны. |
| Город за городом сдавался Лжедимитрию: Владимир, Углич, Кострома, Галич, Вологда и другие, те самые, откуда Василий ждал помощи. Являлась толпа изменников и Ляхов, восклицая: «Да здравствует Димитрий!» и жители, ответствуя таким же восклицанием, встречали их как друзей и братьев. Добросовестные безмолвствовали в горести, видя силу на стороне разврата и легкомыслия: ибо многие, вопреки здравому смыслу, еще верили мнимому Димитрию! Другие, зная обман, изменяли от робости или для того, чтобы злодействовать свободно; приставали к шайкам Самозванца и вместе с ними грабили, где и что хотели. Шуя, наследственное владение Василиевых предков, и Кинешма, где защищался Воевода Федор Бабарыкин, были взяты, разорены Лисовским; взята и верная Тверь: ибо лучшие воины ее находились с Царем в Москве. Отряд легкой Сапегиной конницы вступил и в отдаленный Белозерск, где издревле хранилась часть казны государственной: Ляхи не нашли казны, но там и везде освободили ссыльных, а в их числе и злодея Шаховского, себе в усердные сподвижники. Ярославль, обогащенный торговлею Английскою, сдался на условии не грабить его церквей, домов и лавок, не бесчестить жен и девиц; принял Воеводу от Лжедимитрия, Шведа Греческой Веры, именем Лоренца Биугге, Иоаннова Ливонского пленника; послал в Тушинский стан 30000 рублей, обязался снарядить 1000 всадников. Псков, знаменитый древними и новейшими воспоминаниями славы, сделался вдруг вертепом разбойников и душегубцев. Там снова начальствовал Боярин Петр Шереметев, недолго быв в опале: верный Царю, нелюбимый народом за лихоимство. Духовенство, Дворяне, гости были также верны; но лазутчики и письма Тушинского злодея взволновали мелких граждан, чернь, стрельцов, Козаков, исполненных ненависти к людям сановитым и богатым. Мятежниками предводительствовал Дворянин Федор Плещеев: торжествуя числом, силою и дерзостию, они присягнули Лжедимитрию; вопили, что Шуйский отдает Псков Шведам; заключили Шереметева и граждан знатнейших; расхитили достояние Святительское и монастырское. Узнав о том, Лжедимитрий прислал к ним свою шайку: начались убийства. Шереметева удавили в темнице; других узников казнили, мучили, сажали на кол. В сие ужасное время сгорела знатная часть Пскова, и кучи пепла облилися новою кровию: неистовые мятежники объявили Дворян и богатых купцев зажигателями; грабили, резали невинных, и славили Царя Тушинского... Кто мог в сих исступлениях злодейства узнать отчизну Св. Ольги, где цвела некогда добродетель, человеческая и государственная; где еще за 26 лет пред тем, жили граждане великодушные, победители Героя Батория, спасители нашей чести и славы? |
| Уже Магистр фон Плеттенберг действовал как ревностный союзник Литвы и враг Иоаннов. Купцы наши спокойно жили и торговали в Дерпте: их всех (числом более двухсот) нечаянно схватили, ограбили, заключили в темницы. Началась война, славная для мужества Рыцарей, еще славнейшая для Магистра, но бесполезная для Ордена, бедственная для несчастной Ливонии. Исполняя договор и думая, что Король Александр также исполнит его, то есть всеми силами с другой стороны нападет на Россию, Плеттенберг собрал 4000 всадников, несколько тысяч пехоты и вооруженных земледельцев; вступил в область Псковскую; жег, истреблял все огнем и мечом. Воеводы, Наместник Князь Василий Шуйский с Новогородцами, а Князь Пенко Ярославский с Тверитянами и Московскою дружиною пришли защитить Псков, но долго не хотели отважиться на битву; ждали особенного указа Государева, получили его и сразились с неприятелем 27 Августа, в десяти верстах от Изборска. Ливонский Историк пишет, что Россиян было 40000: сие превосходство сил оказалось ничтожным в сравнении с искусным действием огнестрельного снаряда Немецкого. Приведенные в ужас пушечным громом, омраченные густыми облаками дыма и пыли, Псковитяне бежали; за ними и дружина Московская, с великим стыдом, хотя и без важного урона. В числе убитых находился Воевода, Иван Бороздин, застреленный из пушки. – Беглецы кидали свои вещи и самое оружие; но победители не гнались за сею добычею, взятою жителями Изборскими, которые, разделив ее между собою, зажгли предместие, изготовились к битве и на другой день мужественно отразили Немцев. Псков трепетал: все граждане вооружились; от двух третьему надлежало идти с копьем и мечом против гордого Магистра, который безжалостно опустошал села на берегу Великой и 7 Сентября сжег Остров, где погибло 4000 людей в пламени, от меча или во глубине реки, между тем как наши Воеводы стояли неподвижно в трех верстах, а Литовцы приступали к Опочке, чтобы, взяв сию крепость, вместе с Немцами осадить Псков. К счастию Россиян, открылась тогда жестокая болезнь в войске Плеттенберга: от худой пищи и недостатка в соли сделался кровавый понос; всякий день умирало множество людей. Не время было думать о геройских подвигах. Немцы спешили восвояси: Литовцы также удалились. Сам Магистр занемог, с трудом достигнул своего замка и распустил войско, желая единственно отдохновения. |
| Тревожимый опасениями за свою будущность и обольщаемый мечтами о власти, Борис стал действовать против царевича, как против личного врага своего. Сперва запретил он поминать имя его в церквах, давая знать России, что сын седьмой жены Иоанновой – не наследник престола. Поскольку же Борису известно было, что много было таких, которые по тому самому, что оскорбительное распоряжение о царевиче принадлежало Борису, готовы всеми мерами действовать за царевича; то Борису смерть царевича казалась необходимой. Люди, поставившие судьбу свою в зависимость от судьбы Годунова, довели в нём эту мысль до убеждения 256 . Вследствие того дьяк Михаил Битяговский послан в Углич править земскими делами и хозяйством вдовой царицы. Вместе с ним явились в Углич сын Битяговского Даниил, племянник Никита Качалов и Осип Михайлов, сын мамки Димитриевой. И вот 15 мая «царевича в Угличе не стало» 257 . Как это случилось? Посланные из Москвы князь Василий Шуйский, окольничий Клешнин и дьяк Вылузгин доставили царю Феодору следственное дело, которым уверяли, что царевич, играя ножом с детьми в тычку, вдруг от падучей болезни упал и закололся 258 . Но это была только клевета, которой вновь оскорбляли имя св. царевича. Следствие, рассмотренное перед судом беспристрастия, оказывается жалким усилием закрыть правду в глазах царя Феодора. В нём не записали общего голоса Угличан, уверявшего следователей, что царевич убит. В нём старались не о том, чтобы открыть правду, а о том только, чтобы выставить царевича больным. Например, самый первый допрос был следующий: «которым обычаем царевича не стало? И что его болезнь?» В продолжение всего следствия вся заботливость следователей устремлена к тому, чтобы набрать как можно более голосов о болезни царевича. Напротив, если кто из допрашиваемых упоминает о насильственной смерти царевича, такое показание остаётся без всякого внимания, – не спрашивают: при ком это было? Кто убийцы? Как и когда убит царевич? Нежелание следователей открыть истину и желание закрыть её видно по показанию почти каждого ответчика 259 . |
|
|
