| Вхождение в эту жизнь требует не только ревности от человека, но и знания законов духовной жизни. Ревность не по разуму, как известно, плохой помощник. Туманные, расплывчатые представления об этой главной стороне религиозной жизни приводят христианина, как правило, к печальным последствиям, в лучшем случае — к бесплодным трудам, но чаще к самомнению и духовным, нравственным и психическим расстройствам. Самая распространенная ошибка в религиозной жизни — это подмена ее духовной стороны (исполнение заповедей Евангелия, покаяние, борьба со страстями, любовь к ближним) внешней — исполнением церковных установлений. Как правило, внешнее без внутреннего делает человека «святым сатаной» — гордым фарисеем, лицемером, отвергнутым Богом. Потому столь необходимо знание основополагающих принципов духовной жизни в Православии. Лучше всего они изложены в творениях святителя Игнатия Брянчанинова (1807—1867), его труды являются своего рода православной аскетической энциклопедией и представляют собой для современного христианина особую ценность. Эта ценность обусловлена тем, что они: — написаны на основе тщательного изучения святоотеческих творений и испытаны в горниле личного подвижнического опыта; — дают ясное изложение всех важнейших вопросов духовной жизни, в том числе и опасностей, встречающихся на ее пути; — излагают святоотеческий опыт богопознания применительно к психологии и силам человека ближайшей к нам по времени и по степени обмирщенности эпохи (XIX в.). Далее будут изложены его важнейшие поучения по основам духовной жизни. Правильная мысль «Обыкновенно люди считают мысль чем-то маловажным, потому они очень мало разборчивы при принятии мысли. Но от принятых правильных мыслей рождается все доброе, от принятых ложных мыслей рождается все злое. Мысль подобна рулю корабельному: от небольшого руля, от этой ничтожной доски, влачащейся за кораблем, зависит направление и, по большей части, участь всей огромной машины», — так писал святитель Игнатий, подчеркивая то исключительное значение, какое имеют наши мысли, взгляды и теоретические знания в целом для духовной жизни». |
| Разум отцов Очень трудно в наше время устремлять взгляд к небу из-за тяжелого груза, мертвого груза окружающих нас мирских вещей. Но даже при небольшой борьбе, если только она осуществляется с постоянством, у человека начинает формироваться отличная от мирской точка зрения на жизнь, совершенно иной образ действий. Любое духовное делание, которое может проявиться в условиях нашего времени, любая православная миссионерская деятельность, апостольство и т. д. должны быть основаны на таком восприятии жизни. Они должны быть основаны на том, чтобы в первую очередь определить, чего хочет от нас Бог, в первую очередь смотреть наверх, на высшую сторону, на то, чему учили святые отцы, и только во вторую очередь — вниз, на практические средства, на финансовые проблемы, даже на такие вещи, как болезнь, потому что болезни всегда посылаются для нашей пользы, и нам нужно научиться извлекать из них пользу. Того, кто не может так думать и поступать, того груз будет тянуть вниз, особенно в наши дни. И если человек будет оглядываться назад и в первую очередь будет смотреть на людей, он увидит, что девяносто девять процентов из них станут тянуть его вниз, потому что у них свои проблемы; и их страсти, их исповеди тяжелым грузом влекут его вниз. Если эта сторона жизни становится для человека слишком важной, то она просто будет тащить его назад и он не сможет вести людей к небу. Поэтому, разумеется, священник, духовный наставник прежде всего должен вести к небу самого себя, а затем уже других, устремляя взор свой к другому миру. Нам не нужно воображать себе этот другой мир и составлять о нем мнения, потому что мы обладаем самим этим сокровищем — разумом святых отцов, который в виде их творений теперь по большей части доступен читателю. В недавние времена у нас были такие великие отцы, как епископ Игнатий (Брянчанинов, + 1867), который был одним из самых проницательных разоблачителей апостасии и одним из лучших толкователей святых отцов. Нам необходимо понять их язык, понять их видение мира, потому что это есть Православие. Конечно, Православие не претерпевает изменений с течением времени. Изучая мир протестантов или римо-католиков, мы видим, что некоторые духовные писатели устаревают. Потом они снова могут входить в моду, когда другие выходят из моды. Так происходит, очевидно, потому, что они связаны с мирскими вещами, которые импонируют читателю в какой-то определенный период времени, — вернее, импонируют духу времени. |
