| Редакция Евфимия Тырновского, в отличие от Афонской, имеет последование литургии без рубрик, а Диатаксис Филофея целиком записывается перед литургией. Литургия Василия Великого также имеет краткое чинопоследование, начинающееся молитвой об оглашенных. Редакция Киприана, как и Афонская редакция, – это совмещение текста Диатаксиса и литургии. Однако само последование литургии в этой редакции начинается не с кадильной молитвы, а с возгласа «Благословенно царство!» и Мирной ектении. Отметим, что так выглядят большинство рукописей с Диатаксисом третьего, уже во многом сокращенного варианта. Рукописи с Диатаксисом в переводе Киприана второго варианта не имеют разделения на последование проскомидии и литургии. Это текст устава с включенными в него молитвами литургии. Литургия Василия Великого в редакции Киприна всегда имеет полное последование и начинается, как и ЛИЗ, с возгласа «Благословенно царство!». В текстах молитв Афонской редакции и редакциях Евфимия и Киприана имеются разночтения, однако все они свидетельствует о том, что процесс исправления в разных книжных центрах проводился не изолированно, стилистические приемы перевода, направленные на точное соответствие греческому оригиналу, являлись общими для всех справщиков. Наибольшее распространение в славянской рукописной традиции получила Афонская редакция. Она известна в рукописях всех изводов: сербском, болгарском, русском, молдавском. Это своего рода textus receptus литургии, распространенный у южных славян, который лег в основу Венецианских печатных служебников начиная с 1519 г. Эта редакция тесно связана с текстом литургии в рукописи Q.n.1.48 и имеет с ней большое число общих чтений. Таким образом, Афонская редакция формировалась в своей основе на текстах литургии рашской школы, аккумулируя со временем чтения других редакций, и этот процесс проходил в течение всего XIV столетия. Она не имеет большого числа новых чтений, из уже существующих славянских вариантов, как правило, выбирается тот, который наиболее точно передает греческий оригинал. |
| 144 А результат такого взгляда на Булгариса нам уже известен: профессор очутился за порогом академии. Таким образом, мы видим, что афонская драма вовсе не случайность в жизни Булгариса. Он везде, во всех школах, где ему приходилось профессорствовать, возбуждал неудовольствие своими богатыми познаниями и приверженностью к новейшей западной науке. Булгарис не соответствовал традициям, которыми жила Греция XVIII в. Да и могло ли быть иначе? Общник немецких профессоров, собеседник Вольтера, впоследствии избранник императрицы Екатерины II (ες τν φθνον τν συνοδικν τς αρκτας κκλησας!) 145 — мог ли ужиться на Афоне? Вообще мог ли даже найти себе правильную оценку в греческом обществе того времени, в таком обществе, где ученые (?) люди продолжали еще думать, что математика вредна, «ибо приводит к отрицанию постов». 146 Итак, мы видим, что обстоятельства, на несчастье Булгариса, сложились так, что он должен был не раз бросать профессорскую деятельность, впрочем, не обстоятельства сами по себе, а дух времени требовал такой жертвы. Да, Булгарису, по его собственному выражению, часто приходилось на жизненном пути пересаживаться «с коня на осла», т. е. из лучшего положения попадать в худшее. Счастье не благоприятствовало ему. В афонской же истории ему пришлось не только пересесть с коня на осла, но даже прямо очутиться под копытами последнего. Ведь ему «грозили розгами»! С удалением Булгариса из Афонской академии главным наставником в ней и схолархом был сделан некто Афанасий Паросец, тот самый, который рассуждал, что «кто путешествовал по Европе, тот по этому самому (!) атеист, и что математика ведет к атеизму, так как первым результатом ее становится отрицание постов». Назначен был в академию человек с подобными взглядами, и на чье же место? На место Булгариса, который глубоко сочувствовал «новейшим научным теориям» и, конечно, проводил их в сознание студентов. Результатов такого назначения начальником в академию отъявленного врага Европы и научных интересов ждать пришлось недолго. |
