| Как от бури страстей всплывает вся грязь внутренней нечистоты, так от животворящей благодати человек приходит в себя, вспоминает все сокровенное. Наклонность к мистицизму нашла неожиданный выход. Влияние матери и после ее смерти оказалось решающим. «Во всем этом сказался мудрый Промысл Божий, ведший меня к состоянию одиночества, – размышляя он много лет спустя о своем выборе (и уже сполна познав его тяжесть), – иночества, монашества... А монашество требует одиночества и само неизбежно приводит к одиночеству. Я не говорю уже о глубине слов аввы Антония : «Монах есть тот, для которого существует Бог да он в Боге», а скажу о меньшем – желающий идти этим путем навряд ли найдет себе созвучного спутника...» 76 . Пожар духовной ревности охватил его чувства со столь большой силой, что, вместо подготовки к экзаменам, Николай решает идти странником в Оптину пустынь, о которой, как и о существовании старчества, услышал лишь недавно, а перед тем – тайком раздать деньги, доставшиеся от матери и лежавшие до совершеннолетия. (Отметим интересную подробность: часть суммы, рублей около девятисот, оставляет на своем счету в Государственной сберегательной кассе. И это понятно и говорит о рассудительной осторожности и внимательности к внутреннему состоянию: молодой человек еще не знает в точности, какой путь ему предстоит.) Как раз в это время отец сильно разболелся (очень может быть, что от переживаний за Колю, расстроенный непонятной в нем переменой), но даже это уже не смогло остановить сына. Он ведь уходил не в очередное паломничество, а за правдой Божией, навсегда. Почти восемьдесят лет назад о том юношеском порыве его (и с его же слов) было составлено письменное свидетельство: «Ушел из дому с одним Евангелием и со Смоленской иконой Божией Матери в сумке, куда – неизвестно; а дома лежал больной старик-отец». В дорогу оделся бедно, «взял деньги и все до копейки роздал бедным. И чтобы не возбудить подозрения, так как он давал помногу, сам будучи почти как нищий, – обертывая их в бумагу, давал в руку и быстро скрывался... |
| В том же лагере оказался и мой отец. В ожидании репатриации советские военнопленные жили в бараках, окруженных колючей проволокой. Мама тогда работала в канцелярии и смогла сделать отцу справку о том, что он не подлежит репатриации. Штампы на такие справки канцелярские сотрудницы вырезали из картошки, подписывали известными фамилиями, и так многих пленных спасли. В 1945-м году мама с папой поженились в Лансгуте. Там же я родилась, в 1947-м году. Жизнь в лагере и исцеление по молитвам перед Курско-Коренной иконой – Какой вам запомнилась жизнь в лагере? Мама побежала к иконе Божией Матери Курско-Коренной просить о моем исцелении. Наутро мне стало лучше – Я была совсем маленькой и запомнила только бытовые вещи. Чтобы хоть как-то разнообразить свой скудный рацион, мы с мамой и бабушкой ходили собирать грибы в ближайший лес. Помню американских солдат, которые разъезжали на джипах, радостно махали нам и иногда бросали конфеты или апельсины. А большинство немцев нас не признавали за людей. Тем временем в лагере несколько детей, и я в их числе, заболели полиомиелитом. Меня парализовало, и мама отвезла меня в госпиталь. Там ей сказали, чтобы забирала меня домой и что я все равно умру. Мама упросила оставить меня в госпитале хотя бы на ночь, а сама побежала к иконе Божией Матери Курско-Коренной, которая находилась в этом районе, в церкви, просить о моем исцелении. Наутро мне стало лучше, но болезнь все же оставила свой след, и мне пришлось заново учиться ходить. В Америку – Как вам удалось выбраться в Америку? – Трудно было жить с народом, который не считал нас за людей, и мама очень хотела куда-нибудь уехать, но, конечно, не в СССР, где нам грозила бы тюрьма. И она начала писать прошения о выезде в Америку. Мы регулярно просматривали длинные списки, по которым было видно, кого в какие страны отобрали. Для мамы важнее всего было сохранить семью, и она