| Христианские духовные врачи Теперь перейдем более предметно к христианской психологии. Тут же изначально снимается первое кричащее противоречие. Христианская психология действительно соответствует своему названию именно потому, что предметом ее изучения являются не клетки мозга, а бессмертная человеческая душа. Вместе с тем, задачи христианской психологии гораздо шире " исследования поведения и умственной деятельности " (Ж. Годфруа). " Современная официальная психология делает ошибку, резко разграничивая наше душевное " я " от обособленной внешности - " не я " . Эта ошибка происходит от того, что свои наблюдения психология строит над душой (точнее внешними физиологическими функциями - В.Н.) человека, находящегося в состоянии выраженной греховности " . (Пестов Н.Е. " Современная практика православного благочестия " . " Сатис " , СПБ, 1994 г.) Христианская же психология знает иной идеал, иной образ душевного состояния и духовного бытия. Еще Н.В. Гоголь в XIX веке говорил: " здоровую психологию и не кривое, а прямое понимание души встречаем лишь у подвижников-отшельников ... Человеку, сидящему по уши в житейской тине, не дано понимать природы души " (См. Вересаев В. " Гоголь в жизни " Соч. В 4-х т. М., 1990 г. Т. 4. с. 383). Кстати, именно незнание святоотеческой психологии в свое время привело автора " Мертвых душ " (безусловно, пронзительно тонкого литературного психолога и человековеда) к ложным измышлениям относительно якобы прирожденных человеку страстей высокого предназначения. " Это я писал в " прелести " (т.е. духовном заблуждении, ложном понимании истины - В.Н.), - сознается Гоголь после прочтения древнего христианского аскета Исаака Сирина. - Это вздор, прирожденные страсти - зло, а все усилия разумной воли человека должны быть устремлены для искоренения их... Жалею, что поздно узнал книгу Исаака Сирина, великого душеведа и прозорливого инока " . Учение о страстях, впрочем, до сих пор остается неведомым официальной психологической науке! Ум человека, не озаренного светом христианства, по словам одного из поздних отцов Русской Православной Церкви святителя Игнатия Брянчанинова (1807 - 1867), " блуждает как бы в мрачной, беспредельной пустыне, и вместо истинных познаний, к приобретению которых он не имеет никакой возможности, сочиняет мнение и мечты, облекает их в темное и хитросложное слово, обманывает ими себя и ближних, признавая мудрость там, где со всею справедливостью должно признать умоисступление и умоповреждение " . " В христианстве сокровено и истинное Богословие, и неподдельная психология и метафизика " , - повествует святитель Игнатий (собр. соч. в 7-ми т. М., 1993. Т.4. с.144 - 145 ). |
| Много прекрасного говорил он: и отдельным лицам, и в проповедях (редко, особенно по вечерам, после ужина). Но слушала его (в темноте, при свечках и лампадках) небольшая группа почитателей, человек 20–25. К сожалению, нужно бы больше его в свое время спрашивать, а ответы его тотчас бы и записывать! Не ценили мы его достаточно... Не ценили и многое иное на Руси! 25 декабря 1953 г. Святые отцы Новое «Добротолюбие» Епископ Феофан отлично знал, – как, пожалуй, никто в мире, – православных святых отцов. Так не одни мы думали. Известный митрополит Антоний (Храповицкий) так же о нем говорил. Это – несомненно! И вот почему. Епископ Игнатий Брянчанинов (скончался в 1867 г., родился в 1807 г.) в свое время искал: где истина? И нашел ее в удивительном единстве святых отцов. Об этом у него есть прекрасные сравнения: видишь ли ты облака, в порядке плывущие по небу, – таковы и святые отцы; смотришь ли на треугольник летящих гусей, – таковы и святые отцы; и тому подобное. И епископ Игнатий, открыв это единство, успокоился. И епископ Феофан изучал святых отцов, делая из них выписки. Как он чтил их! Поэтому он, вероятно, и дневник свой прекратил, начав выписывать эти мысли из святых отцов. Почитая их, он написал замечательный труд – новое «Добротолюбие». Оно отличалось от известного прежнего «Добротолюбия» тем, что было написано не по именам, как то, – а по предметам. И его епископ Феофан вывез с собою за границу, во Францию, где и умер он. Это – сборник изречений огромной религиозной ценности! Где–то он теперь хранится? Я не один раз говорил о нем (да следовало бы подумать и о других его