| В тот раз мне так и не довелось услышать, как поет Мишенька. В хоре он сидел довольно далеко от меня, а петь по одному никого из басов в тот день не просили. А на следующий день Мишенька заболел, и пару недель его не было. Пришел он только на генеральную репетицию концерта, посвященного сорокалетию нашего хора, прямо в Большой зал Консерватории. Я в том концерте по причине своей абсолютной «зелености» не участвовала, и вместо сцены отправилась в зал, рассчитывая с кайфом просидеть всю репетицию, тихонечко почитывая детективчик. И поэтому совершенно не обрадовалась, когда на соседнее кресло тяжело опустилась наша стокилограммовая гранддама Нелли Михайловна (громоподобное меццо, заслуженная артистка ресефесеер, председатель худсовета, концертмейстер партии вторых альтов… в общем — тушите свет). Мало того, что детективчик мой накрылся медным тазом, так, к тому же, теперь придется всю репетицию с умным видом пялиться в ноты и изо всех сил изображать из себя передовика производства — ибо гранддама эта имела в коллективе большие полномочия и славилась весьма крутым нравом. Первые минут 10 мы сидели молча. Потом Нелли Михайловна углядела у меня в папке потертую фотографию Швабры, которой я пользовалась вместо закладки, и поинтересовалась: — Твоя собака? Выяснив, что я такая же заядлая собакокошатница, как и она, Нелли Михайловна тут же оставила свою высокомерно-пренебрежительную мину и увлеченно принялась расспрашивать меня о моих животных. Когда мои питомцы закончились, мы перешли на ее кошечек и собачек. Когда и они закончились, мы переключились на наших сотрудников. Обсудив женскую половину коллектива, мы перешли на мужиков, и, разумеется, все про всех знавшая Нелли Михайловна рассказала мне кое-что и о Мишеньке. Мишенька был единственным и очень поздним ребенком у своей матери — школьной учительницы музыки. Мишенькин папа — солист одного Прославленного Хорового Коллектива, красавец и большой умница — развелся с женой спустя несколько лет после Мишенькиного появления на свет, ибо иметь в доме умственно неполноценного ребенка оказалось выше его сил. |
| Мировой финансовый кризис 2008-2010 гг. стал следствием активного ввода в оборот производных финансовых инструментов – деривативов, в том числе, фьючерсов, форвардов, опционов, свопов, а также вследствие малых возможностей эффективного применения капитала инновационной системой и заурядного мошенничества финансовых дельцов. Он показал изъяны протестантской этики труда с целью накоплений, но не дал ответа на вопрос о новой мотивации труда, накопления и приложения капитала. Кризис подверг сомнению смыслы трудовых сбережений, в том числе, из-за появления финансовых «пузырей». Встал вопрос о новых социальных технологиях и способах мотивации людей. По сравнению с индустриальной эпохой в новой экономике знаний изменились движущие силы развития и субъекты противоречий. Активные высокопрофессиональные кадры, ученые и новаторы играют роль гегемона, актуальны противоречия между характером собственности и управленческим ресурсом, открытостью фундаментальных знаний и частным характером присвоения прикладных результатов. Последние в форме товара становятся объектом конкуренции в мире – ключевым фактором социально-экономического развития. Приведем примеры потенциальных конфликтов между общественным характером результатов фундаментальных исследований и частным характером результатов выполненных на их основе прикладных НИОКР, завершившихся патентами и доходами. Альберт Эйнштейн сформулировал законы индуцированного излучения и в 1922 г. был отмечен Нобелевской премией. Советский физик В.