| Вместо дворца советская власть построила у реки город, в котором заботятся о проблемах всех горожан. Героиня романа Дорофея Купреянова входит в число партийно-советских руководителей Энска. Простая русская женщина из крестьян сделала головокружительную карьеру. Ее глазами автор пытается показать реальные проблемы советской жизни, не парадной, жестокой. Дорофее, например, поступает анонимка, в которой сообщают о том, что в женском общежитии химзавода «наряду с женщинами живут мужчины». Затрагивается коллизия, широко распространенная в 1950-е годы, когда жилищный кризис достиг запредельной остроты, (К этому сюжету в своих записках неоднократно обращался и «дядя Коля», бесстрастно, почти натуралистично рисуя фантасмагорический быт женщин, втиснутых в общежитие одного из киевских СМУ.) Панова, упомянув о реальной проблеме, конечно, изображает ее в пастельных тонах. Принципиальная Дорофея проникается жалостью к молодоженам, мыкающимся без отдельного угла, находит им временную каморку. Дальше – больше, выясняет, почему так медленно движется очередь на квартиры, в которой стоят молодые пары. Конечно, дело упирается в отдельные недостатки, в элементы бюрократизма (именно элементы, так как нет сговора, а есть мягкотелость председателя горисполкома, пропускающего вне очереди «знатных людей»), что вполне поправимо. «Товарищи молодожены, – говорит Дорофея. – Сами знаете, как обстоит дело. Будем все жить удобно, хорошо, а пока приходится потесниться». 66 Она для всех добивается справедливости. В новый дом вселяются и молодожены из общаг. Нет больше проблемы. Так соцреализм исцеляет глубокие социальные язвы действительности 67 . В финале романа проясняется, что вообще все неурядицы, нескладности жизни вырастают все из того же проклятого прошлого, откуда протягиваются к чистым советским людям щупальца вредительства. Рядом скрываются уцелевшие враги, носители зла, просеявшиеся сквозь сито всех чисток и продолжающие баламутить прозрачную воду в заповеднике счастья. Но Энск, преодолевая неизбежные временные трудности, возносится в будущее, к «бесконечной, вечно молодой, вечно обновляемой жизни» 68 . |
| 62 Характерно, что аура счастья над сталинским Градом, созданная виртуальными усилиями Агитпропа, успешно отодвинула – в восприятии тогдашних и, что важнее, последующих советских поколений – на задворки сознания саму реальность с ее постоянными катастрофами, голодом, издевательствами над личностью, презрением к каждой отдельной жизни. Несомненно, успех манипуляционных идеологических технологий заключен в самой конструкции ленинско-сталинской Системы. По мнению А. Авторханова, автора классических трудов по истории КПСС, в нее была заложена идеология государства-«Левиафана», описанного в XVII в. Т. Гоббсом. В этом государстве человек (согласно своей природе руководствующийся законами волчьей стаи – так считал английский философ; уподоблять людей волкам любил и Сталин) полностью им покорен посредством перманентного террора. «Сталин расщепил, подобно ядерному физику·, человеческий эмбрион на его составные части, отбросил ненужный ему хлам -- добродетель, дав тем самым колоссальный разворот освобожденной отныне энергии злодейства» (Авторханов А. Чудовище, которое превзошло «Левиафан»: Заметка к 100-летию Сталина//Грани: Журнал литературы, искусства, науки и общественно-.политической мысли. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1980. 115. С. 247), 63 Чем-то он похож на реальный городок Глазов в европейском Предуралье (Удмуртия). Еще в конце XVIII ст. для него был разработан генеральный план, восходящий к типу «идеального города» эпохи Просвещения. В советскую эпоху, с конца 1946 г., его перевели в союзное подчинение, предназначив стать образцовым коммунистическим населенным пунктом. Толчком для местного ренессанса послужило появление в нем предприятия по производству урана, предназначенного обслуживать советский Атомный проект. 67 Бледным намеком на их наличие· осталась в романе строка из Маяковского о том, что в светлом будущем исчезнут из словаря такие слова, как «проституция» и «туберкулез». Строку читает лектор, пришедший в общежитие для просвещения «девчат». 69 Обозначая в качестве корня всех недостатков советской реальности конкретных «врагов», Панова выполняла указания Вождя, сообщившего народу в год написания книги, что проблема кризисов в СССР заключена в «живых людях, скрытых врагах нашего народа», хранящих пережитки буржуазной идеологии (Правда. 1953. 13 янв.). |