сочинениях!) Святейшему Патриарху Алексию 290 , – чтобы выкупить его от наследников, но не удалось возбудить его интереса пока... Попробую еще: благо, что я теперь вызван на сессию Священного Синода. В духовной академии епископ Феофан не один раз читал нам о них и приводил слова епископа Игнатия о них. Кажется, он сам ценил эти чистенькие тетрадочки: возил их в особом чемодане. О профессорах Усвоив глубоко, по святым отцам, Православие (как никто, разве за исключением епископа Феофана Затворника Вышенского) , он очень чутко относился к богословствованию других писателей: к Владимиру Соловьеву, отцу Флоренскому, академическим профессорам и другим. И будучи в академии, он скорбел, что в их мировоззрение вошло много неправославного. |
| §38. Святитель Игнатий (Брянчанинов) Кавказский (1807–1867 гг.) – автор многочисленных сочинений, раскрывающих святоотеческое учение применительно к современности. В этом и заключается главная ценность церковно-литературного наследия святителя. Собрание его сочинений составляет восемь книг: первые три тома – «Аскетические опыты» – сборники статей по аскетике. умно-молитвенному деланию и т. п.; четвертый том – «Аскетическая проповедь» – сборника, омилий и бесед, носящих аскетическо-делательный характер; пятый том – «Приношение современному монашеству» – ценнейшее руководство для монашествующих и монахолюбцев; шестой том – «Письма»; и отдельно изданный «Отечник», составленный свят. Игнатием по многочисленным патерикам и прокомментированный. Кроме, того, существует целый ряд произведений свят. Игнатия, не вошедших в названные издания. Большинство этих произведений были включены иером. Марком (Лозинским) в сборник «Неизданные произведения епископа Игнатия (Брянчанинова) » (напечатанный в 2001–2003 гг., в журнале РПЦЗ «Церковная жизнь», Нью Йорк, США). Большинство писаний свят. Игнатия носят нравственно-аскетический характер. Святитель последовательно излагает святоотеческое учение о покаянии, как полном духовном перерождении человека. Эпистолярное наследие свят. Игнатия свидетельствует о язвах, поразивших современное ему общество; его размышления по этому поводу остаются актуальными и сегодня. Произведения свят. Игнатия написаны красивым и легко усвояемым языком. Они обладают четкостью и логичностью построения. Свят. Игнатий обновил русскую церковную письменность, выражая святоотеческое учение ясно, живо и вдохновенно. §39. Ф.М. Достоевский (1821–1881 гг.) по праву считается не только писателем, но и религиозным философом, выражавшим свои мысли при помощи художественных произведений. Для понимания религиозно-философского и историософского наследия Ф.М. Достоевского важен его публицистический «Дневник писателя». Свою концепцию, не построенную, впрочем, в виде жесткой системы, Ф.М. Достоевский именовал почвенничеством. |
| 100 и дальн.), описывает приемы и обычаи тогдашнего Петербурга, свое собственное незавидное положение в то время вследствие безучастного положения к нему духовного ведомства и проч. На первых порах ему не дали даже и пристанища, кельи. «Птицы небесные, – писал он поэтому в своем дневнике (стран. 100 и дал.), – имеют свои гнезда, звери лесные и полевые – свои логовища; даже у червячков есть свои норки. Один я не имею своего уголка. Боже мой! Когда ты посылаешь ангелов, этих служебных духов, на служение людям, они верно исполняют волю Твою, но, исполнив её, возвращаются в свои обители, кои Ты дал им по милости и правде Твоей. Эту истину знают просвещенные начальники мои. Но почему не руководствуются ею? Или потому, что забывают в своих небедных раззолоченных теремах, или потому, что ангелы летят всегда мимо этих теремов; и живущие в них не получают от них святых внушений. – Чернец! Ты не ангел, – скажут они. – Антонии 23 , Плиодоры 24 , Гедеоны 25 , сиятельные графы 26 и превосходительные чины 27 ! И вы же не боги; ибо нет в вас правды, милости и проведения. Долой же с пьедесталов! Ах! Эти мраморные статуи водружены 28 крепко. Не могу и расшибить, и испепелить их. Нет у меня перунов. Но есть адамантовое перо. Пишу им на челах их: «это – камни, но не те, от которых Бог может воздвигнуть себе чад». Целую тебя перо мое. Письмена твои неизгладимы во веки веков». Довольно значительное время столько уже принесший пользы православию не востоке архимандрит Порфирий должен был жить в келье товарища его по академии (С.-Петербургской духовной) архимандрита Аввакума в Александро-Невской лавре. А потом (с 1 ноября), хотя и дали ему отдельное помещение, но тесное, сырое и душное (стран. 109); к тому же не платили ему заслуженного жалованья, так что он должен был занимать деньги у своего же слуги на удовлетворение самых настоятельных потребностей, напр. для уплаты за обувь (стр. 115), и наконец, так как он не имел пока определенного положения служебного, его назначили в число братства находящейся близ С.-Петербурга Сергиевой пустыни, где настоятельствовал в то время знаменитый архимандрит (в последствии епископ) Игнатий Брянчанинов († 1867). |