А. Фабрикант в 1938 г. предложил метод прямого экспериментального доказательства существования вынужденного излучения. Он был первым, кто обратил внимание на принципиальную возможность создания среды, не ослабляющей, а усиливающей проходящее через нее излучение. В 1951 г. он был признан автором научного открытия «Явление усиления электромагнитных волн (когерентное излучение)». Н.Г. Басов, А.М. Прохоров и Ч. Таунс на основе этих работ изобрели лазер и стали в 1964 г. лауреатами Нобелевской премии. Поскольку этот инновационный продукт в массовом количестве сейчас востребован на рынке, доходы получают патентообладатели, собственники предприятий, производители лазерных технологических установок, их потребители, те, кто используют их в различных целях медицины, технологии, косметологии и т.д. Те, кто создал физические основы и первые приборы, получили общественное признание и премии, но это бывает далеко не всегда в фундаментальных исследованиях. Никакого конфликта интересов пока нет, потому что исследователи и авторы теории индуцированного излучения и создатели лазера работали в поисках истины, вряд ли задумываясь тогда о своих рыночных перспективах. |
| Все богослужения велись в сопровождении хора, который имел право петь только в Исаакиевском соборе. Хор насчитывал 50 человек: 20 взрослых и 30 малолетних, в том числе 12 басов, 12 теноров, 12 альтов и 14 дискантов. Набирали певчих преимущественно на Украине — в Киевской, Полтавской, Черниговской губерниях, в основном из лиц духовного сословия. Каталог песнопений постоянно проверялся и утверждался Святейшим Синодом. Управлял хором директор придворной певческой капеллы Львов. Большой популярностью в народе пользовался служивший в 1863–1905 годах в Исаакиевском соборе протодиакон В. Н. Малинин, обладавший феноменальным басом. Во время служб в Исаакиевском соборе употреблялись предметы, выполненные из золота и серебра фабрикантами Никольсом и Плинке, а также в мастерских П. И. Сазикова и Ф. А. Верховцева. Для изготовления богослужебных предметов была использована первая добыча серебра Алагирских рудников, пожертвованная императором Николаем I. Поэт О.Э.Мандельштам посвятил Исаакивскому собору трогательное стихотворение: Люблю под сводами седыя тишины Молебнов, панихид блужданье И трогательный чин - ему же все должны - У Исаака отпеванье. Люблю священника неторопливый шаг, Широкий вынос плащаницы И в ветхом неводе Геннисаретский мрак Великопостныя седмицы. Ветхозаветный дым на теплых алтарях И иерея возглас сирый, Смиренник царственный - снег чистый на плечах И одичалые порфиры. Соборы вечные Софии и Петра, Амбары воздуха и света, Зернохранилища вселенского добра И риги Новаго Завета. Не к вам влечется дух в годины тяжких бед, Сюда влачится по ступеням Широкопасмурным несчастья волчий след, Ему ж вовеки не изменим. Зане свободен раб, преодолевший страх, И сохранилось свыше меры В прохладных житницах, в глубоких закромах Зерно глубокой, полной веры. Весна 1921, Спустя несколько лет после Октябрьской революции, оказавшись на грани финансового краха, советское правительство вынуждено было любой ценой найти средство для пополнения государственной казны. К тому же в 1921 году страну постигло стихийное бедствие — засуха и сопровождающий ее страшный голод, охвативший 34 российские губернии. |
| 54 Мало вероятно, чтобы сочинение таких произведений имело целью раскрытие богатства тембров. Чем сложнее в этом отношении партитура, тем труднее для слуха восприятие отдельных голосов. Это закономерность, .вытекающая из природы восприятия нашим сознанием музыкальных явлений. 55 К тому же увеличение голосов ограничивает возможности использования их регистров, а следовательно, и полноценное раскрытие тембров. Т. Н. Ливанова объясняет это явление влиянием католической инструментально-вокальной музыки. 