вместе с собой записала бабушку, тетю и меня. Отец к тому времени уже был в Америке, но мы об этом не знали. В 1951-м году, по договоренности с Американским Красным Крестом и Толстовским фондом, а также по поручительству моей крестной матери, муж которой работал шофером у американского генерала, нам удалось выехать через Бремерхафен военным транспортным пароходом в Нью-Йорк. Мужчин поселили в каюты, женщин и детей разместили в трюме на пятиэтажных койках. Кормили нас американской едой, которую бедные люди сроду не видели, при своей жизни от революции до войны и лагерей. Но многим было очень плохо от качки, и еду в деревянных коробках бросали в воду прямо против ветра. Помню, как еда летала, и иногда салат или хлеб попадали обратно на палубу. |
| Я потихоньку добрался до нашей церквушки и с болью стал плакать перед иконой Божией Матери. — Панагия моя, — говорил я Ей, — сейчас я напомню Тебе Твои собственные слова, которые Ты говорила нам в утешение, что Ты являешься и навсегда останешься нашей Покровительницей, Питательницей и Целительницей. Куда прибегнуть теперь мне, смиренному, чтобы найти утешение? Тотчас я почувствовал в своей душе мир, облегчение, и все тело мое стало легким и подвижным. Я начал двигаться и ходить с легкостью! Этого было достаточно. Я вновь обрел здоровье и желание продолжать ухаживать за своими старцами». Какую силу получали мы, когда он столь живо рассказывал нам о том, как приходит благодать, если призывать ее с верой! Старец Ефрем питал огромную любовь к Божией Матери. «Как мне быть? — говаривал он. — Часто во время литургии я не могу даже произнести Ее имени. Призывая Ее, я ощущаю в себе горение сердца». «Однажды к нам в каливу пришел хороший певец из келии Данилеев. Нам посчастливилось отслужить с ним литургию: — Пожалуйста, отец Даниил, спойте “Достойно есть”... И он спел. Знаете, что я сказал тогда? — Ты, отец Даниил, поешь и воспеваешь Бога, прославляешь Его своим прекрасным голосом и чудным пением. А я ничего другого не могу Ему принести, кроме своей боли, которую чувствую в ноге. Если Бог помилует меня за мою боль, то помилует». — Отче, какие у вас были искушения? «Я вам расскажу одну тайну из своей жизни. Экзема, эта рана на ноге, у меня с пятнадцати лет. Я испробовал различные лекарства. Ничего не помогло. Теперь, с возрастом, рана увеличилась. Сидя на кровати боли (так я ее называю), я поднимаю ногу вверх и получаю небольшое облегчение. От такого сидения на копчике у меня образовалась киста. Подумать только, это ужас что! Она производит сильную боль. В каком бы положении ты ни сидел, тебе больно. Болят ягодицы и предвещают, что рана откроется. Я все терпел и терпел, пока однажды не впал в отчаяние. Лишь от одной мысли об отчаянии тебя охватывает ужас. |
| После возвращения в Москву С.С.Головина кафедру глазных болезней Императорского Новороссийского университета возглавил профессор В.П.Филатов. Этой одной из крупнейших кафедр офтальмологии в России и СССР академик В.П.Филатов возглавлял 45 лет. Командировка же в Одессу продлилась 53 года. Открыто в годы антихристианского лихолетья исповедовал Веру Христову. О его исповедническом подвиге многолетнем можно много рассказывать. Познакомившись с владыкой Никоном, В.П. Филатов увидел в нем духовного соратника. Но для Филатова это были еще и особенные отношения. Владыка Никон был на 27 лет моложе академика, который испытывал к владыке еще и отцовские чувства. Архиепископ, который родился в 1902 году, был моложе сына В.