| Потом дважды обращался с прошениями в Святейший Правительствующий Синод, но и оттуда удовлетворения никакого не получил. Потом, в 1851 году, имев случай, обратился письмом к Его Высоко пре освященству Филарету, митрополиту Московскому. Его Высокопреосвященство принял участие в моих скорбях, ибо известили меня о сем друзья мои, проживающие в ските Гефсимании, что он письмо мое показывал им и спрашивал о мне и о моем поведении. Потом подлинником мое письмо отослал к Вашему Сиятельству на рассмотрение, а потому дело мое Вашему Сиятельству небезызвестно, так же равно и самое мое желание и намерение. Но вот уже и этому второй год, но не имею никакого известия о моем деле, пошло ли оно в ход, или нет. Поэтому, припадая к стопам Вашего Сиятельства, прошу со слезами: возымейте попечение о мне, страннике, окончить мою участь к одному концу; ибо, проживая уже седьмой год в Томске беспрестанно угнетаемый скорбями внутренними сердца, уже и немало лишил своего здоровья. Ежели очень затруднительно оставить меня в Сибирских краях, также и исполнить мое желание, писанное в письме к Его Высокопреосвященству, то благоволите мне выехать в Московскую епархию, в скит Гефсиманию, к моим друзьям; тамо в тишине и безмолвии препроводить остальные дни моей скорбной жизни. Но, впрочем, препоручая себя в полное милостивейшему благораспоряжению Вашего Сиятельства: Остаюсь на всю жизнь мою Ваш смиренный послушник и богомолец, паче всего мира непотребнейший и странствующий инок Горы Афонской, всех последний Парфений грешный. 7 ноября 1853 г. В Томске». 155 . Ответ Его Сиятельства Обер-Прокурора, графа Протасова на мое письмо: «Отношение Обер-Прокурора Святейшего Синода графа Протасова к Его Преосвященству Афанасию епископу Томскому и Енисейскому, от 8 декабря 1853 г., 7964. По поводу поступившей ко мне от проживающего в Томске при Архиерейском доме монаха Афонской Горы Парфения просьбы, в коей он испрашивает, между прочим, дозволения ему выехать в Московскую епархию, в Гефсиманский скит, долгом поставляю покорнейше просить Ваше Преосвященство приказать объявить, чрез кого следует, монаху Парфению, что от него зависит обратиться о сем с просьбою по принадлежности к преосвященному митрополиту Московскому». |
| Собранный из других (τρων), как говорит Типикон Руссика, или иных (λλων) уставов, как указывает в надписании Типикон Иверского монастыря, святогорский Устав в самом тексте подтверждает свое надписание и указывает самые источники по именам. Так называемые Типиконы левого хора (κ το Τυπικο το ριστερο χορο стр. 34:116) и правого (Τνμη το δεξιο χορο Τυπικο стр. 116), неизвестный (ν δ τρω Τυπικ стр. 35), Большой Типикон Андрианополита (ν τ μεγλω Τυπικ το νδριανοπολτου стр. 67) и Типик лавры (ν τ για λαρα το γου θανασου стр. 48) – вот те другие или иные уставы, выдержки которых можно видеть, напр., в Иверском Типиконе. Эти-то выдержки, указывая на эклективность святогорского Устава, в то же время объясняют нам, между прочим, и то обстоятельство, почему этот Устав далеко ушел в развитии своей обрядовой стороны, осложнил их на столько, что основной текст иерусалимского Устава в нем, благодаря этим особенностям, едва заметен. Таким образом, сходство с иерусалимским Уставом, на котором как на краеугольном камне создался нынешний святогорский Устав, осложнение его особенностями местной