| Ну, тут хлопцы и поняли все, как хотели. И с той поры живет рассказ, как маломочный Савва тихенько да гарненько оборудовал дело так, что московський Никола со всей своей силою ни при чем остался. – Такий-то, – говорят, – наш Савко штуковатый, як подсилился, то таке повыдумывал, что всех с толку сбил: то от Писания покажет, то от святых отец в нос сунет, так что аж ни чого понять не можно. Бог его святый знае: чи он взаправду попа Савву у Керасивны за пазухою перекрестил, чи только так ловко все закароголыв, що и архиерею не раскрутить. А вышло все на добре. На том ему и спасыби. О. Савва, говорят, и нынче жив, и вокруг его села кругом штунда, а в его малой церковке все еще полно народу… И хоть неизвестно, “подсиливают” ли там нынче св. Савка по-прежнему, но утверждают, что там по-прежнему во всем приходе никакие Михалки и Потапки “_голые пузеня_” не показывают. Банкомета (фр.). Высшего общества (фр.). Входа (фр.). Милая, изящная (от фр.). Обожателям (фр.). Брак (фр.). Английское шитье (фр.). Золотой молодежи (фр.). Репутации, славы (фр.). Ирена, Жаклина, Фадетта и Лизетта (фр.). Здесь: пренебрежение правилами хорошего тона (фр.). Вдвоем (фр.). Тетушке (фр.). Игнатий (Брянчанинов , 1807–1867) – в 1857–1861 годах епископ кавказский. Лесков подробно рассказывает о Брянчанинове в “Инженерах-бессребрениках”. Коснит – медлит. Половые – светло-рыжие или серые с желтым отливом. Запушь – укромное место. Чепан – крестьянский верхний кафтан. Зачичкавшийся – захиревший. Решетиловские смушки – шкурки молодых барашков, преимущественно серого цвета, выделывавшиеся в селе Решетиловке Полтавской губернии. Пыха (укр.) – гордость, надменность, заносчивость. Квак – болтун. Худоба (укр.) – имущество. Гребля – вал. Село Перегуды. – Вымышленное украинское село Перегуды фигурирует у Лескова также в написанном в середине 1890х годов “Заячьем ремизе”. Гута – стеклянный завод. Мара – наваждение. Дивитимусь (укр.), – посмотрю. Прочухан – удар. “Варварское время” – морозы на св. Варвару (4 декабря ст. ст.). |
| Его отзыв-письмо Гоголь получил вместе с письмом П.А. Плетнева, написанным 4/16 апреля 1847 года. Примечательно, что в тот же день 9 мая н. ст., когда Гоголь откликнулся на письмо отца Матвея, он дал ответ и на замечания святителя Игнатия (обращаясь к Плетневу): «Что касается до письма Брянчанинова, то надобно отдать справедливость нашему духовенству за твердое познание догматов. Всё сказано справедливо и всё верно. Но чтобы произнести полный суд моей книге, для этого нужно быть глубокому душеведцу, нужно почувствовать и услышать страданье той половины современного человечества, с которою даже не имеет и случаев сойтись монах; нужно знать не свою жизнь, но жизнь многих. Поэтому никак для меня не удивительно, что им видится в моей книге смешение света со тьмой. Свет для них та сторона, которая им знакома; тьма та сторона, которая им незнакома» (XIII, 305–306). Гоголь имеет в виду строки из письма святителя Игнатия: « есть и у человека врожденное вдохновение, более или менее развитое, происходящее от движения чувств сердечных. Истина отвергает это вдохновение как смешанное, умерщвляет его, чтоб Дух, пришедши, воскресил его в обновленном состоянии. Если же человек прежде очищения Истиною будет руководствоваться своим вдохновением, то он будет издавать для себя и для других не чистый свет, но смешанный, обманчивый, потому что в сердце его живет не простое добро, но добро, смешанное со злом» . Из известных А.П. Толстому «духовных лиц» более других был близок к гоголевскому пониманию художественного творчества митрополит Московский Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов; 1782–1867). Сам митрополит написал несколько вдохновенных лирических стихотворений, проникнутых христианским богомыслием, в том числе «Вечернюю песнь путника» (1820) , а также «Не напрасно, не случайно…» (1830) – ответ на стихотворение Пушкина «Дар напрасный, дар случайный…» (1828). Ответ митрополита поэту поначалу распространялся в списках, а затем был обнародован в статье С.А. Бурачка «Видение в царстве духов» (Маяк. |