56 Не исключая возможности такого влияния, здесь можно видеть также попытку заполнить вакуум в эстетической потребности, возникший в связи с крутым подъемом музыкальной культуры, при отсутствии инструментальной музыки. В пользу этого говорит многослойность фактуры многохорных партитур, связанная с различным ритмом движения в отдельных «группах» голосов. Она заметна уже в восьмиголосных партитурах, а в двенадцатиголосных выступает со всей очевидностью. Многослойность фактуры – явление, свойственное оркестровой партитуре, и вызывается прежде всего природой инструментария, техническими возможностями звукоизвлечения. Вокальная музыка не знает этих условностей. Поэтому многослойность партесных партитур можно объяснить только подражанием таких хоров оркестрам. Прямые цели сочинения произведений для восьми-двенад-цатиголослых хоров не только изменили фактуру партитуры, но и лишили голоса того значения, которое уделялось им в четырехголосном смешанном хоре. Тенор утратил значение ведущего голоса. Чрезмерная насыщенность вертикали с постоянным перекрещиванием голосов делала невозможным ясное восприятие движения в горизонтали. В связи с этим теряло смысл применение приемов полифонического письма – имитаций, секвенций, подголосков даже в тех масштабах, в каких они имели место в четырехголосных сочинениях. Эстетическое значение таких произведений заключалось в массовом звучании хора, охватывающем весь амбитус голосов. Поэтому партии дискантов излагались преимущественно во второй октаве, альтов в первой и частично во второй, теноров преимущественно в первой, а басов в малой и большой. |
| Монахам нужно и должно учиться музыке (пению): но всякое делание не должно быть самочинным, иначе – напрасный труд. Слушаю некоторые многоголосные хоры, имеющие много высокоголосных (теноров) и низкоголосных (басов) певцов, и они доставляют чрезвычайное наслаждение на слух. В этих случаях, вместо того чтобы радовать сердце словами, доставляют удовольствие слуху искусным пением. Мне нравится, когда внимание ума не привлекается абсолютно ничем: ни особенным басом, ни высокоголосным исполнением и т.д. Византийское пение не допускает украшений и показности («показухи»). Когда кто-либо поёт непринуждённо, без показности, имеет естественную красоту, и похож как бы на женщину, которой Бог дал естественную красоту. Когда же старается произвести впечатление различными приёмами, тогда похож как бы на плохую женщину, которая разными украшениями старается показать, что она – красивая. Но таким способом можно лишь вызвать отвращение. Приходят многие и просят меня помолиться за больного родственника. И я молюсь и переживаю, движимый любовью к просящему, ибо вижу, что он болеет за своего ребёнка или за жену свою и страдает. И тем заставляет меня сочувствовать, и я делаю его боль – своею болью. Но иной раз меня разочаровывают и не даёт мне сердце молиться за них. Скажу тебе один пример: Пришёл однажды начальник гимназии, пенсионер – богослов, к сожалению,– и сказал: – Геронта, у моей жены – рак, и врачи говорят, что требуется операция. Но они не знают, принесёт ли она положительный результат. Поэтому пришёл к вам, чтобы вы сказали, какое «извещение» имеете: будет ли жить, или умрёт? Мне сказали, что операция будет стоить два миллиона. И если будет жить, хорошо, если же нет, – я хочу ещё прожить свою жизнь. Итак, не хочу давать напрасно деньги, потому что я потом буду испытывать трудности и не смогу «устроить свою жизнь»! И Старец заключил: – Что сказать такому? Теперь, если и скажешь ему что-либо, скажет тебе, что ты ругаешь его без причины, и не поймёт ничего. Один отец-мирянин, пришёл к Старцу и жаловался, что дети обижают его без причины. Старец постарался убедить его, что следует посмотреть на дело духовно, и говорил: |