святогорской практики, взятой из местных афонских уставов, развитая обрядность, церемониальность и торжественность служб, особенно триодных, для того, чтобы придать богослужению большую торжественность и величие – вот характеристические и существенные особенности позднейшего и современного святогорского Устава. Профессор Мансветов напрасно считает Типикон 1577 года за «первое печатное издание греческого Устава» (Церк. Уста», стр. 249), потому что первое издание его в собственном смысле было сделано именно в 1545 голу. Греческий Типикон этого издания мы видели в библиотеке Лавры св. Афанасия Афонского в единственном экземпляре, но, по указанию архимандрита иерусалимской миссия Антонина (заметк. поклонника св. горы. Киев. 1864 г. стр. 170), Типиком этого издания в двух экземплярах хранится в настоящее время в библиотеке Афонского Фялофеевского монастыря. Так как об этом первенце венецианской печати церковных Уставов в библиографии нет никаких сведений, то мы считаем необходимым сообщить несколько небезынтересных данных. |
| «Там, – витийствовал владыка, сопоставляя природу и быт счастливого юга с холодным угрюмым севером, – в лазури поднебесной, вечно реют и поют хоры всяких птиц, и земля в течении обычном ежегодно живет, цветет и зреет в бесконечном разнообразии своих существ надземных. И воды теплые далекого юга не так вздымают волны, и их удар не так силен, как здесь, где режет он то как закаленной стали булат, то как полновесно-могучий чугун, пред которым не только дрожат, как нежные птички, наши утлые ладьи поморов, но страшно, уныло, беспокойно стонут и могучие океанские великаны-пароходы. Да, много есть интереса для северянина в беседе о славной горе Афонской, находящейся на далеком юге Европы, почти прямо противоположном нашему Архангельскому краю» 3 . От Афона, о котором главным образом велась в беседе речь, крылатая мысль оратора уносится к любимой им Св. Земле, и живые воспоминания пережитых здесь неизгладимо сильных впечатлений невольно увлекают многочисленных слушателей, с замиранием сердца и в немом безмолвии внимавшим его образной вдохновенной речи. «В природе Афона много сходного с другой священной страной – со Св. Землей, с Иерусалимом и его окрестностями, но с той глубокой разностью, что там господствует тишина немая, мертвая, потому что там все омертвело (владыка был в Иерусалиме в конце июля и в первой половине августа. – А.Д.): нет ни лесов, ни трав, ни живых существ; там видимо над всем тяготеет проклятие, и страшны голые остовы гор, раскаленных знойным солнцем. А здесь все живет, цветет, благоухает и видимо дышит, но не смеет ничем нарушить общей гармонии мира и благодати, царящей незримым, но очевидным образом для всех верою живущих на Афонской горе ее благих обитателей» 4 . В Смоленске, в Дворянском доме, в мае 1898 г., владыка произносит свое публичное чтение: «Вифлеем, Дуб Мамврийский и Горняя», поставив во главу его девиз Общества: «Не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь». «Вот что приходится сказать мне, – говорил здесь владыка-лектор мне, уже не в первый раз ведущему беседы о разных местах Св. Земли. – Да и как успокоиться, когда и нужда надлежит для бесед этого рода, и благодарное чувство паломника требует воспоминаний о том, что хотя было и давно, около десяти лет тому назад, но еще живет в памяти и достойно занесения в скрижали письмени, столь богатые ныне всякого рода воспоминаниями о разного рода обстоятельствах минувших дней» 5 . Здесь же в Смоленске, 28 апреля 1896 г., владыкою было сказано вдохновенное слово «О содействии православным в Св. Земле», в годичном собрании Отдела Общества 6 . Из этого слова мы выше привели значительную выдержку для характеристики взглядов владыки на цели и задачи Общества и его труды ради Св. Земли. |
