| Через ночь показался Константинополь. Переезд сюда от Одессы легкий, непродолжительный. Подъезжая, все обыкновенно любуются Босфором – проливом в 10 верст длины, с берегами, считающимися едва ли не самыми красивыми в мipe. Но наше внимание остановилось не на них. Мы с нетерпением ждали, когда покажется Св. София, с какой стороны, и скоро ли будет видна? А вот, наконец, слева и она, окруженная четырьмя минаретами с большим куполом, венчавшимся полумесяцем, тогда как некогда на ней сиял Крест Христов. Стоявший с нами на палубе благочестивый грек, ехавший из Москвы на родину, взирал на свою прежнюю столицу, некогда украшенную множеством храмов, не выдержал и прослезился. В Константинополе нас встретили афонские иноки. В таком большом центре, среди восточной сутолоки они для паломников являются поистине ангелами-хранителями, ибо дают приют, кормят, показывают все достопримечательности, узнают о времени отправления парохода и провожают вас. А их подворья точно оазисы в непроходимой пустыне. Мы остановились вблизи пристани, на Пантелеимоновском [подворье], представляющем собою высокое, неширокое, подобно башне, в несколько этажей здание, с церковью наверху. Кругом него все чужое, мусульманское. Прилегающие улицы узки, постоянно кишат народом, который куда-то бежит, неистово кричит и чем-то торгует. Тут же безпрерывно проводят с музыкой и пением танцующих медведей, обезьян и т. п. Но стоишь в подворском храме, на вышке, слушаешь Божественную литургию и думаешь: «А Господь-то везде с нами», – и как отрадно в этом, именно в этом месте, взирая на небо, уйти душою от житейской суеты и мipckoro развращения, так ощущаемого внизу, в толпе людской. При подобных мыслях от всего сердца благодаришь афонцев, взявших на себя великий подвиг служить и помогать собратьям- христианам среди неверных. Как если кто-либо, вышедши в бурю на дорогу, старается спасти заблудившегося путника, так и эти иноки, поселившись в мусульманской стране, являются небесными посланцами для русских странников. По приезде первым нашим желанием было поскорее обозреть Св. Софию, куда немедленно же отправились с одним из указанных провожатых, показавшим нам все древности Царьграда. |
| Духовник, видя в нем особое к себе доверие и простоту и решительную готовность к послушанию, вознамерился приблизить его к себе. Взявши благословение у о. игумена, духовник принял о. Никодима к себе в келейники. При этом послушании о. Никодим еще испонял следующие должности: эконома, рухального, будильщика и архондаричного (гостинника); при таких многозаботливых внешних занятиях о. Никодим показывал себя и достойным подвижником. – Исполнение стольких беспокойных должностей не помешало ему усовершаться в духовной жизни; все внешние препятствия он победил детскою, евангельскою верою и послушанием и стяжал такие высокие добродетели, которые и в уединенной жизни и с большим трудом не всегда приобретаются даже людьми, более способными к самонаблюдению, нежели о. Никодим, который был очень прост и несведущ в св. Писании. Но этот недостаток он восполнял в себе, как выше сказано, верою и послушанием. Опытные знают различие браней вблизи предметов, возбуждающих страсти, и вдали от них: иное дело побеждать страсти в уединении, а иное – в общежитии. Да и в общежитии не равные трудности в борьбе со страстями, по причине разных должностей и занятий; иное дело хранить мирное состояние духа сидящему с рукоделием в келлии, а иное – находящемуся на должности, при исправлении разных общих нужд; – для последнего потребен сугубый труд. О. Никодим, принявши на себя четыре соединенные должности, в начале встретил большие препятствия к исполнению оных со стороны своих мирских привычек. Живши в мире, он привык много есть и пить и спать безвременно, а также празднословить. Но как подбеждать эти привычки, имея все пред глазами и в своих руках? Не зная, что делать, он вопросил духовника – как ему в таком случае поступать? С чего начать? Духовник посоветовал ему начать с исполнения заповеди: «с советом твори», то есть обо всем сказывать духовнику, как о худом, так и о добром. И если когда-либо придет ему какая-нибудь добрая мысль сделать что против своей мирской привычки, не приводил бы ее в исполнение, пока не скажет прежде о том духовнику, и чтобы начал искоренять привычки свои не разом, а мало-помалу, и не иначе, как с совета духовника. |