| М. И. Глинка также написал для этого хора несколько песнопений. Он был глубоким почитателем архимандрита Игнатия; по его просьбе он занимался изучением древней русской музыки и своими советами способствовал повышению музыкальной культуры хора обители. Живое участие в организации хора Сергиевой пустыни принимал и директор придворной капеллы А. Ф. Львов. Друг отца Игнатия М. Чихачев, обладавший замечательным музыкальным талантом, в свою очередь, немало потрудился для благолепия совершаемой в обители службы. Келейник отца Игнатия И. Малышев (впоследствии архимандрит Игнатий), отличавшийся незаурядными художественными способностями, много содействовал украшению обители и собственными иконописными работами и умелым выбором икон и священных изображений. Монастырское братство благодаря неусыпным трудам и попечениям своего настоятеля сделалось настоящей духовной семьей. Дверь в настоятельские кельи была всегда открыта для всех, начиная от старшей монастырской братии и кончая самым юным послушником: каждый мог прийти к своему архимандриту, обратиться к нему с любым вопросом и получить на него отеческий совет, назидание и утешение. «Вы знаете, – писал отец Игнатий в одном из своих многочисленных писем, – как я живу в монастыре: не как отшельник, а как глава семейства». В это время значительно возрос круг знакомств (личных и письменных) отца Игнатия. Уже многие видели в нем опытного и авторитетного духовного наставника. Духовное просвещение от отца Игнатия получали и монахи и миряне, люди самого высокого культурного уровня и простецы. Для каждого он находил тот ключ, которым открываются двери сердца. Отец Игнатий в совершенстве обладал искусством принимать исповедь помыслов, здесь сказывалась его всесторонняя духовная опытность. Он сам умел владеть собой во всех случайностях жизни и учил этому же самообладанию и терпению своих духовных детей. Плоды его многолетнего внимательного наблюдения над собой составляли его огромное духовное богатство: он научился распознавать и различать все страстные движения человеческой природы и врачевать их благодатию. |
| Но не долго он прослужил в Киеве, который уже успел было горячо полюбить, в котором было для него так много дорогого, родного и к которому он после также всегда тяготел душой 101 . В декабре 1842 года иеромонах Феофан перемещен был на должность инспектора и профессора логики и психологии в Новгородскую духовную семинарию, – и опять ненадолго. Ибо не более как чрез два года последовало новое перемещение его на должность бакалавра С.-Петербургской духовной академии по кафедре нравственного и пастырского богословия. Назначение это состоялось 13 декабря 1844 года и не без участия и рекомендации со стороны товарища его по академии Киевской о. Макария (Булгакова) , уже состоявшего бакалавром (с 1842 г.) в С.-Петербургской академии, а с 13 декабря означенного 1844 г. определенного и инспектором той же академии и вообще имевшего даже за то раннее время значительный вес и влияние 102 . В Петербурге о. Феофан пробыл сравнительно дольше, нежели на предшествующих местах служения, именно почти до конца 1847 года, да и то, без сомнения, потому, что на бакалаврской должности было менее ответственности и хлопот хозяйственных и начальственных, административных, которые сопряжены были неизбежно с его преж- —90— ними должностями и к которым он никогда не чувствовал себя способным и склонным, более вращаясь душой в области возвышенного, идеального, нежели грубо-вещественного, низменного, реального. В Петербурге же о. Феофан, с одной стороны, укрепил прежние и установил новые духовные связи с разными, достойными всякого уважения, лицами, в числе которых были между прочим – известный аскет, в то время архимандрит Сергиевской (близ С.-Петербурга) пустыни, а после епископ Игнатий Брянчанинов († 1867) и издатель «Маяка» Степан Онисимович Бурачек 103 († 1876), а с другой, – основательно изучил и научно обработал все те отделы высшей науки духовной жизни, которые вели ко спасению и которые изданы были им гораздо позже в печати. Именно здесь он составил и свое сочинение: Путь ко спасению (Спб. 1868–1869 гг.) и труд: Начертание христианского нравоучения, составившийся в 1890–1891 году из раньше (1858 и дальн. |
|
|