| И таким образом он сознательно отрекся от истинной веры, променяв оную на ложную. Но, однако, Афанасий ошибся в своих расчетах, ибо с произнесением исповедания мусульманской веры свобода его была стеснена и его никуда не отпускали до тех пор, пока не совершили над ним обрезания. Спустя несколько времени несчастный отступник заболел. В это время он пришел в раскаяние, начал скорбеть о потере христианской веры и страшился, чтобы смерть не захватила его отверженником. Но Всемогущий Бог не хотел смерти грешника и как чадолюбивый Отец, долготерпя и ожидая обращения грешника, подал ему руку помощи и воздвиг его от одра болезни. Афанасий, с дозволения своего господина, отправился на родину. При свидании с родными он накопленные им деньги разделил между ними но, однако, это доброе его дело не обошлось без ссоры, так как диавол, противник мира и согласия, боялся, чтобы попавшаяся в его когти добыча почему-либо не ускользнула; для этого он смутил его родных и произвел из-за разделенных между ними денег ссору. Эта ссора ожесточила отверженника настолько, что он, однажды придя в суд, выправил себе там свидетельство такого рода, что он навсегда разрывает родственные связи со своими родными и чтобы они в случае его смерти не имели права владеть движимым и недвижимым его имуществом. Чрез эту ссору диавол достиг того, что отверженник при ожесточенном сердце не имел возможности подумать о погибели своей души. Гнев, кипевший в его сердце, затушил все доброе и не давал ему опомниться. После этого он возвратился в Смирну к своему господину, но за что-то поссорившись с ним и будучи им обижен, бежал он него и с этих пор мало-помалу он начал приходить в себя и сознавать глубокое свое падение. Скитаясь по разным городам и селениям, он претерпевал всякого рода лишения, боясь притом попасть в руки правосудия, так как господин его во время его бегства оклеветал его в краже у него значительной суммы денег и, взяв от начальства позволение, начал везде искать его. Афанасий же, боясь быть узнанным и чтобы обезопасить себя от преследования, не стал называть себя мусульманским именем и, переодевшись в нищенскую одежду, благополучно пришел на св. |
| 2. Другим источником является трактат того же Св. Афанасия Изложение, или исповедание истинной и православной веры, со стороны несправедливо обвиненных в нововведениях, для Боголюбивого уведомления соблазняющихся братьев (Ekthesis, iton imologia tis alifous ke orthodoxu pisteos, ginomeni ipo ton adikos diablefenton es kinotomon, pros theofili pliroforian ton skandalixomenon adelfon. Издано там же: Theodoritu Ieromonahu Agioritu, Delosis tis en Agio Orei tarahon aletheias, Athina 1988, 115–124. В основу издания легла рукопись 2183 Греческой Национальной Библиотеки. То же произведение, но на основании рукописи 604 Иверского монастыря, было издано еп. Порфирием Успенским : Второе путешествие по Св. Горе Афонской, ч. 2, Москва, 1880, 485–495. Эта рукопись имеет и дату написания произведения: третье апреля 1774. 3. Следующим источником является трактат, написанный Св. Никодим Святогорцем и имеющий апологетический характер. Он называется Исповедание веры (Omologia pisteos, издана в: Pashou, P., en askesi ke martirio, Athina, б.г.). Среди второстепенных источников можно указать следующие: 1. Zabira, G., Nea Ellas i Elliniku theatron, ekdofen ipo Georgiu P. Kremu, Athina, 1872. 2. Safa, Kon., Mesioniki Bibliofiki, tomos 8os, Athina, 1868. В этом уникальном собрании документов греческого средневековья особую ценность для нас представляет трактат: Makriu Serg., Ipomnima Ekklesiastikis Istorias. 