| Авось мы свидимся, почтенный Михаил Александрович, душевно желал бы иметь это удовольствие и найти у вас в Тобольске здоровье, которого утрата сильно преследует меня здесь. На случай приезда моего вы потрудитесь приискать мне квартирку в вашем соседстве; я не хочу и не смею вас беспокоить моим постоянным присутствием. Это значило бы злоупотреблять вашей добротой; у Бобрищева-Пушкина также не думаю поместиться: верно, у них и без меня довольно тесно. Вы прежде меня узнаете, будет ли мне дано позволение ехать, и тогда приищите мне уголок; я неприхотлив, как вам известно, лишь бы найти добрых, тихих хозяев, что, впрочем, не всегда легко. Последние известия из Иркутска у меня от 3 мая: М. Н. мне пишет обо всем, рассказывает о посещении в Оёк, в именины Лизы была у них с детьми и хвалит новый дом Трубецких, который на этот раз, как видно из ее описания, не соображен по теории Ноева ковчега. Все там здоровы и проводят время часто вместе. Прощайте, добрый Михаил Александрович, дружески приветствуйте от меня Наталью Дмитриевну. Крепко обнимаю вас мысленно в надежде скоро лично это сделать. Пожмите руку Пушкину и поклонитесь Барятинскому. Все наши посылают вам и Наталье Дмитриевне поклоны. Искренно преданный вам И. Пущин. Скажите П. С, что я не намерен более путешествовать в известном вам фаэтоне – найду что-нибудь поспокойнее для моей преждевременной старости. Публикуется впервые. М. Н. – Волконская; сохранились интересные письма ее (22) к Пущину за 1839–1841, 1843 и 1847 гг. (РО, ф. 243); в письмах – много для характеристики взаимоотношений Волконской и Пущина. Рекомендуем Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей Популярное: Сейчас в разделе 888 чел. Всего просмотров 67 млн. Всего записей 2583 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Художественная литература к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Как-то пройдет завтра третий и последний концерт: Херувимская Аренского; «Хвалите имя Господне» и «Во царствии» Чеснокова; «Единородный», «Да исполнятся уста», «Тебе» Рахманинова; Херувимская Гречанинова; «Тебе» Шведова; «Ныне отпущаеши», «Достойно» сербское, «Свете» 3, «Верую» Кастальского 236 . Вчера ночью Гладкий с женой и Константином Павловичем уехали в Неаполь, на Капри и др., а мы остальные – для утешения Данилина напились вместе... Сегодня спевка вечером у кн. Барятинского (просила его больная жена), присылает экипажи – вероятно, будет угощение; просят меня «почтить». Тип – изящнейшего аристократа и простого вместе – мне очень понравился... Данилин вчера раскланивался уже как следует – на три стороны... Прощай, твой А. Кастальский. А. Д. Кастальский – Н. Д. Кастальской Рим, 21(8) мая 1911 Buon giorno, miacarissima 237 ! Сейчас возвратились с последнего прощального концерта. Фурор – полный. Повторено: «Во царствии» Чеснокова, «Да исполнятся» и «Тебе поем» Рахманинова и «Ныне отпущаеши» Кастальского. Слабей принят Гречанинов (все-таки аплодисменты). Требовали «Miserere» (это, оказывается, «Господи, помилуй» Львовского) и еще сверх спета последняя часть концерта Бортнянского. Оранье было такое (в конце), что ничего не разберешь, махали шляпами, платками; Данилин выходил несколько раз... Черепнин (он здесь с Дягилевым) хотел было выпихивать меня: «Ведь это все ваше!» (мои номера были последними), но я говорю, что вылезать без определенных требований на оранье не стоит. Идет такой гул, что сам черт ничего не разберет. Модест Чайковский говорит, что на этом концерте присутствовал знаменитый итальянский дирижер Тосканини, который ему говорил, что ничего подобного он и не предполагал. Перози (папский композитор и дирижер, огромный авторитет) говорил Данилину, что его капелла (то есть Сикстинская) поет очень хорошо, но Синодальный хор гораздо лучше, особенно своей подвижностью и быстрым (?!) подчинением дирижеру... Папа передавал, что ему очень бы хотелось послушать Синодальный хор, но он должен это отклонить, так как Синодальный хор все-таки приехал на выставку, которую он должен был проклясть 238 . |