| Вся страна проектировалась наподобие одного гигантского Града, над которым светит могучее советское солнце. Здесь все освещено светом счастья 62 . Здесь нет иных конфликтов, кроме столкновений хорошего с еще лучшим. В основе его жизнедеятельности лежит героическая работа по укреплению мощи армии. Рост благосостояния его граждан неуклонен (но связан с их полезностью нуждам обороны). Город радости – это, прежде всего, Москва. Но также и любое другое место, указанное Вождем. Вот одно из отражений сталинского Града – Энск 63 , созданный воображением писательницы Веры Пановой (ее книги и полемика вокруг них были в начале 1950-х в центре внимания «дяди Коли») 64 . После войны он расцвел благодаря станкостроительному заводу (читай: оборонке). Автор неоднократно с нежностью оглядывает энскую панораму (где обыденная инфраструктура подается как красота, созданная Передовым строем). «Вот центр: большие дома, чистые улицы. Одни улицы асфальтированные – льются прямыми серыми полотнищами; другие – с длинными спокойными бульварами, на которых вдоль аллей... стоят скамейки. Две площади, на одной – памятник Ленину и ряды трибун: здесь проходят митинги в дни народных торжеств; другая площадь – перед оперным театром, на ней разбит сквер... Новые дома отличаются от старых легкостью линий и высотой, самые высокие из них – гостиница и универмаг: легко, изящно, роскошно даже... Светлыми кубами стоят здания... институтов; крутым куполом высится над кровлями жилых домов краеведческий музей. городской сад с прекрасной чугунной решеткой, которую показывают приезжим как образец старого искусства, возрожденного при советской власти...» 65 У этого социалистического города есть свое революционно-романтическое прошлое, застывшее в архитектурном недострое, ошибочный, но милый сердцу проект. С крутого обрыва, поросшего кустарником, вниз к реке спускается огромная каменная лестница, «с обширными каменными площадками, широкими ступенями и каменными урнами, в которых цветут настурции». В годы первых пятилеток председатель горсовета задумал построить на краю горы местный аналог Дворца Советов, от будущей стройплощадки успел спустить к самой воде каменную лестницу: по ней трудящиеся должны подниматься в храм народоправства. Центр проекта не одобрил, председателя сняли, но осталось сентиментальное воспоминание. |
| 45 См.: Пребывание пастора Нимеллера в Москве//ЖМП. М.: Издание Московской Патриархии, 1952. 2. М. Нимеллер прибыл в Москву в качестве президента Евангелическо-Лютеранской церкви земли Гессен, члена Синода Евангелическо-Лютеранской церкви Германии, руководителя ее отдела внешних сношений. 47 2 января 1952 г. среди четырех официальных лиц Московской Патриархии, встречавших пастора в аэропорту Внуково, был и прот. В. Шпиллер. См.: ЖМП, 1952. 2. С. 18. 48 Родился в семье лютеранского священника; восемнадцати лет поступил на службу в военно-морской флот. В годы Первой мировой войны командовал минной подводной лодкой, на его счету не один погибший морской транспорт противника (только вблизи Марселя его экипаж подорвал три вражеских корабля). 49 После демобилизации Нимеллер вступил в т.н. Freicorps («Свободный корпус»), сформированный из бывших офицеров для борьбы с «красными». В 1920 он, командуя батальоном Freicorps в Мюнстере, принял участие в путче Германа Эрхардта и в походе на Берлин. 50 «Чрезвычайный союз пасторов», возникший на платформе «Протеста», написанного Нимеллером и Бонхеффером и направленного против пронацистских решений Генерального синода Евангелической церкви Пруссии (т.н. Коричневого синода), насчитывал к концу 1933 г. около 6 тыс. членов. Однако уже в январе 1934 г., после критики Гитлером М. Нимеллера, из «Союза» вышла треть участников. Протестующие меморандумы Исповеднической Церкви осмеливались зачитывать с кафедр лишь немногие ее последователи. В декабре 1935 г. Министерство духовных дел объявило ее деятельность незаконной. Во второй половине 1937 г. она была фактически разгромлена. Большинство из 700 арестованных ее пасторов вскоре было отпущено, только единицы оказались в концлагерях 51 Еще до его ареста, в период утеснений со стороны гитлеровского правительства, в ряде европейских стран были созданы группы поддержки пастора М. Нимеллера. Его имя постоянно появлялось на страницах крупнейших мировых изданий. Только газета «Нью- Йорк Таймс» за период 1933–1937 опубликовала о противостоянии немецкой Церкви нацистской религиозной политике около тысячи сообщений, часть которых связана с деятельностью Нимеллера. См.: Колсон Ч. [Colson Charles]. Конфликт царств. М.: Ген- дальф, 1996. С. 198. |