3. Св. Афанасий Париос, Peri tu Korinfu, eti tu ieru Makariu apodexis oti uk orthos ude dikeos ek tis pros tinas sigkriseos ke tinon anthropinon logismon tutu agoitis ke ta thaumata ekkbalanotai (Theodoritu monahu, Delosis tis Agio Orei tarahon aletheias, 88–112). 4. Св. Афанасий Париос, Bios ka politia tu en Agios patros imon Makariu, arhiepiskopu Korinthu, tu Notara (Издано вместе со службой Св. Макарию Нотарасу на Хиосе в 1863 г.). 5. Св. Афанасий Париос, Diamartiria ton adikos kategorifenton ton kinotomon ipo ton Agioanniton (Это произведение еще не издано и находится в рукописи 407 Патмосского монастыря, ff. 380–384). |
| Vindob. 1890. t. III, pag. 71, 88. 2 См. нашу книгу «Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках православного востока». Киев. 1895 г. т. 1, ч. 1, стр. 45–49. 5 Σ. Π. Λμπρος. Κατλογος τν ν τας βιβλιοϑκαις το γου ρους λληνικν κοδκων. τ. α. μ. α´. ν ϑν. 1888. 6 Такие отзывы напечатаны в Летописи историко–филологического общества при Импер. Новороссийском Университете. 4. Византийское отделение 2, Одесса. 1894 г. стр. 123–127 и в Христиан. Чтении за 1805 г. 11–12, стр. 579, где настоящая книга приписывается даже Эриху Мейеру, «первому в Европе знатоку новейшей греческой литературы и истории». Из хвалебных отзывов за границей мы читали отзывы в «Byzantinische Zeitschrift» и в «Theologische Literaturzeitung». 7 В греческом подлиннике были известны у нас лишь небольшие отрывки из документов 1 и 2, напечатанные пр. Порфирием в «Истории Афона» ч. 3, отд. 1, стр. 335 и ч. 3, отд. 2, стр. 1081–1082. 10 Отрывок из этого документа напечатан у Гедеона в его « ϑως» σελ. 116–118 и в целом виде у Δ. Πστη, «Περιγραφικ στορα» σελ. 86–92. 11 С пропусками это грамота раньше была напечатана пр. Порфирием во «Втором путешествии по св. Афонской горе» стр. 496–498. 12 Грамота патриарха Иеремии II издана преосв. Порфирием Успенским по копии, неисправной в текстуальном отношении. Так например, кроме небольшой разницы в тексте самой грамоты, мы не видим среди подписей имени митрополита Ираклийского Герасима и замечаем неточную передачу в подписи там же патриарха александрийского Сильвестра (Слич. S. 215–218 и Историю Афона ч. 3, отд. 2, стр. 1058–1061). 13 Г. Мейер, со слов о. Хрисостома, даёт теперь в своей книге и подробное описание этих «заветных» кодексов лаврской скевофилакии. В одном из этих кодексов содержится текст древнейшего жития пр. Афанасия, изданный ныне проф. И.В. Помяловским (Житие пр. Афанасия Афонского . СПб. 1895 г.), похвальное слово в честь преподобного и полный текст всех трёх произведений его, в другом же, который, по времени написания, может относиться «к самому началу XI в., ко времени самого Афанасия, и может считаться автографом» (?) (S. |
| в год 14 . Обеспечив себя, таким образом, «твердыми и надежными источниками» денежных средств, Палестинский Комитет немедленно же открыл свою деятельность в Палестине. «Так как стеснительное положение русских богомольцев, по словам отчета 1860 г., требует безотлагательных мер улучшения, а те же трудные условия встречаются не только в самом Иерусалиме, но и в Рамлэ, Яффе, Назарете и Кайфе, т. е. в тех местах, между коими постоянно обращаются поклоннические странствовния по святым местам, то, 1) не теряя времени и для приобретения указания опыта на будущее время решено заняться устройством в означенных пяти местностях временных странноприемных заведений в наемных помещениях, снабдив эти дома необходимой мебелью и утварью, которая перенесется в постоянные приюты», и 2) с упомянутыми целями, а равно для приобретения поблизости и в самом Иерусалиме «достаточно обширной земли для возведения всех потребных для помещения поклонников и духовной миссии строений» и для