| Только небольшое окно, вделанное в стене землянок-тюрем, которое служило для передачи еды и отхода дыма, позволяло им говорить со стражей и видеть небольшой кусочек окружающего полярного мира. Позже эти окна были расширены, так что узники украдкой снова могли иногда общаться друг с другом и даже вместе обсуждать свои сочинения и спорить. Несмотря на эти ужасные условия заключения, все четыре пустозерских мученика создали в своих подземных темницах значительное количество богословских и литературных сочинений, среди которых были и такие шедевры древнерусской литературы, как автобиографии-жития Аввакума и Епифания. “Пустозерская казнь” совпала с развитием больших событий на юге и юго-востоке России. Уже с 1667 года, когда Стенька Разин покинул Дон и основал на северном берегу Каспийского моря казачий городок-базу для налетов на Персию, вся юго-восточная русская украина глухо волновалась. В конце 1669 года Разин вернулся на Дон, захватил там власть, а весной двинулся в новый большой поход, но на этот раз не на персиан, а на бояр и помещиков всея Руси. Как раз накануне “пустозерской казни”, 13 апреля 1670 года, его войска взяли Царицын, а летом и осенью бунт разлился от Воронежа до Камы и от Астрахани до Лыскова у Нижнего Новгорода, где когда-то Аввакум служил священником. В сентябре пали Саранск и Пенза, и мятеж, казалось, переливался из казачьих украин в самый центр Московского государства. Но несмотря на осложнения на Украине, где в союзе с татарами и турками Дорошенко собирался передвинуть границы Оттоманской империи к среднему течению Днепра и привести янычар под стены Киева, московское правительство проявило осенью и зимой 1670—1671 годов большую энергию. Занявшись грабежом Астрахани, казаки Разина упустили время ,и после их первых успехов пришли поражения. Социальный мятеж скоро остался без главарей — опытные и энергичные воеводы князь Юрий Алексеевич Долгорукий и князь Юрий Никитич Барятинский разбили главные силы разинцев, а 14 апреля следующего 1671 года сам Разин был схвачен домовитыми казаками и выдан на казнь в Москву. Пламя крестьянского и инородческого пожара пылало еще сравнительно долго, и воеводам и правительству пришлось применить самые жестокие меры, чтобы приостановить эту попытку расправы с правящим классом. |
| Александр I лично не был расположен к иезуитам, но и не препятствовал их деятельности. При нем иезуитские миссии были учреждены в Москве, Риге. Деятельность иезуитских эмиссаров распространилась и на города Среднего Поволжья, Сибири, юго-западной России и Белоруссии. Иезуиты появились в Астрахани, Саратове, Киеве, Каменец-Подольске, Моздоке, Симферополе, Одессе (Одесса сделалась их важным оплотом на юге России). Широкую известность приобрел действовавший в Петербурге иезуитский колледж. В нем преподавали не только духовные, но и светские дисциплины: античную литературу, политическую географию, математику, гражданскую и военную архитектуру, психологию, астрономию, физику, гражданское, государственное и естественное право, «законы поэзии», а также живопись, музыку и танцевальное искусство. Колледж действовал до 1815 г. В нем обучалось до 60 детей знатных дворянских фамилий (Барятинских, Вяземских, Кочубеев, Гагариных, Одоевских, Ростопчиных). В Полоцке иезуиты основали духовную академию, которой были предоставлены университетские права. В руках иезуитов были значительные материальные средства 254 . Активная деятельность иезуитов в России вызывала раздражение и недовольство верхов Русской Православной Церкви, которые обвиняли их в стремлении «обратить русское православное население в католическую веру». Указом 15 декабря 1815 г. иезуиты были высланы из Петербурга 255 , а указом 13 марта 1820 г. и из других городов России 256 . Характерна мотивировка указа 1820 г. о высылке иезуитов вообще из пределов России: «Удаление иезуитов из Петербурга не послужило к перемене их поведения». На это были свои основания, так как они продолжали совращать в католичество представителей русской знати. Иезуит Жозеф де Местр писал в 1816 г.: «Обращение умов к нашей вере идет чрезвычайно быстро, и переход в католицизм замечателен как по числу лиц, так и по положению, занимаемому ими в обществе» 257 . Всего было выслано из России 647 иезуитов. Их школы и духовная академия в Полоцке были закрыты, а все принадлежавшее иезуитам имущество на сумму свыше 3 млн. |