| Дотошно разобраны в прозвищах голосовые особенности современников. Зычный, громовой бас, мощная глотка дали их обладателям прозвища Бас, Гром, Гук, Рева, Ревун, Рык, от которых пошли фамилии Басов (Мелиховская, Раздорская, Филипповская); Громов (Вешенская, Старочеркасская); Гуков (Золотовская); Ревин (Гундоровская, Кривянская, Николаевская, Ольгинская); Ревунов (Гундоровская); Ричков (Богоявленская); Рыкачев (Вешенская); Рыкунов (Цимлянская); Рычков (Кобылянская, Семикаракорская); Рычнев (Вешенская), индивидуальные артикуляционные особенности, своеобразный темп и дефекты речи зарегистрированы в исходных прозвищах фамилий Бормосов (Скородумовская); Бормотов (Вешенская, Орловская), от бормотать, говорить невнятно; Бубцов (Сиротинская, 1752 г.), от бубнить, ср. бубец; Бурков (Велико-Княжеская), от буркать, бормотать, Верескунов (Аксайская), от верещать, тараторить; Гугним (Кочетовская), от гугня, гнусавый; Дроботов (Вешенская), от дробот, частобай, скороговорка; Заикин (Вешенская, Заполянская, 1744 г.); Заичкин (Аксайская), от заикаться; Карташов (11 станиц), от карташ – картавый; Кувиков (Кочетовская), от кувякать, мямлить, говорить невнятно; Лопатилин (Кундрюченская); Лапутин (Багаевская), от лопотать, говорить быстро и неясно; Пискунов (Багаевская, Калитвенская, Нижнекундрюченская, 1752 г.), от пищать; Сипятин (Митякинская), Сиптин (Николаевская), от сипеть; Сисюкин (Калитвенская), от сюсюка, шепелявый; Тананаев (Усть-Быстрянская); Тананакин (Митякинская, Николаевская), от рязанского и тульского тананыкать, мурлыкать, напевать; Шамеев (Николаевская), Шамин (Каргальская, Кумшацкая, Романовская), Шамонин (Кривянская), от шамкать, через шама, шамоня; Шелестов (Аксайская), от шелестеть, говорить шопотом; Шепилин (Кочетовская); Шипелев (Митякинская), от шипило, человек с сиплым голосом. Традиционным источником прозвищ были характерные междометия, вводные слова, обращения. В донском фамильном словаре можно отметить такие примеры «междометийных» антропонимов: Ажинов (Багаевская, Бессергеневская, Мелиховская, Новочеркасск), от старинного аже, даже, так что; Ажнакин, (Терновская), от калужского ажно, даже; Бартенев (Заветинский р-н), от вологодского барте, пожалуйста, ладно, пускай; Булеев (Вешенская), от нижнедонского бул, було; Ештокин (Багаевская), от тамбовского ешто, опять снова; Хибалин (Атаманская), от украинского хиба, ужли, неужто; Таекин (Нижнекурмоярская), от калужского тае, тово, того; Талдыкин (Сиротинская), от тамбовского талды, тогда; Таперичкин (Кобылянская, Усть-Белокалитвенская), от псковского и тамбовского таперича, теперь; Тюкин (Нижнечирская), от тюкать, говорить «тю»; Чичасов (Мечетинская), от чичас, сейчас; Лапушкин (Скородумовская), от лапушка, ласковое обращение к женщине. |
| …Владимир Сергеевич Постнов. Не работает в колхозе по инвалидности и возрасту; Ксения Петровна, его жена, готовит харчи для колхозных трактористов, а также для командированных, приезжающих в колхоз из района и области; единственный сын Лев (Левка) недавно вернулся, наработавшись то в Москве, то в Липецке, и теперь проходит курсы, чтобы стать электриком, ибо электричество, обращающееся по огромной стране то в виде могучих высоковольтных потоков – артерий, то в виде тонюсеньких струек – капилляров, скоро пробьется одним капиллярчиком и в наш колхоз . Но нет, мы не можем уйти из этого дома, не познакомившись поближе с его хозяином – Владимиром Сергеевичем, хотя он и не работает в колхозе по инвалидности и возрасту. Теперь это невысокого роста, всегда чисто выбритый, торжественно или, лучше сказать, важно прихрамывающий старик. Не трудно догадаться, какой видный, ладный и красивый мужчина это был в молодости. Я часто задумываюсь, что определило и крутой, своеобразный характер, и вечное беспокойство этого человека, и пришел к выводу, что в основе всей жизни, прожитой Владимиром Сергеевичем, лежал голос, дарованный ему от