П. Филатова, которого тот потерял в Москве. «Случилось мне, – пишет Владимир Петрович, – проводить в течение многих дней незабываемые часы у постели друга моего и многих христиан, высоких духовных лиц... Болезнь его была тяжелая, она поразила костный мозг и повела к жестокому белокровию и, по заключению профессоров, была смертельной, неизлечимой. Все известные мне по медицинской литературе случаи этой болезни (а их было около 150) кончились смертельным исходом. Архиепископ Никон резко заболел в Ворошиловграде. Профессор С. вылетел туда и сопровождал его в Одессу. Когда я увидел его в Одессе, я понял после консилиума, что надежды на выздоровление нет. С самого начала больной, будучи глубоко верующим человеком, вел себя стоически. Совершенно исключительное впечатление производила молитва архиепископа перед иконой Касперовской Божией Матери, которую ему привозили из собора. Два раза я была при этом. Когда священники, поднявшись в комнату архиепископа на втором этаже по винтовой лестнице, подходили к его постели, больной, дотоле слабый, изможденный голодом (он почти ничего не ел), вставал с неожиданной энергией, подходил к иконе, крестился, брал ее на руки и клал на аналой. Приложившись к иконе, он служил сам молебен Божией Матери и пел гимн «О Всепетая Мати...» вместе с присутствующими. Он несколько раз в течение молебна становился на колени, припадал грудью и головой к иконе, и слезы умиления текли из его глаз. Плакали и присутствующие. По окончании молебна он брал икону на руки и нес ее вниз, до первого этажа, до выхода во дворик, и только тут передавал ее в руки священнику. После того, почти не поддерживаемый никем, он поднимался наверх к своему ложу, ложился и почти без одышки беседовал с окружавшими его близкими. Трудно было понять, как мог это делать больной и такой слабый человек. Все это было производимо им в состоянии высокого подъема религиозного чувства, в состоянии экстаза и оказывало на меня и всех окружающих огромное впечатление, вызывая и у нас подъем религиозного чувства. Незабываемые минуты! |
| Вот уже и две недели, как вы от нас поехали, а в своей обители 9-ый день. Время течет нечувствительно, и не видим, как оно летит, измеряемое секундами, минутами, часами, днями и далее, и всякая секунда приближает нас к вечности. Мы, зная это, плохо печемся о том, как предстать и дать отчет нелицеприятному Судье. Чувственность помрачает ум наш, все наше попечение и помышление о том, чтобы доставить покой телу, а о душе мало радим, страстей не искореняем и даже не противимся им, и от того лишаемся мира и покоя душевного. Надобно смиряться и просить Божией помощи, но у нас и смирение только в книгах, да на письме и на языке, а понести какое-нибудь уничижение или скорбь от кого, то ярость и вознесет главу свою. Надобно опомниться и приниматься за дело, а паче мне, грешному, глаголющему о сем, но не творящему ничто же благо. Как-то вы проводите время по приезде, не скоро узнаешь, завтра если и получу письмо ваше, то только от 27 октября. Будьте мирны и спокойны. Испрашивая на вас Божие благословение, остаюсь желатель вашего здравия и спасения многогрешный иеромонах Макарий. 1854. Письмо 104 3 ноября. Вчера послал к вам письмо, а сегодня, как и полагал, получил ваше от 27 окт. Слава Богу, что вы начинаете жить в вашей келейке мирно, спокойно и утешительно. Бог вас утешает за то, что вы сами подвизались при постройке оной, да и самое то, что вы были при постройке и трудились, доставляет вам удовольствие. Слава Богу! Но не нами, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу ( Пс. 113, 9 ). Об обращении с сестрами с осторожностью должно учиться из прежних опытов и просить Божией помощи, чтобы избежать мирской политики, а иметь искусство духовное быть мудрыми яко змии и целыми яко голубие ( Мф. 10, 16 ). Очень рад, что келья ваша украшается иконой Успения Божией Матери и что лампада перед оной устроена, а когда бы наши сердца так горели огнем любви к Богу и к пречистой Его Матери, заступнице нашей и ходатаице нашего спасения? Пишете, что хотели просить удостоить посещением вашу келью икону Царицы Небесной Казанской, что, думаю, уже и исполнилось, и я очень рад, что она, Заступница наша, сподобила вас сей милости и посещением Своим освятила ваше новое жительство, и да будет на вас её благословение и заступление. |