| Радуйся, светом небесным украшенный. Радуйся, светильниче, в мире сем добродетельми светящий; Радуйся, к Богу и ближним любовию горящий. Радуйся, обуреваемых ересьми тихое пристанище; Радуйся, православия столпе непоколебимый. Радуйся, преподобне Арсение, Коневский чудотворче. Кондак 8 Страннолюбив зело, яко древний Авраам, был еси, преподобне отче Арсение; ненавидяй же добрая диавол восхоте добродетели сей препятие сотворити; егда убо ты уразумел лукавство его, тогда общее учреждение приходящим ставити повелел еси, воспевая питателю всех Богу: Аллилуиа. Икос 8 Весь воистину сам себе и всю собранную во обители нове братию попечению Богоматере вручил еси, преподобне отче Арсение, егда по летех некиих паки на гору Афонскую к стопам подвига, отцем святым отыти восхотел еси; богособранная же чада твоя, провождающе, зваху ти сицевая: Радуйся, наставниче благий, попечению Богоматере нас вручивый; Радуйся, никогдаже в отчаяние впадати научивый. Радуйся, паче всего искати Царствия Небеснаго завещавый; Радуйся, яко ищущим сего приложатся и земная, глаголавый. Радуйся, плоть свою духу покоривый; Радуйся, плоды духа миру явивый. Радуйся, служителю Божий, Христови сраспявыйся; Радуйся, сосуде Божественныя благодати. Радуйся, яко тобою Бог прославляется; Радуйся, яко тобою демоны посрамляются. Радуйся, печальных велие утешение; Радуйся, скорбящих нечаянное радование. Радуйся, преподобне Арсение, Коневский чудотворче. Кондак 9 Вси иноцы во обители твоей, преподобне отче Арсение, скорби велией предашася, умедлившу ти на Афоне: глад бо тяжек и скудость многа постиже их и хотяху разытися кийждо во свояси; сия же им помыслившим, явися во сне Матерь Божия возлюбленному ученику твоему старцу Иоакиму, скорбящу о сем зело, и рече ему: «Не скорби, старче, но шед рцы братии, да пребывают во обители, ибо слуга Мой Арсений со множеством потребных вскоре грядет к вам, поя Богу: Аллилуиа». Икос 9 Витии сладкоглаголивии не могут изъяснити добродетели и чудеса твоя, преподобне отче Арсение; слышав бо таковая, восхоте приити к тебе из Новаграда, пользы ради духовныя, святитель Христов Евфимий, иже пришед и тако возлюби тя, яко первосвятительский ветхий клобук свой дарствова тебе, глаголя сицевая: |
| Ты веруешь ли, что Христос силен даровать тебе то, что ты желаешь получить от Него?» О. Никодим отвечал: «Верю, отче, что Господь силен дать мне желаемое мною», – и поклонившись прибавил: «Благослови мне этого домогаться». Духовник отвечал: «Бог да благословит и по вере твоей дарует тебе». С того времени о. Никодим тщательно понуждал себя, чтобы ежедневно плакать, и встречавшиеся к тому препятствия он устранял и побеждал. Зная по опыту, что многоядение иссушает слезы, чтобы победить это препятствие, он оставил сперва сладкие снеди, а потом и от обыкновенных воздерживался, а по пятницам и вовсе не ел; спал на земле, вместо подушки имел камень, покрытый полотном; чтобы не побеждаться празднословием и гневом, держал камень во рту; все это он делал по совету духовника, и другим никому о сем не открывал. Для молитвы он не имел много времени по причине должности своей, впрочем сколько имел сводобного времени – проводил оное в усердной молитве. Нередко случалось ему молиться до последних сил своих так, что, сделав земной поклон, он засыпал в этом положении и весьма утешался, проснувшись в подобном молитвенном подвиге; такая молитва ему очень нравилась. Братия, не зная причины молчания его, говорили: «Наш о. Никодим от старости сделался глух и молчалив». Впрочем, некоторые постигали духовную его настроенность – особенно покойный Святогорец и о. Григорий Лисянский (сын известного Юрия Феодоровича Лисянского, в 1803 и 1804 годах совершившего кругосветное плавание), который очень уважал о. Никодима и нередко говорил о нем, что о. Никодим старец редкий, как послушанием и терпением, так и молчанием. О. Никодим еще отличался примерной простотою. Когда вышеупомянутый о. Григорий, долго страдавший чахоткою, наконец тяжко заболел, слег в постель, тогда духовник приказал Никодиму смотреть за больным и строго наблюдать, чтобы он не умер без присмотра. О. Григорий был примерный монах, любитель умной молитвы, потому о. Никодим более других уважал его и хотел при кончине его жизни сам послужить ему (тем более, что келлия о. |