природы. Дело в том, что Владимир Сергеевич (однако будем называть его так, как все зовут в селе, то есть просто Володя Постнов), итак, дело в том, что Володя Постнов обладал действительно замечательным басом. Я слышал много великолепных профессиональных басов и теперь, вспоминая, как пел Володя, когда был моложе, понимаю, что в нашем селе существовал уникальный голос. Пел Володя всегда стоя. Как сейчас, вижу его стоящим возле стола, с округлившимся ртом на напряженном до красноты лице и поднимающимся все выше и выше на цыпочки. Позвякивают стекла и дрожит огонь в лампе от голоса, заполнившего всю избу. «Соловьем залетным юность пролетела», – чаще всего пел Володя Постнов. Подчас называют неудачниками людей бездарных, графоманов, которые, естественно, обречены на пожизненную неудачу, если не поймут вовремя, что надо заняться более полезной деятельностью, а не считать себя непризнанными гениями и оттого страдать и ненавидеть весь мир. Ну, какие же это неудачники, если они с самого начала не имели никаких прав на удачу, а если вдруг (и даже не вдруг, а часто бывает) они добиваются удачи, то она есть вопиющая несправедливость и происходит от неумения иных людей отличать золото от определенного вещества, сходного с золотом по цвету. |
| Дроля в армию поехал, Ничего не наказал. Я спросила, с кем знакомиться, На камень показал, — снова спела она и подмигнула Тоне. Только Лиля ничего в этом не понимала. Она приехала после школы погостить в деревню (тоже совсем недавно была нянькой) и теперь, у бревен, слушала вспомнившиеся частушки. Тоня, откликаясь на голос Надежки, тоже запела частушку: Мне миленок изменил, Мою подругу полюбил, Я-то не ревнивая, Гуляй, подруга милая. Они, смеясь, уселись на бревнах. Надежка, отмахиваясь от Мишкиного дыма, заругалась: — Хватит палить-то! Весь уж прокоптел, кочегар, садит и садит… Ничего городского не пристало к этим девчушкам, так и остались певуньями. — Тебе-то что, жалко? — Мишка обнял Надежку, а она захлестала его по гулкой спине: — Ой, отстань, к водяному! …Опять пришла теплая светлая ночь. Редкими криками кричал у реки дергач. Тоня и Надежна только что расплясались, когда Лилю крикнули домой. Она посидела еще немножко и ушла, а Мишка оставил гармонь и будто бы в шутку спрыгнул с бревен и пошел ее провожать. Тоня и Надежка видели, как они остановились у изгороди. Тоня притворилась, что ничего не видит, а Надежка взяла Мишкину гармонь. — Путаник, дак путаник и есть! Она заиграла на шести басах. Она всегда играла под свои частушки на этих шести басах, когда не было настоящих гармонистов. Буду я косить траву, Которая с осокою, — запела Надежка, Тоня подхватила, и они допели частушку уже вдвоем: Показалася мала, Пошел искать высокую. Им было смешно, что не поделили дома единственного кавалера, в городе у каждой было не по одному знакомому. Запевали они по очереди: Ты носи, товарищ, кепочку, А я — кубаночку, Ты люби интеллигенточку, А я — крестьяночку. Были, были ухажеры, Были, да уехали. Приглашали нас с тобой, Дуры, не поехали. Частушки у них так и сыпались. Они, смеясь, пели и на ребячий лад, на девичий, шесть басов Мишкиной гармонии еле успевали откликаться. Наконец дело дошло до самых смешных, чуть ли не с картинками: Мне миленок изменил, Я сказала: «Ох ты! У тебя одна рубаха Да и та из кофты». |