| А когда другая больная женщина обратилась к нему за помощью, (опухоль околошейных желез не позволяла даже повернуть шею), старец посоветовал отслужить молебен перед чудотворной иконой Божией Матери. По молитвам старца Иосифа больная полностью исцелилась. Старец Иосиф в течение двенадцати лет был духовником братии. С годами, слабея физически, старец возрастал духовно, во время молитвы он преображался. Вот что рассказывал об удивительном свечении вокруг старца его духовный сын отец Павел: — В 1907 году я первый раз посетил Оптину Пустынь... Расспросив дорогу в скит, а там, в келью старца Иосифа, я, наконец, пришёл в приёмную хибарки... Когда я пришёл, там был только один посетитель — чиновник из Петербурга. В скором времени пришёл келейник и пригласил чиновника к батюшке... Чиновник пробыл минуты три и возвратился, я увидел: от его головы отлетали клочки необыкновенного света, а он взволнованный, со слезами на глазах рассказал мне, что в этот день утром из скита выносили чудотворный образ “Калужской” Божией Матери, батюшка выходил из хибарки и молился. Тогда он и другие видели лучи света, которые расходились во все стороны от него молящегося. Через несколько минут и меня позвали к старцу... Я увидел старца, измождённого беспрерывным подвигом и постом, едва поднимающегося со своей печки... мы поздоровались, через мгновение я увидел необыкновенный свет вокруг его головы четверти на полторы высоты, а также широкий луч света, падающий на него сверху, как бы потолок келии раздвинулся. Луч света падал с неба и был точно такой же, как и свет вокруг головы, лицо старца сделалось благодатным, и он улыбался... Он, по своему глубочайшему христианскому смирению и кротости, – это отличительные качества старца — стоит и терпеливо ждёт, что я скажу, а я, пораженный, не могу оторваться от этого, для меня совершенно непонятного видения... Свет, который я видел над старцем, не имеет сходства ни с каким из земных источников..., подобного в природе я не видел. Я объясняю себе это видение тем, что старец был в сильном молитвенном настроении, и благодать Божия видимо сошла на избранника своего... Мой рассказ истинен уже по тому, что я после сего видения чувствовал себя несказанно радостно, с сильным религиозным воодушевлением, хотя перед тем, как идти к старцу, подобного чувства у меня не было... Всё вышесказанное передаю, как чистую истину: нет здесь и тени преувеличения или выдумки, что свидетельствую именем Божиим и своей иерейской совестью. |
| – Ксения, откуда у Вас такое любвеобильное сердце и такая вера? Мы все рождаемся в одном обществе, но кто-то презрительно пнет бездомного, кто-то жалостливого подаст ему монетку, а есть тот, кто не побрезгует и накормит, отмоет, приютит. – У меня все родственники мусульмане. Моя бабушка была очень доброй женщиной, может быть, от нее это мне передалось. Моя мама говорила, что я с детства пыталась всем помочь. Наверное, так Боженька решил. У меня всю жизнь было желание делиться, приютить, накормить. Я родилась в Узбекистане, а в Москву мы приехали с семьей из Башкирии. И мы тоже пожили одно время на вокзале. Господь нам послал человека, который протянул руку помощи, и мы вылезли. Когда мы сейчас помогаем бездомным, то не спрашиваем, как они оказались в такой ситуации, потому что понимаем, что любой человек может в ней оказаться. В нас нет никакого осуждения, потому что мы сами знаем, как это трудно. Первую дочку я родила в мусульманстве, а потом семь лет не получалось забеременеть, и врачи сказали, что у меня не будет детей. А я очень хотела еще родить. Тогда моя одноклассница обмолвилась, что если прочитать тысячу православных молитв, то желание исполнится. Я послушала ее и забыла, а годы шли, муж всё хотел второго ребенка, большую семью, мы уже думали взять малыша из детдома. У нас на съемной квартире были православные иконы. И перед Рождеством я решила купить молитвослов. Я нашла молитву «Богородице Дево, радуйся». На тот момент я даже не понимала, Кому я молюсь. Четок у меня не было, и я рисовала палочки в тетради