| У русского Царя не оказалось воевод, равных по талантам Чарнецким, Любомирским и Вишневецким, ибо таланты эти никак не могли проявляться при местнической системе. О каком успехе можно было думать, когда происходили такие явления, о которых говорится в челобитной местных жителей, по которым проходили войска князя Урусова и Барятинского. Вот что писали новгородские дворяне и дети боярские: «Воевода Урусов мстит прежнюю недружбу, ибо они били челом на него Царю Михаилу Феодоровичу, и тот мстит за Новгородскую недружбу. Узнав, что у кого-нибудь есть пленники, воевода присылал друзей со стрельцами, выбирал лучших девиц и женщин, брал к себе силой и, подержав у себя, отсылал в Великие Луки на государственных подводах. Посылал голов сотнями за лошадьми и часть приведенных лошадей взял себе, других роздал тем, к кому добр, остальных послал государю в Вильно. Идучи дорогой, заставлял служилых людей ловить рыбу из прудов, выпустив воду, приказал идти под Брест наскоро с вьюками, а дорогой свои и конские кормы и людей в плен брать. Они дворяне, услыхав государеву милость, забыли свои великие нужды и безпокойства, на государеву службу пошли с радостью, но, как только перешли реку Неман, Урусов и Барятинский запретили им под смертной казнью брать что либо у жителей, а сами воеводы в благочестивых христианских церквах, в костелах по местечкам в наших местностях, в мещанских дворах всякую казну грабили, колокола, лошадей, кареты, органы, и, отягчаясь добычей, шли под Брест очень медленно, а их поморили голодной смертью» (X, Сол. 332–334). Урусов не по нужде в постные дни ел мясо, и дух безчестил, называл не слугами и небойцами, а на самом у Бреста и сабли не было, в Верховичах испугавшись пушечной стрельбы, с боя уехал и государево знамя с собой увез» (Сол. X, 335). Хотя эта война нанесла окончательный удар Польше, от которого она никогда вполне не оправилась, и сам Польский король в заседании Сейма 4 июля 1661 г. за 100 лет предсказал её раздел, однако, относительный успех войны для русских при невероятной продолжительности войны (13 лет) и огромных потерях был обязан не качествам боевой мощи, а безсилию Польши при её внутренних неурядицах. |
| В открывшуюся 1662 года весну Хмельницкий, собравшись с приверженными к нему Запорожскими и охочекомонными казаками и волонтирами и нанявши к тому две тысячи пятьсот Донских казаков, соединенно с крымским ханом и татарами, отправился по берегу реки Днепра к реке Стыри и там соединился с польской армией, состоявшей под командой самого короля Казимира. Боярин Шереметев, гордясь прежними его воинскими успехами, мало уважал соединение оное и допустил его против всех правил искусств воинских в крайнюю оплошность свою. Неприятельские силы окружили его армию издали, а он ничего не уважая, шел на их центр. Обозы ж свои с запасами оставил в стороне со слабым укреплением. Неприятель, при сближении своем, ударил на армию Шереметева со всех сторон и отрезал ее от обозов, завладев ими совершенно, а армию принудил обороняться вокруг. После жестокого нападения и сильной обороне принуждена армия сия, претерпев великой урон, отступать к местечку Чуднову и его Слободищу и укрепиться там между окопов садовых и огородных. Неприятель, окружив армию российскую, стеснил ее своими окопами и редутами и держал в крепкой осаде. Шереметев, ожидая помощи себе, от князя Барятинского, стоявшего с корпусом своим около города Киева, сильно защищался от нападений неприятельских. Но как таковой помощи вовсе не было, то он, держался в осаде более трех недель и, не имея вовсе провианта, издержал на прокормление войска своего всех верховых лошадей и наконец, видя, что ему и войску его должно помереть с голода, отдался со всем войском вволю неприятелей. Дележ и грабеж над пленными производился тогда самый оскорбительный и варварский. Сам Шереметев с частью чиновников и со всеми рядовыми воинами достались обнаженными на пай татар и ими погнаны в Крым для выкупа и на продажу; другая часть чиновников забрана поляками, а реестровые казачьи полки, бывшие при Шереметеве с их чиновниками, отданы во власть Хмельницкого, который несколько их тут же перевешал, а последних привел к присяге об их к нему верности и послушании. Никто при этом не торжествовал так, как Хмельницкий, видя обидчика своего, Шереметева, влекомого татарами в неволю, в которой он пребывал двадцать лет. |