составления на месте подробных планов и проектов решено было, после того, как побывали лично в Палестине заведующий делами Палестинского Комитета князь Оболенский и генерал Исаков, послать туда же нарочитую экспедицию с Б. П. Мансуровым во главе, как уже хорошо ознакомившимся с нуждами и потребностями наших паломников. В состав этой экспедиции должны были войти архитектор академик М. И. Эппингер, «три года изучавший древние православные сооружения на Востоке и в особенности на Св. горе Афонской», его помощник академик В. А. Дорогулин, архимандрит Порфирий Успенский , отделившийся, впрочем, от экспедиции для ученых изысканий на Афонской горе в тамошних библиотеках, и др. Экспедиция эта пополнилась в августе 1858 года новым деятельным членом, чиновником морского министерства, никогда «не занимавшимся ни Палестиной, ни церковными, ни восточными делами 15 » В. И. Дорогобужиновым, присланным в Иерусалим в качестве агента Общества пароходства и торговли с правами русского консула и вступившим в отправление своих обязанностей лишь с 20 сентября следующего 1859 года 16 . |
| О времени чтения светильничных молитв священником в современном Служебнике говорится недостаточно определенно. Указав на псалом 103, Служебник прибавляет: «иерей же пред святыми дверми, став откровенною главою, глаголет молитвы светильничныя» (киевское издание 1822. Л. 1 об.). Более ясно это указание в современном греческом Служебнике Anaginwskomenou tou prooimiakon, говорится здесь, o iereuV askephV para th agia anaginwskei taz exhV tou lucnikou eucaV, т. е. во время чтения предначинательного псалма, священник с откровенной главой пред святой трапезой читает по порядку светильничные молитвы (Ierotelestikon teucoV ekd. en PatraiV 1881 et sel. 95). Еще определеннее и точнее можно видеть указание о том же в древнейших и современном греческих и славяно-русских Типиконах, при чем, однако, полного тождества в указаниях между теми и другими нет. Isteon de, говорят греческие Типиконы об этом, oti ote legomen to de anoizantoV sou thn ceira o iereuV awelqwn, legei taV eucaV tou lucnikou, istamenoV askephV, emprosqen twn agiwn qurwn т. е. должно знать, что когда говорим: «Отверзаеши руку свою», священник пришедши пред святые двери, с непокровенной головой, читает светильничные молитвы (Tupik. Рукопись библ. Афанасиевской Афонской Лавры (Геласийск.) X в. Л. 4; Рукопись Норовского собрания Л. 2; Рукопись Севаст. собр. Л. 2; Рукопись XV-XV вв. Иверского Афонского монастыря. Л. 1; Рукопись XV в. Московской Синод. библиотеки Л. 15; Рукопись Руссика, Пантелеимонова Афонского монастыря Л. 2; PykonucьXVI в. Московской Синодальной библиотеки Л. 8 об.; Tupik. edt. Venet. 1643 ап. f. 2). «Егдаже достигнет стих «Отверзьшу тебе руку всяческая», замечают о том же самом некоторые наши славяно-русские древнейшие Типиконы, тогда творит экклисиарх поклонение к игумену, возвышает стих «Отверзьшу тебе руку всяческая», тогда творит экклисиарх поклонение к игумену и возвышает стих высочайший, иерей же в то время приходит пред царские двери, восприим патрихель, перекрестив его рукою крестообразно, и целовав, и вскладав на ся, откровенною главою стоя, глаголет вечерняя молитвы (Типикон XVI в. из рукописного собрания Преосв. Макария в Археологическом музее при Киевской Духовной Академии Л. 6 об., 7). По другим же памятникам, а равно и по современному нашему Типикону, чтение вечерних молитв положено уже при пении стиха: «Вся премудростию сотворил еси» (Устав. Рукопись Соловецкой библиотеки Л. 30; Рукопись Aus. ск. Л. 4; л. 4, 7; Рукопись Московской типографской библиотеки Л. 7; Л. 9 об; Рукопись Московской Синодальной библиотеки Л. 5 об.; Л. 7; Типик. Киев, издание 1824 г. Л. 3). |
|
|