и молилась шесть часов. Но поняла, что взамен на просьбу нужно что-то отдать. И тогда я дерзновенно обратилась к Богородице – пусть Она дарует мне сына, я назову его Богданом, покрещу его, и вся моя семья тоже примет православие. В итоге через месяц я забеременела и родила сына 26 октября, в праздник Иверской иконы Божией Матери. И вот чудо – когда батюшка Илий первый раз увидел моего сына, ему было 2–3 года, он сказал ему: «Как же тебя мама вымаливала!» Он подозвал меня, спросил, исполнила ли я обет. Ответила, что да, мы все покрестились. И он сказал молиться Божией Матери перед Ее Иверской иконой, что это покровительница нашей семьи. |
| «Да, я выходила замуж за семинариста, но, если честно, совсем не думала о будущем и опасений у меня — справлюсь или не справлюсь — никаких не было. Просто мы создали семью с любимым человеком. Положение жены священника, на мой взгляд, ничем не отличается от ситуации любой добропорядочной жены-христианки. Да, некоторые люди считают, мы должны сидеть дома, рожать детей, смотреть в пол и ни с кем не общаться. Бывало такое, что в магазине в корзинку заглядывали, что я там купила. Но мы, матушки, обычные люди, обычные жены. Образцом быть и не легко, и не сложно, а просто невозможно: у каждого человека свое представление об идеале, а всем не угодишь. Я не считаю, что мой “статус” накладывает на меня какие-то особые обязательства. Я по возможности стараюсь отвечать на вопросы прихожан, помогать тем, кто просит помощи, скромно одеваться. Но я бы, и не будучи матушкой, была бы точно такой же. Что же касается второго места… Сейчас, когда по прошествии десяти лет Господь даровал нам детей, второе место стало ощущаться. До этого я и сама с удовольствием все время проводила на приходе, ездила с батюшкой по деревням. А сейчас у меня такой возможности нет. Каюсь, иногда названиваю батюшке и прошу быстрее приехать, обижаюсь даже и жду его выходных, но это не из-за второго места, а, скорее, из-за физической усталости, недосыпа и отсутствия помощи. Так что второе место — это не проблема, а данность, которую необходимо принять и попытаться смириться. Все проходит, пройдет и это, дети подрастут, и я смогу чаще ходить в храм и снова помогать батюшке». Мы записывали интервью с Аленой, когда оставалось всего несколько дней до появления на свет их дочери Дашеньки. Это уже третий ребенок в семье (семь лет назад Жилкины взяли под свою опеку девочку, сейчас ей 12 лет). Но от венчания до рождения первенца прошло долгих десять лет ожидания, молитвы, надежды. «Прихожане старались поддержать, многие говорили: “Не переживайте! Какие ваши годы! Вот увидите, будут у вас детки”. Хотя, если честно, немного напрягало такое внимание к этой теме. Мы ездили с прихожанами по святым местам, молились, но я думаю, что мы были не готовы, поэтому Господь не давал детей. В последние годы уже и я стала тяжело это переживать, приближалось тридцатилетие, я думала о детях постоянно. Мы вместе с супругом читали акафист Божией Матери “Нечаянная Радость”, я приобрела икону “Зачатие Пресвятой Богородицы”. Но самым главным стало то, что я внутри себя отпустила ситуацию: “Ну, нет у нас детей — ничего страшного. Будем жить с батюшкой, заниматься приходом. Все привычно и хорошо”. А через месяц-два я узнала, что беременна. Не буду даже описывать свое состояние, потому что это невозможно передать словами, это просто чудо! У нас в храме каждую пятницу во время вечернего богослужения совершается служба с чтением акафиста Божией Матери перед Ее иконой “Нечаянная Радость”, многие, пока бездетные, пары приходят на нее. И мы верим, что Господь и им дарует счастье стать родителями». |