| Потом был подан обед. За каждым хористом, прислуживая ему, стояло по лакею из гвардейцев. Прекрасно воспитанные и корректные, они молча смотрели на нас, пивших воду, приготовленную для мытья рук, и неизменно подливали нам свежую воду в опустевший хрустальный сосуд. У ВИЦЕ-КОРОЛЯ ИНДИИ. ВСТРЕЧА С Ф.И. ШАЛЯПИНЫМ После Парижа мы снова пели в Лондоне. Во дворце у вице-короля Индии, где выступали мы, одновременно должен был петь Ф. И. Шаляпин. Узнав о том, что Шаляпин находится во дворце, я пошел к нему, не дождавшись концерта. Выше меня на три головы, он стоял передо мной огромный и статный. Его детские серые глаза искрились добродушной усмешкой, когда он подал мне руку. Он прошел со мной в комнату, где находились хористы, и долго беседовал с ними. «Этот казак поет басом, – говорил он, указывая на октависта. – Этот тоже», – и не ошибаясь, он перечислил всех басов, поющих в хоре. Его мощную фигуру безукоризненно облегал фрак, украшенный ленточкой Почетного Легиона. Он был прекрасно расположен, шутил и смеялся. Мы открыли концерт. За нами следовало выступление Шаляпина. Нам разрешили остаться. Шаляпин пел. Я никогда не слышал его раньше за границей. Еще взволнованный своим выступлением, я забыл все на свете, слушая великого певца. Все пело в нем, каждое его движение, каждый взгляд. Вырастая в гигантскую фигуру бурлака, он пел «Эй, ухнем». И почти шепча, но шепотом своим наполняя весь огромный зал, он рассказывал о параде мертвецов перед великим полководцем. «В 12 часов по ночам из гроба встает император...» Перед английскими аристократами русский гений, неисчерпаемый и ни с кем не сравнимый. Он ворожил звуками своего мягкого баса, он увлекал своей мимикой, своими движениями. Он играл, далеко превзойдя правду, которую тщетно искали многие. Он изысканно кланялся. А после концерта он говорил мне: – Хорошо бы выпить теперь в маленьком трактирчике. Надоели хоромы и отели. Истосковалась душа по русской застольной песне. У КОРОЛЕВЫ НЕАПОЛИТАНСКОЙ Перед концертом в Мюнхене мы увидели первый полицейский кордон вокруг театра. Боялись ли демонстрации против бывших врагов или опасались чрезмерного напора публики – не знаю. |
| — Хороший вопрос, — сказал капитан. С лица Люстига не сходила радостная улыбка. — Черт возьми, до чего же приятно вас видеть, я так рад! Капитан поднялся со стула и небрежно хлопнул себя ладонью по бедру. — Ну, нам пора идти. Спасибо за угощение. — Но вы ведь еще придете? — всполошились старики. — Мы ждем вас к ужину. — Большое спасибо, постараемся прийти. У нас столько дел. Мои люди ждут меня в ракете и… Он смолк, ошеломление глядя на открытую дверь. Откуда-то издали, из пронизанного солнцем простора, доносились голоса, крики, дружные приветственные возгласы. — Что это? — спросил Хинкстон. — Сейчас узнаем. — И капитан Джон Блэк мигом выскочил за дверь и побежал через зеленый газон на улицу марсианского городка. Он застыл, глядя на ракету. Все люки были открыты, и экипаж торопливо спускался на землю, приветственно махая руками. Кругом собралась огромная толпа, и космонавты влились в нее, смешались с ней, проталкивались через нее, разговаривая, смеясь, пожимая руки. Толпа приплясывала от радости, возбужденно теснилась вокруг землян. Ракета стояла покинутая, пустая. В солнечных лучах взорвался блеском духовой оркестр, из высоко поднятых басов и труб брызнули ликующие звуки. Бухали барабаны, пронзительно свистели флейты. Золотоволосые девочки прыгали от восторга. Мальчуганы кричали: «Ура!» Толстые мужчины угощали знакомых и незнакомых десятицентовыми сигарами. Мэр города произнес речь. А затем всех членов экипажа одного за другим подхватили под руки — мать с одной стороны, отец или сестра с другой — и увлекли вдоль по улице в маленькие коттеджи и в большие особняки. — Стой! — закричал капитан Блэк. Одна за другое наглухо захлопнулись двери. Зной струился вверх к прозрачному весеннему небу, тишина нависла над городком. Трубы и барабаны исчезли за углом. Покинутая ракета одиноко сверкала и переливалась солнечными бликами. — Дезертиры! — воскликнул командир. — Они самовольно оставили корабль! Клянусь, им это так не пройдет! У них был приказ!… — Капитан, — сказал Люстиг, — не будьте излишне строги. Когда вас встречают родные и близкие… |
|
|