| Направо от пристани белый дом русского посольства, а за ним чудный парк, известный под именем Белградского леса. Осмотр этого парка, о котором мы слышали восторженные отзывы, и был главной целью нашей сегодняшней поездки. Действительно, парк оправдал себя. Раскинувшийся на 18-ти десятинах по откосу горы, парк интересен, как богатством и разнообразием растительного царства, так и своими широкими видами. В парке наряду с северно-русскими березой и сосной растут платаны, кипарисы, буки, лавровые деревья, виноград, персики, ананасы; деревья – старые, вековые; в парке всегда веет приятной прохладой. На уступах гор, кроме того, устроены красивые беседки, откуда открываются широкие виды на Босфор и Скутарн. Нагулявшись в парке, мы к 6 часам вечера вернулись обратно в Константинополь – на подворье. В это время Преосвященному Ректору, остававшемуся на подворье, ответил визитом бывший Иерусалимский Патриарх Никодим, пробывший у него около часу. Вечером, по приглашению Андреевцев (монахов, заведующих Афонским Андреевским подворьем), у которых остановились профессора и лаврские монахи, мы вместе с Преосвященным пили чай на кровле их дома, откуда открывается на город более широкий вид, чем с кровли Пантелеймоновского подворья, так как здание последнего на целый этаж ниже дома Андреевского подворья. Вообще новое здание Андреевского подворья просторнее и светлее Пантелеймоновского и не оставляет желать ничего лучшего. Монахи здесь так же любезны и гостеприимны, как и в Пантелеймоновском. Они конкурировали в любезности друг с другом. Особенно симпатичен настоятель подворья, о. Софроний. Он прекрасно говорит по ново-гречески и знаток древностей византийского искусства. У антиквариев он скупает древние предметы христианского культа: древние рукописные книги, иконы и пр., и уже составил из них очень ценную в научном отношении коллекцию, которую передал своему монастырю. Заведующие Константинопольским археологическим институтом говорили, что о. Софроний является для них опасным конкурентом, хотя они и благодарны ему за то, что он спасает предметы христианского культа и не допускает их попасть в руки иностранцев, знающих цену подобным вещам и дающих за них громадные деньги. |
| Вся эта борьба в связи с физическим утомлением сильно изнурила меня. Поневоле позавидовал я своему vis-a- vis, рыжему еврею, который спал крепким сном. Выхожу на платформу. Светает; легкий, прозрачный туман дымкою покрывает херсонские степи, чрез которые мы теперь проезжаем. Я с жадностью вдыхаю свежий и теплый воздух и начинаю освежаться, бодриться. Прочь все сомнения! Вперед манил простор и ряд неиспытанных наслаждений. Грудь дышала свободно, навстречу веяло уже югом, манили голубые небеса и воды... Солнце всходит; мы подымаемся от станции «Кучурганы» под гору и машина так отчаянно пыхтит, прибавив пару, что кажется, вот- вот лопнет. Подъезжаем к «Раздельной». Здесь почему-то я непременно думал и даже почти уверен был, что встречу своего товарища. Поэтому, сейчас же как только приехал Киевский поезд, я осмотрел все вагоны даже несколько раз, но напрасно: несмотря на мое сильное желание встретить его здесь, я его не встретил. В 9 часов утра я прибыл в Одессу. Нужно было поехать в Пантелеимоновское подворье в дом Сушкина. Я знал, что оно где-то не вдали от вокзала. Но извозчик содрал с меня 50 коп. на том основании, что он-де «уже три часа ожидает поезда и ему нужно же что-нибудь заработать», а дом Сушкина, как оказалось, почти против вокзала. В Пантелеимоновском подворье меня поместили в одном номере с купцом, как потом я узнал, Трофимом Наумычем Мальковым, из острожских, который тоже едет на Афон на богомолье. Номерок на три постели и довольно чистенький. В номерах живут более или менее «благородные», а «простые» помещаются внизу в общей комнате, где спят па полатях, – эта комната общая как для мужчин, так и для женщин... Пантелеимоновское подворье потому так называется, что находится в ведении русского Афонского Пантелеймонова монастыря; дом пожертвован тульским купцом Суш- киным – одним из братьев достоуважаемого игумена Пантелеймонова монастыря о. Макария. Уже при входе в это подворье веет чем-то другим: все стены его обвешаны изображениями подвигов афонских подвижников и изображениями Страшного суда; встречаются то и дело богомольцы и богомолки. |