| С. П. Смирнова . Сергей Петрович, получив высшее образование, одно время работал служащим в московской конторе, а затем управлял Кусковым, подмосковным имением графа Шереметева. Здесь племянник подолгу гостил, учась в одной из гимназий первопрестольной. Среди красивого ландшафта («красивые парки, сады, катанье в лодках по озеру») у Смирновых часто собиралось приличное многолюдное общество. Каких убеждений придерживались эти хлебосольные и теплые люди? Как и у многих тогдашних образованных российских обывателей, представителей среднего класса, их политические предпочтения были неопределенны. Скорее всего, к ним можно отнести осторожное определение: умеренно-правые. Непременный монархизм, стремление к сотрудничеству с властью, поддержка конституционных свобод, экономической самодеятельности граждан, твердого правопорядка. Все это очень близко политической платформе «Союза 17 октября» 18 . Скорее, это не политические убеждения, а настроения. Сам Беляев никогда четко не формулировал свое политическое или общественное кредо. Лишь так опосредованно очерчивал круг единомышленников: «Верующие и патриотически настроенные представители правого лагеря» 19 . Очень многие русские люди того времени могли принадлежать к «церковной партии», если бы таковая существовала в реальности. То есть к организации, стоящей, по нынешней терминологии, на христианско-демократической платформе. А раз таковой по разным причинам (в частности, в силу своеобразного исторического цейтнота, в который попала наша общественная мысль) не суждено было сформироваться в условиях российской действительности, то средний класс христианскую партийность заменял «церковностью», набором элементов, взятых из церковного мировоззрения. Формула епископа подчеркивает, что «правый» и «патриотичный» не значит религиозный, а верующий не обязательно правый. Тогда как приемлемым для него было только одно сочетание: правый верующий патриот. Здесь же он уточнял, что патриотизм следует понимать не в советском словоупотреблении (появившемся в официальном |
| От имени вымышленной героини романа он осенью 1952 года по-простецки разгадывает замыслы борцов за мир. «В столице Украины на 35-м году революции хлеб можно достать только по утрам в большой очереди, не больше двух кило в одни руки! Куда же он девается? Очевидно, за границу; на поднятие социалистической всемирной революции под прикрытием лозунга «Мир во всем мире”. Тут и вранья нет: победим буржуев, и будет мир во всем мире для партийных и непартийных большевиков!.. А сделаем это тихой сапой... Сталинские слова... ежедневно во всех газетах и на всех собраниях сейчас повторяют “Мир будет сохранен щ упрочен, если народы возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут отстаивать его до конца”. Это что значит? Мы будем стоять в стороне, только через местные компартии будем настраивать народные массы чужих стран в свою пользу против их правительств, и когда сознание и чувства их будут подготовлены, еще нажмем – и последним буржуям крышка!.. Вот и мир» 59 . А все же как хочется Царства Божьего на земле! Один за другим возникают в истории его проекции. В XX веке это проекты гитлеровского Берлина и сталинского Града (Москвы и ряда советских городов-новостроек; символически весь СССР был одним Сталин-Градом), возникшие из особого взгляда на назначение человеческого рода. Сталинский Град – город счастливых После Великой победы подчинение жизни общества строгим канонам социалистической Догмы доходит до пределов фантасмагории. Сфера труда, уже до войны опутанная жесткими законами (включавшими статьи Уголовного кодекса за мелкие нарушения и опоздания на работу), теперь поделена между министерствами и суперведомствами, работникам которых возвращена униформа, как бы устанавливающая их на точно отведенном месте социальной лестницы 60 . В литературе на первое место выдвигается крупная, романно-эпическая форма как венец художественного творчества, направленного на прославление руководящей роли Партии. В музыке – симфонии с величественным оптимистическим содержанием превозносят советские начала жизни. В киноискусстве для масс разжевываются образы врага, геройства, должного и недолжного. В градостроительстве осуществляется «идея сталинской заботы о людях», начинают создаваться казарменно-барочные ансамбли в мегаполисах и даже целые города, выстроенные в соответствии с имперской коммунистической идеологией. Человек рассматривается в них как функциональный предмет, который легко устраним, если становится «неправильным» 61 . |