| Ты меня смешишь желанием непременно сыграть мою свадьбу. Нет! любезный друг. Кажется, не доставлю тебе этого удовольствия. Не забудь, что мне 4 мая стукнуло 43 года. Правда, что я еще молодой жених в сравнении с Александром Лукичом; но предоставляю ему право быть счастливым и за себя и за меня. Ты мне ни слова не говоришь об этой оригинальной женитьбе. Все кажется, что одного твоего письма я не получил… Мы кончили Паскаля, – теперь он уже в переплете. Я кой-где подскабливаю рукопись и недели через две отправлю в Петербург. Вероятно, она вознаградит труды доброго нашего Павла Сергеевича. Между тем без хвастовства должен сказать, что без меня вряд ли когда-нибудь это дело кончилось. Немного ленив наш добрый оригинал. Он неимоверно потолстел. Странно видеть ту же фигуру в виде Артамона. Брат его и Барятинский с ним. Фонвизины ко мне пишут: я всем им не даю времени лениться. Поневоле отвечают на мои послания. У меня большой расход на почтовую бумагу. Заболтался я с тобой, любезный друг… Верный твой друг И. Пущин. 61. И. Д. Якушкину 16 мая 1841 г., Туринск. …В мире все радостное смешано с горестию. В одно время с известием о детях я узнал о смерти моего доброго лицейского друга Вольховского. Он умер после 9дневной нервической горячки. Грустно, почтенный Иван Дмитриевич. Вы знаете меня и поверите с участием моему скорбному чувству… Из Кяхты есть прямое письмо… 27 марта взяли Лунина и увезли в Нерчинск… Больше ничего не знаю. С 12 февраля не имею оттуда писем, хотя часто пишу туда. Не постигаю, что там делается. Скажите: нет ли вам какого-нибудь известия?… Бобрищев-Пушкин уже прислал мне в переплете нашу рукопись. Кой-где подскабливаю и отправлю недели через две к Энгельгардту. Кажется, перевод изрядный, по крайней мере довольно отчетливый, что не всегда бывает в русских изданиях… Отцу Стефану мильон приятных вещей: я с истинным утешением останавливаю мысль на этом чистом и благородном создании. Тоска глядеть на окружающих меня попов… 62. Е. А. Энгельгардту [Туринск, 29 мая 1841 г.]. |
| «Красно вы лжете – отвечали им со стен монастыря – да никто вам веры не имет! Вот если б вы сказали, что князь Михайло под Тверью берега поровнял телами вашими, а птицы и звери насыщаются мертвечиною вашею, так мы бы поверили; а теперь делайте то, за чем пришли: возьмем оружие и пронзим сердца друг другу: кого Бог оправдит, тот станет говорить правду и творить правду!» Ясно было, что осажденные не лишены были сообщения и знали, что делается вне стен их. 31 июля ночью сделали приступ. Отчаянно бились измученные сидельцы, женщины показывали такую же отвагу, как и мужчины, в ночь эту. Осаждающие отступили с потерею. «Что – сказали тогда (по русскому известию) Сапега и Лисовский Зборовскому – взял лукошко? Ты такой храбрый, что же не взял его?» 271 12 августа они оставили Троицу, и только часть войска берегла еще обоз и продолжала осаду, но так слабо, что осажденные могли уже иметь свободное обращение за пределами монастыря. После неудачного приступа к Троице Сапега и Лисовский решились лучше напасть на Скопина под Колязином. К Сапеге приходили верные вести о Скопине, что у него было уже двадцать тысяч войска, и с каждым днем приходят новые силы из разных мест Московского государства. Так с ним соединились уже Вышеславцев и Жеребцов со своими ратьми. И Скопин, и царь рассылали повсюду граматы и призывали все отдельные ополчения, составившиеся в разных местах, идти на соединение под Колязин, чтобы освобождать Москву. Пока еще эти войска не знали ратного дела, Христиерн Зоме занимался их обучением; он нашел, что они вооружены были хорошо, но московские люди не умели ни держаться строя, ни обращать оружия, ни копать валов, ни брать их, ни вбивать надолб, ни двигать машин 272 . Надобно было полководцам вора предупредить и напасть на неучей прежде, чем швед успеет им дать приличное образование. Сапега и Зборовский собрали двенадцать тысяч войска да сверх того неопределенное количество казаков. Тут было много и русских изменников. Они отправились под Колязин, 14 августа остановились при Рябовой пустыне, в верстах около двадцати от Колязина. Но Скопин узнал об этом движении и отправил за Волгу отряд под начальством князя Якова Барятинского, Валуева и Жеребцова, а сам располагал двинуться им на помощь, когда нужно будет. |