| Глухой намек на это есть в писаниях самих “богородичников”. Через год Береславский писал еще резче: Житие старицы Евфросиньи представляет собой идеализированный образ святой. Евфросинья представлена скорее как образец, как идеал. В действительности старица несла черты юродивой, с течением лет — увы! — негативные черты ее личного характера сказывались все сильнее… В настоящий момент Евфросинья находится в тяжелом обольщении и помутнении ума. Нет благословения посещать ее… Впрочем, это не мешает Береславскому сейчас объявлять себя хранителем “нетленных мощей” “Евфросиньюшки” и публиковать потоки “откровений”, полученных им от нее, пребывающей в высших сферах рая. Так что не чужд Береславский и откровенного спиритизма в форме медиумизма. При этом его описания “мощей” Евфросинии и своих манипуляций с ними носят очень болезненный, если не сказать некрофилический, характер. Береславский сообщает, что в 1984 году в Смоленске перед иконой Божией Матери “Одигитрия” ему было видение, которое он истолковал как явление Божией Матери. После своего видения он решил, что является пророком, собрал вокруг себя группу единомышленников и вместе с ними разработал учение о “Богородичном Завете” (о третьем Завете). По словам новоявленного “боговидца”, Богородица является к нему практически ежедневно и диктует свои откровения. Он слышит ее голос, а она является ему в виде серого облачного тела. Часто эти явления сопровождаются замогильными завываниями, которые Береславский весьма артистично изображал интервьюировавшему его журналисту. Эти откровения Береславский записывает, и сейчас (к середине 2001 г.) их набралось уже 40 томов. Кроме того, он пишет и книги, которых тоже очень много, — согласно сайту БЦ, около 130. Это не считая бесчисленного количества статей и проповедей, число которых приближается к двум тысячам, что вкупе с истеричной темностью слога, тяжестью и невнятностью изложения и суконностью неумело стилизованного языка является признаком синдрома болезненной графомании. Все эти писания для последователей Береславского — основная духовная литература и в своей совокупности составляют “Третий завет”, фактически заменяющий собой Заветы и Ветхий, и Новый. |
| Только выходим на деревенскую грунтовую дорогу, к нам тут же подъезжает «Козел», что в таких глухих местах – чудо. Водитель улыбается гостеприимно: «Вы к нашему Ивану Данилычу?». И подвозит по деревне почти до его дома... Указывает нам на маленькую деревенскую избушку под соломенной крышей. Подходим. Во дворе колодец. Как в сказке. Навстречу из избы выходит к нам деревенский дедушка с лучистыми необыкновенно добрыми глазами, с длинной по пояс бородой. На нем длинная старинная рубаха, до колен подпоясана поясом, в валенках. Живой дедушка из сказки. А у меня никогда не было дедушки. (Мамин папа умер в сороковом году перед войной, а у папы отец добровольцем ушел на фронт и погиб на Орловско-Курской дуге. У подружек моего детства были дедушки, а у меня никогда.) И вдруг я встречаю такого родного Божиего. Он нам с мамой улыбается, кланяется и просит в избу. Мы попили с дороги его колодезной чистой водички и зашли в маленькие сенцы, где дрова. В прихожей русская печь и лавка, одно маленькое окошко. В другой маленькой комнатке: два маленьких окошка на разные стороны, стол из досок и две лавки. Над столом святой угол с иконой Ахтырской Божией Матери. На этой иконе около Божией Матери изображается Крест с Распятием. Полы везде земляные, электричества нет. В прихожей на полу керосинка. В избе так легко и прохладно. Мы с мамой сели на лавку против Иконы. Сам он сел на единственную в избе табуретку. Заботливо нас спросил: «Как вы добрались?» Мама сказала, что так легко к Вам шла, столько прошла, что сама удивляюсь, что совсем не устала, и тут же сразу машина нас подвезла. Он ответил: «Это наш председатель колхоза. Вначале он не верил в помощь Божию, хотел меня в психушку отправить, потом заболела его жена, врачи отказались лечить – рак. Он смирился, пришел ко мне втихаря, стучит: «Помоги». «А, веришь ли? Помогает Господь, а я слуга Божий и без крестов не принимаю», – отвечаю. Следующий раз надели кресты, пришли. Сказал, за какие грехи болезнь, чтобы покаялись и кресты не снимали. Жену его Господь исцелил…» |
|
|