| Силу и масштаб неприятия в народе коммунизма Сталин увидел в первые месяцы войны, когда вчерашние советские подданные встречали оккупантов с хлебом- солью. Он отдавал себе отчет в том, что антикоммунизм в своей основе имел религиозную альтернативу красной утопии. Имя христианина в старой России в значительной степени являлось синонимом национальной идентичности, «русского» и «православного». Если ты православный, значит, ты русский. С октября 1917-го слово «русский» стало бранным (с признаками обвинения в контрреволюционности). Во время войны национальные русские ценности отчасти были реабилитированы. После победы идеологический аппарат ВКП(б) развернул масштабную (и не прекращавшуюся до конца 1980-х годов) кампанию в обществе по замене комплекса национальных понятий системой представлений, связанных с преданностью компартии. Если ты русский, значит, ты советский. Если ты не советский, значит, ты не русский, значит, ты враг. Этот номенклатурный вариант патриотизма внедрялся в сознание и официальный язык для увеличения идеологической прозрачности граждан 43 . Начиналась череда истерических кампаний против низкопоклонства, иностранщины, космополитизма. Удивительным образом шабаш, поднятый Кремлем вокруг этих тем, подчеркивал для уцелевших старых русских патриотов антихристову суть режима. Ибо Россия может существовать лишь тогда, когда принимает Христа. Для подпольного епископа приемлемым, меньшим из зол являлся капиталистический строй, частная собственность, свобода мнений и печати, потому что только тогда человек может свободно выбирать веру. «Сталкиваются две системы, – писал он в 1954 году. – Экономические? Не нахожу, но культурно-исторические и идейные, на основе христианских и нехристианских представлений» 44 Именно поэтому «дядя Коля» непримиримо относился к тем представителям западного христианства, которые сотрудничали с Москвой и тем самым покрывали ее преступления. Борцы за мир в священном сане Речь идет о пасторе Мартине Нимеллере (1892–1984), известном антифашисте и деятеле немецкого протестантизма, и о «красном» настоятеле Кентерберийского собора Хьюлетте Джонсоне (1874–1966). |
| В сознании новых советских поколений история, ее цели оказались намертво связаны с этой иллюзионистской действительностью, приобщение к которой освобождало от чувства личной ответственности за происходящее. «Дядя Коля» по профессии, полученной в Духовной академии, был преподавателем гомилетики, проповедником, чья задача заключалась в умении донести до сознания паствы смысл христианского миропонимания. Его миссионерская задача состояла в том, чтобы человек увидел себя таким, каков он есть, надломленным, хрупким существом со стремлением к вечности и невозможностью ее достигнуть. С жаждой любви и невозможностью подчинить себя ей всецело. Библейская картина мира помещает человека в центр вселенной не как сильного и достойного райского блаженства, а как свободно принимающего ответственность за свою судьбу для ее искупления. Радость и счастье посылаются свыше. Человек же отвечает за соблюдение нравственного закона, благодаря чему получает возможность войти в наследие своего Творца. Отсюда происходит необходимость беречь свое человеческое достоинство, расчищать и хранить совесть, служащую мостом в небо. Коммунистическая пропаганда опьяняла сознание, заменяя реальность призраками. В этом смысле «дядя Коля» – прямой противник Агитпропа, советского искусства и литературы 94 , искажающих духовное зрение человека. Его «Записные книжки» восстанавливают правильную перспективу жизни, ставят человека на место, предназначенное ему Творцом, свергая с пьедестала самообожествления. «Нормальные люди» – падшие и грешные, а не сильные и великие. Такова позиция епископа. Такова позиция христианства. Только падший человек может раскаяться. Только «счастливые» создают ад «Архипелага ГУЛАГ». Епископ, для которого соборность и взаимная любовь братьев во Христе составляют основу церковности, являлся принципиальным индивидуалистом. Потому, что только индивидуалист может полюбить, коллективист может только ненавидеть. Крохотная община «дяди Коли» в сталинском Граде смогла найти общий язык с «грешниками», с ними вместе каялась и напоминала им о свете. |