| Какой я вздор к тебе пишу! Мне и грустно, и весело к тебе писать, и как-то этот ясный мороз на дворе и ясный огонёк в камельке меня приводят в особенное настройство, несколько похожее на нервическое расположение князя Хилкова. Глазам моим продолжает быть хорошо. Кстати, вообрази себе моё удивление: целых два дня я по привычке кричал во всё горло со стариком Сергеем Степановым. Уж только на третий день я заметил, что он слышит не хуже нас с тобою. «Да что же ты мне не сказал, чтобы я не кричал?». «Я думал, что вам так угодно». «А кто тебя вылечил?» «Катерина Михайловна». Каково! Ты попала в медики, потому что дала ему по предписанию матушки Гарлемских капель. После того скажи мне: не весело ли лечить, когда удаётся и глухим возвращать слух?.. 5 Sweet, dear and dearest Kitty. Я пишу к тебе из Гжатска, только что приехал и нынче же буду в Липицах. Сюда ближе дорога и посуше, но от Москвы до Можайска, особенно около Подлипок, мерзость. Главное меня задержало то, что около Подлипок сломались винты в кулаке, так же как в Симбирской дороге около Судогды. Пришлось верёвками скручивать за недостатком кузнецов и потом стоять в Можайске часа два. Всего потерял я часов восемь. Ямщики попались глупые и ленивые, прислуга бестолковая. Как ты могла бы посмеяться, глядя, как я ночью при лунном свете сам своими барскими руками обрабатываю, верёвки натягиваю и прочее. Фигура должна была быть уморительная. На дороге у меня была встреча с великолепным поездом: Каблуков из чужих краёв со своей красивой дщерью и князь Барятинский. Мне пришёл на память разговор их, рассказанный Самариным. Между тем на станциях везде кипели самовары трёхведёрные, ставились стулья и столы, расстилались ковры прекрасные, повара готовили кушанья, расставлялось вино, виноград, фрукты, курева разливали свой аромат, чудо, да и только! Встретил я их ночью. Фонари снаружи, фонари внутри, впереди вестовые на перекладных. Глядя на эту скачущую иллюминацию, я вспомнил хохла, который встретил золотую карету Екатерины с фонарями. «Видел я нашу матушку, уж какая пышная, сама золотая, а глаза так и горят». Он принял карету за Государыню. |
| Завтракали с Барятинской и Котей Об[оленским] (деж.). Снова ходил один, было слишком мокро для Аликс. Пили чай вдвоем. Читал до 8 ч. Обедали: Катуся Вас[ильчикова], Барятинская и Котя. 23-го октября. Среда. Мороз усилился и снег продолжал валить. Утром гуляли вдвоем. Завтракали с Ваней (деж.). Сделали вторичную прогулку и пили чай с дочкой, кот. сидела за нашим столом на детском стуле. Обедали с дядей Павлом. 24-го октября. Четверг. Проснулись и встали срамовски поздно, так что утренняя прогулка вышла очень короткой. Завтракали: т. Евгения, Алек и Петюша (деж.). Гулял один и в 4 1/4 поехал с Аликс в Павловск, где пили чай с Костей и Маврой. Вернулись домой звездной морозной ночью — в 6 1/2. Читал немного. Обедали с Петюшей. 25-го октября. Пятница. Утром узнали о скоропостижной смерти кн. Ивана Михайловича Голицына в Гатчине! Гуляли вдвоем после завтрака; была оттепель, дороги мокрые. В 4 3/4 поехали в Гатчину. Бедная Мама очень расстроена этою потерею; действительно, сколько близких ее людей уже перемерло? В 7 1/2 пошли на панихиду в кухонном карэ. Обедали одни и в 10 ч. вернулись в Царское. 26-го октября. Суббота. Весь снег к счастью сошел, сделалось тепло, но дуло очень сильно, так что повалило много деревьев. Гуляли вдвоем до докладов. В 3 ч. поехали в Баболово и оттуда вернулись домой пешком обычной дорожкой вдоль водопровода. После чаю читал и писал Ксении. Вечером играли в наш любимый трик-трак. 27-го октября. Воскресенье. Мороз стоял довольно крепкий. В 10 1/4 отправились в Гатчину с Д. Мишей и Сергеем, которые вчера вернулись из-за границы. После обедни завтракали со всеми. В 2 часа было отпевание в Кирасирской церкви тела Ивана Мих. Голицына, затем его отвезли на жел. дор. для перевезения в Москву. Гулял с Мишей и Андреем. После чаю вернулись в Царское. Читал немного; вечером поиграли в четыре руки. 26-го октября. Понедельник. День свадьбы дорогого Папа и Мама. Стоял ясный морозный день. После прогулки у меня было четыре доклада. Завтракали с Петей (деж.). Посетили большого слона и нового маленького из Абиссинии. К чаю приехала тетя Саша на пути из Киева. Обедали с Петей же и вечер провели вдвоем. 29-го октября. Вторник. |
|
|