| В Андреевском же скиту выдали расписки на получение вкладов в Одессе. Теперь выяснилось, что эти расписки – фальшивы, и вкладов по ним нельзя получить... Одели исповедников в жидовское платье, на голову из той же материи натянули безобразные картузы, а многие из них (от 60 до 100) были насильно острижены. По газетным сведениям, в Одессе теперь находится 45 афонских исповедников, которые содержатся под местом: 9 в Андреевском подворье, 33 при Бульварном участке, 3 в тюрьме, что противоречит сообщению в Синоде архиеп. Никона, будто всего задержано только три старца, а остальные отправлены на родину. (33 монаха из участка 3 сентября освобождены, а 3 монаха освобождены из тюрьмы 4 сентября, а 9 монахов сидят и сейчас). В числе изгнанных и арестованных состоят: престарелый архимандрит Андреевского скита Давид, 22 иеромонаха, 8 иеродиаконов, а остальные схимонахи и монахи. Есть между ними и такие старцы, которые жили в монашестве по 40 и более лет, и они не захотели жить с богохульными игуменами, но предпочли лучше страдать за Имя Божие, чем жить с теми, которые не страшатся хулить, говоря, что Имя Господа Иисуса есть обыкновенное человеческое, номинальное, не предвечное и проч., тем более что, лишая Божественного достоинства Имя Господа, имяборцы легко переносят свои хулы и на Самого Господа; так, игумен Мисаил не раз говорил: «Иисус Христос не Бог, потому что Он рождён от жены». А за игуменом ту же хулу повторяли и другие, особенно келлиоты, среди которых эта ересь имеет особый успех. Так, например, однажды игумен Арсений (бывший синодальный миссионер) в Андреевском скиту сказал: «Христос воскрес, Иисус воскрес!» Келлиоты быстро подхватили эти слова и стали всюду называть нас еретиками, говоря: «Разве можно говорить, что Иисус воскрес? – Христос воскрес, а не Иисус!..» Три старца: схимонах Пахомий, Савва и Виталий даже предприняли паломничество по Св. горе с целью обличения «новой ереси», забыли, несчастные, слова Евангелия и церковной песни: «Воскрес Иисус от гроба, яко же прорече» и проч. |
| Я, и на келлии живя, всегда бываю болен, как же вмещу строгое общежитие? Как перенесу греческую пищу, для меня вредную? Как управлять буду всем этим народом, когда едва управляюсь с двумя-тремя учениками? Пришел я на Святую Гору Афонскую не начальствовать, а в пустыне и безмолвии проводить свою жизнь, достигнуть того, для чего оставил мир, победить страсти и соединиться с Богом. Мы теперь обжились, успокоились, а ты хочешь теперь всю нашу жизнь разрушить». Говоря это, отец Иоанникий стоял на коленях пред старцем и горько плакал. Плакали с ним и ученики его, за ним стоявшие, но старец Арсений как бы не замечал их общих слез и вдохновенно говорил в ответ отцу Иоанникию: «Всякая вещь добра в свое время, добро бегать хиротонии, добро и принять ее во славу Божию, ежели Господь избирает. Сколько зло есть искать хиротонии, столько зло противиться воле Божией. А что ты слаб здоровьем, то Господь лучше тебя знает – в Его руках состоит жизнь наша: когда Он тебя избрал, Он тебе подаст и силы, и здоровье. А что ты говоришь, что хочешь в пустыне победить страсти и соединиться с Богом, то сего в общем житии скорее можно достигнуть, потому что пустыня только усыпляет, а общежитие до конца умерщвляет страсти и погребает в смирении, послушании и отсечении своей воли. Тогда и обрящем душевное спокойствие и соединимся с Богом. Ты только хочешь спасать двух-трех – иди спасать многих. Ты должен о всех иметь попечение. Тебе подобает устроить Русскую обитель, и тобою она прославится. Больше воле Божией не противься, иди на Карею, там ждет тебя игумен Герасим, уговорись с ним, продавай свою келлию и перебирайся в Русик. Господь благословит». Беспрекословно исполнил веление старца Арсения отец Иоанникий, пошел на Карею, уговорился с игуменом Герасимом, который с радостью согласился на все его условия, потом вместе с учениками на монастырских мулах поехал в Русик. Здесь все братия, греки и русские, устроили ему торжественную встречу со звоном, в соборном храме вынесли все святыни обители, сделали угощение на архондарике (в монастырской гостиной) и всячески изъявляли свою радость, что в их обитель прибыл такой духовно опытный старец. |