| Родина может быть только там, где принимают Христа и Его правду; если родина отвергла Его, то она уходит в «тень смертную», до тех пор, пока не откликнется на Его зов. Спасение христианской цивилизации – единственный вид патриотизма (тогда будет исцелена и Россия). Такова закономерная мировоззренческая эволюция бывшего участника союза «Христианское единение». Что отличает «дядю Колю» от представителей советской фрондирующей интеллигенции 1950-х годов? Те имели некоторые разночтения с официозом, другой взгляд на частные детали возводящегося советского Града, иногда шепотом формулируемый на кухнях, чтобы к концу десятилетия робко перенести его на страницы оттепельных журналов 86 . У «дяди Коли» – тотальный разбор бесчеловечной системы, глобальная альтернатива ей. Писатель-епископ не мог печататься, но готов был к действию: начать проповедь покаяния. Он был опасен режиму, они – нет. Несостоявшаяся встреча Какой могла стать наша жизнь после мая 1945-го, если бы народные ожидания перемен осуществились в действительности? Солдаты-победители, вернувшись домой, встретились бы с Благой вестью, не угасшей в подпольном христианском сопротивлении. Навстречу им могли выйти уцелевшие подвижники с их опытом верности свободе. Хотя в годы гонений выстояла лишь горстка исповедников, однако их свидетельство в условиях политической гласности было бы многократно усилено и обладало бы особой значимостью (ведь и в условиях несвободы их наследие оказывало влияние на страну вплоть до начала перестройки). День Победы на нашей земле мог стать началом личного преображения для многих, как это случилось с одним подростком в далекой Италии. Еще вчера он маршировал в колоннах юных фашистов, когда в апреле 1945 года в родной город вошли партизаны. Впервые газеты, купленные в киосках, напечатали разнообразные по идейному содержанию статьи. В них впервые прозвучало слово «свобода». Вокруг все дружно заговорили о движении Сопротивления, не только как о местном («деревенском»), но об общеевропейском явлении. |
| Советский Союз надеялся, что послевоенная Западная Европа будет длительное время ослаблена вследствие военной разрухи и нарушения отлаженных геополитических связей. Поэтому Сталин воспринял план Маршалла по экономическому восстановлению Европы как враждебный СССР и запретил участвовать в нем не только своей стране, но и странам социалистического блока. В начале 1948 года надежды на американский кредит для восстановления советского народного хозяйства развеялись. Именно в этом году Сталин запускает против западных демократий новое идеологическое оружие – всемирное движение за мир – в качестве дымовой завесы, под прикрытием которой дезориентировалась общественность свободных стран и форсировалась секретная работа по завершению отечественного Атомного проекта. К участию в движении были привлечены многочисленные сторонники первой страны социализма в среде левой западной общественности, известные ученые и писатели. Имена физика Ф. Жолио-Кюри, французского политика И. Фаржа, художника П. Пикассо, философа Ж.-П. Сартра и др. привлекали к акциям в поддержку демагогических советских мирных инициатив широкое внимание в «странах капитала», дестабилизируя в них шаткий общественный консенсус и затрудняя работу правительств по налаживанию мирной жизни. Силу свежей идеологической задумки Вождь народов мог просчитать еще в годы войны, когда вынужденно пошел навстречу требованиям американо-британских союзников по улучшению имиджа СССР. Роспуск Коминтерна, легализация религиозных организаций в стране с успехом были представлены демократическим партнерам как шаги по превращению Советской России в нормальное государство, отказавшееся от экспорта революции, подрыва законных правительств и преследования инакомыслящих. Вот характерное описание – в изложении современного российского политолога – методов дипломатического поведения одного из высших советских руководителей (на Московской конференции министров иностранных дел стран-союзниц, октябрь 1943 г.): «...Молотов преимущественно молчал, как бы давая понять, что Россия готова на значительные перемены. И она ценит дружбу своих западных союзников. Коммунистический Интернационал канул в прошлое, в России появился новый гимн, с амвонов церквей призывали к борьбе за отечество» 10 . |
|
|