| Приказали: О состоявшемся назначении архимандрита Рафаила начальником Российской Духовной миссии в Иерусалиме уведомить Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского граматою следующего содержания: «Блаженнейшего и Святейшего Патриарха Святого Града Иерусалима и всея Палестины Кир Герасима, превожделеннейшего и возлюбленнейшего о Христе брата и сослужителя нашего о Господе приветствуем. По отшествии ко Господу достославного архимандрита Антонина, бывшего начальника Российской Духовной Миссии во Святом Граде, Святейший Всероссийский Синод озабочен был избранием достойного преемника почившему. Выбор его остановился на всечестном игумене Рафаиле, муже благочестивой жизни, постриженнике Св. Афонской Горы, который и назначен на должность начальника Миссии с возведением его в сан архимандрита. Извещая о сем Ваше Блаженство, Святейший Правительствующий Всероссийский Синод просит принять архимандрита Рафаила в Ваше милостивое отеческое благорасположение и в потребных случаях не оставлять его мудрыми Вашими советами и архипастырским покровительством. Призывая на Вас и паству Вашу благословение Верховного Пастыреначальника и прося вверенным нашему водительству духовным чадам молитв Ваших, с глубочайшим уважением и братскою о Христе любовию остаемся всецело преданные». Таковое послание, по надлежащем подписании, для представления Его Блаженству передать архимандриту Рафаилу. Подлинное определение, подписанное о.о. членами Святейшего Синода, к исполнению пропущено 17 октября. Протоколист: (подпись). АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/11, д. 5, л. 118. 527. Удостоверение архимандрита Арсения (Изотова) и архимандрита Рафаила (Трухина) Иерусалим 9 декабря 1894 г. Подлинник Управляющий Духовною Миссиею в Иерусалиме архимандрит Арсений сообщил, что в протоколе 402-й, составленном генеральным консулом в Иерусалиме 30 апреля 1894 года, упомянуто, что в квартире умершего о. архимандрита Антонина было между прочим найдено: 1-е, 3906 «паричек», 81 пиастр и 4 рубля; 2-е, мешок с надписью «1400 наполеонов, – деньги, высланные Императорским Палестинским Обществом расходов по 199 г.» (sic), в котором, по вскрытии, действительно оказалась тысяча четыреста наполеонов; 3-е, два векселя банкира Валеро на четыреста турецких лир. В подобном же протоколе от 2 мая 1894 года 403-м было упомянуто 8 ¾ батманов «паричек». |
| —248— всеми старыми своими книгами, кроюще их от турского султана, с нихже и наши русские книги переведены, и те книги у грек отняли римляне и на свой язык преложили, а те старые все греческие сожгли, враги проклятые, и со своего языка латинского почали уже печатать греческим языком, смешавше их своими ересми, и продают их грекам, по градом возяще, ежебы в свое мудрование привести их тем вымыслом, якоже и нас никонияне ныне. И греки по нужде покупают их, зане печати у них несть и при верных царех не было. А кои греки благочестие хранят чисто, тии отнюдь тех книг не приемлют, но препишют с нужею старые и по тем славят Бога. И во Афонской горе 20 монастырей греческих и 4 русских, и все тех книг, сквозе еретические руки прошедших, не приемлют же. А печатают их латынцы в трех градех своих: в Риме, в Париже и Венеции. И те прокаженные книги латиногреческие печатные Никон посылал покупать тамо, и купил их на многие тысящи сребра... И с тех новогреческих печатных книг печатал он на Москве новые нынешние книги: потому они и несогланы со старыми нашими. Арсений грек, враг Божий, научил его, Никона, покупать те книги еретические, он переводил их на наш язык словенский, и тем они разврат велий сотворили во всей Русской земли по всем церквам, и тем Христа Бога нашего прогневали, и на весь мир много беды и пагубы навели противными книгами и чужими догматы нововводными» 1028 . То обстоятельство, что автор этого —249— свидетельства – один из расколоучителей, нисколько не уменьшает его силы в настоящем случае, поскольку речь идет о том, какие греческие книги: рукописные древние или современные печатные были положены у нас в основу книжного исправления при Никоне. С какой стати стал бы дьякон Федор распространяться (да еще не однажды) о греческих книгах, печатаемых в Риме, Париже и Венеции, и строить на них обвинение против п. Никона , если бы эти книги не были на самом деле приняты за образец на московском печатном дворе? И разве не был бы он в таком случае открыто изобличен в очевидной лжи и клевете на патриарха? Если же это свидетельство, тем не менее, показалось бы не убедительным, то в подкрепление его можно представить указания, идущие уже не со стороны раскольников и также подтверждающие, что при исправлении имелись в виду не одни только рукописи, а и печатные греческие издания 1029 . |
|
|
